kafedralnye / 4-1. Историография / Лекции / 8. Историография 24.10.07

9

Лекция № 8

ИСТОРИОГРАФИЯ

24 октября 2007 года

ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ.

Когда речь шла о 17 веке, о столетии, которое называют эпохой барокко, говорили, что одной из отличительных черт этого17 столетия было то, что будто-то бы это столетие испытывало некий комплекс, находясь между двумя такими эпохами. Понятно, что это привнесено было и позднейшими исследователями, но и некое такое ощущение присутствовало, «витало в воздухе», учитывая, что позади осталась блестящая эпоха Ренессанса, эпоха великолепных образцов исторической мысли.

К сожалению не находим таких достижений в 17 веке. Но можно припомнить двух авторов социальных теорий Гроций и Гоббса. Вокруг чего мысль человеческая и историческая крутилась в 17 веке?

И вот у нас 18 век – век Просвещения. Если предшествующий период до 17 века, эпоха Ренессанса, у нас прежде всего ассоциируется с Италией, Высокий Ренессанс – это конечно же Италия, то когда мы говорим об эпохе Просвещения, у нас возникает другая ассоциация очень четкая – это Франция. Итак, Италия – 16 век, а 18 век – это Франция. Именно Франция представляла собой в этот период своего рода очаг просветительских идей.

Уже в первые десятилетия 18 столетия историки французские ломали копья в поисках ответа на важнейшие вопросы, среди которых были такие: как и почему возникают, утверждаются и гибнут государства?

В некотором роде этот вопрос уже задавался в 17 столетии, когда мы вспоминаем Гоббса с Гроцием. Здесь может быть несколько больше углубления. Самые ожесточенные споры в науке разворачивались вокруг так называемой «теории завоевания», а проще говоря, истолкования той роли, какую в жизни государства и общества некогда сыграло завоевание одного этноса другим.

Когда мы перейдем к славянской историографии, вспомним, что и там эта теория была популярна. Известно, что образование Хорватского государства связано с приходом хорватов в Далмацию и подчинением тамошних обитателей.

Отсчет Болгарского царства ведут от прихода в Подунавье протоболгар.

Это та проблема, которая существует в науке по сей день.

В Польше тоже долгое время бытовал гипотеза о возникновении Польского государства в результате завоевания. В польском варианте это «теория Наязмы».

Рассуждениям подобного рода посвятил свою книгу граф Анри де Булен Вилье. Он написал книгу «История древнего правительства Франции». Эта книга появилась в 1727 году, уже после смерти автора, который умер в 1722 году. Родился он в 1658, умер в 1722 году. И только после его смерти вышла книжка.

Булен Вилье – ученый-аристократ, увлекался еще и алхимией. В своей книжке развивал мысль о том, что Французское государство родилось в результате завоевания Галлии франками. По утверждению Булен Вилье от завоевания пошло и сословное неравенство. Именно франки и их потомки становятся дворянами. А завоеванные галло-римляне составляют простонародье. Франки – дворяне, галло-римляне – простонародье.

Считается, что эта книга стала своего рода манифестом феодальной аристократии. Эта феодальная аристократия воспринимала этот манифест как орудие своей борьбы на 2 фронта: с одной стороны она боролась против королевского абсолютизма, который шел по пути урезания дворянских прав и привилегий еще старого образца. Но кроме этой борьбы с королевским абсолютизмом феодальная аристократия боролась и против третьего сословия, т.е. буржуазии по сути. А именно в 18 веке во весь голос буржуазия проявляет притязания на политические права. Т.е. выходит уже на политическую арену, по крайне мере стремится к этому.

Для Булен Вилье было характерно то, что он считал «право меча» вполне законным, что именно на этом праве меча основывались все дворянские привилегии. Он считал, что эти привилегии надо защищать от наступления и абсолютизма и усиливавшегося третьего сословия – буржуазии.

Любопытно то, что одна и та же фактическая канва, однако эта канва допускает по сути диаметрально противоположные толкования. И это продемонстрировал нам аббат Жан-Батист Дюбо. Дюбо был аббатом, секретарем французской академии. Считался большим знатоком истории, поэзии, живописи. Жан-Батист Дюбо в 1734 году публикует свою «Критическую историю установления французской монархии в Галлии».

