Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

социология / Этносоциология / Социология межэтнической толерантности

.pdf
Скачиваний:
34
Добавлен:
14.08.2013
Размер:
537.64 Кб
Скачать

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ СОЦИОЛОГИИ

ЦЕНТР ЭТНИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ

СОЦИОЛОГИЯ МЕЖЭТНИЧЕСКОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ

Ответственный редактор Л.М. Дробижева

Москва Изд-во Института социологии РАН

2003

ÓÄÊ 316.647.5 ÁÁÊ 60.56

Ñ69

Издание подготовлено при поддержке Федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе» (Тема: «Подготовка и обеспечение издания научной, научно-популярной и научно-об- разовательной литературы по вопросам толерантности, миролюбия и веротерпимости»)

Авторский коллектив:

Л.М. Дробижева, Д.В. Даен, И.М. Кузнецов, А.И. Куропятник, О.А. Михайлова, В.М. Пешкова, С.В. Рыжова,

Е.А. Степанова, М.Б. Хомяков

Редакционная коллегия:

Л.М. Дробижева (отв. ред.), Д.В. Даен, И.М. Кузнецов

Социология межэтнической толерантности / Îòâ. ðåä.

Ñ69 Л.М. Дробижева. — М.: Изд-во Института социологии РАН, 2003. — 222 с.

ISBN 5-89697-084-6

Ýта книга написана для тех, кто по роду своей деятельности часто контактирует с людьми разных национальностей. В ней рассказывается о понимании толерантности и ее основных принципах, о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться при общении людей из разных этнических культур и религиозных конфессий. В книге даны ответы на вопросы: почему у людей возникают этнические предубеждения и какие способы существуют для их преодоления и налаживания взаимоотношения между людьми.

Книга может быть использована в качестве учебного пособия преподавателями и студентами учебных заведений, готовящих государственных служащих, которым предстоит работать в многоэтнической среде. Книга адресована всем тем, кто интересуется межэтническими отношениями.

ÓÄÊ 316.647.5

ÁÁÊ 60.56

Вместо Введения

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ

МЕЖЭТНИЧЕСКОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ

Российская Федерация — страна со сложным этническим и религиозным составом населения. Большинство людей из ныне живущего поколения помнит распад СССР, в котором русские составляли половину (51%), и немало из них воспринимают это событие как историческую травму. Национальные движения и конфлиты, имевшие место в республиках, обострили межэтнические отношения, активизировали этнические сопоставления. В ряде регионов страны имеет место межэтническая напряженность и сложная религиозная, а иногда конфликтная ситуация.

Как большинство государств в условиях глобализации, Россия переживает приток новых мигрантов и, встав на путь демократического развития, не вправе ограничивать перемещения населения. В Европе иноэтническое население, не готовое к быстрой адаптации, имеющее другие нормы повседневного поведения, нередко плохо знающее местный язык, живущее анклавами и берущееся за работу по дешевой цене, составлющее конкуренцию местному населению, ученые стали называть «новой этничностью». Отличительность этих групп повышает осознание собственной этничности у большинства местного населения, нередко способствуя отчуждению и ксенофобии.

Нетерпимость так же, как и конфликты, стала причиной многих гуманитарных бедствий. Имели место прямые нарушения международных норм и обязательств России по соблюдению прав меньшинств и вынужденных мигрантов.

Между тем без мира и согласия в стране не могут быть решены проблемы социально-экономических трансформаций, демократиче- ских преобразований общества. Негативизм и враждебность рождают только разрушительную солидарность. А общество, уставшее от травм, нуждается в позитивной солидарности. Вот почему толерантность в отношениях людей, социальных и этнических групп не только гуманитарная задача, но и социально-преобразующая, экономи- чески необходимая потребность.

Принятие российским правительством Федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001—2005 гг.)»

ISBN 5-89697-084-6

© Институт социологии РАН, 2003

4

Вместо введения

стимулировало деятельность ученых, образовательных учреждений

èСМИ в разработке проблем толерантности и внесения ее идей, ориентаций, установок в практику.

Среди ученых в эту деятельность включились психологи, социологи, этнологи, профессионалы, работающие в сфере педагогики, философы, историки, филологи, культурологи.

Естественно, специалисты, работающие в каждой из дисциплин, имеют свой ракурс в исследовании. Хотя сами проблемы толерантности признаются междисциплинарными, тем не менее, серьезные исследователи не будут спорить с тем, что «если пироги печет сапожник», вкусными они не бывают. Профессионализм нужен в каждом деле, тем более в такой чувствительной области, как человеческие отношения.

Âданной книге сделана попытка представить ракурс социологического изучения одной из сфер толерантности — сферы межэтнических отношений.

Книга задумана для работников, непосредственно связанных с повседневной практикой межэтнического общения, прежде всего для тех, кто на государственной службе имеет дело

ñлюдьми разных национальностей, или по служебному долгу обязан предотвращать ме− жэтнические столкновения, регулировать сложные межэтнические противоречия.

Поэтому как предмет рассмотрения мы выделяем те явления, феномены, ситуации, связанные с этничностью, с которыми могут столкнуться как государственные служащие, так, естественно, и другие граждане страны.

