Лекция № 13: Политическая культура

1. Сущность и отличительные черты политической культуры

2. Функции и структура политической культуры

3. Типы политической культуры

4. Политический менталитет

1. Сущность и отличительные черты политической культуры

• Понятие политической культуры

Многое из того, что мы сегодня от­носим к проблематике политической культуры, содержалось еще в Священ­ном Писании и описывалось мыслителями древности (Конфуций, Платон, Аристотель).

Однако специальный термин «политичес­кая культура» впервые появился лишь в XVIII в. в трудах немецко­го философа-просветителя Иоганна Гердера.

Теория же, предпо­лагавшая изучение мира политики через призму этого концепта, сформировалась еще позднее — только в конце 50 — начале 60-х гг. XX столетия в русле западной политологической традиции.

Американский теоретик Г. Алмонд, исследуя политическую систему, наряду с традиционным — институциональным характе­ром ее изучения (предполагавшим изучение институтов и их функ­ций, норм и механизмов формирования государственной поли­тики) выделил также и ориентационный (выделявший в качестве основного объекта анализа особые отношения населения к разно­образным политическим объектам).

Он представлял со­бой характеристику особого класса политических явлений — по­литическую культуру, соединявшую институциональный и реаль­ный уровни функционирования политической системы.

Первоначально эта теория в значительной степени была спроецирована на изучение американской политики, впос­ледствии соотечественники Г.Алмонда — С. Верба, Л. Пай, В.Розенбаум, англичане Р. Роуз и Д. Каванах, немецкий теоретик К. фон Бойме, французы М Дюверже и Р. Ж. Шварценберг, голландец Инглхарт и другие развили учение о политической культуре, превратив ее в универсальную теорию, описывающую ценностную мотивацию, верования, идеи и убеждения людей.

И сегодня понятие «политической культуры» стало обобщенной характеристикой всего субъективного контекста политики, отображая то, «как люди воспринимают политику, и как они интерпретируют то, что видят».

На сегодняшний день в политологии сложилось три основных подхода в трактовке политической культуры.

Так, одна группа ученых отождествляет политическую культуру со всей совокупностью духовных явлений (Г. Алмонд, С. Верба, Дивайн, Ю. Краснов и др.). Политическая культура понимается как форма общественного сознания или психического склада социума, не включающая при этом поведенческие формы своего существования.

Другие видят в политической культуре проявление нормативных образований (С. Байт) или совокупность типичных образцов поведения человека в политике (Дж. Плейно). Политическая культура понимается как регулятор политического поведения.

Еще одна — третья группа ученых понимает политическую культуру как способ, стиль политической деятельности человека, предполагающий воплощение его убеждений, идеалов, принципов в практическом поведении (И. Шапиро, П. Шаран, В. Розенбаум). Поли­тическая культура интерпретируется как постоянно реализуемая на практике внутренняя программа жизнедеятельности человека, совокупность «духовных кодов» его политического поведения.

Однако, несмотря на определенные различия можно увидеть, что общепризнанным стало то, что центральная роль в политической культуре принадлежит ценностным ориентациям.

Это руководящие принципы его политической деятельности, не только, связывающие отдельные поступки человека, но в известной степени и программирующие его активность в мире политики.

Эти внутренние представления («глубокие структуры» сознания — Мерельман), задают смысловые значения тем или иным политическим объектам, определяют восприятие человеком политической действительности, задают основные рамки внутреннего оправда­ния им своего поведения и мышления в политике, обусловлива­ют присущие ему стереотипы и способы мотивации, адаптации к действительности.

Эти ориентационно-ценностные суждения и оценки позволя­ют человеку также осознать свою идентичность.

Являясь результатом пер­сонального освоения человеком мира политики, политические ценности в то же время неминуемо испытывают и влияние со стороны общества.

Это происходит за счет усвоения человеком норм политической системы, которые несут в себе не только актуальные требования к его поведению, но и передают позитивный опыт прошлого, представленный в традициях, обы­чаях, стандартах и стереотипах деятельности.

Это особенно ярко проявляется через оперирование человеком различными символами, закрепляющими образы и смыслы, знаменующими для него его происхождение, принад­лежность к тому или иному обществу. Например, сохра­няя приверженность к таким символам, как флаг, гимн или герб определенного государства, человек и сам воспри­нимает себя как представителя той или иной страны, испытывая уважение и гордость за ее деяния.

Политическая культура представляет собой форму освоенного человеком того позитивного наследия, которое оставлено ему предшествующими поколениями.

Даже в самых тиранических режимах обращение к традициям и усвоение про­шлого опыта на уровне ценностной ориентации может происхо­дить только на основе его свободного присоединения к тем или иным формам мышления и поведения предшествующих поколе­ний.

Даже диктаторские режимы могут контролировать только поведение, но не мышление людей. Потому у политической куль­туры не существует никаких механизмов контроля, кроме огра­ничений человеческого сознания.

Политическую культуру невозможно изменить, даже насильственно заставляя человека на протяжении длительного времени предпринимать какие-то действия, не сопряженные с его внутренним выбором.

Однако самим этим выбором с помощью современных средств и методов влияния на массовое сознание и, прежде всего, СМИ в значительной степени можно управлять.

Одним из важнейших положений теории политической культуры является представление о том, что ПК является составной частью общенациональной культуры, сложившейся в той или иной стране.

