38. «Общественный договор». Имперская и республиканская (либеральная) традиции в политической философии.

Общественный договор (социальный контракт) — социально-экономическая теория, объясняющая происхождение гражданского общества, государства, права как результат соглашения между людьми. Томас Гоббс (1651), Джон Локк (1689) и Жан-Жак Руссо (1762) являются самыми известными философами теории общественного договора.  Гоббс защитил авторитарную монархию, Локк защитил либеральную монархию, в то время как Руссо защитил либеральный республиканизм. Общественный договор использовался в Декларации Независимости как символ соблюдения Демократии, и позже был возрождён мыслителями, такими как Джон Роулз.

Имперская философия устанавливает необходимость активной политической позиции, сочетающейся с этикой социального долженствования, которая обнаруживается в единстве православного учения о “свободе воли” как априорном условии человеческой жизни и миссионерском призвании как смысле этой жизни в социуме.  Эта этическая установка порождает проблему элиты как подлинной “субстанции политического” и проблему идеологий как выражения “сущности” этой “субстанции”, как концептуализации подлинной «политической миссии» этих элит. Элита – это активное меньшинство общества, сознательно концентрирующее в себе интересы всего пассивного большинства этого общества в его целом. Тема элиты фактически замещает тему власти: элита – это активное меньшинство, обладающее позицией власти (по Этциони) над пассивным большинством. Власть – это абсолютная свобода как абсолютная ответственность и абсолютная ответственность как абсолютная свобода. Каждый человек абсолютно свободен и абсолютно ответственен, каждый человек обладает имманентно присущей ему позицией Власти, каждый человек может и должен перейти из состояния объекта в состояние субъекта, стать активным меньшинством, то есть стать элитой.  Имперская философия определяет необходимую систему власти в императиве симфонии самодержавной, аристократической и демократической власти, с одной стороны, и священноначалия с другой стороны. При этом носителями власти выступает элита народных сословий, в соответствии с принятыми для них типами самоопределения социального пути и жизненной программы.  Власть возникает только в той пространственно-временной точке, где кто-то объявляет сам себя носителем Власти – это абсолютно волюнтарная акция, всё остальное – это лишь чисто социальная реализация.  При этом полная и последняя легитимация Власти происходит тогда, когда кто-то перекладывает на неё свою собственную ответственность за окружающий миропорядок, – тем самым он передаёт власти свою свободу, отказывается от права быть Властью. Однако, вся эта органомика Власти – это просто наблюдаемый эмпирический факт, но за ним стоит более серьёзная проблема того сверхсмысла, которым должна наделяться Власть, если она претендует на нечто большее, чем функцию кризисного менеджмента.  В православной имперской философии нормальная государственная власть, в конечном счёте, должна нести миссию Катехона, “удерживающего” силы Аномии, “беззакония” – эти категории новозаветного богословия имеют абсолютные социально-философские смыслы. И это не просто легитимная православная власть, сдерживающая силы очередной смуты, речь идёт о более общих политических принципах имперской философии. 

ключевые элементы республиканской традиции.

Начну я с первого, главного компонента – с особого понимания свободы или воли в республиканской традиции. Вкратце ее по-русски можно охарактеризовать так: не быть в воле другого, не быть под произволом другого. Но одновременно республиканская свобода – это также и попытка не порабощать других.

Второй центральный элемент республиканской политической традиции – это попытки решить извечную проблему коррозии металла нравов. Вопрос понятен – как удержать или поддержать гражданскую доблесть, которая наполняет республиканский механизм энергией людей?

Третий центральный элемент республиканской традиции – это признание. Например, существует одна характерная фраза Цицерона, которая обычно рассматривается современным российским читателем как проявление ничем не обоснованного идеализма.

Четвертый элемент республиканской традиции, когда мы заканчиваем то, что может показаться идеалистическими размышлениями о необходимости признания значимой жизни, и переходим к конкретным практическим механизмам – это обсуждение проблемы участия.