Очертим ту предметную область социологии, которая может быть интересна нашему адресату в связи с необходимостью проявления межэтнической толерантности.

ÂРоссии издавна живут представители разных национальностей

èрелигиозных конфессий. Последней Всероссийской переписью зафиксировано более 160 национальностей. Все они как граждане пользуются одинаковыми правами и свободами, в том числе правом на сохранение своей культуры, языка, религиозных верований. Но степень повседневного использования своего языка, желание говорить на нем, поддерживать и демонстрировать традиционные нормы поведения у людей разные. Степень включенности людей разных националь-

ностей в свою культуру, ее значимость для них, безразличие к ней или акцентирование на ней в тех или других группах — причины этого изучают социологи. Эти знания нужны не только для того, чтобы власти могли спланировать, сколько надо открыть школ на том или другом языке, владельцы магазинов могли предусмотреть, какие товары потребуются покупателям (например, в супермаркетах Москвы в последнее время появились кумыс и конина, чего раньше не встреча- лось), но еще и для того, чтобы передать эту информацию населению, прежде всего городскому, которое чаще всего встречается с людьми

Социологический взгляд на проблему толерантности

5

разных национальностей. И конечно, такая информация нужна государственным служащим, которые непосредственно соприкасаются с гражданами разной этнической принадлежности. Например, охраняющему правопорядок нелишне знать, на какое расстояние для беседы или проверки документов ему удобнее подойти к женщине с Кавказа или из Средней Азии (см. гл. VII, IX).

Представителям правоохранительных органов приходится непосредственно общаться с конфликтующими группами, в том числе с теми, напряжение между которыми возникает на почве национальной неприязни. Почему происходят такого рода конфликты, что является основой межэтнической напряженности изучают социологи, политологи, психологи, этнологи. Но только социологи, проведя

исследования, могут рассказать обществу, сколько у нас образованных людей претендует на рабочие места, требующие таких специалистов, и будут ли из-за их дефицита напряжения между национальностями (см. гл. II, VIII).

Ясно, что в современном российском обществе участие во власти открывает доступ к собственности, и люди любой национальности остро ощущают принадлежность к ней или отстранение от этого ресурса. Кто оказывается в привилегированном положении, и

как к этому относятся другие, есть ли у них протестные настроения, и каков уровень мобилизационной готовности к действиям, какими могут быть такие акции — это тоже сфера изучения социологов (гл. III, VII). Например, именно социологи установили, что не культурные различия или низкий жизненный уровень провоцируют сейчас главным образом «границу» между представителями национальностей, а именно проблема представительства во власти, которая на федеральном уровне больше осознается нерусскими, а вот в республиках, наоборот, русскими.

Кто и как может спровоцировать конфликтные ситуации — скорее скажут этнополитологи, но будут ли вовлечены массы, те или другие

социальные слои точнее определят социологи, ибо именно они изучают уровень межэтнической интолерантности и ее масштабы.

Например, когда начались национальные движения в Прибалтийских республиках СССР, политики били тревогу о положении там русских и говорили о них как о возможных беженцах. А социологи прогнозировали основной отток русского населения отнюдь не из этих республик, а из среднеазиатских. Социологические исследования показывали, что массовые стереотипы эстонцев, латышей в глазах русских и, наоборот, русских в глазах «прибалтов» сложились как взаимно признающие деловые и интеллектуальные качества партнеров. Следовательно, большинство русских смогут приспособиться к новому

6

Вместо введения

статусу и насильственных протестных настроений не проявят. А эстонцы, латыши, литовцы тоже, когда поймут, что русские остаются, будут все шире проявлять толерантное отношение к ним.

А вот в республиках Средней Азии широкой толерантности во взаимоотношении национальностей ожидать не приходилось. Здесь значительная часть русских по прогнозам этносоциологов не сможет примириться со статусом «младшего брата» (доля русских, признающих за партнерами деловые качества, была низкой), а особой толерантности от титульных национальностей ожидать тоже было трудно. И теперь, когда таджики, узбеки прибывают в российские города на заработки, эти стереотипы препятствуют толерантным отношениям к ним.

Иные причины нетолерантности к этим национальностям тоже изучают социологи, ибо в сфере их компетентности оценить не только потребность в рабочей силе той квалификации, с которой прибывают новые мигранты, но и установки населения к ним. В сфере ин-

тересов социологов — изучение уровня и содержания этнического самосознания принимающего населения. Спокойно оно или травмировано, ведь если есть любые, даже совсем не этнического характера напряжения, они могут быть перенесены на этнические меньшинства. Последние становятся «козлами отпущения», как принято говорить в профессиональной среде социологов.

Социологи изучают, какие факторы — социальные, полити- ческие, идеологические — влияют на межэтнические установки людей, т.е. готовы ли они работать, вступать в деловые отношения с людьми, отличающимися от них по своей культуре, нормам повседневной жизни, насколько готовы они к тому, чтобы принять людей другой национальности как граждан страны или своих соседей по дому, друзей и, может быть, членов семьи, если сын или дочь, сестра, брат вступят в национально-смешанный áðàê.