Поэтому понятие политической культуры неизменно содержит в себе смыслы и ценности, производные от «культуры». В этом смысле политическая культура понимается как содержащиеся в культуре определенной страны явления, относящиеся к миру политики и на которые влияют характерные для этого сообщества общецивилизационные компоненты жизни: религия, национальный менталитет, достигнутый уровень науки и техники, образование, психический настрой, тип отношений с природой.

Выражая «генетический код» народа, его дух в символах и атрибутах государственности (флаге, гербе, гимне), политическая культура по-своему интегрирует общество, обеспечивает его стабильность.

Итак, политическую культуру можно определить как совокупность типичных для конкретной страны форм и образцов поведения людей в публичной сфере, воплошающих их ценностные представления о смысле и целях развития мира политики и закрепляющих устоявшиеся там нормы и традиции взаимоотношения государства, личности и общества.

Политическая культура обладает общегуманисти­ческим содержанием. С этой точки зрения фашистские, расистские или шовинистические движения, практики геноцида и тер­роризма, охлократия и тоталитарный диктат властей не способны поддерживать и расширять культурное пространство в политичес­кой жизни любого общества и потому не могут относиться к фор­мам политической культуры.

В то же время многие авторы счита­ют, что политическая культура включает любые влияющие на политику ценности, символы и образцы поведения, в том числе антигуманные.

Политическая культура содержит разнообразные субкультуры, т.е. локальные, относительно самостоятельные группы ценностей, норм, стереотипов и приемов политического общения и поведе­ния, поддерживаемых отдельными группами населения.

2. Функции и структура политической культуры

Политическая культура оказывает соб­ственное воздействие на политичес­кий процесс, динамику изменений в сфере государственной вла­сти. К ее наиболее устойчивым функциям в политической жизни, относятся:

— идентификация, раскрывающая постоянную потребность че­ловека в понимании своей групповой принадлежности и опре­делении приемлемых для себя способов участия в выражении и отстаивании интересов соответствующей общности;

— ориентация, характеризующая стремление человека к смы­словому отображению политических явлений, пониманию собст­венных возможностей при реализации прав и свобод в конкрет­ной политической системе;

— предписание (программирование), выражающее приоритет­ность определенных ориентаций, норм и представлений, задаю­щих и обусловливающих особую направленность и границы кон­струирования поведения человека;

— адаптация, выражающая потребность человека в приспособлении к изменяющейся политической среде;

— социализация, характеризующая обретение человеком определенных навыков и свойств, позволяющих ему реализовывать в той или иной системе власти свои гражданские права, политические функции и интересы;

— интеграция (дезинтеграции), обеспечивающая различным группам возможность сосуществования в рамках определенной политической системы, сохранения целостности государства;

— коммуникация, обеспечивающая взаимодействие всех субъектов и институтов власти на базе использования общепринятых терминов, символов, стереотипов и других средств информации.

В целом в процессе реализации своих функций политическая культура способна оказывать троякое влияние на политические процессы и институты.

Во-первых, под ее воздействием могут воспроизводиться традиционные для общества формы политической жизни. Такая возможность сохраняется даже в случае изменения внешних обстоятельств и характера правящего режима. Поэтому даже в период проводимых государством реформ, целые слои населения могут поддерживать прежние политические порядки, противодействуя новым целям и ценностям.

Такая способность политической культуры хорошо объясняет то, что большинство революций нередко заканчивается либо возвратом к прежним порядкам (означающим невозможность населения внутренне освоить новые для себя цели и ценности), либо террором (только и способных принудить людей к реализации непонятных и навязанных им принципов политического развития).

Во-вторых, политическая культура способна порождать и новые, нетрадиционные для общества формы социальной и политической жизни, вносимые в политическую жизнь под влиянием заимствованных ценностей, технологий, методик осуществления тех или иных задач (например, проведения избирательных кампаний, урегулирования кризисов и т.д.).

В-третьих, политическая культура обладает возможностью комбинировать элементы прежнего и перспективного политического устройства.

Как правило, сохраняя базовые, характерные для правящего режима и большинства населения ценности и образцы поведения, она дает возможность имплантировать в социальную ткань конкретных обществ новые механизмы политического взаимодействия, обновлять и реконструировать текущие политические традиции.

Принципиальное влияние на характер осуществления функ­ций политической культуры оказывает и ее структура, элементы которой по-своему воплощают ценностно-смысловую детермина­цию поведения человека в сфере власти.

В самом общем виде мож­но говорить о рациональных и иррациональных компонентах по­литической культуры.

Если рациональные компоненты сохране­ния идентичности предполагают опору человека на осознание им собственных (и иных) интересов и статусов, соотнесение целей и средств их достижения, то наличие неосознанных компонентов ориентации человека в политическом пространстве основной упор делает на эмоционально-чувственном восприятии мира.

В качестве «базовых компонентов политической культуры» рассматриваются ориентации на политичес­кую систему и ее составные части.

Вопрос о структурировании ценностных воззрений человека поставил Г. Алмонд, выделив в ценностных ориентациях

1. «познавательные» (знания о строении политической системы, ее основных институ­тах, механизмах организации власти),

2. «эмоциональные» (чувства людей к тем, кто обеспечивал функционирование властных ин­ститутов и олицетворял власть в глазах населения),

3. «оце­ночные» (суждения, опирающиеся на ценностные критерии и стан­дарты оценки политических явлений) аспекты.