Как расценивает некогда случившееся Дюбо? Согласно Дюбо завоевание Галлии таким образом, как его рисует Булен Вилье, вовсе не было. Он считает, что 1) франкские короли вовсе не являются завоевателями. Они просто пришли в Галлию со своими дружинами, поскольку находились на службе Римской империи, и действовали в интересах империи. В самостоятельных правителей, по мысли Дюбо, они превратятся уже гораздо позднее, после развала Империи.

2) Дюбо считает, что дворянские привилегии не существовали изначально. Они возникли не раньше 9-10 веков лишь тогда, когда пошатнулась королевская власть, когда ее права узурпировали или выполняли иные покорные короне сеньоры. А провинциями могли управлять чиновники. На этом основании Дюбо считал, что нет особого смысла говорить о завоевании Галлии франками. Франки тут не при чем, поскольку узурпаторы, когда им досталась власть, они не были к тому времени прямыми потомками франков. К тому времени оба этноса, и гало-римляне и франки, давно перемешались.

Так рисовал и объяснял картину случившегося Дюбо.

Ясно, что если существует 2 такие позиции, то может возникнуть и какой-то третий взгляд. И как принято считать, современники уже тогда усматривали политический подтекст этих ученых построений Анри Булен Вилье и Жан-Батиста Дюбо.

Монтескье назвал концепцию графа Булен Вилье заговором аристократии против третьего сословия. Он сконцентрировал на этом взгляд. А вот концепцию Дюбо он охарактеризовал как заговор буржуазии против знати.

Если говорить о самом Монтескье, его полное имя барон Шарль де Секон де Барон де Монтескье (1689-1755), он оставил еще более заметный след в истории исторической мысли.

Его сочинения «Размышления о причинах величия и упадка римлян» - небольшой трактат, вышел в 1734 году. Автор окинул историю Римской державы вплоть до захвата Константинополя турками. Исходный тезис Монтескье состоит в том, что ход истории определяют не мелкие случайности, а общие, или генеральные причины. Именно эти генеральные причины обуславливают собой причины более низкого ранга, они приводят это колесо в действие.

Другими словами можно сказать, что Монтескье выступает как детерминист, который уверовал в Ньютоновские законы природы, а это наследие 17 века, и убежден в том, что в жизни общества действуют примерно аналогичные законы, похожие на те, которые действуют в природе.

Монтескье был убежден, что натура человеческая остается неизменной.

Но если мы будем придираться к Монтескье, то возникает вопрос: если люди не меняются, то чем в таком случае объяснить, что ход событий в разных странах и в разные эпохи все-таки оказываются намного отличающимися друг от друга. Понятно, что сама постановка вопроса подсказывает ответ. Ход событий очевидно определяется не одной только человеческой природой, но здесь действуют и другие факторы. Именно поиску этих факторов, которые влияют на ход событий и историю в целом, анализу взаимодействия этих факторов, Монтескье посвятил свой сколь огромный, столь и знаменитый трактат «О духе законов», 1748 год. Это краткое название, а более полное: «О духе законов, или об отношениях, в которых законы должны находиться к устройству каждого правления, нравов, климату, религии и т.п.».

Несмотря на то, что здесь Монтескье сосредоточил свое внимание на поиске факторов, причин законов, которые способствуют развитию человеческого общества, нельзя назвать этот его труд сугубо историческим в привычном значении этого слова. Что касается событийной канвы, то Монтескье отодвинул ее на второй план. Иногда она едва угадывается. Зато речь идет о принципах, какими регулируется жизнь общества, а это уже имеет прямое отношение к поиску закономерностей развития человеческого общества и истории.

Вслед за многими своими гораздо более ранними предшественниками, и Полибием, и Боденом, и другими, Монтескье рассмотрел разные государственные формы с тем, чтобы отметить, чем они отличаются друг от друга, каковы достоинства и пороки этих разных государственных форм, и как одна форма переходит в другую форму.

Какие же это государственные формы? Монтескье обратил внимание на следующие 3:

1) Республиканское правление. При республиканском правлении верховная власть находится в руках или всего народа, или его части. Если верховная власть находится в руках или всего народа, или его части, то мы имеем дело с республиканским правлением.

2) При монархическом правлении управляет 1 человек. Но он управляет посредством установленных неизменных законов.

3) Деспотическое правление. Также правление одного человека. Но этот 1 человек управляет вне всяких законов и правил. И все движется лишь волей и произволом этого единственного лица.

