bovikin_fi_kapital (1)

Чтобы убедиться в правильности такого вывода и составить представление о динамике роста в стране свободных денежных капиталов, рассмотрим прежде всего данные о вкладах в российские кредитные учреждения, воспользовавшись с этой целью результатами обработки И.Ф.Гиндиным публикаций отчетов Государственного банка, а также сводов балансов акционерных коммерческих банков, обществ взаимного кредита и городских общественных банков52. Для полноты картины добавим к ним имеющиеся сведения о вкладах в мелкие кредитные учреждения53. Составленная таким образом табл. 17* свидетельствует, что сумма всех видов вкладов увеличилась в 1909—1913 гг. на 100,5%. Следовательно, среднегодовой ее прирост в период предвоенного экономического подъема был выше, чем в 1894—1899 гг.: 20% против 18%. Анализируя полученные им данные, И.Ф.Гиндин писал: «Такого темпа прироста вкладов в кредитной системе (около 130% за 6 лет54) не было почти ни в одной стране. Только в Германии, и то лишь в одних акционерных банках, рост вкладов во время промышленного подъема 1890-х годов приближался к указанному проценту. Но в 1909—1913 гг. вклады в главных капиталистических странах увеличились всего на 30—40%»55.

* Таблица № 17 отсутствует в рукописи. 95

* * *

Другим показателем емкости денежного рынка является, как известно, стоимость размещенных на нем ценных бумаг. Следует, однако, отметить, что ее определение связано, по меньшей мере, с двумя трудностями. Первая состоит в том, что все имеющиеся в нашем распоряжении как официальные сведения о находившихся в обращении государственных, гарантированных правительством и негарантированных фондах, так и различного рода неофициальные подсчеты этих ценностей учитывают их номинальную стоимость, а не фактическую, курсовую, подсчет последней представляет собой настолько сложную и трудоемкую задачу, что пока еще не нашлось охотников взяться за ее решение. Поэтому нам придется оперировать лишь данными о номинальной стоимости российских ценностей.

Вторая трудность обусловливается тем, что выпущенные в обращение российские фонды размещались не только в России, но и в других странах. Поэтому для суждения о ценностях, размещенных на российском денежном рынке, необходимо знать, сколько их оказалось за границей. Суммарные данные о размещении государственных и гарантированных ценностей на 1 января 1904 и 1908—1913 гг. были опубликованы перед Первой мировой войной в изданиях Министерства финансов, «Русский денежный рынок 1906—1912»; и «Министерство финансов 1904—1913». Они использованы мной в табл. 18.

К сожалению, среди остатков делопроизводственной документации Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов, находившейся сейчас в ЦГИА СССР, не сохранились материалы, на основе которых рассчитывались упомянутые данные. Что касается государственных ценностей, то, несомненно, такой основой служили сведения о платежах по ним, производившиеся иностранными банками и заграничными отделениями петербургских банков по поручению царского правительства. Судя по документам Государственного казначейства, обнаруженным Б.В.Ананьичем, эти сведения

носили весьма детальный характер, отражая суммы платежей процентов и погашения по каждому отдельно взятому займу, что позволяло достаточно точно определить номинальные суммы ценностей, по которым были произведены платежи. Однако нужно иметь в виду, что не все российские государственные займы оплачивались за границей. На 1 января 1914 г. сумма займов, оплачивающихся только в России, составляла 12,5%56. Возможность обладания их облигациями иностранцами отнюдь не была исключена, поскольку некоторые из этих займов котировались на иностранных биржах. К пересылке купонов в Россию для оплаты прибегали и владельцы других российских займов. Поэтому уменьшение или увеличение заграничных платежей по российским государственным ценностям могло быть вызвано не только их перемещением из-за границы в России или

96

наоборот. Так, например, в 1909—1911 гг. наблюдалось резкое сокращение доли заграничных платежей в общей сумме платежей процентов и погашения по государственным займам. Первоначально руководители Министерства финансов объясняли такое явление возвращением российских фондов из-за границы57. Но затем им стало ясно, что была и иная причина. «Уменьшение суммы заграничных платежей в 1911 г., — читаем мы в пояснениях к смете по системе государственного кредита на 1913 г., — объясняется не только постепенным возвращением наших фондов в Россию, но и тем, что банкиры, пользуясь благоприятными курсами, в большом количестве пересылали купоны и тиражные облигации для оплаты в Россию»58.

