13 Мая Врангель подписал следующий, секретный, приказ:

"В случае нашего перехода в наступление мы, на пути к достижению заветной цели - уничтожения коммунизма, можем войти в соприкосновение с повстанческими частями Махно, Украинскими войсками и другими противокоммунистическими группами.

В борьбе с главным врагом Святой Руси коммунистами, нам по пути все те Русские люди, которые, как мы, честно стремятся свергнуть кучку насильников - большевиков, обманом захвативших власть. Приказываю - всем начальникам, при соприкосновении с указанными выше противобольшевистскими группами, сообразовать свои действия с действиями войск этих групп, имея в виду нашу основную задачу свергнуть коммунизм и всемерно облегчить и помочь Русскому народу воссоздать свое Великое Отечество".

17 Мая начальник Разведывательного отделения штаба главнокомандующего обратился к генерал квартирмейстеру с докладом:

"В настоящее время наше отношение к Махно и вообще к Махновщине требует серьезного внимания, и, полагаю, необходимо определенно выяснить, какое мы могли бы принять относительно его положение. Под каким бы углом мы ни рассматривали это движение определенно и ясно только то, что оно имеет глубокие корни. Нам необходимо использовать его: до настоящего времени ясно лишь одно, что Махно работает и действует против красных.

Полагаю необходимым испробовать нижеследующее : послать агента с определенной задачей найти Махно и передать ему 1) те основы, на коих зиждется наша борьба, 2) те цели, к которым мы стремимся, 3) на каких условиях могут развиваться наши совместные действия и 4) что мы можем гарантировать самому Махно и его единомышленникам.

Прилагаю при сем "Обращение к Махно" от лица Командования Вооруженных Сил на Юге России, прошу Вашего принципиального согласия".

Приложенное к документу обращение к Махно подверглось переработке. Были сочинены и другие проекты обращения (по крайней мере четыре различных). В конечном своем виде, предназначенное к подписи ген. Шатилова и датированное 14 и 20 октября, обращение приняло следующий вид:

"Батьке Махно

Исстрадавшаяся Русская земля переживает четвертый год смуты и братоубийственной войны. Вместо обещанных свобод комиссары и коммунисты закабалили Русскую землю и довели народ до полной нищеты и голода.

Главное Командование Русской Армии извещает Вас, что оно ведет борьбу только с коммунистами и комиссарами и идет за одно с русским народом, девиз Русской Армии: Народу земля, Народу права; сам Народ будет решать судьбу свою.

С верой в правоту своего дела и надеждой на здравый смысл народа Русская Армия будет неуклонно стремиться к указанной цели.

Вы со своими отрядами тоже ведете борьбу против "комиссародержавия" и стремитесь разбить большевистские оковы, наложенные коммунистами на Русский народ.

Цель наша общая.

Для ускорения приближения неизбежного конца большевизма Главное Командование предлагает Вам действовать совместно и согласованно против общего врага, для чего: 1) объединить Ваши отряды в дивизию, которая будет снабжаться наравне с дивизиями Русской Армии, 2) Вам присваиваются соответствующие права и чин Начальника Дивизии, 3) Командному составу, по Вашему указанию присваиваются соответствующие права (командиров полков, бригад), 4) Всем лицам, переходящим в подчинение Главного Командования, гарантируется личная и имущественная безопасность.

В случае возможности совместной работы, согласно вышеизложенного, Главное Командование предлагает Вам: 1) перейти в решительное наступление в тыл большевиков, занять район Мариуполь - Волноваха и войти в связь с Русской Армией; 2) выслать своего полномочного представителя, который мог бы разъяснить состояние Ваших войск, их нужды и получить соответствующие указания в смысле дальнейшей работы".

