ФИЛОСОФИЯ / ФИЛОСОФИЯ 2 часть / Тема 3 Проблема сознания / Вопросы к семинарскому занятию по теме

Вопросы к семинарскому занятию по теме: «Проблема сознания»:

1.В чем философский смысл проблемы сознания?

2.Какие существуют научные и философские подходы к изучению сознания? (материализм, вульгарный материализм, идеализм (субъективный и объективный), пантеизм, феноменологический подход)

3.Чем отличается сознание человека от психики животных?

4.Мыслят ли животные? Обоснуйте ответ.

5.Что такое самосознание? Какую роль оно играет в нашем сознании?

6.Как взаимосвязаны сознание и язык?

7.Существует ли язык животных? Чем он отличается от языка человека?

8.Что такое психика? Как соотносятся понятия: сознание, психика, бессознательное?

9.Каковы философские заслуги З. Фрейда?

10.Что такое бессознательное и каково его содержание в концепции З. Фрейда и К. Г. Юнга?

11.Какую роль играет бессознательное в жизни человека?

12.Как выглядит структура психики по З. Фрейду? Чем эта модель отличается от модели К. Г. Юнга?

ЕСТЬ ЛИ ИНТЕЛЛЕКТ

У БРАТЬЕВ НАШИХ МЕНЬШИХ?

Г. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ. Наука и жизнь 1999, № 6, с.48-51

Недвижно, словно окаменев, лежит это восьмирукое существо в каменном гнезде морского дна. Лишь изредка одна из рук, извиваясь, словно в нетерпении, как бы ощупывает пространство над пристанищем осьминога. Вдруг его тело стремительно, взметнув песок и мелкие камешки, срывается с места. Несколько щупалец намертво захватили жертву. Но держит осьминог в своих объятиях не то, что можно с аппетитом съесть, — не краба и не рыбу. Он завладел белым пластмассовым шаром.

Спрут научился хватать этот предмет, лишь наблюдая за действиями своих соплеменников, сидящих в соседних гнездах, а их тренировали биологи захватывать шарик. И наш герой стал точно копировать их поведение. Будь он в океане, осьминог и внимания бы не обратил на несъедобную пластмассу. Доктор Г. Фиорито, руководитель группы на Зоологической станции Неаполя, где ставился эксперимент, был крайне удивлен способности своего подопытного в «познании науки».

У животных с развитым интеллектом способность к наглядному обучению подмечена давно. Голуби одного из видов (Ringeltauben) в молодости только тогда начинают питаться желудями, если увидят, как это делают старшие, проглатывая крупные плоды дуба. Группа японских бесхвостых молодых макак внимательно наблюдает за старой самкой, когда та отмывает в ручье от земли клубни сладкого картофеля. И потом они будут делать так же. Есть и другие примеры такого рода.

Однако прежде ученые считали, что преимуществом обучения младших от старших пользуются те животные, которые проводят свою жизнь в семьях и сообществах. У других способность к наглядному обучению в ходе эволюции была потеряна. Так думали и о спрутах, не знающих своих родителей и проводящих жизнь в одиночестве. И вот недавние опыты в Неаполе опрокинули эти представления.

Учеба в данном случае означает для животного попробовать сделать что-то новое и затем повторить ситуацию. Некоторые исследователи оценивают эту способность как указание на интеллект, присущий животным. Но что такое интеллект? Ученые начинают спорить, как только речь заходит об интеллекте человека, оценка же этого понятия применительно к животным еще более осложняет дело. Доктор Л. фон Ферзен из Нюрнберга предлагает такую формулировку: «Интеллект — это результат более высокой, чем обычно, обработки информации и конструирование из ряда феноменов». Кроме наглядного обучения в оценку интеллекта входит также умение употреблять инструменты и изъясняться.

Не только далекие от науки люди, но и специалисты с изумлением узнали, что шимпанзе по имени Канци, воспитанница С. Саваж-Рум-бауг, посвятившей себя изучению приматов, без помощи людей освоила язык символов. Налицо проявление интеллекта! Но когда кречет берет в клюв камень, чтобы бросить его с большой высоты в гнездо страуса и разбить лежащие там яйца, никто из специалистов по поведению животных не говорит об интеллекте птицы, хотя ведь она много раз упражнялась, прежде чем научилась с высоты попадать камнем в гнездо.