Структурирование политической культуры возможно и с учетом различного значения и роли ценностных ориентаций для формирования политической деятельности человека.

В этом смысле могут выделяться мировоззренческие, гражданские и собственно политические ценности.

Ценностная ориентация человека на мировоззренческом уровне встраивает представления о политике в его индивидуальную картину мира, индивидуальное восприятие жизни. Выработка политического мировоззрения заставляет человека соотносить свои нравственно-этические представления (о добре, смысле жизни) с особенностями понимания своего предзначенья в политической сфере, формировать представления о роли политики в достижении им своих главных жизненных целей.

В рамках гражданских ориентиров человек осознает свои возможности как участника публичных отношений, где действуют особые органы и институты (органы государственного управления, суд и др.), чья деятельность влияет на наличие и реализацию его прав и свобод.

С точки зрения собственно политических представлений человек вырабатывает свое отношение к практическим формам деятельности конкретного правительства, партий, официальных лиц и т.д.

Типичным способом структуризации политической культуры является различение ценностных ориентиров и способов политического поведения в зависимости от принадлежности людей к социальным, национальным, демографическим, территориальным, конфессиональным, ролевым (элита и электорат) и другим общественным группам. Тем самым политическая культура предст­ает как совокупность субкультурных образований, характеризующих наличие у их носителей существенных (и несущественных) различий в отношении к власти и государству, правящим партиям, в способах политического участия и т.д.

Такой подход позволяет увидеть, что в конкретных странах и государствах наибольшим политическим влиянием могут обладать, например, религиозные (в Северной Ирландии и Ливане), этнические (в Азербайджане) или элитарные (в переходных обществах) субкультуры.

3. Типы политической культуры

На протяжении развития разнообраз­ных государств и народов выработалось множество типов политической культуры, выражающих преобладание в стиле политического поведения граждан определенных ценностей и стандартов, форм взаимоотношений с властя­ми, а также иных элементов, сложившихся под доминирующим воздействием географических, духовных, экономических и про­чих факторов.

В основании типологии политических культур могут лежать факторы, отражающие, к примеру, специфику разнообразных политических систем (X. Экстайн), стран и регионов (Г. Алмонд, С. Верба), типов ориентации граждан в политической игре (в част­ности, моралистских, индивидуальных или традиционных — Д. Элазар), открытость или закрытость полити­ческих ценностей к инокультурным контактам (Р. Шварценберг), внутреннюю целостность культурных компонентов (Д. Каванах), идеологические различия (Е. Вятр), общекультурные поведенчес­кие особенности человека (М. Даглас).

Типы политической культуры могут определяться и иначе. Так, например, можно говорить о рыночной (где политика понимается людьми как разновидность бизнеса и рассматривается в качестве акта свободного обмена деятельностью граждан) и этатистской политической культуре (которая демонстрирует главенствующую роль государственных институтов в организации политической жизни), а также традиционной (соответствующей аграрному этапу развития общества), модернистской (развивающей свои традиции и ценности на основе индустриального способа производства) и постмодернистской (фор­мирующей нормы на основе доминирования постматериальных цен­ностей, качественного повышения политической роли электронных СМИ и соответствующих им информационных технологий вла­ствования) разновидностях.

Особую известность в науке получила классификация полити­ческой культуры, предложенная Г. Алмондом и С. Вербой в книге «Гражданская культура» (Нью-Йорк, 1963). Анализируя и сопостав­ляя основные компоненты и формы функционирования полити­ческих систем Англии, Италии, ФРГ, США и Мексики, они выде­лили три «чистых» типа политической культуры:

1. Парохиальный (приходской, местечковый, патриархальный), для которого ха­рактерно отсутствие интереса граждан к политической жизни, зна­ний о политической системе и значимых для людей ожиданий от ее деятельности;

2. Подданический, где сильна ориентация на политические институты и невысок уровень индивидуальной ак­тивности граждан;

3. Партисипаторный (участия), сви­детельствующий о заинтересованности граждан в политическом участии и о проявлении ими активности в этом.

Авторы подчеркивали, что на практике данные типы политической культуры взаимодействуют между собой, образуя смешанные формы с пребладанием тех или иных компонентов.

Причем самой массовой и одновременно оптимальной, с точки зрения обеспечения стабильности политического режима, является синтетическая культура «гражданственности», где преобладают подданнические установки и активистские формы участия людей в политике.

В содержательном отношении существуют и более общие критерии типологизации политической культуры, заданные, в частности, спецификой цивилизационного устройства особых полумиров — Востока и Запада, Юга и Севера, ценности и традиции которых являются фундаментом практически всех существующих в мире политических культур.

Так, идеалы и нормы политической культуры западного типа, формирование которой восходит к полисной (городской) организации власти в Древней Греции, предполагавшей обязательность участия граждан в решении общих вопросов, а также к римскому праву, утвердившему гражданский суверенитет личности, ценности отношения к труду, как к залогу жизненного преуспевания, рациональное отношение к жизни, идеи состязательности, стремление к прогрессу.

Эта культура воплощает ценности гуманизма, человеческой свободы, плюрализма мнений и убеждений. Они базируются на мировоззрении индивидуализма, в рамках которого абсолютным приоритетом обладают самоценность индивида, его индивидуальная свобода и автономия, ответственность за собственное благополучие и долг перед государством. В политической сфере эти мировоззренческие принципы сформировали философию, предполагающую отношение к праву как к важнейшему и определяющему орудию власти, гарантирующему свободу и самоопределение личности, развитие свободного рынка и статус государства как нейтрального, подчиненного гражданскому обществу органа регулирования.