Большое внимание Монтескье в своих рассуждениях о различных государственных формах уделил республиканскому правлению. При этом он подчеркивал, что ни одно правление не нуждается в такой степени помощи воспитания как республиканское правление. И далее он растолковывает свою идею: страх в деспотических государствах рождается сам собою под влиянием угроз и наказаний. Монархия находит себе опору в страстях человека, и сама служит им опорой. Политическая добродетель – есть самоотверженность, вещь всегда очень трудная. Эту политическую добродетель можно определить как любовь к законам и к отечеству. Но эта любовь требует постоянного предпочтения общественного блага благу личному, и в этом ее особенность. Именно эта любовь лежит в основании всех частных добродетелей. Именно эта любовь, требующая постоянного предпочтения общественного блага личному, получает особенную силу в демократиях. Только там управление государством вверяется каждому гражданину, но правительства подчинены тем же законам, что и все вещи в мире. А чтобы сохранить эти законы, их надо любить.

Монтескье пишет: Нам никогда не приходилось слышать, чтобы государь не любил монархии, а деспот ненавидел деспотизм. Дело в том, чтобы водворить эту любовь в республике. Ее-то, эту любовь, предпочтение общественного блага личному и должно прививать воспитание. Поэтому при республиканском правлении такое большое значение имеет воспитание.

Лучшее средство он видит в том, чтобы эта любовь была у отцов, и она передастся следующему поколению.

Монтескье обращает внимание на то, что человек обыкновенно способен передавать своим детям свои познания, но в еще большей степени он способен передавать им свои страсти. А вот если не происходит передачи этой страсти, этой любви, то это значит, что все внушаемое в родительском доме разрушается влиянием, которое происходит извне. Это корень разрушения, если в родительском доме не находит выхода эта любовь, эта страсть.

«Народ вырождается не в пору своего зарождения, он погибает лишь тогда, когда зрелые люди уже развращены».

Еще любопытное наблюдение: Дух умеренности есть то, что в аристократии зовется добродетелью. – Это в аристократическом обществе, при монархическом правлении. Дух умеренности занимает место духа равенства в народном государстве, т.е. при республиканском правлении.

Рассуждая о различных формах государственного устройства, Монтескье, опираясь на исторический материал, приходит к выводу, что худшая из аристократий та, где часть народа, которая повинуется, находится в гражданском рабстве у той, которая повелевает, какова например аристократия Польши, где крестьяне – рабы дворянства. Вот оно наблюдение со стороны. Понятно, что Монтескье здесь предельно схематичен. Но с точки зрения мыслителей эпохи просвещения, он иначе не в состоянии оценить положение в Польше.

Очень любопытна и образна идея деспотизма у Монтескье: когда дикари Луизианы хотят достать плод с дерева, они срубают дерево под корень и срывают плод. Таково деспотическое правление. Монтескье считал, что именно эта дикость и грубость этого правления состоит в том, что не проще сорвать плод, а проще срубить целое дерево, после этого сорвать плод, и не получить этот плод в дальнейшем.

Когда Монтескье пытается размышлять на тему: что же происходит с демократией, когда демократия погибает? Он приходит к выводу, что принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности, когда каждый хочет быть равным тем, кто управляет; равным тем, кого избрали в свои правители. В таком случае народ отказывается признать ту власть, которую он сам избрал, или ту власть, которую он назначил. ______ делать сам: совещаться вместо сената, управлять вместо чиновников, и судить вместо судей.

Какие есть примеры из славянской истории?

Но когда Монтескье вспоминает о двух своих предшественниках, о концепциях Булен Вилье и Дюбо, он заявляет себя последовательным германистом. Он не только как Булен Вилье признал факт завоевания Галлии франками, но он полагал, что система сословных привилегий, феодальные порядки были уже привезены германцами-франками с собой, ибо такие нормы уже содержало в себе древнегерманское право, поэтому оно просто-напросто было перенесено на иную почву. Недаром мы имеем дело с просветителями. Отличительная особенность от всех их предшественников и в том, что здесь уже напрямую мы находим споры с отцами церкви – патристами, которые некогда выступали единственными авторитетами.

Монтескье в своем трактате критикует учение Августина о предопределении, согласно которому Господь заранее решил: кому быть праведником, а кому грешником? По Монтескье такая теория ведет к бездеятельности людей. Именно это обстоятельство самым пагубным образом влияет на развитие или отсутствие такового в дальнейшем, поскольку это приводит к душевной лени.

