- •Isbn 5-7084-0063-3 (мирос) isbn 5-7133-0750-6 (имо)
- •Isbn 5-7084-0064-1 (т. 1) isbn 5-7133-0791-3 (т. 1)
- •Isbn 5-7084-0063-3 (мирос) isbn 5-7084-0064-1 (т. 1)
- •Isbn 5-7133-0750-6 (имо) isbn 5-7133-0791-3 (т. 1)
- •Содержание
- •Раздел VIII 238
- •Предисловие
- •Раздел I. Восточные славяне в древности
- •1. Расселение славян
- •2. Обычаи славян
- •3. Религия славян 9
- •4. О русах на волге15
- •Вопросы и задания
- •Раздел II древняя русь: IX—XIII века
- •1. Призвание варягов и начало русской государственности18
- •2. Крещение руси48
- •3. Князья древней руси
- •3.1. Борис и Глеб66
- •3.2. Ярослав Мудрый77
- •3.3. Владимир Мономах81
- •3.4. Андрей Боголюбский146
- •4. Дружина и князь167
- •5. Первые монастыри на руси182
- •Вопросы и задания
- •Раздел III русские земли под властью золотой орды
- •1. Русские летописи о нашествии батыя
- •2. Монголо-татарское иго218
- •3. Александр невский222
- •4. Русские князья и ордынское иго242
- •5. Значение монголо-татарского нашествия и ига в истории россии
- •6. Юрий данилович московский и михаил ярославич тверской268
- •7. Москва и тверь в начале XIV века281
- •Вопросы и задания
- •Раздел IV московская русь в эпоху куликовской битвы
- •1. Дмитрий донск283
- •2. Сергий радонежский и его обитель
- •3. Андрей рублев и его «троица»329
- •Вопросы и задания
- •Раздел V: великий новгород и его падение
- •1. Берестяные грамоты
- •2. Политический строй великого новгорода346
- •3. Конец новгородской республики356
- •4. О новгородской вольности и московском самодержавии368
- •Вопросы и задания
- •Раздел VI: московское государство при иване III
- •1. Стояние на угре в 1480 году369
- •2. Характер московских князей XIV—XV веков393
- •3. Иван iii398
- •4. От московского князя — к «государю всея руси»402
- •5. Теория «москва — третий рим» в общественной и церковной жизни россии конца XV—XVI веков409
- •Вопросы и задания
- •Раздел VII россия в царствование ивана грозного
- •1. Детство и юность ивана425
- •2. Алексей адашев441
- •3. Сильвестр446
- •4. Падение избранной рады450
- •5. Измена андрея курбского454
- •6. Переписка ивана грозного456
- •6.1. Первое послание Курбского457 Ивану Грозному
- •6.2. Первое послание Ивана Грозного Курбскому
- •6.3. Второе послание Курбского Ивану Грозному
- •6.4. Послание Ивана Грозного Василию Грязному
- •6.5. Послание Ивана Грозного английской королеве Елизавете I
- •7. Опричные казни478
- •8. Митрополит филипп489
- •9. Поход на новгород496
- •10. Опричнина в оценке отечественных историков
- •10.1509
- •10.2513
- •10.3514
- •10.4516
- •11. Быт русской семьи в XVI веке522
- •12. Россия XVI века глазами иностранца527
- •Вопросы и задания
- •Раздел VIII
- •Россия в период смуты начала XVII века
- •1. Общая характеристика эпохи533
- •2. Периоды смуты539
- •3. Борис годунов546
- •4. Гибель царевича дмитрия564
- •5. Лжедмитрий i575
- •6. Свержение лжедмитрия I в описании очевидца577
- •7. Смута глазами современников
- •8. Прокопий ляпунов592
- •9. Марина мнишек603
- •10. Приглашение московскими боярами польского королевича на русский престол630
- •11. Иван сусанин638
- •12. Начало династии романовых647
- •Вопросы и задания
- •Вопросы к иллюстрациям
- •Список иллюстраций
10.4516
Так был ли все же какой-то смысл, и если был, то какой, во всей этой вакханалии казней, убийств, во всех этих странных, часто противоречивых извивах правительственной политики, во внезапных возвышениях и столь же внезапных падениях временщиков? Речь, разумеется, не идет о поисках оправданий для опричнины. Каковы бы ни были прогрессивные последствия опричнины (если были), все равно у историка нет морального права прощать убийство десятков тысяч ни в чем не повинных людей, амнистировать зверство. Выбросив из истории моральную оценку, мы окажемся сторонниками давно осужденного, но все еще, увы, живого тезиса: «Цель оправдывает средства». Но такая позиция не только морально уязвима, она антинаучна, ибо, как в физике, измерение подчас меняет свойства объекта, так и в жизни цель меняется под воздействием средств. Нельзя достичь высокой цели грязными средствами.