А между тем, чтобы оценить многое из того, что умеют делать «братья наши меньшие», нередко надо было бы употреблять такие применяемые лишь к людям термины, как «раздумье» или «делать вывод». Однако боязнь ветретить в ответ иронические взгляды мешает ученым произносить эти слова вслух.

А вот пример, как раз говорящий о правомерности таких терминов. В огороженном пространстве большого загона кобыла-вожак конского стада учила своих подопечных противостоять врагу, хотя никакого предварительного опыта борьбы с хищником у нее не было. Просто была от природы умна — ведь стала же лидером стада. Ученые из Берлинского института зоологии содержали в окрестностях Бран-денбурга стадо лошадей Пржевальского — единственного в мире вида диких лошадей. Задача опытов — узнать, как после столетнего пребывания в зоологическом саду эти лошади будут вести себя на воле.

Замысел состоял в том, чтобы крупная собака, которой придали облик волка, атаковала лошадей, находящихся в вольере. Как только замаскированную под степного хищника собаку колли выпустили внутрь загона, к стаду, лошади, почувствовав опасность, заволновались, а когда «волк» приблизился примерно на десять метров, стадо бросилось врассыпную. «Лошади испугались, и их поведение было соответствующим — хаотичным и нескоордини-рованным», — говорит доктор К. Шайбе, руководитель эксперимента.

Опыты повторялись, и исследователи увидели, что вожак стада стал собирать животных и на виду у «волка» готовить их к защите. И теперь, как только «волка» запускали в загон, лошади собирались в табун и вставали в оборонительную позицию: образовывали кольцо, головами внутрь, а мощными задними ногами наружу, так, что приблизившегося врага ждал смертельный удар. Вожак пробудил в стаде заснувший в неволе инстинкт. Так обычно поступают лошади, когда в табуне есть жеребята — их прячут внутрь кольца. Когда же в табуне одни взрослые животные, то они, сплачиваясь по двое-трое, идут в наступление на хищника. На этот раз ученым пришлось вызволять «хищника» из опасной для него ситуации.

Обучение и наследственность — две составляющие, лежащие в основе развития человека. Но то же можно сказать и об обучении в мире животных. «Индивидуальное обучение и генетические задатки действуют вместе, и их нельзя разделять», — таков вывод этологов. Ученые пользуются в своих экспериментах стремлением животных научиться. В соответствующих опытах они нащупывают загадочное присутствие у «братьев наших меньших» интеллекта. Действуя под лозунгом: «Вначале научи животное, затем оно покажет, что оно может», — пытаются найти механизм восприятий и памяти.

Морской лев Томми из дельфинария в Мюн-стере (Германия), например, учится под руководством доктора К. Денхарда отличать нарисованные фигуры от таких же, но показанных в зеркальном отображении. Фигуры напоминают буквы Т и латинское L, к которым пририсованы прямоугольники. Для эксперимента на краю бассейна укреплены щиты с этими знаками и три монитора с кнопками, на которые Томми может нажимать своим носом. В начале опыта ученые показывают Томми на центральном мониторе фигуру в прямом изображении — в течение пяти секунд. Затем включаются оба боковых монитора. На одном возникает зеркальное изображение той же фигуры, на другом — первая фигура, но несколько повернутая. Если Томми правильно указывает на повернутое изображение — он получает в награду рыбу.

Морской лев справился с этим заданием блестяще. Он доказал, что животные-приматы способны распознавать не только абстрактные знаки в перевернутом положении, но и их зеркальное отражение.

Время, потребное морскому льву для запоминания первого, оригинального, рисунка, растет в зависимости от того, под каким углом показывают ему этот рисунок. Точно такое же замедление происходит и у человека. Доктор К. Денхард сделал заключение, что морские львы могут вызывать из памяти изображения увиденного. До сих пор этой способностью наделялся лишь человек. Более того, голуби могут узнавать известного им человека на фотографии, даже если черты его лица будут изменены косметикой.

Большинство ученых, изучающих умственные способности животных, сегодня едины в том, что человека и животное можно сравнивать, если иметь в виду строго определенные интеллектуальные способности. Эти биологи отклоняют попытки выстроить всех по рангу «общего интеллекта» — с человеком на первом месте. Еще недавно о таком нельзя было и помыслить. Предыдущие поколения естествоиспытателей расставляли животных по ступеням, исходя исключительно из истории развития рода, и лишь искали параллели с человеком. «Самая большая ошибка прошлых исследователей — поголовное закрепление видов на этой «лестнице» интеллектов. Не было даже попыток абстрагироваться от сравнений с человеком и искать общее определение интеллекта», — считает профессор О. Брайдбах из Йены.