В чем еще проявились особенности восприятия Монтескье? Известно, что о влиянии географических условий на устройство общества и государства писали и в предыдущие столетия. Но Монтескье придал этому вопросу обстоятельность, рассмотрел его с разных сторон, и заключил: климат даже меняет человеческую натуру. Монтескье счел, что живущие в жарких краях народы – ленивы и малодушны. А те, кто проживает в умеренных климатических зонах – крепкие и мужественные.

Он был убежден, что климатические условия сказываются и на той или иной форме государственного устройства. Если говорить об умеренном климате, то он благоприятствует установлению республиканского строя, политические свободы.

А там, где чрезмерная жара или чрезмерный холод, то здесь скорее всего мы встретимся с деспотической формой правления.

18 век. Просвещенный абсолютизм. Россия также считалась просвещенной монархией. Но потом отошли от этого определения, подзабыли. То, как матушка-императрица обходилась со своими подданными, никак не отвечало принципам просвещенной монархии.

А если вспомнить монархию Габсбургов, то там шли по другому пути: начало 1780х годов и предыдущие десятилетия – шли по пути отмены крепостной зависимости, хотя крепостная зависимость там весьма отличалась от той, какую мы наблюдаем в Российской империи.

Чем примечателен его бессмертный трактат? Монтескье рассуждает о принципах разделения властей. Этот принцип разделения властей – тема актуальная до наших дней. Именно Монтескье утвердился в этой мысли о необходимости отделить друг от друга законодательную, исполнительную и судебную ветви власти.

В частности, именно по этой причине этим трактатом «О духе законов» восхищаются и поныне.

О принципе разделения властей писали и у нас также. Этот принцип закреплен у нас в Конституции. Но на деле этот принцип утверждается совсем не так легко, с какой охотой его провозглашают.

Но несмотря на ряд глубоких выводов, которые мы находим в этом трактате, многие положения были довольно спорны. Да и трудно было ожидать полного единодушия от французов. Вспомним начало века: Булен Вилье и Дюбо, вслед за ними Монтескье, который оценивает своих предшественников, и наступает у нас черед самой яркой фигуры 18 столетия – Вольтер.

Вольтер – это псевдоним. Настоящее имя Франсуа Мари Аруе (1694-1778).

Вольтер со свойственным ему скептицизмом весьма критически отозвался о том, что писал Монтескье о климате. «В одном и том же климатическом поясе встречаются и разные государственные формы». Климат постоянен, а политический строй и формы правления могут меняться. В таком случае эта теория влияния климата на устройство государства не срабатывает. Скорее всего, главную причину перемен надо искать в каких-то иных факторах, а не в тех, которые указал Монтескье.

Вольтер – самая знаменитая фигура франц. просвещения, хотя по происхождению он был сыном парижского нотариуса. Но приобрел славу своим огромным бесчисленным литературным наследием. Одних его писем больше 100 томов.

Историческая тема проходит во всех его писаниях, включая и эпистолярное наследие, и в сочинениях самых разных жанров – и поэзия «Орлеанская девственница», и философские повести, такие как «Кандид», «Оптимизм», и драматические произведения.

Для нас больший интерес представляют собственно исторические сочинения. Перу Вольтера принадлежат такие исторические труды:

«История Карла 12», «Век Людовика 14», «История Российской империи при Петре Великом» по заказу Елизаветы Петровны, вышло в 2х томах на рубеже с 1759 по 1763 годы.

Часто бывает, что соотечественники не вполне доброжелательно отзываются о писаниях по истории своего отечества иностранцев. Так, М.В. Ломоносов очень негативно воспринимал эту «Историю Российской империи при Петре Великом».

Учитывая такое многообразие сочинений Вольтера, не удивительно, что он специально освещал такие вопросы: как писать исторические труды? касался он этого и в переписке, и в статьях.

Примечательно, что оценили Вольтера и в России, и не только императрица Екатерина2, Пушкин ценил сочинения Вольтера, и не только легкомысленную поэзию. Известно его высказывание в письме к Вяземскому: «вспомните, что Вольтер первый пошел по новой дороге, и внес _______ философии в темные архивы истории».

Большое значение имеет сочинение Вольтера «Опыт о нравах и духе народов». Несмотря на активную деятельность, Вольтер трудился над этим сочинением около 25 лет, печатал частями. Окончательная редакция появилась только в 1769 году. Центр тяжести этого произведения лежал в 1 части этого труда «Метод и цивилизация». В 1 разделе этой 1й части назывался «Философия истории». Это определение появилось именно у Вольтера.