В истории отечественной социологии был такой опыт. В ходе повторяющихся этносоциологических исследований в 1970–80-е гг. установили, что в Эстонии отношение эстонцев к тому, чтобы трудиться вместе с русскими было менее благоприятное, чем у других народов

в Союзных республиках (тогда СССР), а смешанных браков заключа-

1

лось не меньше, чем в других регионах страны . Казалось, это противоречит тем закономерностям, которые устанавливались учеными во

1

Если в Литве доля русских была чуть более 8%, то, естественно, смешанных браков там может быть меньше, чем в Эстонии, где русских около 30%, или Латвии, где их более 30%.

Социологический взгляд на проблему толерантности

7

многих странах мира, — чем ближе повседневное общение с людьми другой культуры, тем с большей осторожностью они готовы идти на него. Но вот как раз нам — этносоциологам, изучавшим влияние факторов на отношение к конкретным видам контактов, удалось выяснить, что установки на те или иные сферы общения находятся под воздействием различных факторов. Стало ясно, почему к смешанным бракам эстонцы, особенно интеллигенция, образованная часть населения, более толерантны, чем к деловому общению.

В Эстонии уровень квалификации, профессиональной подготовки у эстонцев и русских был почти одинаковым, а число рабочих мест, требующих высококвалифицированных специалистов, меньше, чем тех, кто на них мог претендовать, т.е. была высокая трудовая конкуренция. К тому же русские в большей части работали на крупных предприятиях, а эстонцев больше было на средних и мелких. Крупные предприятия, естественно, более богатые, они и жильем лучше обеспечивали своих работников (81% городских русских во время опросов отвечали, что они удовлетворены своими жилищными условиями, а среди эстонцев таких людей было намного меньше

— 30-50%), и могли детей отправлять в лагеря, а сотрудников — в дома отдыха. Понятно, что эти сопоставления влияли на отношение к межнациональным контактам в трудовой сфере.

Между тем брак в более европеизированной эстонской культуре считался делом свободного выбора, и неэтичным считалось вмешиваться в эту личную сферу. Поэтому эстонско-русских браков заключалось относительно не так уж много, но отношение к ним было толерантным, оно определялось культурой. Действовала вполне толерантная норма: ты можешь понимать, что этнически смешанный брак способен оказаться более сложным для внутрисемейных отношений, но ты его принимаешь, относиться к нему должен терпимо, уважая выбор партнеров.

На этом примере очевидно, что социологический ракурс рассмо-

трения межэтнической толерантности ориентирован именно на выявление социальных и культурных факторов толерантного или нетолерантного взаимодействия. И он показывает, что изучать такие факторы эффективно в каждой конкретной среде. Потому что, скажем, в Москве или Санкт-Петербурге они могут быть во многом сходными, исходя хотя бы из состава населения, а в Оренбуржье или Саха (Якутии), Туве, в Дагестане совсем отличными.

Так в Туве, Дагестане один из самых высоких показателей необеспеченных трудовой занятостью молодых людей. Там самые высокие конкурсы на рабочие места, особенно престижные или высокооплачиваемые. В таких условиях чаще всего люди начинают «про-

8

Вместо введения

считывать», кому удалось хорошо устроиться на работу. Наши опро-

2

сы и в других республиках показывали, что в полиэтнической среде большинство русских, так же, как и людей национальностей, дающих название республикам (их в литературе теперь часто называют «титульными национальностями»), считают, что национальность имеет

значение и при устройстве «на хорошую работу», и для того, чтобы

3

занять высокий пост в органах власти .

Нельзя сказать, что такие представления людей полностью соответствуют реальному положению дел в регионах. Как правило, они преувеличены. Но чувствуют и ведут себя люди, исходя из этих представлений. У социологов есть широко известная, так называемая

«теорема Томаса»: Если люди определяют ситуации как реальные,

4

то они и являются реальными по своим последствиям» . Естественно, если контактирующие люди разных национальностей определяют одну и ту же ситуацию по-разному, то создается основа для социальной напряженности и интолерантности.

Социологи раскрывают, в чем могут быть основы межэтни- ческой напряженности. Если об этом будут знать государственные служащие, работающие в полиэтнической среде, и в целом общественность, то их представители легче понимают проявления нетолерантного поведения и могут способствовать их предупреждению.

Социологов не все любят и не всегда хотят замечать результаты их работы. Ведь исследования социологов как фотопленка — на них проявляется нередко то, что люди и не хотели бы видеть. Например, в обществе распространено немало мифов — постоянно воспроизводимых представлений — которые питают нетолерантные установки к гражданам других стран или людям другой этнической, расовой, религиозной принадлежности. Так существуют национальные стереотипы — сформировавшиеся представления о чертах характера, системе поведения людей той или иной культуры. Иногда они поддерживаются на основе даже научных исследований. Известный российский социолог И.С. Кон рассуждал о загадочном национальном характере: «миф или реальность» и пришел к выводу, что это

2

Опросы проводились по проектам «Этнические и административные границы.Факторы стабильности и конфликтности» (1997—1998 гг.), «Социальное неравенство этнических групп и проблемы интеграции в России» (1999—2002 гг.) в Саха (Яку-

тии), Татарстане, Башкортостане, Оренбургской и Магаданской областях.

