Attachments_kuzmina-violetta@yandex.ru_ / Воган Пережить измену

- Внебрачный секс допустим, потому что он помогает мне стать более искусным любовником...

- Внебрачный секс допустим, если никто от него не страдает...

Возможно, самая главная рационализация звучит так: "Я имею на это право, но моя жена - нет". Многие мужчины, активно занимающиеся внебрачным сексом, не потерпели бы такого поведения со стороны жены. Это - суть философии двойной морали.

Джеймс жил согласно двойной морали в полной мере. Но я никогда не была уверена в этом. Его любовное письмо дало мне новую надежду. Я не могла представить себе, что во время путешествия в Южную Америку он имел ещё две связи. Мне было трудно совместить в сознании его письмо и мысли о изменах. Одним из наиболее удивительных открытий для меня стало осознание того, что любой человек способен поступать и мыслить таким противоречивым образом. Все мои старания понять, имеет ли Джеймс любовниц, опирались на убежденность в том, что его поведение подчиняется здравому смыслу. Однако подобная раздвоенность не укладывалась в моем сознании, поэтому я не могла догадываться о происходящем. Неудивительно, что я постоянно испытывала растерянность.

Стараясь верить в цельность личности, я не подозревала Джеймса во время его путешествия после получения любовного письма. Для меня это был хороший период. Я с удовольствием готовилась к шоу, которое мы устраивали в теннисном клубе по случаю открытия сезона. Я написала слова теннисного гимна, репетировала мои любимые старые блюзы. Особенно большое удовольствие я получала, готовя новый танец в современном стиле. Мне представлялась первая возможность появиться на людях в серебристом платье, которое Джеймс подарил мне к Рождеству.

У меня было прекрасное настроение. Я с радостью расходовала мою энергию на подготовку к празднику. Даже стала подумывать о том, не следует ли мне возродить мое увлечение пением или танцами... однако мне больше импонировала мысль о работе в офисе. В любом случае я думала о какой-то самостоятельной деятельности. Ко мне возвращалась уверенность в своих силах.

Однако эти дни не были совершенно безмятежными. В то лето я столкнулась с ситуациями, которые бросали вызов моим душевным силам и рассудку. Джеймс решил пригласить Терри и её знакомого на воскресный ленч. Его идея вызвала у меня неоднозначные чувства. С одной стороны, это событие обещало стать ужасным испытанием. С другой стороны, я склонялась к мысли о том, что их роман действительно завершился, коль скоро Джеймс чувствует себя комфортно, приглашая её к нам домой. Я волновалась, но мне удалось справиться с собой.

В это лето имели место и другие светские мероприятия, где я сталкивалась с Терри. Каждая встреча была для меня тяжелой, но одна из них вызвала особую боль. Мы с Терри переодевались в одной комнате после купания в бассейне. Видя её обнаженное тело и представляя себе, как Джеймс занимался с ней любовью, я думала, что сейчас умру.

Джеймса пригласили на празднование Дня независимости в соседний городок. Прием устраивал человек, с которым Джеймса связывали деловые интересы. Тони был истинным предпринимателем, постоянно погруженным во всевозможные сделки и проекты. Джеймс был очарован им. Тони мог работать в любое время суток и не признавал традиционного распорядка дня. Несколько раз он звонил нам в четыре утра, чтобы обсудить идею, которая его увлекла. Иногда Джеймс садился с ним за обеденный стол и заканчивал деловое обсуждение глубокой ночью.

Прием по случаю Четвертого июля носил деловой характер, поэтому жены не были приглашены. Я подозревала, что Терри могла получить приглашение через своих знакомых по работе. Я сказала Джеймсу, что не хочу, чтобы он отправился на прием с ней. Объяснила ему, как трудно мне смириться с тем, что он поедет туда с другой женщиной, пока я сижу дома. Меня удивила моя собственная твердость, но она сработала - в определенном смысле. Джеймс поехал туда без Терри, в одиночестве. Возвращаясь домой, он задремал за рулем и с трудом удержался на дороге. Позже он заявил, что моя ревность, заставившая его отказаться от общества Терри, едва не стоила ему жизни. Я почувствовала, что терплю поражение даже тогда, когда добиваюсь своего.

