- •Оглавление
- •I. Неизгладимая печать, или приключения с идентификацией
- •1. Париж 1879 года. История французской криминальной полиции (Сюртэ) от Эжена Франсуа Видока до Гюстава Масе
- •2. Бертильон — писарь полицейской картотеки
- •3. Впервые наука приходит в уголовную полицию, но не находит поддержки
- •4. Бенгалия 1877 года.Многолетние эксперименты Хершеля с отпечатками пальцев
- •5. Токио 1879 года. Идея Генри Фулдса об использовании отпечатков пальцев для проверки подозреваемых в преступлении уголовников
- •6. Париж 1881 года. Бертильонаж, или антропометрический метод идентификации
- •7. 1892 Год. На пороге мировой славы
- •8. Лондон 1884 года. Фрэнсис Гальтон
- •9. История Скотланд-ярда
- •10. Бертильонаж или дактилоскопия?!
- •11. Первая в мире картотека отпечатков пальцев. Аргентина. Жуан Вучетич
- •12. Метод Эдварда Генри
- •13. Семь лет в тюрьме за чужие преступления (дело Адольфа Бека)
- •14. 1905 Год. Впервые отпечатки пальцев являются уликой в деле об убийстве
- •15. Конец бертильонажа. Дактилоскопия на пути в Новый Свет
- •16. Постановка полицейского дела в сша
- •17. Преступник и отпечатки пальцев
- •18. Убийство в детской больнице
- •II. О чем рассказывают мертвые, или этапы развития судебной медицины
- •1. Сенсационное начало
- •2. Немного истории
- •3. Идентификация трупа Гуфе по костям
- •4. Розыск убийц Гуфе
- •5. Фальсифицированное обвинение еврейской общины в убийстве христианской девочки в Тисаэслар
- •6. Экспертиза профессора Гофманна из Вены
- •7. Кровь человека или животного?
- •8. Исследование сыворотки крови — решающее открытие. Пауль Уленгут
- •9. Убийца-садист
- •10. 1888 Год. Новое поколение криминалистов
- •11. Дело Жанны Вебер
- •12. Бруардель, Туано и слава парижской школы судебной медицины
- •13. Жанна Вебер в Шамбри. 1907 год
- •14. Конец Жанны Вебер
- •15. Дело Криппена. Лондон, 1910 год
- •16. Утопление без признаков насилия
- •17. 1922 Год. Состояние судебной медицины в сша
- •18. Система коронеров в сша — препятствие на пути развития судебной медицины
- •19. Проблема огнестрельных повреждений при выстрелах с дальнего и близкого расстояния
- •20. Ошибка Спилсбери
- •21. Научные достижения на службе криминалистики. Лейпциг, 1929 год
- •22. Комплексный метод работы — пример широкого использования достижений естественных наук и техники
- •23. Проблема свертывания крови после смерти
- •24. Судебная медицина мира
- •III. "раскроите тайну яда!", или триумфы и заблуждения судебной токсикологии
- •1. Начальные представления о токсикологии. Дело Марии Лафарг
- •2. Состояние науки о ядах в XIX веке. Аппарат Марша
- •3. Методы определения яда в теле потерпевшего. Орфила
- •4. Открытие ядовитых растительных алкалоидов
- •5. Метод Стаса по выделению растительных алкалоидов из органов человека и животных
- •6. Схватка ученых с растительными алкалоидами. Реакции окрашивания. Первый мост между полицейским расследованием и токсикологией. Амбруаз Тардьё
- •7. Как отличить трупный алкалоид от растительного?
- •8. Маскировка отравления
- •9. Наука на службе токсикологии. Спектральный анализ. Кристаллы и точки плавления. Структурный анализ рентгеном. Хроматография.
- •10. Снова мышьяк! Атомное исследование и радиоактивное измерение мышьяка в волосах человека. Лондон, 1911 год
- •11. Черная вдова из Лудёна. Новое о мышьяке, 1961 год
- •12. Барбитураты — поток ядов. Дело Армстронга
- •13. Криста Леман из Вормса. Яд е-605. 1954 год
- •14. Химико-технические лаборатории полиции
- •15. Сенсационное открытие: инсулин не только лечебное средство, но и яд. 1957 год
- •16. Заключение
- •IV. Баллада о пуле убийцы, или пути к судебной баллистике
- •1. Предыстория
- •2. Авантюристы, или "эксперты по баллистике из любви к искусству"
- •3. Открытие величайшей тайны: каждое оружие оставляет на пуле неизгладимый след
- •4. Чикаго. Годдард устанавливает оружие убийцы
- •5. Торжественное шествие сравнительного микроскопа по всему миру
- •6. Британская увертюра к сравнительному микроскопу
10. 1888 Год. Новое поколение криминалистов
В Германии ко времени открытия Уленгута в судебной медицине царило затишье. Правда, организация учреждений судебной медицины в различных землях Германии была лучше, чем во многих других странах. Специально уполномоченные районные или областные врачи всегда были в распоряжении прокуроров и следователей, участвуя в раскрытии преступлений. Но уровень их знаний зависел от развития науки и институтов, где они получали свою подготовку по судебной медицине. Здесь Германия безнадежно отставала от Франции и Австро-Венгрии. Правительства отдельных земель, полиция и медицинские факультеты университетов все еще не признавали за судебной медициной права считаться самостоятельной наукой, без которой в недалеком будущем не сможет осуществляться никакая полицейско-криминалистическая и юридическая работа. Все это было причиной длительного затишья в развитии судебной медицины в Германии.