Исследования последних десятилетий показали, что представления о боярстве как о реакционной силе, которая противится централизации, в то время как дворяне выступают за централизацию, не соответствуют действительности.
Мысль о том, что боярство было постоянной аристократической оппозицией центральной власти, возникла в нашей науке во многом под влиянием знакомства с историей Западной Европы, где гордые и самоуправные бароны сопротивлялись королям и даже императору. Но сопоставление это грешит неточностью. Прежде всего, на Руси не было боярских замков. Высокие ограды боярских усадеб еще не делали их замками по функциям. Функция замка — не защита от вора, а военные действия. Замок осаждали, барон со своими вассалами его оборонял. Это и создавало его независимость. На Руси же еще в период феодальной раздробленности, когда подходил неприятель — иноземный или из соседнего княжества, боярин никогда не принимался за укрепление и оборону своей усадьбы. Русские бояре защищали не каждый свое село, а все вместе — княжеский (позднее — великокняжеский) град и все княжество в целом. Недаром каждый боярин владел в городе «осадным двором»517, «городная осада» была важнейшей обязанностью боярства.
В концепции, по которой реакционное боярство враждебно централизации, заключено внутреннее логическое противоречие. Как широко известно, высшим правительственным учреждением была Боярская дума; все указы и законы оформляли как «приговоры» или «уложения» царя и великого князя с боярами. Все историки согласны, что воплощенная в этих указах правительственная политика была направлена на централизацию страны. Итак, боярство — своеобразный коллектив самоубийц, настойчиво проводящий меры, направленные против самого себя? В истории неизвестны случаи, чтобы какая-либо социальная группа на протяжении длительного времени упорно действовала против своих интересов. Бояре, крупные феодалы, были не меньше, а пожалуй, порой даже больше, чем мелкие, экономически заинтересованы в единстве страны.
Для крупных русских феодалов не были характерны обширные латифундии, расположенные «в одной меже», такие, чтобы можно было ехать целый день и в ответ на вопрос, чьи это земли, слышать, как в известной сказке Перро, одно и то же: маркиза де Карабаса. Обычно у боярина были вотчины одновременно в нескольких уездах — четырех, пяти, а то и шести. Границы же уездов, как правило, совпадали со старыми рубежами княжеств. Поэтому возврат к временам удельного сепаратизма реально угрожал землевладельческим интересам знати.
Часто можно прочитать, что бояре владели вотчинами — крупными наследственными владениями, а дворяне — мелкими поместьями, которые давались лишь под условием службы и не передавались по наследству. Это расхожее мнение не соответствует исторической действительности. Как правило, у одного и того же феодала были в собственности одновременно и вотчины, и поместья. Поместья с самого начала (с конца XV в.) были фактически наследственными и достигали порой весьма больших размеров. Но вместе с тем весьма распространены были и мелкие вотчины, порой приближавшиеся по размерам к крестьянскому наделу. Таким вотчинникам приходилось нередко (наряду с эксплуатацией крестьян) самим ходить за плугом.
Наконец, каждый вотчинник был обязан служить под угрозой конфискации вотчины, а поместья порой передавали малолетним сыновьям умершего служилого человека, с тем чтобы они, когда «поспеют» к службе, служили «с» этого поместья. Так что противопоставление вотчин и поместий не выдерживает критики. Но ведь именно это противопоставление — главная опора представлений о борьбе боярства против центральной власти и о поддержке этой власти дворянами.
Если же внимательней приглядеться к политике опричнины, то мы увидим, что считать ее направленной против бояр нет оснований. С. Б. Веселовский518 специально изучил состав казненных в годы опричнины. Естественно, составить полный список жертв царского гнева невозможно.
Среди пострадавших много бояр. Они стояли близко к государю и легче навлекали на себя его гнев. «Кто был близок к великому князю, тот ожигался, а кто оставался вдали, тот замерзал»,— пишет Штаден519. К тому же казнь знатного боярина была куда заметнее. И тем не менее дьяков и подьячих среди казненных — великое множество. «При царе Иване,— писал Веселовский,— служба в приказном аппарате была не менее опасным для жизни занятием, чем служба в боярах».