Тони умел превосходно принимать гостей. Мы с Джеймсом получили приглашения на несколько приемов, которые он устраивал вместе с женой. Часто там появлялась Терри. Я отчаянно старалась выглядеть лучше её и других присутствовавших там женщин. Почувствовала себя победительницей, когда Тони сказал, что я - самая сексапильная женщина из всех, каких он видел. Но я не ощущала себя сексапильной. Я лишь старалась казаться уверенной в себе.

Я начала делать все возможное для того, чтобы Джеймс чувствовал, что я доверяю ему. Никогда не заглядывала в его портфель или календарь. Всячески давала ему понять, что не вмешиваюсь в его жизнь. Я продолжала считать, что демонстрировать ему мое недоверие слишком опасно. Не хотела подталкивать его к нежелательным для меня действиям.

Джеймс:

Не знаю, как бы повлияли на меня явные расспросы Пегги по поводу того, в чем она подозревала меня. Пока они звучали лишь в косвенной форме, мне было легко отвечать уклончиво. Меньше всего я стремился к открытому обсуждению вопроса о внебрачных связях. Если бы она спросила меня впрямую: "Ты встречаешься с другой женщиной?", это, несомненно, изменило бы мое поведение каким-то образом. Возможно, в определенные моменты я мог солгать и сказать "нет". Прежде всего это относится к периоду моих первых романов, когда я считал, что у Пегги нет серьезных причин подозревать меня и что я смогу "отбиться" в случае предъявления мне обвинений. Позже я порой думал, что она, возможно, знает правду. У меня пропадала уверенность в том, что моя ложь окажется успешной. Я никогда не был искусным лжецом. Я уверен, что перестал бы изменять Пегги, если бы она проявила твердость.

Пегги:

Я не была готова предъявить Джеймсу обвинение. Продолжала надеяться на то, что ошибаюсь. Держалась так, словно полностью доверяю ему. Я взяла за правило никогда не звонить ему, когда он находился в другом городе. Он не просил меня об этом (хотя возражал против звонков в офис). Но я все равно воздерживалась. Если Джеймс отсутствовал неделю, то он сам звонил мне два или три раза. Вечерами, когда он звонил после обеда, я испытывала облегчение, думая, что он находится в своем гостиничном номере. Я не догадывалась о том, что иногда он звонил мне, пока другая женщина принимала душ. В те вечера, когда он не звонил, я испытывала беспокойство. Но хуже всего я чувствовала себя, когда он звонил днем. В таких случаях я всегда думала, что он собирается провести вечер с женщиной и заботится о том, чтобы у меня не возникло желание поговорить с ним позже.

Я не расспрашивала его о том, как он проводит свободное время в поездках. Пыталась удовлетворить свое любопытство, заставляя его рассказывать о командировках, однако избегая прямых вопросов. Я не хотела демонстрировать ему свои подозрения, но стремилась получить как можно больше информации. Иногда чем больше он рассказывал, тем лучше я себя чувствовала.

Джеймс:

Я продолжал осложнять мою жизнь. По-прежнему встречался с Лайзой в Нью-Йорке, хотя и не так часто, как в течение двух предыдущих лет. Я перестал видеться с Марго в Вашингтоне с начала осени, однако вскоре вступил в новую связь. В тот же период у меня завязалась тесная дружба с Мартой, преподавательницей средней школы и участницей семинара, который я вел раз в неделю на протяжении всего учебного года. Эта группа состояла из учителей и директора. Главная цель заключалась в изучении межличностных отношений в преподавательском коллективе и поиск путей их улучшения. В конце концов мы сосредоточили наше внимание скорее на развитии личности, нежели на эффективности сотрудничества в трудовом коллективе. Эти люди интересовались всевозможными исследованиями собственной личности. В ходе наших групповых занятий некоторые участники научились выражать свои чувства и решать проблемы, которые долгое время оставались "замурованными" в их душах.

