filologi_1_kurs / языкознание / языкознание (2)

Семинарское занятие № 5.

Тема: Язык как системно-структурное образование.

Вопросы.

1. Общенаучное и философское понятие системы и структуры, системности. Признаки, свойства систем и их элементов. Системность как общенаучный принцип. История его формирования.

2. Типология систем.(солнцев)

3. История формирования понятий системы и структуры в лингвистике. Вклад В. фон Гумбольдта и Ф. де Соссюра.

4. Терминологическая неоднозначность.

5. Основные типы внутриструктурных отношений: синтаксические и парадигматические. Их представленность в «Курсе» Соссюра. Другие типы отношений в системе языка. Разграничение связей и отношений. Часть II, глава 5.

6. Представление о внутрисистемных отношениях и связях в Датской грамматике.

7. Специфика понимания системности языка в Пражской функциональной школе.

8. Разные позиции относительно системности языка в синхронии и диахронии.

9. Способы вычленения элементов системы языка.

10. Структурализм как методологическая ориентация, принцип научного мышления в разных областях науки и как наиболее значимое направление в языкознании первой половины ХХ в.

Литература

1. Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. М., 1979, глава V.

2. Кодухов В.И. Общее языкознание. М., 1974, глава 8, §21,23.

3. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. М., 1977. Часть I, главы 1,2.

4. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. Часть II, глава 5.

5. Тезисы Пражского лингвистического кружка // В.А. Звегинцев. История языкознания XIX и XX вв. в очерках и извлечениях. Часть II. М.,1960/1962, с. 69-71.

6. Приложение № 1, тексты № 5, 33.

Принцип системности

Принцип системности (в психологии) — необходимость из великого множества явлений выделить и обособить специфическую категорию закономерно взаимосвязанных объектов, приобретающих значение и характер системных.

Внутреннее строение этих объектов описывается в таких понятиях, как элемент, связь, структура, функция, организация, управление, саморегуляция, стабильность, развитие, открытость, активность, среда и др.

Системный подход как методологический регулятив не был "изобретен" философами. Он направлял исследовательскую практику (включая лабораторную, экспериментальную работу) реально, прежде чем был теоретически осмыслен. Сами естествоиспытатели выделяли его в качестве одного из тех рабочих принципов науки, оперируя которыми можно обнаружить новые феномены, прийти к важным открытиям. Так, например, американский физиолог У. Кеннон считал синонимом системности принцип гомеостаза как динамического постоянства состава и свойств системы, ее стремление к сохранению стабильного состояния вопреки действию факторов, которые его нарушают. Рабочий смысл этого принципа в том, что, руководствуясь им, исследователь в любом компоненте и отправлении системы усматривает одно из приспособлений, решающее главную задачу — удержать ее в равновесии. Системный подход, позволяя объяснить факты, обнаруживаемые на чисто эмпирическом уровне, имеет и прогностическую ценность, направляя на поиск еще неизвестных регуляторов, незримо действующих в системе для обеспечения устойчивости.

Из исследований биологического гомеостаза Кеннон вывел "общие принципы организации", действительные для любых "сложных объединений" (систем в отличие от "не-систем"): дифференциация и интеграция функций "сотрудничающих частей" с целью решения общей для всей системы задачи; согласование внешних и внутренних соглашений; саморегуляция, обеспечиваемая своевременным поступлением сигналов об отклонениях от "средней позиции" и принятого курса с последующим включением механизмов, которые восстанавливают стабильность, и др. С. п. в образе гомеостаза оказался весьма продуктивным не только в физиологии, но и в других науках, в частности, в психологии.