Наконец, состав самого опричного двора520. Существует распространенный стереотип: царь Иван приближал к себе новых, безродных людей. Сам Иван Грозный способствовал созданию этой легенды.
Однако исследование привело к неожиданным выводам: среди новых слуг царя Ивана было множество отпрысков аристократических родов.
Среди опричных бояр были князья Василий Андреевич Сицкий и Василий Иванович Темкин-Ростовский, нетитулованные аристократы из Бутурлиных, Чеботовых, Колычевых, Пушкиных. Князь Никита Романович Одоевский, князь Андрей Петрович Хованский, потомки великого князя литовского Гедимина князья Федор Михайлович и Никита Романович Трубецкие521.
Таким образом, опричный двор принципиально не отличался ни от доопричного, ни от современного ему земского. Существенно другое: они — личные слуги царя, готовые на все для исполнения любого его самого грязного поручения. Этому помогала гарантия безнаказанности. Учредив опричнину, царь послал в земщину приказ: «Судите праведно, наши виноваты не были бы».
Итак, опричнина не была антибоярским мероприятием. Более того, она даже не изменила структуру русского феодального зем левладения. Крупное землевладение, в том числе и княжеское, сохранилось.
Так что же, опричнина всего лишь прихоть полубезумного деспота, несчастный случай? В поисках ответа на вопрос о смысле опричнины попробуем обратиться к ее результатам. Казнь Владимира Андреевича Старицкого. Результатом оказалась ликвидация последнего удельного княжества на Руси. Другой важный эпизод опричнины — дело митрополита. Филипп — одна из самых светлых личностей в нашей истории. Но вспомним про объективный результат этого дела. Церковь была союзницей, а не служанкой центральной власти, сохранила относительную самостоятельность. Это был такой же пережиток удельной старины, как и Старицкое княжество. Гибель митрополита Филиппа и многих других духовных лиц нанесла удар, хотя и не окончательный, по этому особому положению церкви в государстве. Хотелось бы лишь отметить, что автор вовсе не уверен, что независимая, хотя бы отчасти, церковь — вредна, а подчинение ее государству — во всех случаях — благо. Речь идет лишь о реальных политических итогах.
Наконец, новгородский погром. Новгород не случайно был избран царем Иваном для нанесения удара. Ведь там буквально все дышало воспоминаниями о прежней независимости от Москвы. В политическом строе здесь сохранялись некоторые особенности. Можно назвать традицию, согласно которой наместниками в Новгород назначали только людей с княжескими титулами (как бы новгородских князей). Особым было и положение новгородского архиепископа. Он, например, единственный из архиепископов и епископов носил белый, а не черный клобук. Белый же клобук был знаком митрополичьего достоинства.
Таким образом, получается, что вне зависимости от желаний и намерений царя Ивана опричнина способствовала централизации, была объективно направлена против пережитков удельного времени. Исторического деятеля или историческое явление нужно судить по результатам. Но только ли по ним?
Тенденции централизации, ликвидации удельного сепаратизма были объективными; к крепкому единому государству, как к Риму, вели все пути. Следовательно, долг историка поразмыслить, наиболее ли удачный путь к цели был избран, с наименьшими или с наибольшими затратами был пройден.
Существовала ли в реальной жизни альтернатива тому пути, по которому пошел царь Иван, вводя опричнину? Да, существовала. Это показала деятельность Избранной рады, при правлении которой были начаты глубокие структурные реформы, направленные на достижение централизации. Этот путь не только был не таким мучительным и кровавым, как опричный, он и обещал результаты более прочны.е, и исключал становление снабженной государственным аппаратом деспотической монархии. Но этот путь не обещал результатов немедленных. Возникает соблазн утопического, волюнтаристского, командно-репрессивного пути развития. Ведь эти три эпитета жестко связаны: любая утопия — волюнтаристична, а потому для своего осуществления требует строгих приказов, подкрепленных репрессиями.
Путь Избранной рады был основан на реальных тенденциях развития страны, быть может, не столь познанных, сколь, по крайней мере, уловленных чутьем умных и реальных политиков. Путь же опричнины основывался на произвольном хотении. Результаты опричнины были трагичны для страны. 70—80-е годы XVI века — время тяжелого экономического кризиса. Деревни и села центра страны и значительной части северо-запада, Новгородской земли, запустели. О голоде единодушно твердят все источники. Во всей Новгородской земле осталась всего лишь пятая часть населения.