Марта выступала в качестве моей помощницы, и мы часто планировали вместе дальнейшую работу. Три-четыре раза в неделю беседовали по телефону. Она информировала меня о школьной жизни, мы получали удовольствие от обсуждения того, что интересовало нас обоих. Сексуальные отношения между нами никогда не возникали, но я испытывал к ней едва ли не самые теплые чувства, какие когда-либо связывали меня с женщиной.

Вероятно, я попытался бы переспать с ней, если бы она не была замужем, а я не встречался с Терри. Мне казалось неразумным заводить новые отношения в том же городе. У меня ещё оставалось достаточно благоразумия, чтобы понимать это. Пегги и Терри воспринимали с подозрением мою дружбу с Мартой и ревновали из-за того, что я провожу с ней много времени. Терри озвучивала свою ревность охотнее Пегги. Конечно, я чувствовал себя вправе отвергать домыслы обеих женщин. Я ощущал свою полную невиновность - мысли и планы не шли в счет.

Дружба с Мартой была для меня уникальным явлением. Я не был столь близок с другими женщинами при отсутствии секса и не испытывал опасений, что он появится и повлияет на наши отношения. Мы нравились друг другу и могли выражать наши симпатии, не порождая осложнений, сопутствующих сексу. Марта была сильной и доброй. В ту пору я ценил наши отношения, но со временем они стали казаться мне ещё более прекрасными. Я бы хотел иметь больше таких друзей, как Марта.

Пегги:

Участие Джеймса в работе семинаров по развитию личности, похоже, удаляло его от меня сильнее, чем что-либо иное. Я испытывала особенно сильное беспокойство, потому что он заметно сблизился с членами этой группы, которые делились друг с другом информацией личного характера. Я боялась, что он расскажет о нас нечто способное поставить меня в неловкое положение или выставить в плохом свете.

Одновременно благодаря этому семинару личность Джеймса менялась в лучшую сторону. Он научился с большей легкостью выражать свои эмоции. Хотя в других обстоятельствах я бы обрадовалась этому, я не могла принять тот факт, что эти важные перемены появились вследствие общения Джеймса с незнакомыми мне людьми. Я казалась себе выброшенной из его жизни и боялась новых изменений.

Я была не единственным человеком, у которого возникли проблемы из-за семинаров по развитию личности. Занятия, которые вел Джеймс (на них присутствовали в основном мужчины), создавали проблемы для жен некоторых участников. Поэтому один из коллег Джеймса создал группу для жен и других заинтересованных лиц. Мы встречались раз в неделю на протяжении шести недель. Обретенный опыт не ободрил меня, но все было не так страшно, как мне представлялось. Я почувствовала себя лучше, узнав, что это такое.

Я по-прежнему тревожилась из-за женщин, посещавших некоторые из семинаров Джеймса. Особенно мне не нравилось, когда участники оставались загородом более одного дня. Сильнее всего я заволновалась, когда Джеймс организовал для одной из групп уик-энд в коттедже Тони. Поездка в изолированный домик, стоящий посреди леса, внушала мне больше опасений, нежели занятие в городе. Я чувствовала, что работа служит здесь лишь ширмой для приятного времяпрепровождения. Я призналась в своей ревности и выразила сомнение в целесообразности этого мероприятия.

Он возразил мне в своем обычном высокомерном стиле: "Ты просто ничего не понимаешь - Это работа - Ты мыслишь слишком узкими категориями - Почему ты указываешь мне, как надо организовывать работу?" Я чувствовала себя несчастной.

По-моему, я робела от мысли о том, что Джеймс имел степень доктора психологии, а у меня за плечами были только два года учебы в колледже. Также, полагаю, эта его ученая степень заставляла меня думать, что он осведомлен лучше меня во всех областях жизни. Я помогала ему стать "Богом", преклонялась перед ним и постоянно испытывала чувство несправедливости.