С. п. не исчерпывается гомеостазом, хотя и служит одним из важных, эвристически сильных воплощений. Психическая организация — это системный объект, живущий сам по себе, независимо от его познанности. В многовековой эволюции научной психологической мысли возникали различные теоретические конструкты, объясняющие, как эта организация устроена, из каких частей состоит, как они между собой связаны, как сопряженно работают и т. д. От научной мысли требуется, чтобы это знание было выстроено по определенной логике, и его различные фрагменты складывались в целостную картину, удовлетворяющую С. п. На рубеже XX и XXI вв. была разработана одна из таких логически выстроенных систем — категориальная система психологии (А.В. Петровский, В.А. Петровский, 2001), характеризующая структуру психосферы. Ее системообразующим признаком выступают взаимопереходы психологических категорий "по вертикали" от сущности к явлению, которое выступает как сущность для новых феноменов. Все эти переходы подчинены реализации идеи "восхождения от абстрактного к конкретному", характеризуют встречные детерминации биологического и культурно-исторического фактора, моделируют в единой схеме фило-, онто- и социогенез, образуют закономерную связь психологических категорий.

Категориальная система психологии демонстрирует нерасторжимое единство трех основных объяснительных принципов психологии: системности, развития, детерминизма.

ТЕЗИСЫ ПРАЖСКОГО ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО КРУЖКА

ПРОБЛЕМЫ МЕТОДА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЯЗЫКЕ КАК О СИСТЕМЕ, И ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ДЛЯ СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКОВ

(Синхронический метод и его отношение к методу диахроническому; сравнение структуральное и сравнение генетическое; случайный характер или закономерная связь явленийв лингвистической эволюции)

а) Представление о языке как о функциональной системе

Являясь продуктом человеческой деятельности, язык вместе с тем имеет целевую направленность. Анализ речевой деятельности как средства общения показывает, что наиболее обычной целью говорящего, которая обнаруживается с наибольшей четкостью, является выражение. Поэтому к лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения. С этой точки зрения язык есть система средства выражения, служащая какой-то определенной цели. Ни одно явление в языке не может быть понято без учета системы, к которой этот язык принадлежит. Славянская лингвистика также не может игнорировать этот актуальный комплекс проблем.

б) Задачи синхронического метода. Его отношение к методу диахроническому

Лучший способ для познания сущности и характера языка — это синхронный анализ современных фактов. Они являются единственными фактами, дающими исчерпывающий материал и позволяющими составить о них непосредственное представление. Первоочередная задача славянской лингвистики (задача, которой до сих пор пренебрегали) заключается в том, чтобы сформулировать лингвистические характеристики современных славянских языков, без чего сколько-нибудь углубленное изучение их абсолютно невозможно.

Представление о языке как о функциональной системе должно приниматься также во внимание и при изучении прошлых языковых состояний независимо от того, предстоит ли их воссоздать или описать их эволюцию. Но нельзя воздвигать непреодолимые преграды между методом синхроническим и диахроническим, как это делала женевская школа. Если в синхронической лингвистике элементы системы языка рассматриваются с точки зрения их функций, то о претерпеваемых языком изменениях нельзя судить без учета системы, затронутой этими изменениями. Было бы нелогично полагать, что лингвистические изменения не что иное, как разрушительные удары случайные и разнородные с точки зрения системы. Лингвистические изменения часто имеют своим объектом систему, ее упрочение, перестройку и т. д. Таким образом, диахроническое изучение не только не исключает понятия системы и функций, но, напротив, без учета этих понятий является неполным.

С другой стороны, и синхроническое описание не может целиком исключить понятия эволюции, так как даже в синхронически рассматриваемом секторе языка всегда налицо сознание того, что наличная стадия сменяется стадией, находящейся в процессе формирования. Стилистические элементы, воспринимаемые как архаизмы, во-первых, и различие между продуктивными и непродуктивными формами, во-вторых, представляют явления диахронические, которые не могут быть исключены из синхронической лингвистики.

в) Новые возможности применения сравнительного метода

До настоящего времени сравнительное изучение славянских языков ограничивалось одними генетическими проблемами, в частности поисками общего прототипа. А между тем сравнительный метод должен быть использован гораздо шире; он позволяет вскрыть законы структуры лингвистических систем и их эволюции. Ценный материал для такого рода сравнения мы находим не только в неродственных или отдаленно родственных языках, различных по своей структуре, но и в языках одной семьи, например в славянских, обнаруживающих в ходе своей эволюции наряду с многочисленными и существенными соответствиями также и резкие различия.