Принципиальное значение имеют здесь и принципы идеологического и политического плюрализма, выборности органов власти, систематического контроля общественности за властными структурами, наличия механизмов, уравновешивающих различные элитарные группировки и центры власти.

Ориентируясь на рациональную организацию политического процесса, эти идеалы и прин­ципы воплощали ценности политического диалога, достижения компромисса и уважения партнера. С течением времени такие подходы и нормы смогли превратить политику западного общества из сферы борьбы непримиримых ценностей и целей в форму прагматичного согласования интересов, в которой центральное место заняли институты и структуры центристского, умиротворяющего и стабилизирующего общество толка.

Как можно заметить, основные ценности и ориентиры поли­тической культуры Запада отражали, прежде всего, понимание са­модостаточности человека для осуществления власти и отноше­ние к политике как к разновидности конфликтной, но вполне рационально организованной деятельности, где люди выполняют различные роли и функции. Государство воспринималось как ин­ститут, защищающий права и свободы человека, поддерживаю­щий его социальные инициативы.

При этом не существовало ни­каких ценностных ограничений, закрывающих для обычного че­ловека возможности исполнения управленческих функций. Статус важнейшего регулятора политической игры утвердился за зако­ном, а главенство конституции сформировало преобладание консенсусных технологий властвования.

В отличие от этих принципов специфика восточных норм и традиций задавалась особенностями жизнедеятельности общин­ных структур аграрного азиатского общества, формировавшихся под воздействием ценностей арабо-мусульманской, конфуцианс­кой и индо-буддийской культур.

Базовые ценности данного мира формировались при постоянном доминировании в жизни обще­ства властвующих структур, господстве коллективистских форм организации частной жизни, подавлении централизованными структурами условий для индивидуальной предпринимательской деятельности, возникновения и развития частной собственности.

Безраздельное господство религиозных идей, воплощавших не только сакральные идеи, но и мораль, право, эстетику, соци­альные учения, привело к тому, что религиозные доктрины прак­тически поглотили критическую функцию светской мысли в этих странах.

Разрешение конфликтов в таких условиях предусматривало апелляцию к моральному авторитету старших, начальников. По­этому этической максимой политической культуры восточного типа стал не закон, а обычай, не конституция, а мнение руководства. В целом длительное господство патриархально-клановой структу­ры общества привело к крайней слабости индивида перед лицом общины и особенно государства.

Поэтому и власть, и политика всегда воспринимались как сфера деятельности героев и выдаю­щихся лиц. Человек рассматривал политическую власть как об­ласть божественного правления.

Состязательность, плюрализм, свобода исключались из атрибутов этой области жизни. Поэтому признание главенствующей роли элит дополнялось отсутствием потребности в контроле за их деятельностью. Основным уделом человека становились исполнительские функции, поддержание справедливости, порядка, гармонии верхов и низов.

Несмотря на противоположность политических ценностей западного и восточного типов, в некоторых, в том числе и в российском, государствах сформировался некий синтез этих культурных норм и представлений.

Однако в целом в культурном портрете россиянина пока еще доминируют те черты и свойства, которые исторически заданы влиянием восточных, византийских традиций (не случайно Н. Бердяев определял психический тип русского человека как восточный, хоть и подвергшийся сильному влиянию Запада).

В то же время система ценностей и стандартов, которая характерна для политической культуры западного типа присуща весьма незначительной группе граждан (и при этом даже у этой части населения они еще носят несколько книжный и умозрительный характер).

В целом же культурное своеобразие отечественной политической культуры прослеживается

- в доминировании общинных ориентаций, персональном восприятии россиянином всей системы власти в государстве (а, следовательно, и в определяющей роли личностей — а не институтов — в политической жизни общества);

- массовых этатистских настроениях (преклонении граждан перед государством), обусловивших низкий уровень гражданской самоорганизации и неприятие людьми общественного контроля за властью (а временами и нравственное оправдание значительной частью населения даже произвола властей).

Индикатором российской политической культуры служат и традиционно низкий авторитет законности и права, заменяемых обыденными представлениями о «справедливости» и «порядке», обусловленных душевностью, простодушием и открытостью русского человека.

Для культурного портрета россиянина характерно и чрезмерное морализаторство, демонстрирующее, что люди в пространстве политики, так же как и в быту, привыкли больше апеллировать не к частным, а к общим интересам, к моральным, а не к рациональным основаниям поведения властных институтов.

Как показывает исторический опыт, социальная разнородность и острая конфликтность групповых мировоззрений породили низкий уровень целостности российской политической культуры, создали высокую фрагментированность культурного поля, т.е. предопределили отсутствие такой культурной формы, которая была бы способна интегрировать, объединить политически разнообразное сообщество.

Такого рода факты однозначно говорят о расколе российской политической культуры, свидетельствующем об отсутствии в обществе базового ценностного консенсуса, что с удивительной настойчивостью проявляется в противоположности позиций «западников» и «славянофилов», «красных» и «белых», «коммунистов» и «демократов», одним словом — «наших» и «не наших».