Похоже, мы встали на путь, который мог привести только к разводу если я не поделюсь моими эмоциями. Я решила предпринять такую попытку.

- Я чувствую, что ты уделяешь все большее и большее внимание собственным интересам и карьере, не думая о том, как это отражается на мне и наших отношениях. Я хочу знать, каково мое положение.

- Я стараюсь не жертвовать благополучием в семейной жизни ради моего профессионального успеха, - ответил Джеймс.

Я по-прежнему не знала, каковы наши истинные отношения, и даже не могла точно сформулировать, чего хочу на самом деле. Я не понимала самую себя достаточно хорошо, чтобы объяснить Джеймсу мои чувства. Я решила, что попытка сформулировать их в письменном виде поможет мне мыслить более ясно. Поэтому записала то, что ещё не могла сказать ему, и сохранила этот листок в надежном месте.

Я испытываю неприятные ощущения - мне кажется, что однажды я почувствую себя совершенно ненужной тебе. Поэтому я считаю своим долгом перед самой собой выйти из игры до того, как окончательно погибну. Иногда я спрашиваю себя, буду ли я более несчастной без тебя, нежели сейчас, живя с тобой. Меня переполняют чувство обиды, ненужности, незащищенности и разочарования. Я чувствую себя полностью свободной только в ситуациях, никак не связанных с тобой, или же когда ты находишься в длительном отъезде. Лишь тогда я уверена в себе и могу полностью успокоиться. Не знаю, в чем тут дело. Возможно, в туманности нашего общего будущего. Я чувствую, что ты ускользаешь от меня, что я никогда не могу положиться на тебя без боязни испытать разочарование. Возможно, дело в том, что твое присутствие порождает во мне робость. Меня пугает твоя возможная отрицательная реакция на мои слова и действия, и поэтому я никогда не могу расслабиться. Мне кажется, что меня постоянно экзаменуют. Я пытаюсь вести себя таким образом, чтобы заслужить твою любовь и одобрение.

Я отчаянно нуждаюсь в обретении более высокой самооценки. Я должна принять мысль о том, что могу оказаться предоставленной самой себе. Должна идти на риск и противостоять тебе хотя бы немного, чтобы обрести шанс на улучшение ситуации. Я не могу бесконечно жить так, как сейчас.

Было ясно, что мне следует постоянно делиться с Джеймсом моими чувствами. Так начался период наших самых тяжелых разговоров. Я делилась моими чувствами более прямолинейно, чем когда-либо - особенно связанными с другими женщинами. Когда Джеймсу давали помощницу для работы над проектом, который мог потребовать их совместных поездок, меня охватывал страх... и я говорила об этом.

"Я много читаю и знаю, что "служебные романы" - дело весьма распространенное. Знаю также, что путешествия весьма способствуют их возникновению. Я не хочу, чтобы ты ездил в командировки с Дайаной. Мысли об этом внушают мне страх. Я бы не вынесла, если бы ты завел роман."

Я пыталась поделиться с ним некоторыми чувствами, в которых прежде не хотела сознаваться. Мне казалось более безопасным говорить об этой новой ситуации, нежели о моих подозрениях относительно Терри. Моя тактика не сработала. Джеймс стал лицемерно защищать себя.

- Я не позволю тебе вмешиваться в мою работу. Я намерен выполнять её как можно лучше и не пойду на поводу у твоей мелочной ревности.

Джеймс:

В то время у меня не было отношений с Дайаной, но Пегги не ошибалась, подозревая такую возможность. Меня влекло к этой женщине, и я решил, что если когда-нибудь расстанусь с Терри, то попытаюсь добиться благосклонности Дайаны. Она была не замужем и более доступна, чем Марта. Я также улавливал исходящие от неё невербальные сигналы, говорившие о симпатии ко мне. Мы работали вместе над несколькими проектами и постепенно сближались, не вступая в интимные отношения. По-моему, мы оба знали, что это - дело времени.