3

Социальное неравенство этнических групп: Представления и реальность / Отв. ред. Л.М. Дробижева. М., 2002. С. 130—133.

4 Thomas W.L., Znanieck F. The Polish Peasant in Europe and America. N.: Knopty,

1918. Vol. 1. P. 79.

Социологический взгляд на проблему толерантности

9

обычно миф, который может быть основан на каких-то отдельных наблюдаемых явлениях — привычках, нормах поведения людей той или иной национальности. Но главное для социологов вскрыть для

чего и кем они распространяются, как они обычно воспринимаются и интерпретируются населением. А это зависит от интересов людей, поэтому мифы не соответствуют реальности.

Приведем пример с одной встречи, где недавних мигран- тов-азербайджанцев мы спрашивали, что для них было непривыч- ным среди москвичей (большинство их, как известно, русские). Несколько молодых людей обратили внимание на то, что среди москви- чей они не замечают уважения к старшим («в метро, автобусе молодые сидят, когда старшие стоят», «неуважительно говорят со старшими, как будто они — ровня»). Русские молодые люди, услышав это, интерпретировали ситуацию по-своему. Среди них было убеждение, что именно такое почтение к старшим «сдерживает свободу и инициативу молодежи» («даже куда учиться идти, решают старшие», «они же и жениха выбирают» и т.п.; об этом см. гл. VI).

На самом деле не все азербайджанцы уступят место старшему и не все русские поступят в вуз без совета родителей, но стереотип существует. Важнее другое — идеологи, политики и даже работающие в науке используют какие-то, чаще всего выгодные им мифологемы, представления. И бывает это далеко не безобидным занятием.

С начала XX в. стала знаменитой работа Макса Вебера «Проте-

5

стантская этика и дух капитализма» . Ученый обосновывал предположение, что одним из источников экономического подъема при капитализме в Европе явилась религиозная реформа, благодаря которой возникла протестантская трудовая этика, стимулирующая людей к достижению успеха в мирских делах. В православной же этике, которую связывают с «русским национальным характером», обычно не видят побуждения к интенсивному труду во имя достижения успеха, а потому задаются идеи аскетизма и духовности.

Рассуждения эти, надо прямо сказать, не индифферентны к политике. Если идеологи говорят: зачем нам так трудиться, как люди на Западе, мы все равно не достигнем такого экономического успеха, нам его и не надо, богатство осуждается в нашей культуре, — то возможные инвесторы в российскую экономику начинают сомневаться, стоит ли вкладывать деньги в Россию, ведь работников здесь

5 Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма / Пер. с нем.; Под ред.

Ю.Н. Давыдова. М., 1990.

10

Вместо введения

нельзя побудить к энергичному труду. А самое главное то, что среди самих россиян люди с такой логикой аскетизма не понимают интенсивно работающих, достигающих успеха граждан и не оказывают им поддержки. Можно ли говорить о толерантности тех, кто способен поджигать преуспевающие фермы, предприятия, силовым путем устранять тех, кто добился большего успеха.

Эти идеологемы о «национальном характере» или особенности цивилизаций (культур, связанных с религией) время от времени всплывают в политической жизни. В 1990-е гг. известность приобрела книга американского политолога С. Хантингтона о столкновении цивилизаций, где он, в частности, писал, что русские никогда не будут эстонцами. Да, действительно, не будут, но вряд ли потому, что у этих народов разная религия.

Проверяя выводы С. Хантингтона, мы изучали народы с культурами, в традиционной основе которых лежат ислам и православная культура — татар и русских. У них было обнаружено доминирующее сходство в их жизненных ориентациях и, прежде всего, в трудовой сфере.Известный американский социолог П. Бергер, проанализировав развитие в странах у народов с разной культурой в конце XX вв., написал, что по всей вероятности, «Вебер ошибался,

полагая, что конфуцианство и восточноазиатские традиции препят-

6

ствуют модернизации общества» .

Ценности меняются. Ориентация на хороший заработок сейчас у россиян не меньше, чем в Европейских странах («Большой семерки»), а достижение пока меньше. Это естественно. В 1990-е гг. больше людей было ориентировано на выживание, чем на достижения и успех. Но можно ли говорить об аскетизме русских? Люди работают даже при унизительно низкой заработной плате, и, тем не менее, исследования фиксируют увеличивающуюся с конца 1990-х гг. ориентацию на достижительность. Так социологи выявляют реальность

для того, чтобы снимать ложные этнические и религиозные, цивилизационные стереотипы, развенчивать мифы, увеличивая платформу для взаимопонимания, уважения, толерантности людей разных национальностей.

Социологи поддерживают основу для взаимопонимания людей контактирующих национальностей, снимая взаимные страхи и опасения. Например, средства массовой информации транслируют об опасных явлениях в обществе — появлении нео-

6Бергер П. Капиталистическая революция: 50 тезисов о процветании, равенстве

èсвободе / Пер. с англ. Г.П. Бляблиной. М., 1994. С. 36.