В сочинении историософского толка, где предпринимались попытки разобраться в законах, какими управляется исторический ход, такие попытки предпринимались и раньше. Но именно название «философия истории», дал Вольтер. Здесь он изложил свое понимание того, что представляет собой прогресс человечества от дикости к цивилизации, и свое понимание тех законов, каким подчиняется такое движение. В эту 1 часть книги, помимо «Философии истории», вошли разделы «Карл Великий и его время», «Жизнь и нравы с 10 по 16 века».

2 часть – «Нравы и дух народов». Основное содержание сводилось к крестовым походам.

3 часть – Колониальные завоевания.

Это все под шапкой «Методы и цивилизация».

Обращает на себя внимание то, что это сочинение Вольтера «Опыт о нравах и духе народов» весьма отличается от трактата Монтескье «О духе законов». У Монтескье это историко-юридический анализ вышел на первый план, фактически не оставляя места повествованию. У Вольтера мы находим совершенно иную картину. Вольтер не замыкался только в пределах Европы. Было подсчитано, что из 197 параграфов, которые составляют книгу, 44 посвящены краям и народам вне Европы. Пусть хоть кратко, но Вольтер писал и о народах Востока, подчеркивая ту роль, которую сыграли народы Востока для человеческой цивилизации. Но считается, что отказ от Европоцентризма у Вольтера, он больше декларирован, нежели реализован. Но сама эта попытка и это стремление примечательны. Это был заметный шаг вперед по сравнению с другими историческими сочинениями ранними. Вспомните любое столетие. Там в лучшем случае речь идет об отечественной истории, особенно когда мы говорим о славянской историографии.

Если мы говорим о западно-европейской историографии, то там до 18 столетия на первый план выступает История Римской империи. Но к этой истории подходят по-разному. Для кого поначалу главным образом представляет интерес событийная канва, а в дальнейшем уже рассматривали эту историю с тем, чтобы доискиваться до причин: почему так, а не иначе развивались события? почему так, а не иначе складывалась ситуация?

Поскольку у Вольтера был такой большой простор для деятельности, у него была возможность высказать свое отношение к далеким предшественникам, и когда он рассуждал об античности, то предпочтение отдавал грекам. Любопытно, что в современных ему англичанах он усматривал сходство с греками. Он к англичанам хорошо относился, и поскольку симпатию у него вызывали греки, те же симпатии он переносил на англичан.

Когда он рассуждал о причинах падения Римской империи, он объяснял эти причины нашествием варваров и религиозными раздорами.

Говоря об отношении Вольтера к современной ему религии, принято считать, сколь негативно он относился к клерикалам нового времени. И вот это свое отношение к современному состоянию, он переносил и вообще к религии, и к служителям культа, относящимся к более древним временам. При этом провозглашал очень красивую фразу: христианство сотворило небо, но погубило империю.

Очень не жаловал он церковь как институт. Считается, что он ненавидел период феодальных порядков, и вообще средневековье. Для него средневековье и феодализм ассоциировались с анархией, варварством, тиранией и бедностью. Т.е. все те признаки, которые были глубоко неприятны уму французского просветителя 18 столетия.

Несмотря на то, что мы находим такое отношение к религии и церкви, все-таки Вольтер не исключал того, что существуют-таки сверхъестественные явления. Но они не поддаются разумному объяснению, с точки зрения Вольтера именно по этой причине они не могут быть предметом исторических изысканий.

С большим вниманием Вольтер относился к информации, касающейся торговли, ремесел, промыслов, считал такого рода сюжеты непременным атрибутом любого исторического труда. Т.е. он концентрировался не на сугубо политической истории, но и охватывал другие сферы.

Большое внимание он уделял развития состояния науки, литературы, искусства. На этом основании Вольтера очень часто считают основоположником культурологических исследований, потому что он рассматривал все эти сюжеты в комплексе.

Из славянских стран Вольтера больше всего привлекала Россия. Но интересовался он и Польшей. В 1749 году он гостил в Лёневилле, где тогда пребывал бывший польский король Станислав Лещинский, и тогдашний тесть французского короля. О нем Вольтер отозвался с нескрываемым восхищением, заявив следующее: этот король в своем новом государстве больше сделал доброго, чем все короли Сарматии на берегах Вислы. Станислав Лещинский был замечательным меценатом, привечал выдающихся деятелей науки, искусства, литературы. Видимо, поэтому он снискал такую популярность у Вольтера.

