Заключение

Данное эссе является попыткой исследования одного из многочисленных факторов политики «Большого скачка» в Китае не как разрушительного процесса экономики, повергшего в кризис общество многонаселенной страны, а как оправданные действия руководства, в той или иной мере достигшие поставленных партией целей. Безусловно, в нем не раскрыты все аспекты этой сложной проблемы, а научные труды, на которых строятся мои аргументы, представляют лишь несколько конкретных подходов из тысячи возможных. Тем не менее, мне хотелось представить один из наименее распространенных на сегодняшний день подходов к оцениванию процесса и результатов программы ускоренного развития.

В море обрушившейся на Мао Цзэдуна критике я предпринимаю попытку найти рациональные обоснования осуществляемого им курса, изучая ход преобразований не с позиции социального благополучия каждого из жителей многомиллионного Китай, а исходя из общегосударственных стремлений и идеалов. Было бы глупо отрицать несостоятельность «Большого скачка» как эффективного долгосрочного плана развития, не преследую я и цели оправдать монополистические наклонности партии и пренебрежение человеческими жизнями ради того, чтобы «догнать и перегнать все капиталистические страны». Я лишь выставляю на обозрение оборотную сторону «Большого скачка», иные субъект, объект и средства воздействий: государство, индустриальный сектор и жесткий централизованный контроль соответственно.

Я полагаю, что тема китайских экономических преобразований середины ХХ века имеет еще множество незатронутых моментов, неизученных фактов и нераскрытых мотивов. «Большой скачок» – это огромные исследовательские перспективы, с которыми научному сообществу еще предстоит столкнуться. Помимо западных ученых, глубоко увлеченных проблемами Востока, в будущем необходимо уделить большее внимание работам азиатских историков и экономистов, открывающих новый взгляд на уже знакомые нам проблемы. Как будущий специалист в области синологии, я могу утверждать, что любую деятельность Китая, экономическую ли, политическую, общественную и т.д. ни в коем случае нельзя рассматривать в отрыве от китайской культуры. «Срединное государство» обладает нетипичными для западного мышления традициями и обычаями, а также характеризуется специфическими особенностями, которые могут быть поняты только жителями юга и востока Азии. Слишком «дикий» для Запада китайский менталитет зачастую приводит к тому, что исследование тех или иных процессов в КНР сводится к сухому анализу фактов и событий, в то время как именно культурные факторы позволяют объяснить действия китайского правительства, удаляя от него образ «непредсказуемого политика».

Таким образом, по моему мнению, наиболее ясной перспективой дальнейшей проработки исследования политики «Большого скачка» является отказ от рассмотрения Китая только как члена социалистического лагеря, как гаранта общих интересов и приверженца идеи коммунизма, а, напротив, увеличение тенденций к формированию новых подходов в сфере культурной идентичности Поднебесной и ее влияния на ход преобразований в стране.

1 Млечин Л. М. Китай – великая держава номер один? – СПб. : БХВ-Петербург, 2012. С. 277

2 MacFarquhar. The Origins of the Cultural Revolution. – Oxford University Press, 3 vols: 1974, 1983, 1997.

3 J. Chang and J. Halliday. Mao: The Unknown Story. – Johnathan Cape, 2005.

4 C. Riskin. Seven Questions about the Chinese Famine of 1959-61 // China Economic Review. 1998. Vol 9, No.2.

5 Joseph Ball. Did Mao really kill millions in the Great Leap Forward? // Monthly review. 2006. Vol. 58 No.4

6 Joseph Ball. Did Mao really kill millions in the Great Leap Forward? // Monthly review. 2006. Vol. 58 No.4

7 Дж. Скотт. Благими намерениями государства. – М.: Университетская книга, 2005. С. 330

8 История Китая: Учебник / Под редакцией А.В. Меликсетова. — М.: МГУ "Высшая школа", 2002. С. 661