Первый официальный посланец ген. Врангеля капитан - был приведен на заседание "Совета революционных повстанцев", то есть махновского "правительства" 9 июня (по н. с.) в селе Времьевка, Мариупольского уезда. Он предъявил "совету" письмо, подписанное ген. Шатиловым и ген. Коноваловым, содержащее предложение о сотрудничестве в борьбе против красных и о помощи со стороны ген. Врангеля. Выслушав посланца, Махно предложил совету его казнить, что и было решено единогласно. Капитан был повешен, и на его теле прикреплена надпись: "Никогда никакого союза у Махно с белогвардейца ми не было и не может быть, и если еще кто из белогвардейского стана попытается прислать делегата, то его постигнет участь, какая постигла первого".

Несмотря на первую неудачу, вскоре был послан к Махно другой посланец - полковник, которого расстреляли.

Помимо официальных посланцев, с махновцами стремились установить контакт и агенты разведывательного отделения. Было несколько таких попыток, более или менее успешных. Ниже Публикуем отчет об одной такой попытке:

"Опрос № 1700

Сестра милосердия /X.../, прибывшая в Разотглав 13/26 октября 1920 года, заявила:

Я дочь землевладельца и купца /X.../, демонстративно убитого махновцами в декабре 1918 года. Причина этого убийства - мое участие в излавливании большевиствующих элементов в эпоху немецкой оккупации. Сама я была захвачена позже, в апреле 1919 года, и, будучи приговорена махновцами к расстрелу, бежала и попала, ввиду моего знакомства и дальнего родства с Ген. Лейт. Гейманом, во 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду в качестве сестры милосердия.

Летом 1919 года, служа в этой бригаде, я принимала участие в формировании Добровольческого конного отряда из жителей Александровского уезда Гуляй-Польской и Покровской волостей, ввиду моих связей и знакомств среди зажиточных, антибольшевистски настроенных крестьян этих волостей. Задачей этого отряда являлась борьба с бандитизмом. По занятии нашими частями Гуляй-Поля я прибыла туда 8 сентября и была прикомандирована к стоявшей там 2-й Кавказской горной батарее. Служа в этой части, я несла, параллельно с работой сестры милосердия, разведывательную и контрразведывательную службу, являясь посредником между крестьянами, желавшими дать сведения о противнике, и Штабом 7-го Донского полка.

В Гуляй-Польской больнице я оказала медицинскую помощь тяжело раненому, который в разговоре назвал себя командиром махновской батареи и просил меня эвакуировать его в Мелитополь или другой какой ни будь пункт, в котором ему могла быть оказана хирургическая помощь, указывая на то, что, по слухам, теперь белые ничего не предпринимают против махновцев. Я способствовала тому, чтобы ему было обещано удовлетворение его просьбы. После этого события ко мне стали обращаться видные махновские деятели, как, например, Николаенко из Покровского, Пилипенко оттуда же и Иван Доля, старый товарищ Махно по Сибири и командир махновской сотни, скрывающейся в дибровском лесу. Они спрашивали меня, когда будет объявлена мобилизация, ввиду их желания вести борьбу с большевиками, но под видом мобилизованных, что предотвратит возможные репрессии большевиков к их семьям.

Они спрашивали о взаимоотношении Русской Армии и Махно, говоря, что если бы им было точно известно о состоявшемся соглашении или фактическом контакте, они спокойно пошли бы служить в Русскую Армию, так как они боятся возмездия за прошлогоднее выступление против добровольцев.

Иван Доля, встретив меня поздно вечером на улице и не будучи вполне уверен, что я его не арестую, в коротком разговоре сказал, что мне следовало бы разузнать точно, существует ли соглашение с Махно и, узнав, что я еду в Севастополь, очень просил при везти ему оттуда документальное ("на бумажке") доказательство контакта Русской Армии с „Нестором Ивановичем". Тогда, по его словам, махновцы охотнее шли бы в Русскую Армию.

Этот же Иван Доля вскользь сообщил мне, что "батько" находится сейчас в Луганске.

Наш земельный закон крестьянам Гуляй-Польского района известен; они им довольны и только хотят неукоснительного проведения его в жизнь. Наши солдаты, оставшиеся в Гуляй-Поле в то время, когда оно было нами временно оставлено, были укрыты махновцами от красных.