Вероятно, чиновники кредитной канцелярии, исчисляя суммы размещенных за границей российских государственных займов, руководствовались не только сведениями о заграничных платежах. Но какими еще? На этот вопрос у нас пока нет ответа. Не ясно и то, на основе какой информации устанавливались опубликованные данные о размещении гарантированных царским правительством займов железнодорожных обществ.

Внимательно следя за состоянием расчетного баланса России, Министерство финансов должно было получать сведения о заграничных операциях как с гарантированными, так и с негарантированными ценностями. Об этом говорят обнаруженные мной в личном фонде П.А.Сабурова В ЦГИА

СССР справки Министерства финансов «о состоянии расчетного баланса» России за 1899, 1900 и 1901 — 1902 гг.59, где приведены не только «суммы, поступившие по обороту с правительственными займами и по покупке и продаже бумаг за границей», но также «выручка займов железнодорожных и торговопромышленных обществ» и «прилив иностранных капиталов к промышленности». Судя по опубликованным в упомянутых выше двух изданиях показателям выпуска в России и за границей различных категорий российских ценностей и их реальном приросте в России в 1904—1912 гг., сведения о заграничных операциях с российскими негарантированными фондами продолжали поступать в Министерство финансов. Однако результаты расчетов размещения этих фондов, если такие расчеты производились, не публиковались. Не удалось их обнаружить и в архивах.

Недостаточность официальных данных о размещении российских фондов

— учет ими лишь государственных и гарантированных ценностей, а также слишком короткий период, который они охватывают — обусловили

годы, как мы увидим ниже, размещенные за границей российские ценности имели тенденцию возвращаться в Россию.

Некоторое преувеличение иностранного участия в акционерных предприятиях, действовавших в России, обусловливается и теми допусками, на которые приходится идти при расчетах из-за отсутствия необходимой информации. Так, иностранные вложения в облигации действовавших в России акционерных предприятий условно принимаются за иностранные вложения в облигации российских обществ, поскольку нам не известна доля иностранных компаний в этих вложениях. В то же время акционерные капиталы действовавших в России иностранных компаний рассматриваются как целиком размещенные за границей, хотя какая-то их часть, несомненно, принадлежала российским подданным.

Статистические сведения, которыми мы располагаем, не учитывают размещения в России не только акций иностранных компаний, но и облигаций займов зарубежных государств, городов и железнодорожных обществ. Между тем облигации иностранных государственных займов котировались на российских биржах. На 1 января 1914 г. их сумма равнялась 124 млн. руб.68. От общей суммы ценных бумаг, котировавшихся на российских биржах (18 235 млн. руб.), это составляло всего 0,7%. Но сам факт котировки иностранных ценностей говорит о том, что возможность размещения в России хотя бы небольшого их количества была вполне реальной.

Сохранившиеся остатки делопроизводственной документации крупнейших петербургских банков свидетельствуют об их участии во многих международных консорциумах, бравших на себя размещение различных процентных и дивидендных бумаг, выпускавшихся за рубежом. И.Ф.Гиндин, предпринявший еще в 20-е годы при изучении отношений банков и промышленности в России попытку анализа синдикатских операций АзовскоДонского и Петербургского учетного и ссудного банков, установил по архивным материалам, что общая сумма участий Азовско-Донского банка «в эмиссиях, проводимых заграничными банками», составляла на 1 апреля 1914 г. около 2 млн. руб., причем их характер «иллюстрируется как разнообразием заграничных банков, так и значительным числом эмиссий чисто иностранных бумаг»69.