Значение структурального сравнения родственных языков. Сравнительное изучение эволюции славянских языков постепенно разрушает представление о случайном и эпизодическом характере конвергирующей и дивергирующей эволюции, которые проявляются на протяжении истории этих языков. Оно обнаруживает законы единства конвергирующих и дивергирующих явлений (пучок явлений). Таким образом, эволюция славянских языков создает свою типологию, т. е. группирует ряд взаимообусловленных явлений в одно целое.

Давая, с одной стороны, ценный материал для общей лингвистики, а с другой, обогащая историю, в частности, славянских языков, сравнительное изучение решительно отбрасывает бесплодный и ложный метод исследования изолированных фактов. Сравнительное изучение раскрывает основные тенденции развития того или иного языка и позволяет с большим успехом использовать принцип относительной хронологии, более надежный, чем косвенные хронологические указания отдельных памятников.

Территориальные группы. Определение тенденций эволюции различных славянских языков в разные эпохи и сопоставление этих тенденций с другими, засвидетельствованными в эволюции соседних славянских и неславянских языков (например, в угро-финских, немецком, балканских любого происхождения), дают материал для изучения целого ряда важных вопросов, связанных с «региональными объединениями» различного масштаба, к которым разные славянские языки примыкали в ходе своей истории.

г) Законы связи явлений лингвистической эволюции

В науках, имеющих дело с эволюцией, к числу которых принадлежит и историческая лингвистика, представление о произвольном и случайном характере возникновения явлений (даже если они реализуются с абсолютной регулярностью) постепенно уступает место понятию связи согласно законам развивающихся явлений (номогенез). Точно так же в объяснении грамматических и фонологических изменений теория конвергирующей эволюции отодвигает на второй план представление о механическом и случайном характере распространения явлений. Последствия этого таковы:

1. Для распространения языковых явлений. Распространение языковых явлений, изменяющих лингвистическую систему, не происходит механически, а определяется склонностями воспринимающих эти изменения индивидов; эти склонности проявляются в полном соответствии с тенденциями эволюции. Таким образом, споры о том, имеют ли в данном случае место изменения, распространяющиеся из общего источника, или же факты, являющиеся результатом конвергирующей эволюции, теряют всякое принципиальное значение.

2: Для проблемы членения общего «праязыка». Изменяется смысл проблемы членения «общего праязыка». Единство этого языка проявляется лишь в той мере, в какой диалекты оказываются способными развивать общие изменения. Вопросом второстепенного значения, едва ли разрешимым, становится вопрос о наличии общего источника, как отправной точки этих конвергенции. Если конвергенции получают преобладание над дивергенциями, то имеется основание предполагать, правда условно, общий «праязык». Такой же подход позволяет разрешить и вопрос о распаде славянского прототипа. Понятие лингвистического единства, употребленное здесь, является, конечно, только вспомогательным понятием, предназначенным для исторического исследования, и неприемлемо в практической лингвистике. В последней критерием единства языка служит отношение говорящего коллектива к этому языку, а не объективные лингвистические признаки.

ЗАДАЧИ, ВОЗНИКАЮЩИЕ ПРИ ИЗУЧЕНИИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ И СЛАВЯНСКОЙ СИСТЕМЫ В ЧАСТНОСТИ

а) Исследования, относящиеся к звуковому аспекту языка

Важность акустической стороны. Проблема целевой обусловленности фонологических явлений приводит к тому, что в лингвистическом исследовании на первый план выступает не двигательный, а акустический образ, так как именно последний имеет своей целью говорящий.

Необходимость различать звуки как объективный физический факт, как представление и как элемент функциональной системы. Регистрация с помощью инструментов объективных акустико-двигательных факторов субъективных акустико-двигательных образов представляет большую ценность, как показатель объективных соответствий лингвистических значимостей. Однако эти объективные факты имеют только косвенное отношение к лингвистике, и их нельзя отождествлять с лингвистическими значимостями.