Все это характеризует политическую культуру российского общества как внутренне расколотую, поляризованную культуру, где ее ведущие сегменты противоречат друг другу по своим базовым и многим второстепенным ориентирам.

Как показывает опыт развития российского общества, его культурная самоидентификация возможна на пути преодоления раскола и обеспечения органического синтеза цивилизационного своеобразия страны и мировых политических тенденций к демократизации обществ и расширению контактов между ними.

Политическая культура формируется в процессе политической социализации гражданина. Спектр возможных ориентаций, приобре­таемых в процессе социализации, весьма широк. Он включает общие установки по отношению к власти, системе устройства общества, по­литическим обязательствам, взаимоотношениям власти и граждан, а также специфические ориентации, такие, как предпочтение той или иной партии или отношение к политическим акциям. Важными социа­лизирующими факторами являются также семья и система образования.

Политические ориентации может формировать и влияние средств мас­совой коммуникации, организованных групп, неформальных групп, а также любой другой опыт, имеющий политическую значимость.

На основе политической культуры общества формируется поли­тическая культура субъекта, вбирающая, помимо политических по­требностей и интересов человека, его знаний о политике, убежде­ний, ценностных суждений, характера мышления, признанные в об­ществе политические нормы, традиции, символы, образы поведения, способы политической деятельности.

• Политический «менталитет»

Менталитет(от англ.mentality– сознание) –обобщенное понятие отчасти образно-метафорического, политико-публицистического характера,которое обозначает в широком смысле определенную форму организации, своеобразный склад различных психических свойств и качеств.

Используется для обозначения оригинального способа мышления, склада ума и даже умонастроений.

Например, иногда в литературе упоминается национальный менталитет – «грузинский», «русский». Встречается и региональный менталитет – «скандинавский», «латиноамериканский». Менталитет социальной группы, слоя – «мелкобуржуазный», «интеллигентный». Это понятие может нести квалификационно-оценочный оттенок, отражая способности мышления и уровень интеллекта(«высокий», «низкий», «богатый», «бедный»).Может нести политико-идеологическую характеристику («либеральный», «тоталитарный», «реакционный» и т.д.).

В научный оборот понятие введено учеными психолого-антропологического направления Л. Леви-Брюлем, Л. Февром, М. Блоком.Он означал наличие у представителей того или иного общества, объединенного национально-этнической и социокультурной общностью, некоего определенного общего «умственного инструментария», своего рода «психологической оснастки», которое дает возможность по-своему воспринимать и осознавать свое природное и социальное окружение, а также самих себя.Со временем понятие «менталитет» стало использоваться и для описания особенностей организации социальной и политической психологии людей, политического сознания и самосознания членов той или иной достаточно обособленной общности не только национально-этнического, но и социально-политического характера.

В узком ПП смысле менталитет представляет собой определенный, общий для членов социально-политической группы своеобразный политико-психологический тезаурус («словарь», «лексикон»), который позволяет достаточно единообразно воспринимать окружающую социально-политическую реальность, оценивать ее и действовать в ней в соответствии с определенными устоявшимися нормами и образцами поведения.

Размышляя о терминологическом аппарате, посредством которого общественные науки, развивавшиеся под знаком марксизма, описывали явления духовной жизни, М.Рожанскийуказывает на то, чтопонятия «образ мысли», «мироощущение», «классовое сознание», «национальное сознание», «мировоззрение» имеют предельно общий и предельно политизированный характер.

В 70-е годы распространилось понятие «духовность»Оно использовалось литературой и публицистикой, чтобы подчеркнуть необходимость гуманистического мышления, опоры на культурную, а не только политическую традицию.Теперь слово «духовность» воспринимается как эрзац-понятие. В этом же рядупонятие «новое мышление», которое ушло со сцены, едва успев на ней появиться.

Менталитет обозначает нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, т.е глубинный и поэтомутруднофиксируемый источник мышления, идеологии и веры.

Не случайно отождествляются понятия «ментальность» и «картина мира».

В определенном смысле категория «менталитет» может быть отождествлена с категорией «подсознательная духовность»,которой пользуетсяВ.Франклдля обозначения неосознаваемой, неотрефлектрованной духовности.

В этих иррациональных глубинах бессознательного коренятся, поВ.Франклу,истоки этического (совесть), эротического (любовь) и эстетического (художественная совесть) поведения человека.

«Индивидуальный менталитет» не более чем метафора. Менталитет есть фундаментальный слой коллективного поведения, деятельности, эмоционального реагирования на различные ситуации, присущие данному этносу или социальной группе.

Менталитет является тем общим, что связывает индивида с соплеменниками, братьями по классу. Именно поэтому менталитет не поддается сознательным усилиям по его изменению.

В составе менталитета можно вычленить три генеральные программы, передаваемые индивиду от общества:

1. Программу сохранения и развития вида (человечества в целом);

2. Программу сохранения и развития своего рода (общины, племени);

3. Программу самосохранения и саморазвития.

Все эти три программы существуют в сознании и исторической практике как векторы «ментального пространства».

Первый вектор провозглашает принцип органичности, целостности и взаимосвязанности всего сущего в мире; принцип признания суверенности мельчайших элементов мироздания и уважения к правам этих элементов. Это космоцентрический менталитет. Его можно назвать такжетеократическим,поскольку все сущее рассматривается либо как тело Бога, либо как творение Бога.

