общая психокоррекция / монографии / Современные техники психокоррекции. Тексты / part14

Содержание

 Ганс-Гельмут Декер-Фойгт  - один из основателей научного подхода в современной музыкальной терапии Германии, директор Института музыкальной терапии Высшей школы музыки и театра г. Гамбурга, Президент Академии Фонда Герберта фон Караяна в Берлине, доктор музыковедения и психологических наук, профессор, который является соучредителем и членом правления Европейского института для обучающихся без отрыва от производства (г. Лёйк, Швейцария), почетным профессором Университетов городов: Тайпи (Тайвань), Будапешта (Венгрия), Таллина (Эстония) и Оренбургского государственного института искусств. Автор многочисленных научно-исследовательских и художественных книг, Ганс-Гельмут Декер-Фойгт ведет более тридцати лет активную писательскую и журналистскую деятельность, выпускает периодические издания: «Терапия и воспитание при помощи музыки» (серия книг с 1975 года), «Музыка и коммуникация» (серия книг с 1987 года), «Энергон. Музыка и здоровый образ жизни» (серия книг с приложением на компакт-дисках для людей с различными заболеваниями), «Музыка в терапии и медицине»; является одним из основателей Союза писателей и Общества музыкальных терапевтов Германии.

Декер-Фойгт Г.-Г. Введение в музыкотерапию / [пер. с нем. О. Гофман] . - СПб. [и др.] : Питер, 2003. - 205 с. - (Золотой фонд психотерапии) – с. 54-60.

Часть 6. Психология музыки и музыкальная терапия, или Преобладание индивидуального над коллективным.

Можно привести огромное количество других примеров, аналогичных «Берлинскому воздуху» (используемому в качестве снотворного), благодаря которым для нас становится совершенно очевидным то, что известно уже второму поколению ученых, занимающихся психологией музыкального восприятия.

И теоретики, и практики современной музыкальной терапии шли тем же путем, что и часто цитируемые зальцбургские исследователи Реверс и Харрер, в 60-70-х годах занимавшиеся активной и рецептивной музыкальной терапией. И те и другие основывались на статистических данных о воздействии музыки на вегетативную нервную систему человека и связанных с данным воздействием последствиях для психофизиологического состояния личности. Правда, представители новейших течений по большей части исходили из личной концепции жизни своих пациентов.

С этой областью психотерапевтических исследований, а именно с музыкально-терапевтической спецификой, связано и новое понимание психологии как науки о душе. Прежние научные исследования личностных проявлений и психических процессов основывались исключительно на количественных методах: для того чтобы сделать верные выводы, считалось необходимым изучить большое число объектов. Или — если изучался один объект — провести множество контрольных измерений, которые должны были подтвердить уже полученные выводы.

В настоящее время подобные количественные методы заменяются качественными. Они заставляют нас различать свойства психики, для чего понятие «коммуникации» подходит гораздо лучше, чем «итерации». Последнее я могу измерить (с помощью наблюдений, обобщений и оценки вегетативных сигналов), однако данные подобных измерений ничего не скажут об эмоциональном качестве переживаний. Качественный взгляд в исследовании означает попытку исходить из личных переживаний человека (в музыкальной терапии: больного человека).

Исследования подобного рода известны нам из теории бессознательного Зигмунда Фрейда или Карла Юнга, а также из гуманистической и экзистенциальной психологии (явно не из естественно-научных дисциплин, таких как медицина).

Согласно современным воззрениям на исключительность человеческой биографии и истории болезни пациентов, страдающих психическими расстройствами, опора на единичные случаи при постановке диагноза и выборе терапевтических концепций и методов лечения является не пожеланием, а требованием.

Большинство исследуемых таким образом случаев берутся из тех областей, которые мы все еще по старинке именуем «невротическими нарушениями». Поначалу я называл их болезнями, выраженными в нарушении переработки переживаний.