С другой стороны, субъективные акустико-двигательные образы являются элементами лингвистической системы лишь в той мере, в какой они выполняют функцию различителя значений. Материальное содержание таких фонологических элементов менее существенно, чем их взаимосвязь внутри системы (структуральный принцип фонологической системы).

Основные задачи синхронической фонологии. К числу этих задач относятся:

1. Характеристика фонологической системы, т. е. составление перечня наиболее простых и значимых акустико-двигательных образов данного языка (фонем). При этом необходимо установить существующие между этими фонемами связи, т. е. наметить структурную схему рассматриваемого языка; в частности, важно определить фонологические корреляции как особый тип значимых различий. Фонологическая корреляция устанавливается рядом противополагающихся фонематических пар, различающихся между собой согласно одному и тому же принципу, который может мыслиться отвлеченно от каждой пары (в русском языке, например, имеются следующие корреляции: ударность— неударность гласных, звонкость — глухость согласных, мягкость — твердость согласных; в чешском: долгота — краткость гласных, звонкость— глухость согласных).

2. Определение сочетаний фонем, встречающихся в данном языке, по сравнению с теоретически возможными сочетаниями этих фонем; определение вариаций в порядке их группировки и степени распространенности этих сочетаний.

3. Установление степени использования и объема реализации данных фонем и сочетаний фонем различной распространенности; равным образом изучение функциональной нагрузки различных фонем и их сочетаний в данном языке.

Важной проблемой лингвистики (в частности лингвистики славянской) является, кроме того, морфологическое использование фонологических различий (или морфофонология, сокращенно морфонология). Морфонема играет первостепенную роль в славянских языках. Это образ, состоящий из двух или нескольких фонем, способных замещать друг друга, согласно условиям морфологической структуры, внутри одной и той же морфемы (например, в русском языке морфонема к/ч в комплексе рук: рука, ручной). Необходимо определить строго синхронически как все морфонемы, существующие в данном языке, так и место, занимаемое данной морфонемой внутри морфемы.

Фонологическое и морфонологическое описание всех славянских языков — насущная проблема славистики.

б) Исследование слова и сочетания слов

Теория лингвистической номинации. Слово. Слово, рассматриваемое с функциональной точки зрения, есть результат номинативной лингвистической деятельности, неразрывно связанной иногда с синтагматической деятельностью. Лингвистика, анализировавшая речевую деятельность как объективный факт механического характера, часто полностью отрицала существование слова. Однако с функциональной точки зрения самостоятельное существование слова совершенно очевидно, хотя оно и проявляется в различных языках с разной определенностью и даже может находиться в потенциальном состоянии. Посредством номинативной деятельности языковая деятельность расчленяет действительность (безразлично, внешнюю или внутреннюю, реальную или абстрактную) на элементы, лингвистически определимые.

Каждый язык имеет свою особую систему номинации: он употребляет различные номинативные формы, притом с различной интенсивностью, например словообразование, словосложение, застывшие словосочетания (так, в славянских языках, особенно в народной речи, новые существительные образуются большей частью путем словообразования). Каждый язык имеет свою собственную классификацию способов номинации и создает свой особый словарь. Эта классификация определяется, в частности, системой категорий слов, точность, объем и внутренняя структура которой должны изучаться для каждого языка особо. Кроме того, внутри отдельных частных категорий тоже существуют классификационные различия: для существительных, например, категория рода, одушевленности, числа, определенности и т. д., для глагола категория залога, вида, времени и т. д.

Теория номинации частично анализирует те же языковые явления, что и традиционное учение об образовании слов и «синтаксис» в узком смысле слова (значение частей речи и форм слов). Но функциональная концепция позволяет связать разрозненные явления, установить систему данного языка и дать объяснение тому, что прежний метод мог только констатировать, например объяснить функции временных форм славянских языков.

