Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Doklady_konf_SIBALEKS-12 / Тихомиров-2

.doc
Скачиваний:
6
Добавлен:
20.04.2015
Размер:
57.86 Кб
Скачать

Нарративная парадигма в политической коммуникации

 

Тихомиров С.А., кандидат филологических наук, докторант кафедры русского языка

Московский педагогический государственный университет, г. Москва

 

 

Аннотация. В статье рассмотрены некоторые особенности российской политической коммуникации в нарративном и стилистическом аспектах. Исследуется та сфера использования языка, в которой говорящий, осуществляя коммуникацию,  тем самым совершает некоторые действия, способные изменить «объективную» и «субъективную» реальности. Рассматриваются некоторые свойства языка политики, его стилистические и ментальные особенности. Описывается понятие нарративной парадигмы в политической коммуникации.

Summary. The article discusses some features of the Russian political communication in the narrative and stylistic aspects. We investigate the use of language is an area in which the speaker, carrying out communication, thereby committing certain actions that can change the "objective" and "subjective" reality. Some propertiesof language policy and its stylistic and mental characteristics. We describe the concept of narrative paradigm in political communication.

Ключевые слова: нарратив, гипербола, политическая коммуникация, стиль.

Keywords: narrative hyperbole, political communication, style.

 

 

Можно утверждать, что в настоящее время наблюдается устойчивый интерес исследователей к языку в целом и к языку политики – в частности. Это связано, прежде всего, с актуальностью сообщений политической коммуникации, с аксиологическим характером политической коммуникативной практики, демонстрирующей тесную связь между языком и характером социальных отношений. Политическая коммуникация представляет собой ту сферу использования языка, в которой говорящий, осуществляя коммуникативные сообщения,  тем самым совершает некоторые действия, способные изменить «объективную» и «субъективную» реальности.

Несмотря на очевидную значимость проблемы характерных черт и свойств языка политики, его влияния на психологию личности и масс, исследований, посвященных изучению стилистических и ментальных феноменов в сообщениях политической коммуникации, явно недостаточно.

Понятие нарративной парадигмы в политической коммуникации (англ. и фр. narrative - рассказ, повествование) тесно связано с понятием философии постмодерна, фиксирующей процессуальность самоосуществления как способ бытия текста. Термин narrative привнесён в лингвистику из историографии, в которой он функционирует в рамках концепции «нарративной истории», определяющей смысл исторического события не как детерминированный объективной закономерностью исторического процесса, но как некую «самостность», возникающую в контексте повествования о событии и имманентно связанный с его интерпретацией (например, работа Тойнби «Человечество и колыбель-земля. Нарративная история мира»).

Идея «расширения смысла» посредством, в том числе – гиперболизации атрибутов события,  в качестве основополагающей ложится в фундамент постмодернистской концепции значения: «как событие в нарративной истории не возводится историком в поисках его смысла к некой общей, изначальной, имманентно проявляющейся в событии закономерности, так и текст в постмодернизме не рассматривается с точки зрения презентации в нем исходного объективного наличного смысла (разрушение «онто-тео-телео-фалло-фоно-лого-центризма» текста у Дерриды; снятие «запрета на ассоциативность», вызванного «логоцентризмом индоевропейского предложения» у Кристевой). Вследствие этого текст не предполагает и своего понимания в герменевтическом смысле этого слова: текст, понятый как «эхокамера» (Барт), лишь возвращает субъекту привнесенный им смысл, - нарратив конституируется лишь в процессуальности наррации как «оказывания» (Гадамер). Нарративная процедура «творит реальность», одновременно утверждая ее относительность и свою «независимость» от сотворенного смысла».

Вместе с тем, как отмечает М. Н. Кожина, в современной лингвистике существуют «три основных, наиболее распространенных понимания сущности текста: текст как явление реального функционирования языка, текст как единица речи; текст как единица общения» [3,23]. Для настоящей статьи значимо понимание текста как единицы речи, которую И.Р. Гальперин характеризует следующим образом: «Текст - это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанного в соответствии с этим типом документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» [2,18].

В когнитивно-дискурсивной парадигме текст политической коммуникации рассматривается нами как единица дискурса. При таком понимании целенаправленность и прагматическая установка текста выходят на передний план.