Социологический взгляд на проблему толерантности

11

фашистских групп, ультранационалистской символики. Не говорить об этом нельзя, но надо понимать, что такие сообщения сеют страхи, фрустрации среди населения, взаимные опасения. Функция социологов в такой ситуации — показать реальное проникновение опасных, разъединяющих идей. Например, известными становились радикально-националистические заявления организации «Иттифак» в Татарстане или изоляционистские заявления Русской партии, что, естественно, пугало всех здравомыслящих людей. Страхи могли еще больше провоцировать инициирующих. Между тем этносоциологи обнаружили, что крайних националистов население не поддерживает (больше, чем 2-4% сторонников они не набирали).

Чтобы поддерживать толерантность, надо не только регулярно осуществлять экспертизу печатных изданий и радио- и телетрансляций с целью выявления публикаций, стимулирующих этническую и религиозную нетерпимость (выявлять, кто и как говорит), но и проводить мониторинг распространения позитивных идей толерантности и, наоборот, враждебной нетерпимости (об этом см. гл.VIII).

Социологи ищут эффективные средства предотвращения нетерпимости, поддержания установок на диалог у больших групп людей. Отдельный человек может иметь друга любой веры и национальности, но быть ксенофобом в более широкой общественной среде. Социологический ракурс рассмотрения толерантности состоит в том, чтобы изучить, какие социальные и политические условия благоприятствуют проявлению межэтнической толерантности в обществе или сдерживают ее (этому сюжету посвящена глава VI в данной книге).

Мы также знакомим читателей с пониманием самого термина «толерантность» и осмыслением этого понятия в социальной философии, откуда оно пришло в политику и социальную практику (гл. I, II).

Специально останавливаемся на социально-психологическом восприятии «другого» и тех закономерностях, которые приходится учитывать при межкультурном общении (гл. VIII).

В какой-то мере мы освещаем права национальных меньшинств и деятельность властей в сфере межнациональных взаимодействий (гл. V). Раскрыв практику мультикультурализма в странах мира (гл. IV), мы пытаемся оценить возможность его применения в нашей стране для утверждения толерантных установок в сфере межнациональных отношений.

Публикацией этой книги мы надеемся:

расширить публичность обсуждения проблем толерантности;

помочь государственным служащим и специалистам, занимающимся их подготовкой, понять социальные закономерности

12

Вместо введения

поддержания толерантных установок межэтнического общения;

• по возможности раскрыть те проблемы, ситуации, которые помогают понять природу интолерантности в современных условиях во имя сохранения мира и согласия.

Книга является результатом работы коллектива авторов по проекту Федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактики экстремизма в российском обществе». Проект ¹ 966 от 16 июня 2003 г.

Многие идеи, изложенные в книге, появились и нашли подтверждение благодаря обсуждениям, инициированным проф. А.Г. Асмоловым в ходе подготовки и реализации Программы.

Мы выражаем признательность Фонду Горбачева — Университету Калгари (Канада), благодаря которому мы смогли учесть достижения мировой литературы последних лет по проблемам толерантности и специально познакомиться с деятельностью ученых Канады

èправоохранительных служб по поддержанию межэтнической толерантности. Особую благодарность мы выражаем профессору Ю.А. Красину, который не только поддерживал нас в практическом продвижении проекта, но и стимулировал в идеологическом и политическом осмыслении социологических аспектов межэтнической толерантности.

Мы также были рады сотрудничеству с нашими коллегами из Уральского государственного университета «Урал Миона», которые приняли участие в реализации данного проекта.

Уралльский межрегиональный институт общественных наук (УралМИОН), поддержанный Московским общественным научным фондом, Министерством образования РФ, Институтом им. Кеннана (США), Корпорацией Карнеги в Нью-Йорке (США), Фондом Джона Д.

èКэтрин Т. Макартуров, стал одним из первых в российских регионах заниматься проблемами толерантности на междисципнарном уровне.

Книга написана Л.М. Дробижевой (вместо введения, гл. II, III), М.Б. Хомяковым (гл. I §§ 1-4), О.А. Михайловой (гл. I § 5, гл. IX § 2), А.И. Куропятником (гл. IV), Д.В. Даен и И.М. Кузнецовым (гл. V), И.М. Кузнецовым (гл. VI), Е.А. Степановой (гл. VII), С.В. Рыжовой (гл. VIII), В.М. Пешковой и С.В. Рыжовой (гл. IX § 1).

Издание книги в формате научно-образовательной литературы стало возможным благодаря тому, что все авторы ее читают курсы по этнической социологии или философии, религиеведению,специальные разделы которых посвящены толерантности. Так что можно смело сказать, что она - результат и междисциплинарных контактов,

èсоединения науки с образованием.

Глава I

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ПРОБЛЕМ ТОЛЕРАНТНОСТИ

В этой главе рассказывается о теоретическом осмыслении проблемы толерантнос− ти, о том, как зарождалась и развивалась эта идея в истории социальной философии. Особое внимание уделяется современной трактовке этой проблемы. Поэтому данная глава стремится дать, возможно, более полный ответ на следующие вопросы: 1) поче− му идея толерантности вновь приобретает особую актуальность в современном мире? 2) как толерантность определяется в современной политической и моральной теории? 3) в чем состоит особая сложность (и даже парадоксальность) этой идеи? 4) какова струк− тура толерантного сознания, или почему толерантность возможна? 5) каковы основные исторические типы обоснования идеи толерантности? В чем их сильные и слабые сто− роны? 6) чем обоснована необходимость новых подходов к проблеме толерантности и в чем заключается их новизна?

