ЖИХАРЕВ / че-то там еще / внутріполітіч
.docxТРЕТЬЕИЮНЬСКАЯ МОНАРХИЯ.ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ ЗАКОН 1907 г.III ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА
Манифестом 3 июня 1907 г. была распущена II Государственная дума. Вину за происшедшее царь возложил на оппозиционно настроенные фракции, не сумевшие наладить сотрудничество с Советом министров. Но Николай II оставил в силе все дарованные Манифестом 17 октября 1905 г. и Основными законами Российской империи права. Тогда же, 3 июня 1907 г., был издан указ об утверждении нового Положения о выборах в Государственную думу, разработанного товарищем (заместителем) министра внутренних дел С. Е. Крыжановским.
Согласно новому избирательному закону Дума по-прежнему избиралась на 5 лет, но состав ее был уменьшен с 524 до 442 депутатов. Полностью лишалось избирательных прав население Средней Азии, Казахстана и Якутии. Представительство от других национальных окраин было значительно сокращено. Так, число депутатов от Царства Польского уменьшилось с 3 7 до 14, от Кавказа и Закавказья — с 29 до 10, Сибири и Дальнего Востока — с 22 до 15. В европейской части России сокращению подверглось представительство от губерний, в которых избирали оппозиционных депутатов: Вятской, Киевской, Пермской и Уфимской. Вместо 20 городов, составлявших отдельные избирательные округа, осталось только 7 (Санкт-Петербург, Москва, Киев, Одесса, Рига, Варшава и Лодзь).
Исключительное значение имело перераспределение числа представителей от различных социальных слоев и классов. Уменьшалось количество выборщиков от рабочих и крестьяни увеличивалось от помещиков и крупной буржуазии. На территории Европейской России выборщики распределялись по куриям следующим образом: крестьяне получили 22,4 % мест вместо прежних 43 %, землевладельцы — 51,3 % вместо 34 %, горожане — 24,2 % вместо 23 %, рабочие — 2,3 % вместо 3,4 % . В итоге голос одного помещика равнялся приблизительно 260 голосам крестьян и 543 голосам рабочих. Всего же активным избирательным правом в Российской империи пользовалось лишь 15 % населения.
Выборы в III Государственную думу прошли в сентябре — октябре 1907 г. Благодаря новому избирательному закону, действиям местной администрации и массовым правительственным репрессиям в Думу прошли в основном представители умеренных и правых политических сил. По фракциям депутаты распределились следующим образом: правые — 51 депутат, умеренно-правые — 70, национальная группа — 26, «Союз 17 октября» — 154, прогрессивная группа — 28, кадеты — 54, польское коло — 11, польско-литов- ско-белорусская группа — 7, мусульманская группа — 8, трудовики — 14, социал-демократы — 19 депутатов.
Избирательный закон 3 июня 1907 г. вел к бонапартизму — возможности правительства лавировать между правым и левым крылом Государственной думы при опоре на сильный центр. Правый фланг, состоявший из трех фракций, насчитывал 147 депутатов, левый — 141 депутата из 7 фракций. Политическим центром III Думы стала фракция октябристов. Поскольку ни один из флангов не обладал абсолютным большинством голосов, исход голосования решали депутаты «Союза 17 октября». Если правые фракции поддерживали репрессивную политику правительства, то октябристы поддерживали и меры по наведению порядка в стране, и реформы, инициированные П. А. Столыпиным. В течение ряда лет они по сути играли роль правительственной партии. Поэтому механизм голосования в III Государственной думе получил название «октябристского маятника». Благодаря «Союзу 17 октября» удавалось контролировать пост председателя Думы в течение всего срока ее деятельности. Поочередно данную должность занимали октябристы Н. А. Хомяков, А. И. Гучков и М. В. Родзянко.
Н. А. Хомяков был сыном известного славянофила А. С. Хомякова. Н. А. Хомяков окончил физико-математический факультет Московского университета, работал смоленским губернским предводителем дворянства, директором Департамента земледелия Министерства земледелия и государственных имуществ. После отставки он стал земским деятелем Смоленской губернии, принимал участие в земских съездах 1904—1905 гг., являлся выборным членом Государственного совета. Н. А. Хомяков вступил в партию октябристов и был избран членом ее ЦК. С ноября 1907 г. по март 1910 г. он занимал должность председателя III Государственной думы.