При исследовании текста важную роль играет анализ нарративной парадигмы. Существует множество определений нарратива (см.: Й. Брокмейер, Р. Барт, Дж. Валетский, Т. ван Дейк, Ж. Жаннет, У. Лабов, Ш. Линде, Дж. Принс, Л. Полани, Р. Харре, С. Чэтмен и др.). Как отмечают Й. Брокмейер и Р. Харре: «то, что уже получило в психологии и других гуманитарных науках название дискурсивного и нарративного поворота, должно рассматриваться как часть более значительных тектонических сдвигов в культурологической архитектуре знания, сопровождающих кризис модернистской эпистемы» [1,29]. Для нашего исследования важнейший признак нарратива - это возможность существования в нем множества адресантов и адресатов политической коммуникации, каждый из которых (в зависимости от прагматических установок и целей) может задействовать тексты различных стилей и жанров и различные стилистические приёмы в процессе многоуровневой и многовекторной коммуникации. Политический нарратив при этом фундируется политическим событием, которое он (политический нарратив) задействует и интерпретирует.

При этом, для политического текста (в отличие от художественного), как правило нехарактерна многовекторность коммуникации, существование нескольких адресантов и множества «единовременных» адресатов, сложное соотношение образа адресанта и образа «повествователя» и соответственно выражение в пределах текста верифицируемых значений.

Политический нарратив - это совокупность разножанровых сообщений, в основе которых как правило находится текст, тематически сконцентрированных вокруг определенного политического события (темы сообщения). Политический нарратив всегда существует в конкретных политических условиях и завершается (меняется) вместе с их исчезновением или трансформацией.

Для политического нарратива характерны следующие признаки:

1. единство темы, цели и задач в структуре коммуникации;

2. продуктивность метакоммуницирования и большой общественный резонанс (возникают «вторичные» и «вторично «вторичные»» политические тексты);

3. темпоральная локализованность;

4. пространственная локализованность;

5. полиадресантность;

6. полиповествовательность;

7. превалирование эмоциональных оценок над рациональными;

8. манипулятивный (как привило) характер;

9. максимальная «заинтересованность» и вовлеченность адресата в коммуникацию;

10. общность образов и действующих лиц сообщения.

Дж. Принс отмечает, что нарратология «фокусирует внимание на возможных отношениях между сюжетом и нарративным текстом… Специально она исследует проблемы времени, модальности и позицию (голос)» [5,65].

При специальном изучении концептуальных конгломератов гиперболической экспансии в политическом нарративе «Власть в России» было обнаружено, что коммуникативные сценарии чаще всего гиперболически концептуализируется как квазиспортивное состязание, словесный поединок, цепь «авантюрных событий», игра (см. фон Нейман), война и театральная сцена.

Наиболее распространенным средством создания синкретичного стилистического приёма с гиперболой в его структуре является обогащение приема такими психо-языковыми средствами как аналогия, индукция и использование фактов (среди логических) и ссылки на авторитет, апелляция к ценностям, оценочные аргументы и другие стилистические приемы: повторы (рефрены), пропуски, перечисления, антитеза, восклицание, вопрос, инверсия. Например: При этомсистема управления в сегодняшней России работает преимущественно в ручном режиме (только воруют на автомате) и замкнута на первое лицо, что весьма затрудняет заблаговременное представление грядущего первого лица. Формула "Le roi est mort, vive le roi!” ("Король умер, да здравствует король!”), применяемая при регулярном престолонаследии, тут породит немалую невнятицу насчет того, кто политически умер, а кто "да здравствует!”. Опять же одно дело - ручное управление, иное дело - управление двуручное, недостаточно способствующее внятной работе машины(Соколов М. Девичий переполох // Известия. 19.06.07). Сравним: Демократия - это обман народа ради блага народа с помощью народа (О. Уайльд); Мы умнее тех, кого мы выбираем (Михаил Жванецкий); Неверно, будто политика есть искусство возмож­ного. Политика - это выбор между гибельным и не­приятным (Джон Кеннет Гэлбрейт), ср.: Политика есть искусство возможного (Отто фон Бисмарк); В политике приходится предавать свою страну или своих избирателей. Я предпочитаю второе (Шарль де Голль); Мы теперь все социалисты (Харкурт Уильям (1827-1904) - английский политический деятель, юрист и публицист конца XIX века. Принимал участие в налоговой реформе); Вы и представить себе не можете, какой это тяжкий труд - быть Богом(Император Японии Хирохито); Для политика чтить религию выгодно, а следовать ее учению гибельно (Бенджамин Уичкот (1609–1683), британский философ).

Таким образом, тексты с гиперболой в структуре отражают рациональную и эмоциональную составляющие политической коммуникации. Манипулятивное воздействие как способ убеждения присуще как текстам с гиперболой в структуре, так и без неё. Аргументация при этом может быть сложной, простой, а также может иметь множественную структуру. Типы аргументов и  способы аргументирования, используемые коммуникаторами, варьируются очень значительно.

При рассмотрении российской политической коммуникации преобладают гиперболы из понятийных сфер «Театр», «Война», «Патология», «Состязание», «Зоомир/фауна» и «Криминальная сфера». Рассмотрим особенности использования названных гиперболических моделей в политических текстах.