Вольтер не мог пройти мимо истории Польши, когда писал историю Карла 12, поскольку война России и Саксонии со шведами во многом разыгрывалась на землях Речи Посполитой, хотя считается, что она не принимала официального участия в этой войне.

Но при этом Вольтер писал о феодальном варварстве поляков, о том, что в Польше притесняют простонародье. О государственном строе отзывался весьма неблагосклонно. Он считал, что государственный строй в Польше был отображением строя древних кельтов и готов, весьма скептически оценивал Речь Посполитую.

Но интересно, что Станислав Лещинский, который был участником событий, описываемых в Истории Карла 12, очень хвалил это сочинение. Однако сам Вольтер со временем перемени знаки, проникся симпатией к Фридриху Прусскому, Екатерине, и Польша теперь не привлекала его внимание.

Когда мы говорим о французском просвещении 18 столетия, невозможно пройти мимо такой фигуры, как Жан-Жак Руссо. Среди его известный сочинений: «Рассуждения о происхождении и причинах неравенства между людьми. Общественный договор». Эта проблема мучила всех историков. В этих сочинениях Руссо развивал идею о естественном состоянии человечества, под которым он подразумевал то время, когда не было ни государства, ни частной собственности. Затем он переходил к общественному договору, который стал необходим при появлении собственности и нарушении равенства между людьми.

Это возвращает нас опять к теориям Гоббса и Гроция. Одни эту теорию формулируют в первоначальном варианте. Но это не значит, что задавшись этим вопросом, они дают нам ответ. Или тот ответ, который предлагает тот или иной автор, он не устраивает последователей. Поэтому возникают другие варианты.

Для нас важно и другое сочинение Руссо «Замечания о польском правительстве и его предполагаемые реформы». В 1771 году он закончил его. Нужно вспомнить, какие события происходили это время в Польше, и тогда будет понятно, каковы причины возникновения сочинения.

Руссо пользовался теми материалами, которые ему предоставили барские конфедераты, прежде всего граф Вильегорский.

Руссо был преисполнен сочувствия к полякам, но особенно поляков не понимал. Несмотря на сочувствие и восхищение поляками, он был от них слишком далек.

Говоря о Руссо, вспоминаем о Мобли. Мобли – значительная фигура, хотя по известности уступает ему. Аббат Мобли Габриель Бонно, француз. Он трудился и на дипломатическом поприще, занимался науками. (1709-1785). Уже в 1765 году он выпустил 2 тома «Заметки по истории Франции». Он касался тех проблем, которые волновали его современников. С этих заметок начинается известность Мобли как историоописателя.

Выпущен Мобли на русском языке в 1993 году в серии «Памятники исторической мысли»: «Об изучении истории» и «Как писать историю».

Наиболее любопытен трактат «Как писать историю», появился в 1783 году. Он распадается на 2 беседы. Сами названия беседе приоткрывают нам их содержание.

1 беседа: О различных видах истории, о штудиях, коими следует приуготовить себя к изложению оной, об истории общей и всемирной.

2 беседа: Об исторических сочинениях, касающихся отдельных стран и эпох, каким должен быть предмет оных. Общие наблюдения и правила относительно всех родов исторических сочинений.

Несмотря на то, что на дворе Век Просвещения, не обойтись без Цицерона, поскольку Мобли свято доверял его словам и следовал им: История – наставница жизни.

Но Мобли делал акцент: предмет истории заключается не в том, чтобы просветить ум, она ставит себе целью руководить сердцем. Обратите внимание на эту принципиальную разницу, которая заложена в одной этой фразе. Неудивительно, что по этой причине современное состояние историографии Мобли не удовлетворяло. Он противопоставлял своим коллегам по перу давние образцы античных авторов, у которых и гражданственность присутствовала, и морализаторство, что в большей мере тяготело к тому, чтоб история руководила сердцем.

Вопрос: как вы относитесь к этой разнице? История – наставница жизни – изречение Цицерона. И как по-разному можно трактовать. Для одних, как в 16 столетии - наставница жизни понималась прежде всего как практическое руководство для политики; а в век просвещения Мобли доходит до того, что цель не в том, чтобы просветить ум, а руководить сердцем.