Пегги:

Когда я уже потеряла надежду, Терри исчезла из жизни Джеймса, переехав в другой город. Меня охватило огромное облегчение. Я даже испытала к ней некоторое сочувствие. Подумала, что она могла сталкиваться с теми же проблемами, что и я - например, его увлечение семинарами по развитию личности и другими аспектами профессиональной деятельности. По какой бы причине она ни уехала, я позитивно воспринимала это событие. Подозревая, что я не знаю истинный характер их отношений, я радовалась их завершению.

Джеймс:

Конец моего романа с Терри был связан со стечением ряда обстоятельств. Летом мы стали встречаться значительно реже главным образом из-за перемен в моем рабочем расписании. Во время учебного года мне не составляло труда видеться с ней несколько раз в неделю. Я просто "добавлял" несколько лишних часов к моему обычному графику занятий. Летом ситуация изменилась. Я уже не преподавал и не должен был проводить определенные часы в офисе. Тем летом я много играл в теннис в клубе, находившемся возле моего дома. Результатом всего этого стало значительное ослабление нашей связи как по силе эмоций, так и по частоте свиданий. Мы никогда не обсуждали это открыто, но оба сознавали, что роман постепенно умирает.

Потом началась осень, а с ней - мои профессиональные отношения с Мартой и Дайаной. Думаю, Терри верила, что я не имел физических отношений с этими женщинами, но её задевали наша явная близость и значительное время, которое я проводил с ними в связи с работой. Последний удар обрушился на наш роман в октябре, когда в Рочестер приехал мой друг Фрэнк. В день прилета я был занят и попросил Терри забрать его из аэропорта. Я рассказал ей о том, какой он неутомимый ловелас, предупредил Терри, что он обязательно попытается уложить её в постель и добавил, что мне бы этого не хотелось. Я знал, что не вправе решать, с кем ей спать, но Фрэнк был таким отъявленным бабником, что я счел своим долгом уберечь её. На самом деле я защищал самого себя. Мне трудно было смириться с происшедшим. Вскоре после этого события мы перестали встречаться.

Это было самое тяжелое расставание из всех, какие я пережил. Мы не ссорились и не испытывали злости - только грусть и нежелание расставаться. В конце концов она решила покинуть город. Думаю, это решение было лучшим для нас обоих.

Пегги:

Другое важное событие произошло примерно в это же время. Джеймс принял важное решение относительно своей карьеры. После почти восьми лет преподавательской работы - шесть лет в Питтсбурге и около двух лет в Рочестере - он отказался от преподавания и полностью посвятил себя консультированию. Он уже занимался этим на протяжении последних четырех-пяти лет. Он определенно отдавал предпочтение этому виду деятельности и теперь решил отдаться ей полностью.

У него было больше связей в Питтсбурге, и мы решили вернуться туда по завершении учебного года. Для меня важность этого шага заключалась в том, что Джеймс хотел, чтобы я работала с ним в качестве секретаря и менеджера во всяком случае, до тех пор, пока он не добьется успеха в новом качестве и сможет нанять сотрудников.

Джеймс:

До отъезда из Рочестера я пережил ещё один "местный" роман - с Дайаной. Я вступал в эти отношения с большой осторожностью. Я все ещё не пришел в себя после разрыва с Терри, к которой был сильно привязан. Моя осторожность не огорчала Дайану. Она не стремилась к серьезным отношениям. Нас объединяли общие профессиональные интересы, мы получали удовольствие, проводя время друг с другом. Также нам нравилось заниматься сексом, но ему никогда не отводилось центральное место в наших отношениях, как это было в большинстве других моих романов.