Понятие эволюции подсказывало прежде ученым веру в этот целенаправленный процесс, будто бы способный превращать низкоорганизованных животных с несложным мозгом в других животных с более развитым мозгом. Выходило, что на самой нижней ступени в иерархии жизни находятся глупцы, на верхних ступенях — умники. Поскольку человек считает себя вершиной творения, он невольно сравнивает поведение других индивидуальностей со своими представлениями и своими возможностями. «До сегодняшнего дня в головах господствует антропоцентрическое мышление, — констатирует профессор И. Хустон из Дюссельдорфа. — Но это легко опровергается».

Эволюция развивалась не по прямой линии, как считалось раньше. Она шла множеством путей, причем каждый такой путь означает сочетание различных комбинаций условий внешней среды с интересами того или иного вида. Неважно кто это будет — муравей, гиена или треска, каждое животное отвечает условиям, которые предоставляет ему его жизненное пространство. И не только в физическом смысле, но также в интеллектуальном отношении они должны в оптимальной степени отвечать потребностям выживания вида в данной экологической нише.

Несколько месяцев назад сторонники существования так называемого супермозга у некоторых высокоразвитых млекопитающих получили жестокий удар. Профессор О. Гуртюр-кюн из Бохумского университета, исследуя мозг дельфина — этого признанного интеллектуала, обнаружил: его мозг содержит меньше нервных клеток (по отношению к своим размерам), чем мозг обыкновенной крысы. Это открытие, возможно, станет базой для осмысления результатов другого исследования, которое установило, что дельфину понадобилось несколько месяцев тренировки для усвоения разницы между простыми графическими символами — эллипсом, треугольником и квадратом. Эти животные — мастера в акробатике, гении в определении источников звуков. Но в области геометрической ориентации, — а до сих пор она служила критерием высокого интеллекта для животных, — дельфинов можно считать недоразвитыми.

С другой стороны, даже очень примитивно устроенные существа, имеющие мозг размером с булавочную головку, способны на поразительные действия. Кстати, мозг насекомых легче исследовать, поскольку он не так сложно устроен, как мозг млекопитающих. Поэтому и проще открыть способы, какими пользуются насекомые для переработки информации.

Как установили исследователи доктор Л. Читтка из Вюрцбургского университета и доктор К. Гайгор из Берлинского свободного университета, пчелы умеют считать. В первом опыте биологи поставили перед пчелами четыре объекта на равном расстоянии друг от друга, а между третьим и четвертым поместили кормушку. Полетав, пчелы узнали, что после третьего объекта их ждет сладкий сироп. Затем ученые изменили эксперимент: иногда они удаляли друг от друга некоторые объекты, иногда размещали между ними дополнительные предметы. Но вместо того, чтобы в дезориентации хаотически летать, пчелы регулярно за третьим объектом начинали искать кормушку. То есть они отсчитывали три объекта, чтобы получить долгожданный сироп. «Поведение пчел указывает на известный интеллект», — сделали вывод исследователи.

Одна из важных загадок природы — разная скорость изменчивости видов в процессе эволюции. Например, крысы, пчелы, фруктовые мушки и шмели всего за несколько поколений могут приобрести новые свойства, отвечающие изменившимся условиям внешней среды. Классическим примером служат вирусы так называемого гонконгского гриппа. Ежегодно он распространяется чуть ли не по всему земному шару, и каждый год в измененном виде. Эти примеры неоспоримо указывают на то, что в ходе изменения не все генетические возможности, которыми располагает данный вид, полностью исчерпаны.

В эволюционном процессе, следовательно, невыгодно быть слишком толковым, то есть исчерпать весь запас генетических задатков, не оставив какого-либо резерва, — к такому мнению приходит доктор Читтка. «Но мы хотим знать, почему это так», — заключает ученый. Ради ответа на поставленный вопрос он планирует вывести подвиды «сверхглупых» и «сверхумных» шмелей и выработать для них специальный тест для определения интеллекта. Тест должен показать, какие недостатки выявятся у «сверхумных» шмелей, перерабатывающих очень много информации.

Итак, попытки выяснить смысл интеллекта у животных до сих пор принесли не так уж много. Однако детали этих попыток оказались удивительными. Может быть, в один прекрасный день исследователи придут к выводу, что человек как венец творения по каким-то параметрам должен получить отставку.

ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ ПСИХОАНАЛИЗА.

Психоанализ относится к числу явлений, которые в значительной мере определяют духовный облик западной цивилизации XX в. Термин «психоанализ» является многозначным, что свидетельствует как о различиях в понимании данно­го феномена, так и о его собственной содержательной разноплановости. В самом широком смысле термином «психоанализ» обозначают интеллектуальное движе­ние, сформировавшееся в западной культуре XX в. в результате проекции ряда идей З.Фрейда и его последователей на различные сферы социогуманитарного знания (историю, культурологию, философию, литературоведение, эстетику и т.д.). Под психоанализом понимают также совокупность подходов, принципов, кон­цепций, в рамках которых бессознательное рассматривается как основная де­терминанта всей душевно-духовной жизни человека и человеческой природы в целом. Теории личности, построенные на указанных выше методологических основаниях, получили название психоаналитических. В самом узком смысле психоанализ — это клиническая дисциплина, представленная психодиагностичес­кими и психотерапевтическими методами, используемыми при лечении психичес­ких расстройств. Система метапсихологических, мировоззренческих и философских выводов, сделанных в рамках психоанализа, нередко именуется «психоаналити­ческой философией»¹. Однако, имея достаточно широкий выход в философскую и мировоззренческую сферы, психоанализ лишь отчасти соответствует критери­ям самостоятельного философского течения, в связи с чем более корректно гово­рить о философских аспектах данного явления.

Возникновение психоанализа (90-е годы XIX века) связано с именем австрийского врача-психиатра Зигмунда Фрейда (1865—1939), кото­рый определил его исходные принципы, сфор­мулировал основополагающие идеи, а также в 1896 г. в одной из своих статей по этиологии психических расстройств предложил сам термин «психоанализ» (анализ психики). Учение З.Фрей­да и его прямых последователей носит название «фрейдизм».

З.Фрейд создал психоанализ по образцу строгой науки, выделив в нем три уровня:

1) ме­тод исследования проявлений бессознательного;

2) психотерапевтический метод, опирающийся на эти исследования;

3) совокупность теорий психологии и психопатологии, являющихся синтезом психоаналитических методов исследования и лечения. При создании своей концепции в качестве исходной посылки он выбрал поло­жение естественнонаучного материализма, согласно которому человек — это при­родное существо, обладающее рядом инстинктов, которые можно свести к двум основным: инстинкту самосохранения и инстинкту продолжения рода. Однако в процессе разработки психоаналитической теории личности это положение было критически переосмыслено Фрейдом. На формирование взглядов австрий­ского ученого оказала влияние и теория энтропии, утверждающая, что любая система, в том числе и живой организм, стремится к саморазрушению, «изжи­ванию» самой себя.

Как практикующий врач З.Фрейд поставил перед собой задачу разработать методику лечения неврозов, выяснив причины их появления. Поставленная задача потребовала решения ряда дополнительных проблем, имеющих определяющее методологическое значение: 1) построения теоретической модели психики, т.е. выхода на уровень метапсихологии; 2) ответа на вопрос: что есть человек и какова его сущность? Последнее означало переход из психиатрической и психологичес­кой сфер в область философских проблем.

В противовес своим идейным предшественникам, отождествлявшим психику и сознание, З.Фрейд развел эти понятия, сформулировав тезис о том, что психика шире сознания. На основе данного постулата австрийский ученый предложил две теоретические модели психики, осуществив тем самым ее анализ, или психоана­лиз. Фрейдовские модели представляют собой теории, согласно которым «психический аппарат» расчленен на несколько систем, определенным_образом соподчиненных и упорядоченных, но обладающих различными признаками и функциями. В такой трактовке психика представляла собой.суперсистему, имеющую как внутрисистемные, так и межсистемные связи и отношения.