Например, сущность присущего русскому крестьянству менталитета определяется как «изощренная диалектика космоса, социума и единичной личности».

Мощный «выброс» космоцентрического менталитета реализован в творчествеДаниила Андреевав книге «Роза мира», в которойобоснованы необходимость и возможность объединения всего человечества вне зависимости от национальных, религиозных или политических различий под эгидой этической ассоциации «Роза мира».

Яркий представитель космоцентрического менталитета Ю.Лотманписал:«Эпоха мелких конфликтов и частных столкновений кончилась. Мир един, и то, что происходит в одном конце, неизбежно отзывается на другом. Спрятаться не удастся никому.Колокол звонит по каждому из нас».

Второй вектор направлен на сохранение и развитие своего рода, в основе которой -ментальность в виде образа-понятия «Мы» (мой народ, мой класс, мое племя, моя нация). Это социоцентрический менталитет (языческий).

Такая ментальность позволяет человеку осознавать себя и других лишь в качестве членов племени, социальных и религиозных общин, а не в качестве самостоятельных человеческих существ.

Третья программа провозглашает приоритет прав и свобод индивида, целью жизни которой объявляется борьба за реализацию и расширение этих прав и свобод.

Этот тип менталитетаможно назвать антропоцентрическим или эгоцентрическим.Он характеризуется стремлением к самоутверждению личности, к радости потребления и созидания, к власти над другими.Этот тип менталитета связан с представлением о том, что каждый человек – кузнец своего счастья, а счастье заключается в обладании.

Индивид с эгоцентрическим менталитетом должен помнить, что менталитет окружающих его людей точно такой же – они тоже думают только о себе. Поэтому, чтобы достигнуть своих целей, индивид должен учитывать и использовать интересы других. Это может происходить во вполне пристойных формах, теоретиком которых выступалД.Карнеги, но может приобретать и манипулятивный характер.

Вместе с тем эгоцентрический менталитет стимулирует процесс индивидуализации, направленный на расширение свободы мысли.

Эрих Фроммвыделяеттри варианта эгоцентрического менталитета: авторитарный, разрушительный и конформистский.

Авторитарный вариант эгоцентрического менталитета ориентирован на поглощение, присвоение тех элементов внешнего мира(вещей, идей, людей)обладание которыми обеспечивает безопасность и могущество индивида. Носитель авторитарного менталитета с почтением относится к власти, к силе, которые автоматически вызывают желание подчиниться. Авторитарная личность либо стремится подчиниться власти (слабый тип авторитарной личности), либо стать источником власти (сильный тип авторитарной личности).

Разрушительный вариант эгоцентрического менталитета отличается от авторитарного своей ориентированностью на уничтожение, устранение всего, что угрожает благополучию индивида. Если человеку не дают расти, проявлять себя, то энергия, направленная к жизни, превращается в энергию разрушения.

Конформистский вариант эгоцентрического менталитета связан с реализацией такой жизненной стратегии, при которой личность, будучи убеждена в том, что ее мысли, чувства и желания принадлежат ей, сохраняя иллюзию неповторимости, превращается в реальности в социальный автомат, соответствующий анонимным общепринятым требованиям.

С функциональной социально-политической точки зрения, менталитет способствует поддержанию преемственности в существовании и устойчивости поведения входящих в нее членов, особенно в кризисных ситуациях. В подобных случаях возникает особый,«кризисный менталитет» («дезинтегрированное сознание»)как выражение определенного этапа распада устойчивых прежде социально-политических образований, определявших поведение людей.

Главными его особенностями являются: мозаичность, несистематизированность, отсутствие целостности и устойчивости, ситуативность и непрерывная изменчивость.

Менталитет такого типа, например, появляется при переходе от тоталитаризма к демократии, который характеризуется появлением целого ряда новых форм общественной жизни – социально-политического плюрализма, многоукладной экономики, многопартийности.

Трансформация менталитета – явление достаточно длительное и болезненное, что связано:

во-первых, со значительной инерционностью и особого рода «сопротивляемостью» прежнего менталитета.

во-вторых, с опасностью деструктивных последствий в результате его слишком быстрого разрушения.

в-третьих, со сложностью формирования нового менталитета в процессе принудительной адаптации людей к длительному периоду реформирования.Общественные преобразования оказываются лишенными поддержки со стороны массового менталитета общества.

Российский национальный менталитет достаточно устойчив, в его структуре присутствуют определенные психологические константы. Среди констант национального менталитета специалисты отмечают такие, как:

• открытость иным культурам и влияниям;

Эту особенность часто характеризуют как «всечеловечность» русской души, которая проявляется, в частности, в весьма высо­ком уровне межнациональной терпимости, умении адаптировать­ся к разным этнокультурным условиям, в обостренном интересе к опыту других стран и народов, сопровождающемся готовностью опробовать и применить его у себя.

• уступчивость;

Стремясь стать на точку зрения «другого», русский человек зачастую идет на явно невыгодные для себя уступки.

• высокая компетентность в вопросах внешней политики;

Еще исследователей XIX в. удивляла свобода, с которой негра­мотные русские крестьяне рассуждали на самые разные социальные и политические темы. Это качество сохранилось и в советскую эпо­ху, и в постсоветской России.

• чрезвычайно развитая самокритичность;

Она может простираться до пренебрежения собственным опы­том и самоуничижения, доходящего до стремления к отказу от собственной идентичности, что связано с низким уровнем само­уверенности и «упругости эго» (способности восстанавливать ров­ное и хорошее расположение духа).

