2. Стиль писем

В предыдущей главе («Жизнь письма») рассматривались базовые характеристики эпистолярного жанра, которые были ему свойственны на протяжении всего Средневековья. Однако, хотя эти основания и основались неизменными, конкретные практики написания писем часто менялись. Главное в цепи этих изменений произошло в конце XI в.: именно в это время начало формироваться искусство написания писем, ars dictaminis, четко фиксирующее правила составления письма и его стилистические особенности.

К моменту, когда Иоанн Солсберийский стал секретарем архиепископа Теобальда, трактаты по ars dictaminis уже распространились по всей Западной Европе и не могли не повлиять на стиль писем Иоанна. Но насколько сильным было это влияние, и как проявились в стиле писем индивидуальные черты самого схоласта? Ведь, как мы уже выяснили, даже если содержание письма часто предписывалось составителю, стиль практически всегда оставался на усмотрение секретаря. И как характеризует автора писем использование цитат, не оговоренное в правилах ars dictaminis?

2.1. Структура письма по ars dictaminis и письма Иоанна Солсберийского

Трактаты по ars dictaminis появляются в конце XI–XII в. Первенство среди dictatores (так называли и самих составителей трактатов по ars dictaminis, и секретарей, но в данном случае имеется в виду именно составитель) исследователями обычно признается за Альбериком, монахом итальянского монастыря Монте-Кассино²¹. Около 1087 г. Альберик написал два трактата, легшие в основу будущей ars dictaminis: «Лучи письма» (“Dictaminum radii”) (или «Цветы письма» (“Flores de dictamine”)) и «Бревиарий письма» (“Breviarium de dictamine”). В «Лучах письма» Альберик, возможно, впервые на латинском Западе фиксирует пятичастную структуру письма, позаимствованную им (с некоторыми изменениями)²² из цицероновской риторической традиции: salutatio (приветствие), exordium (вступление; позднее за этой частью закрепилось параллельное название captatio benevolentiae (буквально: снискать расположение, благоволение)), narratio (рассказ), argumentatio (доказательство) или petitio (просьба) и conclusio (заключение)²³.

Функцию каждой из этих частей, блестяще сформулировал Ч. Хаскинс: «после приветствия – относительно которого этикет средневекового письма был очень точен: существовали особые термины для обращения к каждому классу средневекового общества – шло вступление, состоящее из какого-либо общего места, пословицы или духовной цитаты, предназначенной для приведения читателя в расположение духа, гарантирующее выполнение просьбы, следующей далее. Затем обозначалась конкретная цель письма (narratio), заканчивающаяся просьбой, которая обычно выступала в виде дедукции из большой и малой посылок, заключавшихся в exordium и narratio, и завершала письмо заключительная фраза».²⁴

К середине XII в. предложенная Альбериком структура письма закрепилась и получила широкое распространение²⁵. Но следовал ли ей Иоанн Солсберийский?

При анализе писем Иоанна Солсберийского необходимо учитывать одну особенность работы с не-оригиналом: переписчики часто опускали формальные, не несущие фактической информации части письма: «приветствие» и «заключение»²⁶. Впрочем, начиная с XII в. распространяется и противоположна тенденция – коллекционирование удачных писем в качестве образцов «приветствия», «вступления» и «заключения»²⁷. Все зависело от цели сбора конкретной коллекции. Но в случае с Иоанном мы можем быть уверены, что «приветствия» действительно были опущены переписчиками: одно из его писем построено на игре слов в «приветствии» (ep. 112), которое в рукописях и, соответственно, в сделанной на их основе публикации, с которой я работала, отсутствует. В целом, из 135 его ранних писем Иоанна «приветствие» сохранились только в шести посланиях, а «заключение» – в одиннадцати.

Таким образом, более удачным способом определения степени следования Иоанном правилам ars dictaminis представляется анализ его писем с точки зрения наличия в них «вступлений», которые легко идентифицировать благодаря строгой регламентированности их содержания: это может быть либо цитата, либо общее место, либо пословица, стоящая в самом начале письма (см. табл. 3).

Таблица 3. Пример «вступления» (общее место)

exordium	Ratio humanitatis exigit ut ueritatis amator testimonium perhibeat ueritati, praesertim ubi ueritas periclitatur	Принципы человечности требуют, чтобы любитель истины имел вкус к истине, особенно когда истина в опасности.
narratio	Inde est quod causam latoris praesentium...	Именно по этой причине случай носителя сего [письма]....

Exordium присутствует лишь в 41-ом письме Иоанна из 135 (30%). При этом даже наличие salutatio отнюдь не гарантирует его употребление: «вступление» следует за «приветствием» только в двух из шести письмах с salutatio. Таким образом, очевидно, что в большинстве случаев Иоанн не следовал композиционным правилам ars dictaminis. Но в 31% случае «вступление» все же присутствует и его употребление нуждается в объяснении.