Приведем несколько примеров:

1. Конгломерат «квазиспортивное состязание»: А кто возглавлял список фаворитов предвыборной гонки в апреле 1999? (Г. Явлинский); Как человек я не люблю Президента. Однако как футболист я играю с ним в одной команде (В. Новодворская); Когда появилась книга, наши оппоненты взбесились. Все это говорит о том, что мы попали в «десятку» (С. Шойгу).

2. Конгломерат «игра»: Карта коммунистов бита! Надо все менять (В. Жириновский); Кремлежулики, поняли, что платные комментаторы и армии ботов никак не помогут им в их "идеологической борьбе в интернете"…[6] или А в Казахстане, чей опыт регулирования интернета явно служит ориентирором для Партии Жуликов и Воров заблокированы и  LiveJournal и Worldpress и куча других ресурсов (там же).

3. Конгломерат «Война»: Тяжелая артиллерия лужковского "Отечества" может сработать только во втором туре (Ю. Брусницын); Кампанию лидеру «Яблока» пришлось вести под массированным огнем государственных СМИ (А. Дубинин).

4. Конгломерат «Театр»: Предвыборный спектакль - в полном разгареНекоторые из кандидатов пытаются сделать вид, что у них шансы на победу велики - но это все предвыборные фокусы (Ф. Крашенников).

5. Конгломерат «Патология»: По мере приближения выборов страсть политиков к торговле своими голосами становится настолько маньячной, что эту ситуацию нельзя рассматривать, ее можно только осматривать, как в поликлинике (Е. Енин).

6. Конгломерат «Зоомир/фауна»: Коней на переправе не меняютМедведи заломают коммунистов (Б. Грызлов); Появилась война, появился зверь «Медведь», который съел все «Отечество» (Ю. Левада) (синкретичный конгломерат «Война»-«Зоомир/фауна»).

7. Конгломерат «Криминальная сфера»: А. Батурин - член мафиозной семьи Лужкова, его шестерка (С. Доренко); Суть проблемы изъяснила принадлежащая Гусинскому радиостанция: «Мы имеем дело с актом государственного бандитизма, нами правят паханы - пальцы веером, сопли пузырем» (М. Соколов). Ср. с примерами из интернет-коммуникации: «ПЖиВ – партия жуликов и воров» [6]; банальные питерские шулера-схематозники [7]. Ср. также: тег «ДурДума» и введение в дискурс моделей «двойного послания» психиатра Г. Бейтсона посредством использования т.н. «аватарки».

 Рассмотренный материал позволяет выделить основные характеристики, по которым ту или иную гиперболическую модель можно определить как доминантную, играющую особую роль в организации соответствующего текста в политической коммуникации:

- использование в наиболее сильных позициях текста (заголовок, первая и последняя фразы текста в целом и - в меньшей степени - его структурно-композиционных частей, формулирование тезиса, текстовые выделения и др.);

- задействование не только «узуальных», традиционных, но и ярких, индивидуально-авторских приёмов, привлекающих внимание адресатов коммуникации;

- частотность использования;

- развернутость, то есть представленность в тексте различных тегов, фреймов и слотов;

- рассредоточенность, то есть использование соответствующих гипербол в различных частях текста;

- детализация фреймов, их наполненность разнообразными гиперболами между которыми обнаруживаются разнообразные системные отношения (синонимические, антонимические, гиперо-гипонимические).

Понятие «стилистический приём» при этом позволяет ввести в сферу исследования все аспекты языкового акта – уровни и элементы языка, контекст и ситуацию общения, цель, адресанта, адресата, тему и принятые способы ее трансляции и обсуждения, т.е. анализировать политическую коммуникацию в единстве лингвистических и экстралингвистических факторов [4,305]. Анализ нарративной парадигмы в сообщениях политической коммуникации позволяет раскрыть специфику политического дискурса, понять как действует система коммуникации такого рода.  

 

Примечания

 

1. Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. 2000. № 3. – С. 29.

2. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. – С. 18.

3. Кожина М.Н. Об отношении стилистики к лингвистике текста // Функциональный стиль научной прозы: Проблемы лингвистики и методики преподавания. М., 1980. – С. 23.

4. Тихомиров С.А. Гипербола и феномен преувеличения: Лингвистика и политическая коммуникация (градуальный аспект) – Германия, Гамбург, LAP Lambert Academic Publishing, 2012. - с. 305.

5. Prince G.A Dictionary of Narratology. London, 1988. - p. 65.

6. http://navalny.livejournal.com.

7. http://ferdoussi.livejournal.com.

 

 

Соседние файлы в папке Doklady_konf_SIBALEKS-12