При общении с такими пациентами от разговора к разговору картина становилась все яснее: музыка воздействует, как уже было сказано выше, на не управляемую силой воли вегетативную нервную систему человека. Это сугубо индивидуальное эмоциональное содержание, которое человек вкладывает в известную ему музыку, перевешивает естественные физиологические реакции организма, типичные для безразличных к данной музыке слушателей. В результате же мы сталкиваемся с совершенно неожиданными реакциями, сигнализирующими о том, что эрготропная музыка, например, начинает воздействовать абсолютно трофотропно. И наоборот: в одном случае из моей практики «Колыбельная» Иоганнеса Брамса пробудила в пациенте самую настоящую деструктивную агрессию. Пациентка, у которой были очень сложные взаимоотношения с отцом (отец воспитывал исключительно кнутом, забывая про пряники), так — эрготропно — отреагировала на трофотропную по своей сути брамсовскую «Колыбельную», любимую музыку отца. Первичный «выброс» агрессии у этой самой пациентки при прослушивании колыбельной позволил ей затем осознанно анализировать причины данной психической травмы. В чем-то можно обнаружить сходство с «Берлинским воздухом», только в данном случае типично трофотропная музыка символизировала отца-карателя и провоцировала пациентку на нетипичное поведение (пациентка всегда реагировала возбужденно-агрессивно на любую мелодию, чем-то напоминающую колыбельные напевы, даже не понимая почему).

У каждого человека своя реакция на музыку. Каждое новое поколение музыкальных терапевтов с большой осторожностью подходит к общеизвестным примерам из музыкальной психологии: для рецептивных исследований характерным является то, что они не могут изучать всю группу без исключения! Рецептивные исследования направлены на субъекта, для новейших психотерапевтических исследований «объективных» результатов прежней науки больше не существует. Остались только «интерсубъективные» выводы, под которыми подразумевается то, что очень многие индивиды реагируют сходным образом на уровне физиологии, что показывают научные наблюдения и измерения (пульс, дыхание, реакции кожных покровов и т. д.), но никогда не станут реагировать одинаково в плане эмоциональном.

В противовес психотерапии, использующей функциональную музыку, важной отраслью музыкальной терапии становится активная музыкальная терапия, то есть музыкальные импровизации пациентов. Работа с больными помогает получить дополнительные данные о — пока еще — здоровых людях, о том, как зарождаются некоторые болезни. И конечно же, о том, как нужно относиться к некоторым случаям болезней (чтобы сформировать конструктивное понимание болезни как возможности обновления). Это касается также возможностей рецептивной музыкальной терапии, при которой музыка «лечит душу». Как уже не раз говорилось, музыкальная терапия может облегчить течение болезни, однако, в соответствии с новыми психотерапевтическими данными, только сам пациент может исцелить себя — под наблюдением терапевта.

Руки прочь от границ нашей музыки!

Постепенно мы уходим от темы функциональной музыки и аспектов музыкальной психологии, так же постепенно приближаясь к теме рецептивной музыкальной терапии и терапевтической работы с больными.

Здесь, конечно, стоило бы сослаться на музыкальную культуру настоящего времени, которая, в отличие от эпохи Теодора Адорно и его музыкальной социологии, стала намного многообразнее, будучи пронизанной музыкальными веяниями различных этнических групп. Адорно еще мог классифицировать своих слушателей с помощью музыкально-социологических понятий, потому что, например, «образованный слушатель» действительно, как правило, предпочитал слушать концерты Баха. Сегодняшний любитель Баха (такой, как я) может также находить прелесть в популярной музыке, поп, рок и медитативной музыке «new age», пришедшей к нам с Ближнего и Дальнего Востока.