Это опустошение страны сыграло значительную, если не решающую роль в утверждении крепостного права в России.
В нашей стране крепостное право приняло в конце концов отвратительные рабовладельческие формы. Стоит ли и в этом винить опричнину, у которой и без того много на счету? Стоит. Речь здесь идет об одном из отдаленных последствий опричнины. Дело в том положении, в котором оказался в результате опричнины русский господствующий класс. Грозненский террор и установившийся деспотический режим завершили превращение русских дворян в холопов самодержавия. На первый взгляд не наша печаль. Что нам до бедствий эксплуататоров? Однако в истории слишком много взаимосвязано, чтобы можно было пренебречь интересами какой-то социальной группы без ущерба для всего общества. Ведь государев холоп не может не быть деспотом по отношению к своим крестьянам, всегда будет стремиться превратить их в своих холопов. Раб не терпит ниже себя свободных или хотя бы полусвободных людей. Приниженное, закрепощенное положение русского дворянства привело к еще большим закрепощенности и приниженности крестьянства.
Итак, тот путь централизации через опричнину, по которому повел страну Иван Грозный, был гибельным, разорительным для страны. Он привел к централизации в таких формах, которые не поворачивается язык назвать прогрессивными. И потому было бы ошибкой считать прогрессивной террористическую диктатуру опричнины. Не только потому, что протестует наше естественное нравственное чувство (хотя, подчеркиваю, и это крайне важно), но и потому, что последствия опричнины отрицательно сказались на ходе отечественной истории. Должно быть, это не случайно. Аморальные деяния не могут привести к прогрессивным результатам. История опричнины еще раз наглядно демонстрирует справедливость этой утешительной истины.
В. Г. Шварц. Посол князя Курбского Василий Шибанов перед Иваном Грозным (1862)
А.М.Васнецов. Московский застенок конца XVI в. (1912)
Иван
IV.
Гравюра на дереве неизвестного
западноевропейского мастера
(XVI
в.)
Иван
IV.
Фрагмент росписи
Грановитой
палаты
Московского
Кремля работы
мастеров
Палеха
(конец
XIX
в.)
В.
М, Васнецов.
Царь
Иван Васильевич
Грозный
(1897)
М.
М. Антокольский. Иван
Грозный (1875)
И.
Е. Репин. Иван Грозный и
сын его Иван (1885)
Иван
Грозный. Скульптурный
портрет. Реконструкция
М. М. Герасимова (XX
в.)
Убиение
царевича Дмитрия. Миниатюра
(XVII
в.)
Палаты
княжеского дворца в
Угличе (XV
в.)
неизвестного мастера (XVII в.)
Борис
Годунов. Фрагмент росписи
Грановитой палаты Московского
Кремля (конец XIX
в.)
Л. Килиан. Лжедмитрии I (начало XVII в.)
Лжедмитрии I. Гравюра с портрета работы неизвестного мастера (XVII в.)
Марина
Мнишек. Гравюра с портрета работы
неизвестного мастера (XVII
в.)
К.
Вениг. Последние
минуты
Дмитрия
Самозванца
(1879)
«Маринкина»
башня в
Коломне (XVI
в.)
П.
П. Чистяков. Патриарх Гермоген отказывает
полякам подписать грамоту (1860)
С.
В. Иванов. Смутное время (начало XX
в.)
К.Е.Маковский.
Воззвание Минина к нижегородцам.
Фрагмент (1896)
В.
И. Демут-Малиновский. Памятник Ивану
Сусанину в Костроме (1841 —1843, открыт
в 1851 г.; ныне не существует)
Н. Лавинский. Памятник Ивану Сусанину в Костроме (1967)
Ипатьевский
монастырь (XVI—XIX
вв.)
Послы Московского земского собора и народ просят Михаила Федоровича Романова
принять царский венец. Миниатюра из «Книги об избрании на царство великого
государя, царя и великого князя Михаила Федоровича» (XVII в.)
Г. и. Угрюмов. Избрание Михаила Федоровича на царство 14 марта 1613 г. (начало XIX в.)
Родословное древо российских государей. Фрагмент росписи Государственного исторического музея в Москве (начало XX в.)