Bilety_IMK / 64_Predstavlenie_o_globalnoy_kulture_i_ee_vl
.doc64. Представление о глобальной культуре, ее влиянии на современность в гуманитарной науке.
Ныне, как никогда прежде, можно наблюдать распространение общих для всех культур обычаев. Гуляя по улицам Сеула (Южная Корея), Куала-Лумпура (Малайзия), Мадраса (Индия), Каира (Египет) и Касабланки (Марокко), мы видим людей, одетых в джинсы, слышим знакомую поп-музыку и созерцаем рекламу тех же товаров, что и на родине. Становимся ли мы свидетелями рождения единой глобальной культуры? Действительно, контакты между странами расширяются, превращаясь в потоки товаров, информации и самих людей.
1. Глобальная экономика: поток товаров. Международная торговля никогда еще не переживала такого подъема. Глобальная экономика привела к распространению по всему миру множества потребительских товаров (от автомобилей и ТВ-шоу до музыки и моды).
2. Глобальная коммуникация: поток информации. Спутниковая связь позволяет людям видеть и слышать события, происходящие за тысячи миль от них, зачастую — в режиме реального времени.
3. Глобальная миграция: поток людей. Осведомленность о ситуации за рубежом мотивирует людей переменить место жительства, переехав туда, где, по их мнению, живется лучше. Кроме того, пути сообщения, особенно воздушные, облегчают перемещение, как никогда раньше. В результате в большинстве стран проживает значительное количество уроженцев других регионов (в том числе около 30 млн человек в США, — 11% населения).
Эти международные связи усиливают сходство мировых культур. Но говорить о глобальной культуре следует с тремя важными уточнениями. Во-первых, мировые потоки товаров, информации и людей неравномерны. В целом зоны городов (центры торговли, связи и проживания населения) связаны между собой прочнее, чем сельские местности, остающиеся в изоляции. Более того: возрастание экономической и военной мощи Северной Америки и Западной Европы означает, что эти регионы в большей мере влияют на остальной мир, чем наоборот. Во-вторых, тезис о глобальной культуре допускает, что люди, где бы они ни жили, могут позволить себе разнообразные новинки из области товаров и услуг. «Глобальная стратификация», отчаянная нужда, от которой страдает население значительной части мира, лишает людей даже предметов первой необходимости, не позволяя вести спокойную и безопасную жизнь. В-третьих, хотя многие культурные обычаи обнаруживаются по всему миру, люди не везде приписывают им одинаковый смысл. Так же ли понимают культуру хип-хоп токийские тинейджеры, как их сверстники в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе? Или, скажем, нам нравится пища разных народов, хотя мы плохо осведомлены о жизни людей, ее создавших. Иными словами, все люди смотрят на мир через призму своей собственной культуры.
С другой стороны, если глобальная культура не существует в форме монокультуры, а только как гибридное образование, то и в рамках такого подхода она может и должна быть достаточно полно и всесторонне охарактеризована.
Несомненно, глобальная культура - некая эклектическая смесь, которая отражает и выражает точки общих пересечений отдельных национальных культур. Если национальные культуры ограничены во времени и исторически специфичны, то глобальная культура не имеет ни абсолютно точного своего места расположения, ни ограниченного временного периода существования. Она есть «здесь», «теперь» и «везде». Поскольку глобальная культура – это гибрид элементов национальных культур, то она не является монолитным, устойчивым образованием и подвержена тем многочисленным трансформациям, которые связаны прежде всего с технологическими изменениями.
Понятие глобальной культуры как гибрида элементов национальных культур опирается на наиболее распространенную инвариантную концепцию значения. Ее основная идея состоит в том, что значение нового понятия формируется как некий инвариант (постоянный элемент) предшествующих понятий (в нашем случае речь идет об инвариантах в национальных культурах). Но есть не менее известная, но гораздо менее распространенная концепция значения, которую впервые сформулировал известный философ Л. Витгенштейн. С его точки зрения, «значение – это употребление», т.е. значение данного понятия проявляется в его употреблениях. О сходстве значений можно говорить в том случае, когда контексты употребления данных понятий совпадают. С этой позиции глобальная культура есть не инвариант или «гибрид» национальных культур, а некое общее пространство «семейного сходства», (т.е. общее пространство употреблений), в котором функционируют национальные культуры. Дальнейшая детализация этой идеи, впервые высказанной М. Фитхерстоном , позволяет принципиально по-новому определить не только само понятие «глобальная культура», но и процесс взаимодействия европейских культур в рамках единой европейской «семьи культур».
Еще один принципиально важный момент, касающийся терминологического уточнения статуса «глобальной культуры», был высказан известным социологом И. Валлерстайном. Он, в частности, предложил и обосновал необходимость различения двух значений понятия «культура» – во-первых, того, которое используется для внутригрупповой ценностной характеризации, и, во-вторых, того, которое употребляется для описания отношений между нациями – государствами. Данное предложение было сделано И. Валлерстайном еще в 1990 г., когда теоретические вопросы национальной идентичности еще не были столь остры как сегодня. В настоящее время трудно представить, как можно аргументированно дискутировать вне такого различения .
Потребность в терминологических уточнениях особенно важна в контексте дискуссий о национальной и наднациональной идентичности последних лет. В этой связи, как представляется многим, возникают непреодолимые барьеры. Но уже при первичном терминологическом рассмотрении очевидно, что многие исследователи вкладывают принципиально различный смысл в одни и те же понятия, в частности, в понятие «нация». Так, ученые, ориентированные на западную парадигму, ассоциируют с нацией, прежде всего такие ее характеристики как территория, общая система законов и институтов, система ценностей. Исследователи, работающие в русле, так называемой, восточной парадигмы, выносят на первый план этнокультурные компоненты национальных образований. В дальнейшем, когда обсуждаются вопросы межнациональных отношений или наднациональной идентичности, очень важно понимать, идет ли речь о нациях в одном и том же смысле или в разных смыслах.
Очевидно, что если нации характеризуются с точки зрения западной парадигмы, то добиться унификации их определений не так и сложно – для этого необходимо привести к общему знаменателю систему законов и институтов. Практически невозможно это сделать с точки зрения восточной парадигмы, так как культурно-религиозные взгляды не подлежат унификации. С этих позиций любая наднациональная идентификация имеет исключительно религиозную окраску, что, в частности, и отмечает в своих работах уже на протяжении многих лет известный американский политолог С.Хантингтон. Но в данном случае нас интересуют не столько различия в интерпретации вопросов национальной и наднациональной идентичности в силу их крайней сложности и абстрактности, сколько указание на крайнюю важность терминологических уточнений базовых понятий. В предшествующий период, когда философия в понимании культуры оперировала понятиями, относящимися в большей степени к внутреннему миру человека, понятийно-терминологические ошибки не имели столь существенного значения. В настоящее время, когда вопросы культуры включают межгосударственные отношения, цена понятийных, смысловых ошибок резко возросла. Поэтому анализ и определение новых понятий, с одновременным рассмотрением фактического положения дел, начинает занимать важное место в социокультурных исследованиях .
В середине ХХ-го столетия возник целый ряд концепций, пытающихся объяснить природу происходящих социальных перемен и дать прогноз на ближайшие десятилетия. Особое место среди них занимают две, кажущиеся иногда взаимоисключающими. С одной стороны, многие социологи, несомненным лидером которых считается Д.Белл , выдвинули концепцию постиндустриального общества, в котором доминирующую роль играет производство услуг и информация . С другой стороны, культурологи и социологи предложили концепцию постмодернизма, базирующуюся на оценке новых социальных процессов, новой культуры и нового самосознания человека .