На Махно оказывает благотворное влияние его жена Агафья Андреевна, бывшая курсистка, преподавательница географии и украинского языка в Гуляй-Польской гимназии. Этому влиянию приписывают более мягкое отношение Махно к интеллигенции, как таковой, и зажиточным классам, по сравнению с 1918 и первой половиной 1919 года.

В апреле 1920 года в Гуляй-Поле, в доме Сапко, был убит большевиками брат Махно. Большевики не только не берут в плен махновцев, но даже вырезывают их семьи. Махновцы в долгу не остаются, - так я знаю, что в Новоуспеновке, в конце сентября было убито махновцами четыре комиссара (участника этого убийства я лично перевязывала в Гуляй-Поле).

Вообще борьба махновцев с большевиками на столько сознательна и беспощадна, что какое бы то ни было соглашение Махно с большевиками мне кажется абсолютно не возможным. В случае если бы таковое состоялось, оно не было бы поддержано населением его же, Гуляй-Польского района.

Я могла бы доставить Ивану Доля или в Штаб Махно через подругу его жены - Юлию Лутаи, со стоящую у Махно в Штабе, документы, которыми Главное Командование пожелало бы меня снабдить для привлечения махновцев на нашу сторону в целях совместной борьбы с большевиками".

Проникновение к махновцам до осени оставалось делом весьма опасным: так, в докладе от 9 сентября другой агент рассказывает, как, хорошо первоначально принятый в отряде Махно, к которому он пробрался, он в конечном итоге был схвачен и связан. К его счастью, ему удалось бежать незадолго до времени, назначенного для его казни (его предполагали зарубить шашками).

Надежды на установление сотрудничества с Махно не оправдались.

Более успешно, чем с махновцами, наладились связи с повстанческими отрядами, действующими на правобережной Украине и, главным образом, в плавнях Днепра.

Отряды и их возглавители были очень разными. Например, "в двадцатых числах августа прибыла депутация от наиболее крупного партизанского отряда Омельяновича-Павленко, он был старый кадровый офицер одного из наших гвардейских полков, ведший борьбу под украинским желто-блокитным флагом". С таким партизаном договориться ген. Врангелю было нетрудно.

Совсем другими людьми были бывшие командиры махновцы, вошедшие в сотрудничество с белыми: атаманы Яценко, Гришин, Савченко, Володин, Чалый, Прочан, Хмара, Голик и другие. Это были люди, не признающие никакого начальства, склонные к грабежам и нередко чрезвычайно жестокие. Под Александровском, например, Прочан "и пара других головорезов", надругавшись, убили молодую жену комиссара, "а головами детей... стали вышибать косяки дверей и окон". Среди атаманов, по свидетельству по бывавшего в плавнях агента разведки, наиболее "интеллигентное" впечатление производил Гришин, но он также был человеком очень жестоким.

Для формирования отряда атаман Володин был выпущен из тюрьмы. До своей службы у Махно и заключения, он занимался в Одессе "налетами на буржуазию", а после его выхода на свободу с ним наладил контакт кап. Макаров. Создавши отряд, Володин принялся грабить мирное население. В конечном итоге, его отряд был разоружен, а его самого, с главными помощниками, - повесили.

Более надежным атаманам доставляли оружие, деньги и еду, а они помогали армии в разведке, взрывали железнодорожные пути и мосты. От имени главных партизанских атаманов были напечатаны воззвания, распространяемые службой пропаганды. Ниже приводится одно из них:

"Воззвание командира повстанческого отряда Савченко

Я, командир повстанческого отряда, Алексеи Алексеевич Савченко, убедившись лично, что Русские войска не расстреливают ни повстанцев, с которыми они идут рука об руку, ни Вас, товарищи красноармейцы, злой волей коммунистов и комиссаров направленные против истинно трудового народа - рабочих и крестьян, зову я вас:

Сложите оружие к ногам тех, кто идет за народную волю, землю и истинную не коммунистическую свободу.

Идите скорее в повстанческие отряды, в ряды Русской Армии. Те и другие несут Украине и нашей общей Родине - России истинный мир, покой и порядок.