С Дайаной я пережил один уникальный сексуальный опыт. Возможно, определение "сексуальный" тут не очень уместно. Однажды я не смог добиться эрекции. Такое случилось со мной в первый и единственный раз. Мы оба уже разделись и начали прелюдию. Я был возбужден и хотел заняться сексом. Когда мне стало ясно, что эрекция не возникает, меня охватила тревога. Сначала я ничего не говорил, пытаясь добиться успеха. В конце концов сдался и сказал Дайане, что не могу ничего сделать. Я испытывал смущение, но она повела себя превосходно. Сначала попыталась помочь мне, но это ни к чему не привело. Потом предложила, чтобы мы расслабились и просто насладились обществом друг друга. Сказала мне, что я не должен переживать. Я не мог полностью расслабиться, но то, что она не видела в происшедшем серьезной проблемы, позволило мне не предавать моей неудаче чрезмерного значения. Она была права. Во время нашего следующего свидания эрекция возникла, как обычно, и больше я не сталкивался с такими трудностями. Нет нужды говорить о том, какое облегчение я ощутил. Также я оценил зрелость Дайаны, проявившуюся в том, как она повела себя в той ситуации.

Роман продолжался лишь четыре или пять месяцев и никогда не доходил до "точки кипения" ни для кого из нас. Это были просто хорошие отношения, приносившие нам удовлетворение. Возможно, наши эмоции сдерживало сознание того, что летом я уеду из города. Расставание было легким и дружеским.

Пегги:

Мои подозрения относительно этого романа с Дайаной никогда не были сильными. Поскольку они не путешествовали вместе, я предавалась ложному чувству безопасности. Облегчение, связанное с этим обстоятельством, а также с отъездом Терри, притупило мою бдительность.

Я по-прежнему страдала от моих сомнений, но все же не в такой степени, как прежде. Месяцы пролетали быстро, мы строили планы относительно совместной работы. Думаю, предвкушение работы с Джеймсом усиливало мою радость от скорого переезда, хотя он обещал стать пятым за пять лет. Каждый раз я находила основания для оптимизма, думала, что перемены благотворно скажутся на наших отношениях. На этот раз подобные чувства были особенно сильными.

В месяцы, предшествовавшие переезду, Джеймс дважды обращался ко мне в связи с его работой. Один раз он попросил записать на магнитофон текст для семинара. В другой раз предложил мне отпечатать описание упражнений, потому что секретарша не успевала закончить работу к нужному времени. Мне пришлось одолжить печатающую машинку незнакомой модели и провести за письменным столом всю ночь, но я выполнила эту работу. Джеймс гордился мной. Главное заключалось в том, что я сама гордилась собой.

Наша жизнь менялась - медленно, но неуклонно. Самый явственный признак перемен появился за пару месяцев до переезда, когда Джеймс начал говорить мне: "Я люблю тебя". Я не слышала от него этих слов в течение четырех лет. Я берегла те немногие письма, которые содержали подобные признания, однако услышать их снова из его уст было просто замечательно.

Глава шестая

Переходный период

Пегги:

Наше возвращение в Питтсбург в июне 1970 года стало началом значительных изменений, постигших наш брак и меня лично. Я вместе с Джеймсом оборудовала городской офис - покупала мебель, технику и другие необходимые вещи. Он нанял ещё одного психолога и секретаршу, поэтому в то лето мы трудились вчетвером. Изначально было решено, что я буду работать только до тех пор, пока Джеймс не сможет нанять необходимое количество людей. В сентябре он нанял вторую секретаршу, и я перестала работать.

В течение двух месяцев, в сентябре и октябре, я была свободнее, чем когда-либо в моей жизни. Оба ребенка впервые проводили весь день в школе. Энди учился в первом классе, а Викки - в третьем. Я записалась на шестинедельные курсы по оказанию первой медицинской помощи, о чем мечтала уже давно.

