удивляясь самому себя, он начал искать портрет с треснувшей
рамкой. переложил пачки журналов, сдвинул патефон и вихляющий
единственным колесом велосипед, заглянул в трюмо, где как встарь
валялись пустые аптечные пузырьки. фотографии не было. он отодвинул
трюмо, переставил прислоненный к стене драный пружинный матрац.
остановился, в недоумении потер ладонью лоб. портрета не было и здесь,
но уже не это заботило его. его поразило иное. он вдруг сообразил, что
не видит запертой двери, которая должна выходить сюда.
он потряс головой, выглянул на площадку, убедился, что с этой
стороны дверь есть, снова прошел на чердак, где не было никакой двери.
может быть, она просто заложена кирпичом с этой стороны? нет, вся
стена одинаково старая - никаких следов новой кладки.
он вернулся на площадку, с неожиданной робостью приблизился к
запертой двери. связка ключей оттягивала руку. приложил ладонь к
замочной скважине. через узкое отверстие тянуло сквозняком. он выбрал
ключ, тот, которым не пользовался никогда в жизни, зажал его в кулаке,
понимая, что не осмелится вставить его в скважину. замер,
прислушиваясь. по ту сторону двери что-то было. а быть может, не
что-то, а кто-то. слишком уж тихо было там. такой тишины не бывает,
где ничего нет. безусловная, ждущая, недобрая тишина.
он подумал, как хорошо было бы спать, не зная ни о чем. теперь та
прежняя жизнь не вернется. он не сможет забыть о сквознячке в замочной
скважине. а оно, ждущее там, будет знать, что он помнит о нем.
неужели ему придется отворять дверь? вон она какая: тяжелая,
обитая кровельным железом, крашенная коричневой половой краской. знал
бы, чем дело закончится, ни за что не пошел бы искать старую
фотографию. и зачем она ему потребовалась? или хотя бы топор захватил,
все уверенней чувствовал бы себя.
ведь недаром исчезла тогда проклятая фотография, уползла в щель
под запертой дверью и ожидает теперь с той стороны, улыбаясь неведомо
чему. или это мама, пытаясь оградить его от беды, уничтожила опасный
портрет. теперь можно думать что угодно, беды все равно не миновать.
он шевельнулся, собираясь пойти за топором, но не сдвинулся с
места, осознав, что стоит ему отойти и оно отворит дверь своим ключом
или вовсе просочится через скважину. он остался стоять возле запертой
двери, прислушиваясь к тишине, неизменной все эти годы.
внизу приглушенным домашним звуком пробили часы. пора просыпаться,
застилать постель, готовить завтрак, мыть посуду, а он стоял, слушал
безмолвие и ждал.