Большинство случаев употребления Иоанном «вступления» (27 писем) – это письма от лица архиепископа Теобальда. При делении этих писем по адресатам (диаграмма 2) становится заметной тенденция, еще более очевидная, если несколько изменить принцип классификации.

Диаграмма 2. Распределение писем с exordium по адресатам

Если использовать для классификации писем такой признак как география их предполагаемого распространения, то становится очевидно, что главными адресатами «формализованных» писем были папская курия и английские корреспонденты Теобальда (диаграмма 3).

Диаграмма 3. Распределение писем с exordium по географическому признаку

Но что заставило Иоанна следовать правилам именно в этих случаях?

Ситуация с письмами в папскую курию довольно проста: в большинстве своем это личные прошения (даже если эти письма касались судебных разбирательств (ep. 59, 85) они всегда затрагивали Теобальда лично (в ep. 59 судебное разбирательство затрагивало церковь Кентербери, непосредственную юрисдикцию Теобальда, а подделка писем в другом письме (ep. 85) была воспринята архиепископом как оскорбление всей церкви и вопрос чрезвычайной важности)). То какое впечатление произведут его собственные прошения в курии, конечно, имело огромное значение для архиепископа. Поэтому, учитывая, что именно канцелярия римского папы в XII в. становится основным распространителем принципов ars dictaminis²⁸, написание писем в соответствии с принятыми канонами становилось одним из условий успеха, о чем не мог не знать секретарь, то есть Иоанн.

Объяснение следованию правилам ars dictaminis в девятнадцати письмах, объединенных мной в группу «Англия» представляет собой бóльшую сложность. Из их числа целесообразно выделить письма Теобальда Генриху II – в случае с ними следование правилам, вероятно, отражает особый этикет в обращении к правителю. Остальные же послания, разные по своим целям, связывает лишь, то, что все они были отправлены представителям английского клира. Однако, возможно, именно в этих двух признаках (Англия и принадлежность к клиру) и кроется разгадка. Дело в том, что у Теобальда, нормандца по происхождению, человека, более преданного Риму, чем интересам Англии и приглашенного в качестве архиепископа при наличии местного претендента, Генри Винчестерского, отношения с английским клиром были крайне сложными. Так, изгнанный из страны предшественником Генриха II, королем Стефаном Блуасским, Теобальд получил поддержку папского престола, но английский клир отказался выполнить приказ папы обратиться к королю с прошением, о позволении архиепископу вернуться²⁹. Возможно, подчеркнутая формальность, «правильность» «английских» писем Теобальда стала закономерным выражением холодных и натянутых отношений с собственными подчиненными.

* * *

Из 37-ми писем анализируемой коллекции, написанных от лица самого Иоанна, «вступление», присутствует в тринадцати случаях. Все они являются письмами к друзьям: их отличает особый доверительный тон.

В девяти из тринадцати писем exordium, очевидно, выполняет функцию captatio benevolentiae. Это послания Иоанна папе Адриану IV. Адреан был другом Иоанна (они познакомились еще до избрания первого папой)³⁰, но письма Иоанна к папе – короткие и деловые по характеру – являются на самом деле прошениями. Извинения за беспокойство, которыми Иоанн открывает практически все письма (за исключением трех: в одном «вступление» более обширное и призвано напомнить Адриану об их дружбе, что, впрочем, также служит цели captatio benevolentiae (ep. 52), два начинается с формульной благодарности (ep. 21; ep. 30)) выступают в них как принятые формулы.

Таблица 4. Сaptatio benevolentiae в письмах Иоанна к папе Адриану IV

Письмо 52. Напоминание о дружбе	Magni me faciunt qui se meis prеcibus apud maiestatem uestram confidunt posse iuuari. Vtinam et michi fiat secundum uerba eorum! Et quidem apud uos fiducialiter ago, non de meorum conscientia meritorum sed de uestra benignitate praesumens, semper reminiscens cum gaudio et exultatione quae processerunt de labiis uestris quando Ferentini, arram futurorum, anulum proprium michi contulistis et balteum. Ab illo ergo die speraui semper in his, et scio per misericordiam Dei et uestram, quoniam non confundar.	Меня высоко оценивают те, кто уверен, что у меня есть власть помочь, благодаря близости к вашему святейшеству. Да будет мне по слову их! (Лк. 1:38). И хотя я близок с вами, но не благодаря осознанию моих достоинств, а потому что я уверен в вашей доброте; я часто вспоминаю с радостью и гордостью, изошедшее из ваших уст, когда в Ферентине в залог будущего вы дали мне свои перстень и пояс. С тех пор я всегда верю в них и знаю, что по милости Божьей и Вашей никем не буду обижен.
Письмо 50. Формульное извинение	Ad ostium maiestatis uestrae pulsare totiens erubescerem, nisi pudorem meum et deuotionis meae sinceritas et eminentiae uestrae benignitas animaret et eorum, quibus nulla ratione deesse possum, instantia me ad scribendum compelleret uel inuitum.	Я бы постыдился стучать так часто в двери вашего святейшества, если бы чистота моей набожности и милость вашего совершенства не воодушевили бы мою скромность, и если бы не настойчивость тех, ни одно решение которых я не могу не исполнить не заставило бы меня написать даже против воли.