В 1888 году, когда профессор Унгар на собрании естествоиспытателей в Кёльне выступил с речью "О значении судебной медицины и ее месте в высших учебных заведениях Германии", все убедились в неприглядности существующего положения. Сам Унгар не был судебным медиком, он работал педиатром в Бонне. Ему часто приходилось делать экспертизы при сомнительных случаях смерти детей, что заставило его понять значение и необходимость судебной медицины и сделаться ее страстным защитником. По собственной инициативе он стал читать лекции на судебно-медицинские темы. У него не было ни института, ни лаборатории, и свои эксперименты он был вынужден проводить в институте, где у него были друзья, предоставившие в его распоряжение свои лаборатории. Уже в 1883 году он обратил на себя внимание, доказав, что проба с погружением легкого в воду, которая еще с давних пор служила определением того, рожден ли ребенок живым или мертвым, и опорой судебных медиков в их экспертизах, не гарантирует полной надежности. Прежде всего, газы разложения приводили к ошибкам: заполняя легкие рожденного мертвым ребенка, они придавали им плавучесть. Этим Унгар вызвал интерес к широкому научному изучению вопроса, который в ближайшие десять лет займет свое место в судебной медицине и сделает эту пробу надежной.
Выступление Унгара в 1888 году было выступлением человека, авторитет и имя которого были известны далеко за пределами государства. Он сообщил, что только в двух немецких университетах медицина, а в восьми остальных лекции читали от случая к случаю судебные медики параллельно со своей основной работой. Нигде по судебной медицине не было экзаменов, и, таким образом, как и студентам-медикам, так и студентам-юристам предмет казался малозначительным, ненужным приложением. Научно-исследовательских институтов фактически не было. Когда преподавание вели судебные медики, то временами имелась возможность проведения практических занятий на трупах, попадавших им в руки в результате убийств, самоубийств, нераскрытых причин смерти и т. д. Но и по сей день приходилось за каждый труп сражаться с патологами.
Условия, в которых пришлось работать племяннику Каспера и его последователю профессору Лиману, он сам описал в 80-х годах:
"В грязном, темном, непроветриваемом подвальном помещении были выставлены опознанные и неопознанные трупы, одежда последних была развешана тут же на веревках... Отсюда начинались погребальные процессии, и очень часто приходилось наблюдать, что священник обращался к собравшимся на похоронах в том же подвале, где стоял жуткий запах и где проводили свои обследования судьи, врачи и студенты". Только в 1886 году в Берлине был построен новый морг, в восточном флигеле которого находились помещения для вскрытия трупов, где могли работать все семь берлинских судебных медиков. В этом же флигеле профессор Лиман получил несколько комнат для занятий по судебной медицине.
Лишь в последнее десятилетие XIX столетия постепенно исчезло пренебрежение к судебной медицине. Молодые патологи во многих странах поняли, что здесь имелась целина, предоставлявшая много возможностей для научной деятельности. В Берлине старого профессора Лимана сменил тридцатитрехлетний Фриц Штрассманн, бывший терапевт и патолог. Он был готов добиться для судебной медицины в Германии ведущей роли во всех судебно-криминалистических расследованиях. Еще больше это было характерно для Рихарда Кокеля, который стал в Лейпциге первым "внеплановым преподавателем судебной медицины". Так как он не был судебным медиком, ему пришлось добиваться разрешения саксонского министерства юстиции "присутствовать" на вскрытиях, довольно часто по-дилетантски производимых судебными медиками. Расходы на эти "присутствия", происходившие вне Лейпцига, он вынужден был оплачивать сам.
Адольф Лессер, который начал свою деятельность патологом берлинской школы Рудольфа Вирхова, переехал в 1886 году в Бреслау и год спустя уже начал читать судебную медицину в Бреслауском университете. В Кенигсберге бурную деятельность развил молодой приват-доцент Георг Пуппе, ученик Штрассманна. Он способствовал основанию германского общества судебной медицины и объединению с ней социальной медицины, нового спецпредмета. Социальная медицина изучала те врачебные проблемы, которые ставила промышленная эпоха: оценка производственных несчастных случаев, трудоспособности, вопросы социального обеспечения и пенсий.
В Галле впервые услышали голос Эрнста Цимке, которому суждено было стать одним из изобретательнейших судебных медиков. В качестве районного врача-ассистента и портового врача в Данциге свой первый опыт в области диагностики смерти утопленника собрал тридцатилетний Карл Берг. Все они — от Кокеля до Берга, от Штрассманна до Цимке — явились теми людьми, кто создал немецкую судебную медицину 20—30-х годов нового столетия. Но в 1901 году они вели еще утомительную борьбу за признание судебной медицины. Не случайно в том же году еще один пионер судебной медицины, Эрнст Гизе, начал свою деятельность в качестве приват-доцента в Иене со вступительной лекции на тему "Умение определять кровь на современном этапе". Открытие Уленгута дало развитию судебной медицины в Германии необходимый толчок. А за пределами Германии, особенно во Франции, возможность отличить кровь человека от крови животного способствовала росту доверия к теперь уже не ограниченным возможностям судебной медицины. Может быть, не случайно именно в Париже спустя несколько лет судебная медицина пережила один из самых скандальных кризисов. Лакассань сказал по этому поводу: "История напоминает нам об ограниченности наших знаний и умений всякий раз, как только мы забываем об этом".