В ноябре Джеймс нанял ещё одного психолога, и я снова вернулась в офис, чтобы печатать документы... предварительно закончив соответствующие курсы. Большую часть года я печатала брошюры и комплексы упражнений. Несколько раз, когда Джеймс уезжал из города, я брала обоих детей в офис на всю ночь. Это доставляло им огромное удовольствие. Я работала всю ночь, пока они спали в соседней комнате. Иногда я заканчивала работу до рассвета и ложилась рядом с ними. Мы вставали рано, ехали домой и готовились к школе. Детям нравилось такое приключение, они с гордостью делились им с друзьями.

Я получала подлинное удовольствие от работы и особенно от сотрудничества с Джеймсом. Мне было приятно вновь сознавать себя полезной ему. Пока дети были дошкольниками, я хотела посвящать им все мое время, но чувствовала, что это способствует моему отдалению от Джеймса, начавшемуся после рождения Викки и Энди.

Джеймс:

Мои отношения с Пегги значительно изменились с того времени, когда я работал в университете. Произошло много такого, что мы не планировали и не предвидели. Существовали две причины, по которым в июне 1970 года я расстался с весьма стабильной работой. Я хотел больше заниматься консультированием, которое мне нравилось, и собирался создать консультационную фирму, которая позволила бы мне в дальнейшем зарабатывать много денег. Тогда я не думал об изменениях в образе жизни, связанных с этим шагом.

График работы в университете был достаточно гибким. Я трудился весьма напряженно по собственной воле, но в целом моя должность не налагала очень жестких требований. Внезапно мое положение резко изменилось. Создание консультационной фирмы требовало больше времени и энергии, чем я мог вообразить. Проблема получения нужных средств отнимала у меня почти все вечера того года. Та финансовая поддержка, в которой я был уверен, так и не стала реальностью. Это привело к двум важным последствиям. Я был так озабочен нашим финансовым благополучием, что у меня оставалось мало сил для романов, и я всерьез нуждался в помощи Пегги, чтобы добиться успеха.

Пегги:

Мне нравилось работать с Джеймсом. Также вместе с ним и другой супружеской парой мы занимались созданием магазина подарков. В 1970-71 годах мы ремонтировали предназначавшееся для него старое кирпичное здание. Тратили много времени на решение всевозможных проблем, связанных с созданием маленького бизнеса. Все это разительно отличалось от нашей прежней жизни в Питтсбурге. Тогда мои основные обязанности заключались в приеме гостей - мы вели активную светскую жизнь. Теперь мы развлекались гораздо меньше, вкладывая почти всю нашу энергию в работу.

Одна из немногих вечеринок, которые мы посетили в тот первый год, была новогодней. Она привела к существенным изменениям в нашей жизни особенно в нашей интимной жизни. Мы беседовали на вечеринке с гостями. Одна пара стала описывать трудности, с которыми она столкнулась, пытаясь ответить на вопрос детей о том, что такое "69". Вся компания засмеялась и посочувствовала родителям, попавшим в неловкую ситуацию. Похоже, все они знали, что означает "69" - или, подобно мне, притворялись осведомленными. Я посмотрела на Джеймса и поняла, что он также не понимает, о чем идет речь. Мы никогда не слышали о "69". Мы не знали не только то, что речь шла об обоюдном оральном сексе, но и то, что оральный секс - вполне допустимое занятие для гетеросексуальных пар. Мы слышали о том, что такое происходит между гомосексуалистами, но не подозревали, что тоже можем включить этот способ интимного общения в нашу сексуальную жизнь.

Мы решили узнать, что такое "69", и испробовать этот способ. Сначала мы испытывали смущение. Я просто не знала, что мне следует делать - как и Джеймс. Поэтому я начала экспериментировать. Реакции Джеймса подсказывали мне, что я на верном пути. Должна признать, что мне было гораздо труднее воспринимать его старания доставить мне удовольствие. Я не могла расслабиться. Была уверена, что от меня плохо пахнет, что Джеймс должен испытывать неприятные вкусовые ощущения. Все полученное мною воспитание заставляло меня считать гениталии чем-то таким, что не следует трогать руками. Мне даже в голову не приходило, что к ним можно прикасаться ртом.