Анализ форм лингвистической номинации и классификация способов номинации не определяют еще в достаточной мере характер словаря данного языка. Чтобы охарактеризовать его, нужно изучить еще объем и точность значений в лингвистической номинации вообще и в различных категориях номинации в частности; определить понятийные сферы, фиксированные в элементах данного словаря; указать, с одной стороны, роль эмоциональных факторов, а с другой стороны, все возрастающую интеллектуализацию языка; установить, каким образом пополняется словарь (например, заимствования и кальки), т. е. исследовать явления, обычно относящиеся к семантике.

в) Теория синтагматических способов

Сочетание слов, если речь идет не об устойчивом сочетании, возникает в результате синтагматической деятельности. Впрочем, эта деятельность проявляется иногда и в форме отдельного слова. Основное синтагматическое действие, созидающее вместе с тем и предложение, выражается предикацией. Поэтому функциональный синтаксис изучает прежде всего типы сказуемых, учитывая при этом функцию и формы грамматического подлежащего. Функция подлежащего лучше всего может быть выявлена при сравнении современного деления предложения на тему и высказывание с формальным разделением предложения на грамматические подлежащее и сказуемое (в чешском языке грамматическое подлежащее не столь тематично, как во французском и английском языках; возможное вследствие незастывшего порядка слов деление чешского предложения на тему и высказывание позволяет избегнуть противоречия между темой и грамматическим подлежащим, устраняемого в других языках при помощи пассивной конструкции).

Функциональная концепция позволяет распознать взаимные связи различных синтагматических форм (ср. связь между тематической природой грамматического подлежащего и развитием пассивной сказуемости) и, следовательно, их единство и концентрацию.

Морфология (теория системы форм слов и их групп). Лексические образования и образования лексических групп, вытекающие из номинативной и синтагматической лингвистической деятельности, группируются в языке в системы формального порядка. Эти системы изучаются морфологией в широком смысле слова, которая существует не как дисциплина, параллельная теории номинации и синтагматической теории (традиционное деление на словообразование, морфологию и синтаксис), а перекрещивается как с той, так и с другой.

Тенденции, создающие морфологическую систему, имеют двоякое направление: с одной стороны, они стремятся держать в формальной системе различные формы в зависимости от функций, в которых проявляется носитель одного и того же значения, а с другой — удержать также и формы носителей различных значений, объединяемых одной и той же функцией. Необходимо установить для каждого языка силу и степень распространения этих тенденций, а также расположение систем, управляемых ими.

Равным образом в характеристике морфологических систем нужно определить силу и степень распространения аналитического и синтетического принципов в выражении различных частных функций.

ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ЯЗЫКОВ, ВЫПОЛНЯЮЩИХ РАЗЛИЧНЫЕ ФУНКЦИИ

а) Функции языка

Изучение языка требует в каждом отдельном случае строгого учета разнообразия лингвистических функций и форм их реализации. В противном случае характеристика любого языка, будь то синхроническая или диахроническая, неизбежно окажется искаженной и до известной степени фиктивной. Именно в соответствии с этими функциями и формами изменяется как звуковая, так и грамматическая структура языка и его лексический состав.

1. Необходимо различать внутреннюю речевую деятельность и выраженную речевую деятельность. Последняя для большинства говорящих является только частным случаем, так как лингвистические формы чаще употребляются мысленно, чем в речевом процессе. Поэтому не следует обобщать и переоценивать важность для языка чисто внешней звуковой стороны, а нужно принимать во внимание также и потенциальные лингвистические явления.

2. Важным показателем характеристики языка служат интеллектуальность и аффективность лингвистических проявлений. Эти показатели либо переплетаются друг с другом, либо один из них господствует над другим.

3. Реализованная интеллектуализованная речевая деятельность имеет прежде всего социальное назначение (связь с другими). То же можно сказать и об аффективной речевой деятельности, если она стремится вызвать у слушателя известные эмоции (эмоциональная речевая деятельность); кроме того, она служит для выражения эмоции вне связи со слушателем.