• «стихийность» и стремление отыскать «настоящую правду»;

Эта «правда» воспринимается как некий абсолют. Причем на пути к этому абсолюту русские часто готовы беспощадно крушить то, что еще недавно казалось священным, правильным или впол­не приемлемым: «...Неприятие конкретного явления немедленно универсализуется, оборачиваясь стихийным нигилизмом, мгно­венно уничтожающим все то, чему народная душа только что по­клонялась... происходит мгновенное отторжение мира, в котором существует несправедливость...».

• убеждение в исключительности страны и ее исторического пути; Психология так называемого русского мессианизма истори­чески восходит к религиозно-политической теории жившего в конце XV — начале XVI в. псковского старца Филофея о «Третьем Риме». В основе этой теории лежит представление о перемещении христианского царства: вначале центром мирового христианства был Рим, затем— Константинополь, а после взятия последнего турками его религиозно-политическая роль переходит к Москве — третьему и последнему Риму, призванному сберечь чистоту хрис­тианства до нового пришествия Христа.

• способность к очень быстрой психоэнергетической мобилизации;

В российской истории не мало примеров тому, как быстро и активно страна восстанавливалась после разрушительных катак­лизмов. Вместе с тем, как неоднократно отмечалось в работах по психологии национального характера, эта мобилизация носит спе­цифический характер. Для россиянина не столь важно восстано­вить привычный мир, комфорт, тратить силы на достижение ма­териальных благ и удобств. Русский характер мобилизуется тогда, когда ориентирован на достижение «больших целей», на удовлет­ворение потребности в осуществлении мессианского призвания. Знаменитое русское «терпение» является другой стороной медали «мобилизации» — это напряжение внутренних сил, чтобы перене­сти беды, испытания, нужду и безрадостное существование.

• смешение автократических и демократических традиций;

Русская политическая культура представляет собой симбиоз двух традиций — автократической (характеризующейся конфор­мизмом, непротивлением насилию, архаическими обычаями верноподданничества) и демократической (принцип «соборности», способность увлекаться различными общечеловеческими идеями и т.п.): «Русский народ с одинаковым основанием можно характе­ризовать как народ государственно-деспотический и анархичес­ки-свободолюбивый, как народ, склонный к национализму и национальному самомнению, и народ универсального духа, более всех склонный к всечеловечности, жестокий и необычайно чело­вечный, склонный причинять страдания и до болезненности со­страдательный»²¹.

Эти черты сказываются на эффективности совместных дей­ствий, на «торможении» становления гражданского общества в Рос­сии. Это объясняется тем, что поддержание устойчивого взаимодей­ствия, основанного не на «родстве душ», а на чисто инструменталь­ных принципах, часто требует от нашего соотечественника больших эмоциональных усилий и дается ему с трудом. А если он к тому же сосредоточен на некотором главном деле, его тяготит необходи­мость постоянно отвлекаться на «организационную суету»²².

• традиционалистские ценности, идеи и представления;

Носителем устоев традиционного общества вплоть до относи­тельно недавнего времени была общинная деревня, по законам которой еще 80 лет назад жило большинство населения страны. Поэтому можно говорить о мощном «деревенском» пласте в наци­ональной психологии россиян. «Впитавший в себя эту своеобраз­ную крестьянскую традицию человек всегда чувствовал, что он свя­зан со своим государством тысячами тонких нервных нитей. И эта связь переживалась как очень личная. Посредническая роль каких-либо формальных институтов не признавалась, поскольку община ощущала себя не элементом гражданского общества, а базовой ячей­кой государственности. Государство, с этой точки зрения, высту­пало как некое воплощенное "общее дело"»²³. В связи с этим объяс­нимо присущее россиянам стремление к государственности.

• стремление к государственности;

Распад государства или изменение его политического устрой­ства всегда вызывали у русских кризис идентичности, сопровож­давшийся немалой растерянностью и метаниями (гибель Россий­ской империи и возникновение Советского государства; распад Советского Союза и провозглашение «независимой России).

Сегодня граждане России видят функции государства не в том, чтобы регулировать отношения между различными группами ин­тересов, а, прежде всего, в том, чтобы государство выражало обще­народную волю в противовес частным выгодам и устремлениям. В таком ключе авторитаризм «сильной власти» воспринимается не как отмена демократии, а как ее усиление, особенно когда госу­дарство «ставит на место» «олигархов» и «криминалитет».

Ценности традиционного общинного уклада в российском по­литическом сознании противоречиво сочетаются с реформаторс­ким комплексом, ориентированным на петровскую модель преоб­разований. Но реформаторские настроения россиян не касаются только утверждения «западных ценностей». Для нас важнее уста­новка на движение и изменение при условии сохранения тради­ционных ценностей.

Наличие устойчивых особенностей национального менталите­та не означает, что он не меняется. Просто механизм этого изме­нения носит весьма специфический характер: оно осуществляется не путем «перестройки», а посредством наслаивания поверх древ­них архетипов новых смысловых пластов.

Среди этих пластов и особое отношение к современным полити­ческим процессам и трансформации российского общества в целом.

К специфическим чертам российского электората можно отнести:

• устойчивую ориентацию на внешние признаки «силы»;

Интеллигентность в политике оценивается как негативная «за­висимость», «неуверенность»; способность идти на компромиссы воспринимается как признак слабости.