В начале XX в. Фрейд выделил в качестве структурных компонентов «пси­хического аппарата» бессознательное, предсознание и сознание. Австрийский уче­ный считал, что бессознательное как система представляет собой ту часть содержания психики, которая не допущена в предсознание и сознание в ре­зультате вытеснения — действия, с помощью которого субъект пытается устра­нить или удержать в бессознательном мысли, образы, воспоминания, связанные с влечениями. Это универсальный психический процесс, благодаря которому „бессознательное возникает как самостоятельная_сфера_психики. Содержание бессознательного, по Фрейду, является репрезентатором влечений. Влечения, по его мнению, — это не инстинкты, это побуждения «психического аппарата» к работе. Влечений множество, но основным из них является сексуальное вле­чение. В отличие от инстинкта, оно не имеет биологически заданного объекта, а способы его удовлетворения не только изменчивы, но и способны примыкать к различным видам деятельности. У человека сексуальное влечение приобрета­ет конкретную форму через игру представлений и фантазий. Согласно Фрейду, в бессознательное вытесняется только сексуальное влечение, в связи с чем оно становится главным источником психических конфликтов. Почему сексу­альное влечение имеет преимущества перед остальными, основоположник пси­хоанализа не объясняет. На границе бессознательного и предсознания находится «первичная цензура», которая либо задерживает бессознательное (вытесняет его либо пропускает его дальше, но в преобразованном, искаженном виде. Предсознание — это система «психического аппарата», представленная содержаниями и действиями, которые хотя и не входят в актуальный план сознания, но остают­ся доступными ему. Сознание является системой, которая способна воспроизво­дить информацию о внешнем и внутреннем мире и указывать на наличие отчетливого восприятия в структуре психики. На границе предсознания и созна­ния находится «вторая цензура», основная задача которой — не допустить в созна­ние тревожные мысли. Но чем руководствуется сознание, осуществляя функцию цензора, как оно определяет, что запрещать и что разрешать? В рамках своей первой теоретической модели психики З.Фрейд не дает ответа на поставленные вопросы. Согласно первой фрейдовской теории, системы «психического аппарата» достаточно жестко отделены друг от друга строгой цензурой, но это не устраняет динамизм и конфликтность их отношений.

В предложенной Фрейдом динамической модели психики входящие в ее состав системы имеют неодинаковый статус. Определяющая роль принадлежит бес­сознательному, с.многочисленными проявлениями которого человек сталкивается постоянно: это оговорки, описки, забывание ранее хорошо известного, неожидан­ное воспоминание о том, что казалось давно забытым, сновидения, в которых нередко проявляется то, о чем человек даже запрещает себе думать, фантазии, бред и т.д. Бессознательное, о котором ведет речь Фрейд, имеет не физиологи­ческую сущность, а психическую, это психическое бессознательное — уровень «глубинной психологии».

Основоположник психоанализа не является первооткрывателем сферы бессознательного. Она была открыта и описана до него. Но Фрейд принципи­ально изменил понимание ее сущности, устранив знак равенства между бессоз­нательным и физиологическим, между влечением и инстинктом, предложил экспериментальные методы исследования бессознательного, показал его орга­ничную связь с сознанием.

20-е годы XX в. считаются переломными в развитии психоанализа. В этот период З.Фрейд предложил новую теорию «психического аппарата». Согласно этой модели в состав психики входят три слоя, или инстанции: Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх Я (Супер-Эго). Однако и вышеуказанные инстанции описываются ос­нователем психоанализа в разработанных ранее понятиях бессознательного, пред­сознания и сознания; сохраняется доминирующая роль бессознательного в структуре психики.

Каково содержание бессознательного и его место во второй фрейдовской модели? Ответ на эти вопросы австрийский ученый дает в контексте рассмот­рения основных систем «психического аппарата». Одной из них является сфера Оно. Термин «Оно» З.Фрейд позаимствовал у немецкого врача Г.Гроддека. Оно — не просто область бессознательного, это полюс влечений личности, их психичес­кое выражение. Хотя основоположник психоанализа считал, что Оно — это хаос, сами влечения он делил на две группы в зависимости от происхождения: 1) врож­денные и наследуемые; 2) вытесненные и приобретенные. Данная инстанция репрезентирует только субъективную реальность — реальность психического — и подчиняется только принципу удовольствия.

Оно — это динамичная система, в рамках которой функционируют, взаи­модействуют и противоборствуют два механизма: Эрос и Танатос. Эрос (в древнегреческой мифологии бог любви) во второй фрейдовской топике обозначает влечения к жизни, представленные как влечениями сексуальными, так и влечени­ями к самосохранению. Однако именно сексуальные влечения австрийский уче­ный продолжал считать базовыми. Согласно З.Фрейду, они расположены на границе телесного и психического, они — «феномен границы». Для Их характеристики основоположник психоанализа вводит понятие «либидо» (то лат. libido — жела­ние). Либидо представляет собой психический аспект проявления сексуального влечения, это энергия Эроса. Сексуальность человека, считает Фрейд, имеет не только явную форму проявления, но и сублимированную. Сублимация (от лат. sublimo — высоко поднимаю) — это способность заменять сексуальную цель психологически близкой ей социально значимой целью. С точки зрения психо­анализа, основными формами сублимации являются художественное творче­ство и интеллектуальная деятельность.