В своей социальной роли речевая деятельность различается в зависимости от связи с внелингвистической реальностью. При этом она имеет либо функцию общения, т. е. направлена к означаемому, либо поэтическую функцию, т. е. направлена к самому знаку.

В функции речевой деятельности как средства общения следует различать два центра тяготения: один, в котором язык является «ситуативным языком» (практический язык), т. е. использует дополнительный внелингвистический контекст, и другой, где язык стремится образовать целое, насколько возможно замкнутое, с тенденцией стать точным и полным, используя слова-термины и фразы-суждения (теоретический язык, или язык формулировок).

Необходимо изучать как те формы языка, где преобладает исключительно одна функция, так и те, в которых переплетаются различные функции; в исследованиях последнего рода основной проблемой является установление различной значимости функций в каждом данном случае.

Каждая функциональная речевая деятельность имеет свою условную систему — язык в собственном смысле; ошибочно, следовательно, отождествлять одну функциональную речевую деятельность с языком, а другую — с «речью» (по терминологии Сосеюра), например интеллектуализованную речевую деятельность — с языком, а эмоциональную — с речью.

4. Формы лингвистических проявлений следующие: с одной стороны, устное проявление, подразделяемое в зависимости от того, видит ли слушающий говорящего или не видит его; с другой — письменное проявление; наконец, речевая деятельность, чередующаяся с паузами, и монологизированная непрерывная речевая деятельность. Важно определить, каким функциям соответствуют те или иные формы и степень этого соответствия.

Следует систематически изучать жесты, сопровождающие и дополняющие устные проявления говорящего при его непосредственном общении со слушателем, жесты, имеющие значение для проблемы лингвистических региональных союзов (например, общие балканские жесты).

5. Важным фактором для подразделения речевой деятельности служат взаимоотношения говорящих, находящихся в лингвистическом контакте: степень их социальной, профессиональной, территориальной и родственной связи, их принадлежность к нескольким коллективам, порождающая смешение лингвистических систем в городских языках.

Сюда же примыкают: проблема межъязыковых связей (языки, называемые общими), проблема специальных языков, проблема языков, приспособленных для связи с иностранной языковой средой, а также проблема распределения лингвистических пластов в городах.

Необходимо также (даже в диахронической лингвистике) обращать внимание на глубокие взаимовлияния различных лингвистических образований, причем не только с точки зрения территориальной, но и с точки зрения функциональных языков, различных форм лингвистического проявления, определенных языков различных групп и целых языковых групп.

К изучению этой функциональной диалектологии в области славянских языков еще не приступлено; до настоящего времени отсутствуют, например, сколько-нибудь систематические исследования лингвистических средств выражений эффективности; следовало бы незамедлительно приступить также и к изучению языковой дифференциации в городах

б) Литературный язык

В образовании литературного языка политические, социальные, экономические и религиозные условия являются только внешними факторами; они помогают объяснить, почему данный литературный язык возник именно из определенного диалекта, почему он образовался и утвердился в данную эпоху, но они не объясняют, чем и почему этот литературный язык отличается от языка народного.

Нельзя сказать, что это различие обусловлено исключительно консервативным характером литературного языка; если, с одной стороны, он и является в действительности консервативным в своей грамматической системе, то, с другой — он всегда проявляет себя творчески в отношении своего словаря; кроме того, он никогда не представляет только прошедшее состояние данного местного диалекта.

Особый характер литературного языка проявляется в той роли, которую он играет, в частности, в выполнении тех высоких требований, которые к нему предъявляются по сравнению с народным языком: литературный язык отражает культурную жизнь и цивилизацию (работу и результат научной, философской и религиозной мысли, политической и социальной, юридической и административной). Эти функции литературного языка способствуют расширению и изменению (интеллектуализации) и его словаря; необходимость говорить о материях, не имеющих отношения к практической жизни, и о новых понятиях требует новых средств, которыми народный язык не обладает; равным образом необходимость говорить о некоторых предметах практической жизни точно и систематично приводит к созданию слов-понятий и выражений для логических абстракций, так же как и к более точному определению логических категорий посредством лингвистических средств выражения.