Однако остальные четыре послания к своим друзьям, в отличие от коротких цитат и общих мест в письмах Теобальда или формульных извинений и благодарностей в письмах к Адриану, Иоанн начинает с объемных (в одном из случаев – около современной печатной страницы) «вступлений» представляющих либо его собственные рассуждения, либо группу цитат, из которых, в соответствии с традициями схоластической мысли, Иоанн формирует свое собственное размышление³¹. В чем же причина столь необычного вида «вступлений»?

Таблица 4. Exordium’ы в письмах Иоанна Солсберийского друзьям

Письмо 96. Иоанн Солсберийский – близкому другу	Interdum sibi laesit nasum uel eruit oculum, qui salutifero signo faciem munire disponit. “Quorsum haec ?” inquis. Ad illa quae michi scripsistis respondeo.	Иногда может повредить себе нос или выколоть глаз тот, кто хотел бы крестным знамением защитить лицо. «К чему это?» – спрашиваешь ты. Я отвечаю на то, что ты написал мне.
Письмо 97. Иоанн Солсберийский – близкому другу	Optatos michi successus fortuna inuidet et pio affectui saepissime impia reluctatur. In partibus uestris cordis mei thesaurus pridem locatus est, et quod in mundo pretiosissimum duco, apud uos michi est, fidelium copia amicorum.	Жестокая фортуна лишает меня желаемого и очень часто противостоит моей нежной любви. Там где Вы, некогда было сокровище моего сердца (Мф. 6:21) и рядом с Вами у меня есть то, что я называю ценнейшим на свете – изобилие верной дружбы.
Письмо 110. Иоанн Солсберийский – Ральфу из Лизьё	Solent pigmentarii diuersas species commiscere, acumen pungendum sic mitigare lenibus et amaris contemperare dulcia ut, cum in nouae speciei saporem et efficaciam coaluerint, uniuersa dulcescant et ad subuersionem mentium efficaciora sint uniuersa quam singula. Hoc autem et iccirco forte saepius euenit quod ea quae dulciora sunt sumuntur auidius, et inmoderatio sobrietatis metam deserit, cum hostem qui minime praecauetur gratia dulcedinis introducit.	Те, кто делают пряное вино имеют обыкновение смешивать разные специи, смягчая остроту пряных мягкими и смешивая сладкие с горькими, чтобы, когда они соединятся во вкусе и эффекте новой специи, все было сладким; и вместе они сильнее ударяют в голову, чем по одиночке. Ведь чаще бывает, что сладкое поедают с жадностью, и неумеренность пренебрегает границами умеренности, когда благодаря сладости приводит врага, которому совсем не противостоят.
Письмо 133. Иоанн Солсберийский – Бортеламью, архидьякону Эксетера	Dominus tecum sit, dilectissime amicorum, et te in soliditate uirtutis suae stabiliat, ut nequaquam arundinea infirmitate frangaris, nec omnem eiusdem leuitate agiteris ad auram. Fortis et potens est Dominus exercituum idemque suauiter disponit omnia et eos, qui dispositioni eius reluctantur, potenter conteret sub pedibus suis. Vtique quod statuit de te, sine te deliberat ipse et in Actibus Apostolorum ex sententia Gamalielis, arbitrio Dei commissa est nascens ecclesia, nutu cuius omnia infirmantur aut conualescunt.	Да пребудет с тобой Господь, сладчайший из друзей и в твердости добродетели своей укрепит тебя, чтобы ты не мог быть ни брошен ветром, ни упасть как сломанный тростник. Господь Воинств крепок и могуч и все расположил на пользу (Книга Премудрости 8:1), и его силой падут к ногам его все, кто противостоят его порядку (Псалом 8:8). В любом случае Бог решит без тебя, какую послать тебе долю (Псевдо-Катон, Дистихи 2:12)32 и в Деяниях апостолов по высказыванию Гамалиила рождение церкви было вверено решению Бога, по мавению которого все слабеет или становится сильнее (Деяния 5:34).

Возможный ответ снова заключается в наборе адресатов. По мнению исследователей, круг друзей Иоаннабыл совершенно особым сообществом, «даже более избранным, чем просто грамотные люди³³. Это были так называемые «гуманисты» двенадцатого века, высокообразованные знатоки античной литературы³⁴ (в частности, Бортеломью Эксетерский считается одним из возможных авторов «Последовательности риторических «расцветок» (“Colores rethorici seriatim”) – трактата по ars dictaminis³⁵). Переписка для них была своеобразным соревнованием и способом показать свою ученость (и здесь вполне уместна, несмотря на все прочие различия, аналогия с перепиской гуманистов итальянского Возрождения³⁶). Сложность «вступлений» Иоанна, вероятно, была призвана отвечать высоким интеллектуальным запросам адресатов, безусловно, отражая при этом и оригинальность мышления самого автора.