Эрос у Фрейда — это созидательное начало, направленное не только на сохранение существующего, но и на формирование нового. Энергетическая сила, воплощенная в нем, управляет психической жизнью человека, определяет его мотивы и направляет его действия. Подобные рассуждения очень близки взглядам Ф.Ницше и представлениям «философии жизни» о сущности человека и его бытия.

Будучи свидетелем человеческой жестокости, особенно во время первой мировой войны, принесшей многочисленные жертвы и разрушения, австрийс­кий ученый в своей работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) впер­вые ввел понятие «влечение к смерти» как альтернативы Эросу. Позже это влечение получило название «Танатос» (от греч. Thanatos — смерть). Проявлением Танатоса является агрессия, которая может быть направлена как вовне, так и внутрь самой личности. В отличие от классической философской традиции, исключав­шей смерть из человеческой сущности и акцентировавшей внимание на бес­смертии, З.Фрейд рассматривал смерть в качестве неотъемлемой части душевно-духовной жизни человека.

Эрос и Танатос как два механизма сферы Оно находятся между собой в сложных, динамических отношениях, обусловливая изначально амбивалентную и конфликтную природу человека. Тем самым З.Фрейд отказывается от модели человека предшествующей философии, ориентированной на поиск оснований целостности человеческой сущности.

Я представляет собой следующую инстанцию в структуре «психического аппарата». Я — это система, в которой одновременно дана информация о внеш­нем и внутреннем мире, зафиксирован образ самой личности. Я — это полюс защиты личностных интересов и приспособления к реальности, сфера приня­тия решений. Имея непосредственный контакт с внешним миром, эта инстан­ция призвана согласовать две сферы — субъективную и объективную. Здесь господствует принцип реальности, альтернативный принципу удовольствия. Кон­фликт между двумя этими принципами обусловливает динамизм внутреннего мира человека. В конечном счете принцип реальности доминирует над прин­ципом удовольствия. Принцип реальности видоизменяет действие принципа удовольствия. Его господство означает, что прекращается поиск прямых спосо­бов удовлетворения потребностей и что это удовлетворение может быть отсро­чено под влиянием внешних условий.

Каково происхождение инстанции Я? В рамках психоанализа этот вопрос остается открытым. В своих работах З.Фрейд называл разные причины генезиса Я. Во-первых, считал он, Я возникло как следствие дифференциации Оно и пере­носа либидо на саму личность, отсюда и явление нарциссизма (любви к соб­ственному образу}. Во-вторых, Я представляет собой результат столкновения личности с реальностью, приводящего к формированию особой системы, защи­щающей личностные интересы. В-третьих, Я появляется в процессе ряда отож­дествлений личности с другими людьми, прежде всего с родителями. Очевидно, в генезисе Я имеют место все перечисленные факторы, однако каждый из них играет свою роль.

Инстанция Я самая несамостоятельная, поскольку она находится под вли­янием либидональных влечений Оно, по отношению к которым ей надлежит осуществлять частичную цензуру, а также под влиянием реальности (внешнего мира) и императивов инстанции Сверх-Я. Именно в Я, согласно логике рассуж­дений австрийского психоаналитика, наиболее полно выражена конфликтность психики в целом. Антиномичность Я просматривается всюду: Я обеспечивает вытеснение влечений, и в то же время их удовлетворение, осуществляет инсайт (от англ. insight — проницательность, понимание, акт непосредственного по­стижения сущности) и рационализацию; обеспечивает объективность познания и дает искаженные представления; сопротивляется реальности и устраняет это сопротивление и т.д. В отличие от своих предшественников, З.Фрейд не рассматри­вал Я как нечто устойчивое, в его трактовке данная инстанция не только внутренне противоречива, но и мобильна. Австрийский психоаналитик отказался от отож­дествления Я с сознанием, характерного для парадигмы классической филосо­фии. Он рассматривал сознание лишь в качестве ядра Я, подчеркивая при этом, что большая часть этой инстанции остается в сфере предсознательного и бес­сознательного, о чем, в частности, свидетельствует неосознанное использование личностью механизмов психологической защиты. Таким образом, фрейдовское Я по своей сущности оказывается рационально-иррациональм.