Государственность ассоци­ируется у россиян с «сильной» властью, что не раз давало повод говорить и писать об отсутствии в российском менталитете идеи свободы, о несамостоятельности и безынициативности русских. Индивидуальность, противостоя­ние коллективному у россиян часто проявляется в чрезмерно эмо­циональной форме и выходит за пределы разумного, принимая деструктивный характер. Российская «стихийность» нуждается в сдерживании, например государством. «Чем сильнее индивидуа­лизм, тем прочнее должна быть оболочка... стремление к усиле­нию государства в России вырастает вовсе не из "неразвитости" индивидуального начала, а как раз, напротив — из его чрезмер­ности и связанного с этим инстинктом самоограничения»

• склонность искать причины неудач во внешнем окружении, а не внутри себя;

Это качество дает широчайшие возможности для конструиро­вания разного рода врагов и объединения под знаменами «борцов с врагами» последователей. В русских бедах был в свое время вино­ват царизм, международный империализм, враги народа, сегод­ня — американцы (ЛДПР), «олигархи» («Родина»), коммунисты («Единая Россия»), демократы (КПРФ) и т.д.

• футуроориентацию сознания— «придет время, и мы станем жить хорошо»;

Это качество неразрывно связано с легендарным «терпением» русских и способностью страдать во имя лучшего (не существен­но, как скоро ожидаемого) будущего. Футуроориентация созна­ния — одна из причин, объясняющих относительно спокойно вос­принимаемую обществом продолжительность различных экономи­ческих экспериментов и пробуксовку реформ.

• веру в социальное чудо;

Уверенность, что придет «герой» и разрубит «гордиев узел» существующих проблем, связана, во-первых, с доверием к власти в целом (не случайно часто рассуждают о «потере властью креди­та доверия граждан»), а во-вторых, с сильным мифологическим пластом в русской культуре и соответственно с устойчивостью архетипа лидера-«чародея». Поэтому в российских избирательных кампаниях первого постперестроечного десятилетия так активно ис­пользовались и продолжают использоваться (например, В. Жири­новским, а в кампании 2003 г. — Д. Рогозиным) популистские обещания.

• стирание граней между политическим и неполитическим, обще­ственным и личным;

Удивительное качество, сопряженное с достаточно высокой, по сравнению с другими культурами, включенностью в полити­ческие процессы и высоким уровнем знаний о политике, иногда приводит к тому, что только россиянин способен всерьез рас­сориться с друзьями и родственниками, выявив за разговорами на кухне расхождения в политических предпочтениях. С другой стороны, это существенно расширяет диапазон возможных авто­ритетов и лидеров мнений в достижении потенциальных аудито­рий и способствует эффективности технологий распространения слухов.

• противоречие между самооценкой и политическим выбором;

Большинство жителей страны идентифицируют себя как рус­ских. Однако при этом русский воспринимается как «бедный», а бедность в глазах избирателей, особенно молодых, очень плохая аттестация для политика.

• психологическая раздвоенность;

С одной стороны, россиянин испытывает ностальгию по ос­новательности, порядку, с другой — в обществе сохраняется сим­патия к таким качествам, как рискованность, непредсказуемость («ухарство»), нередко сочетающиеся с «легкостью» и даже легко­мысленностью. До настоящего времени россияне психологически не застрахованы от увлечения каким-либо понравившимся своей молодостью, бойкостью и раскованностью новым «реформатором» — авантюристом.

• влияние социально-исторического опыта советского времени;

От этих времен в наследство сохранились такие черты, как стремление к унификации, единообразие во всех сферах, непри­язнь к тем, кто противостоит большинству. Из советского периода россияне продолжают черпать представления о должном и спра­ведливом; опираясь именно на этот опыт, строят модели ценнос­тной самоидентификации. Там же локализованы и основные объек­ты и мотивы национальной гордости: это в первую очередь победа в Великой Отечественной войне, ликвидация неграмотности, со­здание мощной индустрии и освоение космоса. Большинство на­селения по-прежнему воспринимает как естественное и необхо­димое активное присутствие государства в экономике и его социальные обязательства.

• специфическое восприятие современных реформ.

Фактически к настоящему времени сформировалась новая цен­ностная матрица, определяющая мотивацию политического выбо­ра. Наиболее заметная черта российского менталитета — высокий уровень нравственности, духовного самосовершенствования чело­века. В общественном сознании идет процесс реабилитации полити­ческой традиции исторической России и понятия национального интереса. В сознании большинства россиян формирование рыноч­ной экономики и построение открытого общества имеет смысл только при условии, что при этом сохраняется общественная мо­раль и система образования.

В ходе политических и социально-экономических реформ 1990-х годов российское общество восприняло важнейшие демократи­ческие принципы: равенство граждан перед законом, независи­мость суда, свободные выборы органов власти, многопартийность, идеологический плюрализм и др.

Российские избиратели не склон­ны придавать большое значение идее прав человека, ставшей сво­его рода «символом веры» для западной демократии; в гораздо большей степени, чем многопартийностью и правами человека дорожат свободой слова, предпочтительно видя в ней возмож­ность свободно и всесторонне освещать любые проблемы. Таким образом, понятие демократии адаптируется к российскому поли­тическому опыту и национальному характеру, к сформировавшейся в российском менталитете модели государственности.