Обычно банки распределяли («расписывали») полученные ими доли в международных эмиссионных консорциумах между своими директорами и привилегированными клиентами, предоставляя им онкольные ссуды под залог переуступаемых ценных бумаг. К сожалению, сколько-нибудь систематическое изучение содержания онкольных портфелей российских банков невозможно изза плохой сохранности их документации. Однако в предвоенные годы иностранные фонды стали появляться и в собственных банковских портфелях, сведения о составе которых публиковались в ежегодных отчетах. Не давая истинного представления о числе и размерах участий банка, эти сведения указы-

99

вают на наличие таких его интересов, которые он не считал нужным или не мог скрывать70.

Судя по отчетам Русско-Азиатского банка, унаследовавшего операции с иностранными ценными бумагами от своего предшественника — РусскоКитайского банка, в его петербургском портфеле71 в 1910—1913 гг. находились

довольно крупные пакеты акций Lena Goldfields (10500 шт. на 315,0 тыс. руб. в 1910 г.), Марокканского банка (2200 шт. на 299,0 тыс. руб. в 1910—1913 гг.), Anglo-Russian Bank (5000 шт. на 236,4 тыс. руб. в 1911 — 1912 гг.) и Салоникского банка (14 325 шт. на 537,2 тыс. руб. в 1913 г.), а также облигаций Китайского реорганизационного займа 1913 г. (на сумму 509,4 тыс. руб. в 1913 г.)72.

В портфеле правления Петербургского Международного банка иностранные ценности появились в 1911 году. Это были акции Lena Goldfields (7 775 шт. на 349,9 тыс. руб.). Но они оставались здесь недолго. Уже в следующем году их сменили акции Emba Caspian Oil Company (45 875 шт. на 412,9 тыс. руб. в 1912 г.; 20 195 шт. на 96,7 тыс. руб. в 1913 г.) и Russian General Oil Corporation (4100 шт. на 67,6 тыс. руб. в 1912 г.; 3 975 шт. на 66,2 тыс. руб. в 1913 г.). В 1913 г. банк стал также владельцем акций Bibi Eibat Oil Company (60 401 шт. на 143,7 тыс. руб.) и облигаций Китайского реорганизационного займа 1913 г. (на сумму 412,6 тыс. руб.)73.

Этот далеко не полный перечень, составленный по отчетам только двух банков, также свидетельствует о том, что на российском денежном рынке в предвоенные годы размещались в какой-то своей части акции зарубежных банков и компаний, в том числе даже таких, которые не действовали в России, а также иностранные государственные ценности. К сожалению, мы пока не в состоянии установить их количество. Можно лишь предполагать, что оно было относительно невелико, и поэтому его недоучет не должен заметно отразиться на общих показателях, характеризующих емкость российского денежного рынка.

С другой стороны, трудно допустить, чтобы закладные листы частных ипотечных банков не размещались, хотя бы в небольшом количестве за границей, но у нас опять-таки нет иного выхода. И в том, и в другом случае речь идет о явлениях, которые еще не приобрели достаточно широкого, массового характера и именно поэтому не получили статистического отражения.

Отдавая отчет в том, что используемые нами цифры приблизительны, необходимо вместе с тем иметь в виду, что эта приблизительность детерминирована источниками, поскольку содержащаяся в них информация обычно обеспечивает возможность обоснованных расчетов лишь до определенных пределов. Последние и являются критерием достоверности полученных результатов. Они как бы отграничивают допустимые неточности в расчетах от недопустимых.

100

Как отмечалось выше, И.Ф.Гиндин показал, что цифры П.В.Оля только применительны к предвоенному периоду «никак не могут быть согласованы с цифрами акционерной и кредитной статистики»74. При этом он установил масштаб необходимых поправок. В свою очередь моя попытка определить пределы допустимых неточностей при расчетах размещения государственных и гарантированных займов подтвердила в основном достоверность исчислений И.Ф.Гиндина75. Вместе с тем она обнаружила возможность их уточнений, которые и были произведены в дальнейшем.