Главным результатом осмысления материала, изложенного в данной главе, долж− но стать понимание сущности, оснований и необходимых границ толерантности в де− мократическом обществе. Особое внимание обратим на современные проблемы, свя− занные с возникновением и развитием мультикультурных обществ.

§ 1. К истории определения толерантности

Толерантность как одна из основных ценностей либеральной демократии казалось бы давно и прочно укоренилась в государствах, где сформировано гражданское обще− ство благодаря специальному образованию и развитию структур такого общества, при− ведших к всеобщему признанию ценности различных культур и образов жизни. И все же вопрос о ней вовсе не так уж прост.

Вопрос о толерантности непрестанно дискутируется в мировой науке и споры эти вовсе не уменьшаются, напротив, в последние несколько лет количество конференций, симпозиумов, научных монографий, посвященных проблеме толерантности, резко возросло и даже самые благополучные, казалось бы, страны стали создавать различные программы по выработке рекомендаций в области политики толерантности. Организация Объединенных Наций посвятила 2004 г. теме «Толерантность в образовании», Пентагон провозгласил несколько программ в области обучения толерантности среди различных религиозных общин, Дойче Банк выделил средства на поддержку исследований в области религиозной толерантности.

14

Глава I

Каковы же причины такого обращения к вопросу, который, казалось бы, осознан западным обществом еще в XVII в., когда после кровопролитных религиозных войн здесь удалось примирить враждующие партии.

Причины событийного характера очевидны: это события 11 сентября 2000 г., необходимость борьбы с терроризмом, усиление международной напряженности, новые этнические и религиозные конфликты. Но важно задуматься о более глубоком процессах глобализации, взаимопроникновении различных культур и цивилизаций, основанных зачастую на самых различных принципах. Культурные противоречия нередко оказываются столь сильными, что традиционных методов разрешения конфликтов оказывается недостаточно.

Приведем примеры из судебной практики США и Канады. Известный интерес с точки зрения толерантности к культурным

различиям представляет собой дело «Штат Мэн против Мохаммеда Каргара». Одна из недавних книг по вопросам теории культурных различий так описывает этот случай: «Некий иммигрант из Афганистана, живущий в штате Мэн, работал нянькой в нескольких местных семьях. Один из детей заметил, как он поцеловал гениталии своего восемнадцатимесячного сына. Этот жест отца вполне традиционен в рамках афганской общины и рассматривается здесь как выражение любви и привязанности. Но его американские соседи понимают физический контакт подобного рода совсем по-другому. Один из родителей ребенка, бывшего свидетелем этого инцидента, донес о нем, в результате чего иммигрант был арестован за сексуальное оскорбление и разлучен со своим сыном на долгое время, пока дело дошло до Верхов-

ного Суда штата. Два года спустя обвинение было снято, но суд пре-

1

достерег отца от повторения поведения подобного рода» . Здесь речь идет об отсутствии понимания чужой культуры на бытовом уровне.

Другой пример — канадский — дело «Хофер против Хофера» указывает на более серьезную проблему. «Секта гуттеритов живет большими сельскохозяйственными общинами, называемыми колониями, в которых нет никакой частной собственности. Два человека, рожденные в одной из таких колоний, были изгнаны за отступничество. Они потребовали свою долю от общего имущества колонии, в создание которого они вложили свой многолетний труд. Когда колония отказала своим бывшим членам, они подали в суд, выступив против того, что у них «не было никакого права уйти из коло-

1

Öèò. ïî Engaging Cultural Differences / Ed. by R.A. Shweder, M. Minow, H.R. Markus.

P. 6.

Теоретическое осмысление проблем толерантности

15

нии, не потеряв при этом абсолютно всего, вплоть до своей одежды». Гуттериты же защищали подобную практику на том основании, что свобода религиозного вероисповедания предполагает возможность общины жить в соответствии со своей религиозной доктриной, даже если она ограничивает индивидуальную свободу ее чле-

нов. Канадский Верховный Суд согласился с этим последним заяв-

2

лением гуттеритов» . В этом втором примере ясно видна сложность современного мира с его противоречивым плюрализмом ценностей, зафиксированным даже на уровне государственных конституций. Верховный Суд Канады в этом деле, в сущности, отрекается от принципа прав человека (которые всегда индивидуальны) и решает в пользу групповых прав, подкрепленных законами о свободе религиозного вероисповедания.

Что же, в таком случае, будет являться толерантностью? Кто будет ее объектом: индивид, группа людей, община, культура, цивилизация? Каковы границы толерантности? На все эти вопросы, как видно, не ответить без понимания классической теории толерантности и тех проблем современного общества, которые заставляют сегодня многих ученых говорить о необходимости пересмотра этой традиционной модели.