Соответственно этому идет специализация каналов вещания: составляется эксклюзивный музыкальный репертуар, произведения которого доступны для целого ряда людей только по этим каналам вещания. В связи с чем возникло множество различных направлений музыкальной критики, предлагающих свои трактовки понятий «музыка» и «немузыка», а следовательно, оснований для противопоставления стилей. Наблюдаемая ныне тенденция музыкального сопротивления поддерживается испытываемой многими из нас ксенофобией, которая и побуждает нас отвергать музыку других этнических групп. Очень часто подобное отторжение не имеет ничего общего с музыкой, которая провоцирует подобную оборону; в большинстве случаев музыка используется как ширма, прикрывающая нашу враждебность по отношению к какой-либо чужеродной культуре. А за враждебностью прячется страх перед отчуждением, очень часто выражаемый в форме неоправданно завышенной оценки музыки своего собственного народа.

Использование функциональной музыки в терапевтических целях

Хельга де ла Мотт-Хабер называет музыкальную терапию «прикладной музыкальной психологией».

Мы бы хотели использовать данное определение исключительно для характеристики функциональной музыки. В нижеследующих описаниях рецептивной и активной музыкальной терапии мы назовем музыкальную терапию «прикладной психотерапией с музыкой».

Далее мы кратко перечислим сферы применения функциональной музыки, оказавшейся в переходной зоне музыкальной терапии, особого раздела психотерапии.

В терапии мы сталкиваемся с функциональной музыкой как с элементом, дополняющим прочие терапевтические концепции. Рассмотрим следующие примеры ее использования.

• В лечебной физкультуре (физиотерапии). Программы реабилитационного тренинга пациентов-сердечников (после инфарктов или операций на сердце) и медицинский массаж тоже включают в свою работу музыкальное сопровождение. В данном случае методы музыкальной терапии используются специалистами-физиотерапевтами или профессиональными спортивными тренерами.

• В эрготерапии. В данном случае музыку не только слушают, но и создают; к методическому инструментарию эрготерапии относятся знакомые всем групповые игры (даже «игры с музыкой»), целью которых является приобретение опыта коммуникации. Обращение к музыке приводит к тому, что психотерапия гораздо сильнее опирается на психоаналитический фундамент.

• В танцевальной терапии и терапии движения. Оба терапевтических метода разрабатывают при этом оригинальные концепции лечения; оба используют музыку в своей работе в качестве функционального средства коммуникации, не рассматривая музыкальную терапию как самостоятельную концепцию лечения. Некоторые представители данного направления терапии все-таки признают музыкальные методы врачевания, ссылаясь при этом на умение исцелять посредством ритуалов, свойственное шаманам. Воздействие на человека отдельных средств музыкальной выразительности (например, ритма) во время обрядов подтверждено бессчетным количеством примеров, скажем, в исследованиях Томаса Малера. Опыт шаманов нашел воплощение в современных концепциях лечения, таких как барабанная терапия Вольфганга Майерберга, которая использует как функциональную, так и коммуникативную сторону музыки, а также строит методику на основе активной музыкальной терапии.

• В некоторых видах психотерапии, представители которой понимают музыкальную терапию как дополнительную (вспомогательную) терапию. Здесь также смешиваются и функциональные, и коммуникативные терапевтические цели.

• В клинической психосоматике. Психосоматика, как и психиатрия, тоже могла бы в будущем использовать потенциал музыкальной терапии в качестве самостоятельного вида психиатрии.

• В лечении и уходе за душевнобольными пациентами. В данной сфере музыкальная терапия применяется и функционально, и коммуникативно. Совместное пение и музицирование (ежедневные уроки пения или организация праздников) является определенным видом музыкальных переживаний и создает благоприятные условия для лечения и ухода. Там, где пациенты научились импровизировать на музыкальных инструментах, музыкальная терапия может использоваться в качестве психотерапии для душевнобольных.

• В некоторых «клиниках сна». Здесь посредством сна лечат подверженных сильным стрессам пациентов, базируясь при этом на комбинации специальной психофармакологии и трофотропной, «усыпляющей» музыки.

• В ритмотерапии — для пациентов с расстройствами речи (при значительном успехе в лечении заикания).

Содержание