Вопрос 58

«Выбранные места из переписки с друзьями» в творческой эволюции Н.В. Гоголя. Специфика «учительного» слова. Письмо В.Г. Белинского к Н.В. Гоголю.

«Выбранные места» вышли в свет накануне европейских революций, а одну из них – волнения в Неаполе в январе 1848 года – Гоголь застал перед отъездом на родину. Гоголь писал свою книгу, когда раскол в русском образованном обществе сделался очевидным. Если при Пушкине оно было относительно цельно и лишь события 14 декабря обнаружили имеющиеся в нём противоречия, то в 1847 году дворянская интеллигенция стала расходиться на полюса. Появились партии, исповедующие несовместимые друг с другом взгляды. В обществе началась идейная война. Если радикалы стали создавать тайные общества и готовить заговор против царя, то их исторические оппоненты, не надеющиеся в мгновенье «вечный полюс растопить» (слова Тютчева из стихотворения, посвященного декабристам), выбрали мирную службу отечеству. Гоголь тоже мечтает внести в русскую распрю свой утешающий – и мирящий – голос. Он не примыкает ни к одной из партий – ни к партии «западных», ни к партии «восточных», ибо истина не может быть узурпирована каким-то одним течением. В главе «Споры» он говорит, что «староверы» и «нововеры» с разных сторон видят один и тот же предмет. И, чтоб составить полное представление о предмете, следует принять в расчёт суждения всех. Гоголь, как и Пушкин, сторонник разумной середины, хотя симпатии его склоняются к «восточным». «Восточные» близки ему уважением к преданию. За ними стоит не только знание России, но и знание русской истории. Они почитают родной язык и, несмотря на все излишества в похвалах России, держат путь к вершине любви к ближнему – к христианству. Умягчение власти, ограничивающее её произвол, - вот какова по Гоголю ( и по Пушкину) задача поэта в это трудное время. В рассуждения на тему « поэт и власть» он как на стороне поэта, так и на стороне власти.

Но все эти рассуждения о роли власти в жизни общества есть попытка внешнего воздействия на души людские и на общественное бытие. Рассуждая о них, Гоголь лишь ещё раз убеждается в неверности этого пути, выбирает путь внутреннего очищения души и заставляет звучать свою выстраданную книгу как большое поучение о собирании небесных сокровищ.

Очень немногие поняли значение этой книги. Основная часть русского общества, люди «от мира сего» сей мир возлюбили безмерно и подобные поучения у них были не в чести.

Не все приняли книгу и среди духовенства, чья оценка особенно была важна Гоголю. Например, не принял творения Гоголя отец Матфей. Мнение священника о книге, с которой началось его знакомство с Гоголем было отрицательным, судя по сохранившимся письмам Гоголя, по уже указанной причине: отец Матфей не принял учительства и, по-видимому, упрекал Гоголя в увлечении светскими темами.

Аскетизм Гоголя – для служения России. Любовь, звучащая в его книге, не абстрактная – к человечеству, а живая – к ближним. Религия Гоголя – соборная. Люди – братья, живущие друг для друга, связанные общей виной перед Господом, круговой порукой и ответственностью. В этой идее соборности и «службы», заявленной в «Выбранных местах», раскрывается глубочайшая истина восточного православия.

Социальная пирамида острием своим упирается в небо; Царь – посредник между небом и землёй. «Власть Государя, - пишет Гоголь, - явление бессмысленное, если он не почувствует, что должен быть образцом Божьим на земле… Всё полюбивши в своём государстве, до единого человека всякого сословия и звания, и обративши всё, что ни есть в нём, как бы в собственное тело своё, возболев духом о всех, скорбя, рыдая, молясь и день и ночь о страждущем народе своём, Государь приобретёт тот всемогущий голос любви, который один только может быть доступен разболевшемуся человечеству» (цит.по:19, С.42). Со всех ступеней общественной лестницы волны любви устремляются в одну точку – к трону; и навстречу им стремится столь же сильный поток монаршей любви. В этой встрече двух любовных токов, в концентрации и объединении всего народа в любви и заключается, по Гоголю смысл монархии.

Конечно, это чисто романтическая утопия. Такое ощущение, что Гоголь видел перед собой не Николаевскую Россию, а мистическое царство, некий святой град Китеж; царь представлялся ему не в образе могущественного и грозного властелина, а в образе страдальца и молитвенника. Он воплощение небесной любви, образ страдающего Христа.

Белинский и Гоголь

Итак, Гоголь утверждал, что смысл национального бытия России – религиозный; что она страна мессианская, призванная распространить по всему миру Свет Христова Просвещения. На тезу Гоголя от лица русской интеллигенции ответил Белинский – он выставил обратную тезу. «Россия, - пишет Белинский, - видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения и гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства…

Спор был вынесен на суд всего общества. Белинский впервые ясно и чётко сформулировал понимание целей и задач искусства с точки зрения идей освободительного движения. С его лёгкой руки такое понимание прочно утвердилось в идеологии революционеров. Его основные идеи сводились к следующему: «Публика видит в русских писателях своих единственных вождей, защитников и спасителей от русского самодержавия, православия и народности».

Систему сокровищ на земле он противопоставил сокровищам духовным, получаемым через проповедь и молитву. Божественному откровению он противопоставил мудрость мира сего, здравый смысл. Он легко разделил молитву и пробуждение чувства человеческого достоинства. Но именно в стремлении духовно соединиться с Богом – через веру, через молитву – человек только и может сознать своё подлинное достоинство как образ и подобие Божие.

«Тяжба между Гоголем и Белинским была решена в пользу последнего. Призыв Гоголя оказался гласом в пустыне. Его услышала только горстка славянофилов; за Белинским пошло громадное большинство. Россия вступала в эпоху 50-60-х гг., эпоху ликвидации идеализма, отречения от духа и погружения в материю; начиналось снижение идейного уровня, сумерки культуры. Но на голос Гоголя откликнулся Достоевский», - пишет Мочульский (19, С. 44).

От имени наших современников подытожил итог спора В.П. Астафьев. В одной из своих статей он пишет: « Великий человек знал никчёмность суетной мысли, греховность разрушающего слова, тщету раздора и цену уязвлённого самолюбия. Он потому и велик, что выше лести и хулы, ему и милосердие великое свойственно. Пожалев шумного, настырного, но смертельно больного автора столь же пылкого, сколь и оскорбительного послания, проявив милость к болящему, он (Гоголь) порвал бумагу, после обнародования которой мало чего осталось бы от оголтелой демагогии неудачливого романиста и «властителя дум». Гоголь верил в Бога, Белинский – в демократию. Гоголь видел глубину пропасти, разделившей их, и мог соизмерить свои силы. Поборник «передовой мысли» норовил перепрыгнуть пропасть по воздуху, безответственно игнорируя опасность и терзающие мыслителя муки от сознания гигантских противоречий, раздирающих мир и душу человеческую. Гоголь был всегда с читателем и оставался с ним, поборник подлинной демократии тоже пророс во времени, и его призывы получили наглядное воплощение, да такое, что мир содрогнулся! Одни бесчинствуют, говорят, обличают, назидают, даже ………. в глаза, другие молчат или, облизываясь, повторяют: «Божья роса! Божья роса…