Это дает основания надеяться на то, что содержащиеся в табл. 18 данные, несмотря на их приблизительный характер, более или менее правильно

отражают основные тенденции и пропорции развития денежного рынка России в годы предвоенного экономического подъема и потому отвечают задачам данного исследования.

***

Обратимся к их анализу. Общая сумма ценных бумаг, выпущенных в обращение в России (см. табл.18), возросла в 1908—1912 гг. почти на 1/3. Среднегодовой ее прирост за это время (971,0 млн. руб.) более чем в полтора раза превышает среднегодовой прирост как за 1900—1907 гг. (518,5 млн. руб.), так и за 1893—1899 гг. (537,0 млн. руб.). При этом произошло резкое изменение структуры капиталовложений в российские ценные бумаги по сравнению с предшествующим периодом.

Доля облигаций государственных займов в общей сумме прироста российских ценных бумаг, достигшая в 1900—1907 гг. 59,6%, теперь упала до 3,3%. А все государственные ценности (включая закладные листы Дворянского и свидетельства Крестьянского банков, поглотившие в 1900—1907 гг. 3/4 новых вложений), в предвоенные годы привлекли лишь 1/5 их часть. Главным объектом вложений стали ценные бумаги акционерных предприятий.

В состав российского государственного долга входили, как известно, займы перешедших в казну железных дорог. Отделив их от займов на «общие нужды», мы можем проанализировать новые вложения по их назначению (см. таб. 18.476). Государственные займы на «общие нужды», на долю которых в 1900 —1907 гг. приходилось более половины всего прироста ценных бумаг, составили в 1908—1912 гг. всего 0,5% от суммы прироста. Это, казалось бы, противоречит нашим наблюдениям, сделанным выше при рассмотрении распределения ЧНП. Однако нужно принять во внимание, что займы являлись лишь одной из статей государственных доходов. В 1900—1907 гг., когда царское правительство ока-

101

Таблица 18.

Капиталовложения в российские и государственные и гарантированные правительством ценные бумаги, а также акции и облигации действовавших в

России акционерных предприятий (в млн руб.).

Таблица 18.4.

Производительные и непроизводительные вложения в российские ценные бумаги (в млн. руб.)

*С внесением 15%-ной поправки, предложенной И.Ф.Гиндиным.

Отечественные вложения в российские ценности увеличились в 1908— 1912 гг. на 38,8%, а при внесении поправки, предложенной Гиндиным, — даже на 40,9%. Как видим, они росли быстрее, чем общая сумма этих ценностей. Следовательно, упомянутые выше выводы о расширении в предвоенные годы емкости денежного рынка в России были справедливыми. На его долю пришлось тогда 80,4 (84,7*)% прироста находившихся в обращении российских ценных бумаг, значительно больше, чем в 1893—1898 гг. (55,2%) и в 1900—1907 гг. (63,0%). Соответственно сократилась доля заграничных денежных рынков. В итоге на 1 января 1913 г. 66,5 (67,5)% российских ценностей оказались размещены в России.

5.

Как уже упоминалось накануне Первой мировой войны Министерство финансов опубликовало данные о ежегодном выпуске в России и за границей российских ценных бумаг в 1906—1912 гг., а также их прирост в России за эти годы. Сам факт, что эти данные были опубликованы в виде диаграмм, подчеркивал их приблизительный характер. К тому же данные о выпуске российских ценных бумаг, опубликованные почти одновременно в двух разных

* Здесь и далее звездочкой отмечены суммы, исчисленные с учетом поправки И.Ф.Гиндина.

107

изданиях Министерства финансов «Русский денежный рынок, 1909—1912 гг.» и «Министерство финансов, 1904—1913 гг.», — не вполне совпадают. Что же касается данных о приросте российских ценных бумаг в России, опубликованных в одном из этих изданий — «Министерство финансов, 1904— 1913 гг.», — то их группировка несколько отличается от той, которая была применена при публикации данных о выпуске этих бумаг. Наконец, и данные о выпуске российских ценных бумаг, и сведения об их приросте в России не