первый курс / Лекции 2 полугодия. / ВОРОНА ЛИСИЦА БРРР
.docxНа девственном лоне природы, где только редкие крики птиц нарушали общую гармонию окружающего мира, рассвет набирал свою силу и ласкал своими лучами верхушки тесно стоящих деревьев. Где то не далеко от леса стояло одинокое дерево, на котором горделиво, словно генерал осматривающий свое войско, сидела ворона. Ворона загадочно молчала, молчала не, потому что с роду была не болтлива, нет же! В пасти у нее был большой кусок сыра, запах которого, манил голодных животных со всего леса.
- Здравствуй Ворона! Сдается мне, что у тебя чудный голосок! Не явишь ли сие чудо свету? Я думаю, весь лес будет рад слышать столько чудное пение! – сказала Лисица, хищно улыбаясь.
Ответом служило молчание. Молчание каменное и только глаза вороны двигались в такт слов Лисицы, отвечая взглядом, но «хитра бестия» в лице Лисицы продолжила.
- Ну, ей богу Воронушка! Яви нам свой ангельский голосок! Мы все его очень хотим услышать!
Ворона не сдержалась, это было без сомнений выше ее сил, и она крикнула во все горло. Чувство невосполнимой гордости переполнило всю ее сущность. Сыр упал в бережливо подставленные руки Лисы, которые замкнулись сразу, как акулья пасть смыкается на хребте жертвы. Грянул гром, и вот уже первые капли дождя, сливаясь со слезами на вороньих щеках стали спускаться на взбудораженный лес. Ворона сразу поняла, что ее обманули, льстиво и успешно. Конечно же Лисицу с того момента никто не видел. И никто из зверей не знал, где она. Сыр был безутешно утерян, как теряет надежду приговоренный в петле висельника. Решение к Вороне пришло не сразу. Через несколько дней она спонтанно решилась, отчаявшаяся, после долгих бессонных ночей и полных обиды и слез дней. Мимо леса пролетал самолет, не думая ни о чем Ворона бросилась к нему ввысь. Подлетая к турбине самолета, засасывающей, безнадежно уносящей в себя все останки прошлого Ворона ничуть не сомневалась. Спустя несколько мгновений все прекратилось. Останки вороны еще долго падали, безжизненно порхая, на расстоянии друг от друга над старым, будто сожалеющим о ее кончине леса.