Традиционно толерантность считается одной из основных ценностей либерализма. В самом деле, толерантность утверждается как одна из основных ценностей гражданского общества именно в

текстах великих либеральных мыслителей XVII в. – Пьера Бейля,

3

Дж. Локка и др. В XIX в., во времена викторианской «тирании

4

большинства» еще один великий либерал Дж. Ст. Милль выдвигает идею толерантности как о главном условии свободы, а в 70-

х гг. XX столетия теоретик «нейтрального либерализма», Дж. Ро-

5

улс , определяет эту ценность как основу социальной справедливости. Толерантность для либерализма является одной из основополагающих ценностей, среди которых — свобода, равенство и справедливость.

Согласно «классической» либеральной модели, толерантность не есть безразличие (индифферентность), вынужденное бездействие или абсолютное принятие другого. Это — странная

2

Ñì. Kymlicka W. Two Models of Pluralism and Tolerance // Toleration: An Elusive Virtue / Ed. by D. Heyd. Princeton University Press, 1996. P. 92.

3 Ëîêê. Äæ. Послание о веротерпимости: Сочинения. М., 1988. Т. 3.

4 Mill J.S. On Liberty. N.Y.: Prometheus Books. 1986.

5 Rawls J. A Theory of Justice. Oxford University Press, 1973 (первое издание 1971).

16

Глава I

ценность воздержания от употребления своей силы во вред принципиально неприемлемому отклонению. Так понимаемая толерантность представляет собой что-то действительно странное, при-

чем настолько, что британский философ морали Бернард Уиль-

6

ямс объявил ее одновременно необходимой и невозможной, а из-

раильский теоретик Дэвид Хейд присвоил ей наименование «ус-

7

кользающей добродетели» .

В чем же «странность», «ускользающий характер» или даже «невозможность» этой столь необходимой современному обществу ценности? Толерантность внутренне противоречива, парадоксальна. С одной стороны, индивид признает существующее в обществе отклонение чем-то принципиально недопустимым, неверным, или, даже, морально вредным, с другой же толерантность требует от него отказа от своей силы влияния на существование этого самого отклонения. Например, искренне религиозный человек не может не признавать гомосексуализм тягчайшим грехом, противоестественным извращением, оказывающим, к тому же, морально разлагающее влияние на общество. С другой стороны, в рамках либеральной демократии как толерантный субъект он обязан воздерживаться не только от физического, но и от словесного оскорбления «людей нетрадиционной сексуальной ориентации». Означает ли это, что человек в современном обществе как бы «раскалывается» на две противоречивые части человека, имеющего убеждения, верования и принципы, и субъекта полити- ческих отношений? Кроме того, совершенно уже непонятно, поче- му, чего ради, убежденный верующий должен отказываться от искоренения греха, когда именно к этому призывают его собственные убеждения и принципы?

Толерантность, таким образом, вовсе не является самооче- видной ценностью, напротив, она всегда требует аргументации. Почему, скажем, криминализация гомосексуализма недопустима, а детскую порнографию следует преследовать со всей возможной строгостью? В конце концов, с точки зрения многих, и то и другое равно аморально, а для некоторых в гомосексуализме, как в извращении природы, заключено даже большее зло. Парадокс толерантности приводит, кроме всего прочего, и к трудностям в разработке действенных педагогических концепций. Д. Хейд, к приме-

6

Ñì. Williams B. Toleration: An Impossible Virtue? // Toleration: An Elusive Virtue / Ed.

by D. Heyd. Princeton University Press, 1996. P. 18—27.

7

Ñì. Toleration: An Elusive Virtue / Ed. by D. Heyd. Princeton University Press,1996.

Теоретическое осмысление проблем толерантности

17

ру, так формулирует это затруднение: «... как можем мы надеяться воспитать в ребенке личность, приверженную тем или иным

моральным ценностям, и, в то же самое время, толерантно отно-

8

сящуюся к их нарушению?»

Как соединить моральную цельность принципиальной личности, с одной стороны, с то− лерантностью к тому, что представляется этой самой личности абсолютно аморальным или ложным? Как может искренне верующий христианин, например, быть толерантным к аф− риканским языческим обрядам? А между тем такая толерантность необходима, ибо в сов− ременном обществе христиане, мусульмане, иудеи, буддисты, язычники и неверующие час− то должны жить вместе в одной стране.

§ 2. Структура толерантного сознания

На протяжении истории общественная мысль предлагала массу аргументов в пользу толерантности. Однако, прежде чем говорить о них, нужно понять, каким вообще образом какие бы то ни было аргументы могут способствовать принятию индивидом ценности толерантности. Для этого, в свою очередь, необходим краткий анализ структуры толерантного сознания.

