Глава 2 Другие клинические примеры функционирования системы самосохранения

Ложный Бог сменяет страдание насилием, истинный Бог сменяет насилие страданием.

Саймон Вэйл, Simone Weil, 1987: 63

Далее будут исследованы другие аспекты системы самосохранения, в особенности фигура Защитника, выступающего в роли стража, а подчас тиранического тюремщика детского эго, обуреваемого тревогой. После каждого клинического примера я помещаю краткие интерпретативные комментарии, а во втором случае (Густав) привожу пространное описание того, как происходит восстановление травматических воспоминаний при помощи серии сновидений, разворачивающейся по ходу психотерапии. Последний случай (Патриция) служит иллюстрацией того, как личностный дух "возвращается" в тело на продвинутой стадии проработки горя в анализе. Эту главу завершают некоторые теоретические рассуждения по поводу психосоматических заболеваний и роли системы самосохранения в расщеплении разума и тела.

Маленькая девочка и ангел

Одна из самых трогательных историй о том, как система самосохранения выступает в роли хранителя духа и стража Самости, была приведена Эдвардом Эдингером в его курсе лекций, посвященных Ветхому завету, в Институте Юнга в Лос-Анджелесе, записанных на аудиокассеты (см. Edinger, 1986). По-видимому, эта история первоначально принадлежала аналитику из Нью-Йорка, Эстер Хардинг (Esther Harding), знавшей женщину из Англии, с которой и произошла эта история. Ниже я привожу ее сюжет:

Однажды утром мать послала свою маленькую дочь, 6 или 7 лет, в кабинет к отцу для того, чтобы передать ему важное письмо. Девочка быстро вернулась и сказала: "Извини, мама, но ангел не позволил мне войти в кабинет". Когда мать послала дочь во второй раз, результат был таким же. Раздосадованная на разыгравшееся воображение своей дочери, мать сама отправилась с этим письмом в кабинет мужа. Она вошла туда и обнаружила, что ее муж мертв.

Эта история демонстрирует нам, как психика регулирует доступ эго к непереносимым эмоциям. Эго, располагающее обычными ресурсами, не в состоянии совладать с некоторыми аффектами без мобилизации ресурсов более "глубокого" уровня. Эти глубинные ресурсы представляют собой сохраняющие жизнь защиты Самости, блокирующие активность эго в те травматические моменты, когда мудрость этих защит подсказывает им, что необходимо, так сказать, пережечь предохранитель для того, чтобы молния не вывела из строя электрическую цепь во всем доме.

В описанном случае задача "ангела" Самости заключалась в том, чтобы включить мать этой маленькой девочки в общую картину происходящего. Психический "аппарат" маленького ребенка просто не в состоянии справиться с травматическим переживанием такой интенсивности. Подобный удару молнии, невыносимый аффект чрезмерно интенсивен. Защиты Самости знают об этом и обеспечивают необходимый "разрыв контактов". Однако они не могут слишком долго компенсировать отсутствие нужных ресурсов. Эго требуется фигура посредника, и оно получает ее с приходом матери девочки. Мы ничего не знаем о том, как мать справилась с этой ситуацией, хотя можем предположить, что ее реакция могла быть довольно острой. Она могла быть слишком сильно потрясена и охвачена своим собственным горем настолько, что вряд ли смогла бы помочь дочери. Вероятен и другой исход: дочь могла бы найти "модель" для проявления своих собственных чувств и получить разрешение на их переживание.

Как бы там ни было, многие пациенты, обращающиеся за помощью к психотерапевту, пережили в детстве именно такого рода травму, замаскированную годами защитного поведения и более или менее удачными попытками частичной переработки. Одна из наиболее полезных моделей психотерапии травмы была предложена доктором Элвином Семрадом (Semrad& Buskirk, 1969) и позднее развита в недавней работе Дэвида Гарфилда (David Garfield, 1995). Несмотря на то, что авторы ограничили область применения своего трехступенчатого метода психотерапии кругом пациентов с психотическими расстройствами, он применим и к лечению пациентов с диссоциативными расстройствами. В этой технике самое тщательное внимание уделяется аффектам пациентов. Во-первых, необходимо обнаружить аффект в рассказе пациента и (в случае психоза) освободить аффект от элементов бреда, галлюцинации и других искажений; на следующем этапе аффект должен быть признан (признан своим) и пережит на телесном уровне; наконец, для аффекта должно быть найдено вербальное выражение, он должен быть выражен языковыми средствами и встроен в структуру повествовательной истории индивида — истории его жизни. Более подробное описание трудностей, с которыми приходится сталкиваться психотерапевту, продвигаясь через эти стадии, можно найти в книге Гарфилда.