Главная проблема здесь будет заключаться в вопросе, ÷òî ïðåä-

принимает толерантный человек для того, чтобы, сохранив свои убеждения, отказаться, при этом, от интолерантного воздействия на то или иное отклонение? Например, как может быть толерантным некоторый искренне верующий христианин, полагающий гомосексуализм тягчайшим грехом и обладающий административной властью для запрещения, скажем, гей-клубов? Понятно, что толерантность вовсе не требует от него менять свое отношение к гомосексуализму, ведь тогда исчез бы центральный элемент этого понятия, а именно – несогласие с отклонением. Скорее, толерантный человек, при рассмотрении вопроса о запрещении гей-клубов, будет руководствоваться не своим негативным отношением к данному явлению, а признанием права других людей жить так, как они считают нужным. Иначе говоря, толерантный человек как бы «забывает», выносит за скобки свое несогласие (которое, однако же, всегда остается), фокусируя свое внимание на личности того, с чьим поведением или мнением он не согласен. Джей Ньюмен говорит об этом следующим об-

8 Heyd D. Education to Toleration: Some Philosophical Obstacles and their Resolution//

The Culture of Toleration in Diverse Societies: Reasonable Tolerance, Ed. by C. McKinnon,

D. Castiglione. Manchester University Press, 2003. P. 197.

18

Глава I

разом: «толерантность к религиозному верованию... не подразуме-

вает принятия... этого верования самого по себе, скорее, она требу-

9

ет принятия возможности для человека иметь это верование» . Дэвид Хейд называет толерантность в этом смысле «добродетелью вос-

10

приятия» , поскольку она подразумевает некоторую персонализацию перспективы внимание толерантного человека словно переключается с неприемлемого для него мнения или поведения на лич- ность того, кто это мнение имеет.

Получается, далее, что субъект толерантности всегда стоит перед выбором: с одной стороны имеются достаточно веские причины для интолерантного поведения: запрещений, гонений и пр. (в нашем примере это утверждение о том, что гомосексуализм является грехом), с другой стороны существуют не менее серьезные основания для того, чтобы от этих гонений воздерживаться (каждый человек имеет право жить так, как он считает приемлемым для себя). Значит, всякое толерантное отношение предполагает некоторую процедуру взвешивания двух мотивов мотива всеми средствами уничтожать неприемлемое отклонение и мотива признавать право личности выбирать то, что она считает нужным, даже если этот выбор противоречит моральным нормам. В таком случае, когда человек будет толерантен? очевидно, когда у него будут какие-то основания для следования второму, а не первому ряду мотивации.

Наконец, мы подошли к самому главному. Вопрос заключается теперь в том, при каких условиях возможен выбор в пользу «персонализации», т. е. когда поступки человека будут мотивированы не осуждением поведения, мнения или верования, а уважением к лич- ности их носителя? Здесь имеется, как минимум, две возможности. В самом деле, если совершается «взвешивание» двух разнонаправленных мотиваций, выбор совершается в пользу второй, либо если ослаблена первая, либо в случае особенного усиления этой самой второй мотивации.

Человек выбирает в пользу толерантности, если как−то ослаблено его несогласие с отклонением, или же если его уважение к личности носителя этого отклонения являет− ся особенно сильным. Иными словами, нам всегда необходимы какие−то основания для того, чтобы быть толерантными. И поэтому в области толерантности всегда были столь важны теории, могущие дать нам такие основания.

Теоретическое осмысление проблем толерантности

19

§ 3. Исторические типы обоснований толерантности

История развития идеи толерантности знает целый ряд подобных теорий обоснования толерантности. Наиболее многочисленны, при этом, концепции, позволяющие толерантному человеку ослабить свое несогласие с неприемлемым мнением, верованием или поведением. Наиболее значимые из них включали в себя:

Скептицизм. Согласно одному из современных английских исследователей проблемы толерантности, Престону Кингу, имеется некое «символическое отношение между толерантностью и скептицизмом. Толерантность подразумевает антипатию по отношению к некоторым идеям, совмещенную с убеждением в том, что не следует исключать и возможности их правильности; скептицизм означа- ет одобрение некоторых идей, совмещенную с убеждением в том, что не следует заранее отвергать аргументов, которые могут дока-

зать ошибочность этих взглядов. Толерантность... всегда подразу-

11

мевает скептицизм...» .

Иными словами, мы толерантно относимся к мнению, с которым не согласны, если, несмотря на это несогласие, мы допускаем, что это мнение может быть вер− ным, а наше — ошибочным.

История знает многочисленные примеры толерантности, основанной на скептицизме, — одно из исторически недавних положений «Политического либерализма» (1993 г.) Джона Роулса о недопустимости проводить какую-то одну точку зрения на общее благо в политике, сколь бы верной эта позиция не представлялась. Скептические рассуждения можно обнаружить и в «Посланиях о веротерпимости» отца современной либеральной теории толерантности Джона Локка (XVII в.) и в анти-кальвинистских памфлетах Себастьяна Кастеллиона (XVI в.).

В истине любого положения нельзя быть уверенным на все сто процентов, а пото− му совершенно необходимо допускать различные точки зрения – этим рассуждением толерантность довольно прочно связывается со скептицизмом.

Рациональный редукционизм, заключающийся в сведении сущности различных представлений, мнений или верований к од-

9 Newman J. Foundations of Religious Tolerance. University of Toronto Press, 1982. P. 8.

 

10 Heyd D. Introduction // Toleration: An Elusive Virtue. Ed. by D. Heyd. Princeton

 

University Press, 1996. P. 11.

11 King P. Toleration. London: Allen and Unwin, 1976. P. 120.