А. И. Гучков был выходцем из богатой московской купеческой семьи. Он получил прекрасное образование, обучаясь в Московском, Берлинском и Гейдельбергском университетах. Много путешествовал и, будучи по складухарактера авантюристом, попадал во всевозможные «истории», с ним случались различные приключения. Так, в 1895 г. в период обострения антиармянских настроений в Турции А. И. Гучков совершил неофициальную поездку по Османской империи, в следующем году он преодолел Тибетский хребет, в 1900 г. добровольцем участвовал на стороне буров в ан- гло-бурской войне, был в английском плену. В период русско-японской войны А. И. Гучков находился в Манчжурии на театре военных действий в качестве главноуполномоченного Российского общества Красного Креста. Он активно занимался предпринимательской деятельностью, стоимость его имущества составляла не менее 600 тыс. рублей. С 1905 г. А. И. Гучков являлся одним из лидеров правого меньшинства земско-городских съездов, участвовал в создании «Союза 17 октября», с 1906 г. был председателем его ЦК. В мае 1907 г. он был избран в Государственный совет, но в октябре того же года отказался от членства в Совете, будучи выбранным в III Государственную думу. В Думе А. И. Гучков возглавил фракцию октябристов, руководил работой комиссии по обороне. Он часто вступал в конфликты с другими депутатами: вызывал на дуэль лидера кадетов П. Н. Милюкова, дрался с А. А. Уваровым. С марта 1910 г. по март 1911 г. А. И. Гучков был председателем Государственной думы.
Свою работу III Государственная дума начала 1 ноября 1907г. и продолжала до 9 июня 1912 г. За это время состоялось пять сессий, 621 заседание. Было принято 2432 законодательных акта. Большинство из них относилось к категории так называемой «законодательной вермишели» — мелких законопроектов по второстепенным вопросам. Но основная историческая роль III Думы состоит в разработке таких важных реформ, как аграрной, рабочего страхования, земской и др.
РЕПРЕССИВНАЯ ПОЛИТИКА ЦАРИЗМА И РАЗЖИГАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ВРАЖДЫ
16 ноября 1907 г. П. А. Столыпин выступил в Государственной думе с правительственной декларацией. Изложив программу реформ, председатель Совета министров заявил, что будет решительно отстаивать самодержавие и бороться с его противниками. Одним из главных направлений политики правительства стал национализм.
Прежде всего правительство попыталось урезать автономию Финляндии. Вначале из ведения финского сейма были изъяты вопросы воинской повинности, а затем при поддержке консервативного крыла Государственной думы П. А. Столыпин провел законопроект о порядке издания законов общеимперского значения, касающихся Великого княжества Финляндского. 17 июня 1910 г., после подписания Николаем II, этот законопроект стал законом. Из ведения сейма дополнительно были изъяты вопросы налогообложения, охраны государственного порядка, финансов, таможенных тарифов и другие. В последующие годы Государственная дума приняла еще два закона по Финляндии: об уравнивании в правах русского и местного населения и об уплате финской казной 20 млн марок взамен отбывания финскими подданными воинской повинности.
Следующий удар П. А. Столыпин нанес по Царству Польскому, возбудив вопрос о создании на базе восточных уездов Люблинской и Седлецкой губерний, населенных преимущественно крестьянами-украинцами Холмщины. Этот законопроект вызвал в III Государственной думе яростные межнациональные споры. С одной стороны, его защищал епископ Люблинский и Холмский Евлогий как меру, направленную против полонизации края, с другой — польские депутаты говорили о «четвертом разделе Речи Посполитой», с третьей — украинские националисты объявляли Холмщину «колыбелью украинства». Окончательно вопрос был разрешен уже после смерти П. А. Столыпина. 23 июня 1912 г. Государственная дума большинством голосов правых и октябристов приняла закон об образовании Холмской губернии. На ее территории вводилось великороссийское административное управление, в учреждениях и школах запрещалось использование польского языка.
Наиболее ярким проявлением политики, направленной на разжигание национальной вражды, являлся так называемый «процесс М. Бейлиса». Весной 1911 г. в Киеве был найден обескровленный труп русского мальчика А. Ющинского. Крайне правые сразу же объявили о том, что убийство совершено евреями в ритуаль
ных целях. И хотя никаких подтверждений этой версии не имелось, официальное следствие, которое курировали прокурор киевской судебной палаты Г. Г. Чаплинский и министр юстиции И. Г. Щегловитов, принялось разрабатывать именно ее. В качестве основного обвиняемого фигурировал приказчик усадьбы завода Зайцева, возле которого нашли труп А. Ющинского, еврей М. Бей- лис. Характерно, что власти не отказались от ритуальной версии убийства и после того, как были найдены настоящие убийцы — члены воровской шайки. Следствие и судебный процесс по делу М. Бейлиса тянулись более двух лет. В защите невиновного человека участвовали лучшие адвокаты либерального направления, процесс широко освещался в печати. В конце концов в октябре 1913 г. присяжные заседатели киевского окружного суда вынесли оправдательный приговор.
Дело М. Бейлиса нанесло сильный удар по моральному авторитету царской власти как внутри, так и за пределами страны. Инсценировка ритуального процесса показала, что для достижения своих целей правительство готово пойти даже на союз с воровской шайкой. Подлинной подоплекой «бейлисиады» было стремление властей использовать убийство А. Ющинского в целях борьбы с нараставшим революционным движением путем насаждения антисемитизма среди населения.
СТОЛЫПИНСКАЯ АГРАРНАЯ РЕФОРМА.ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
В основе нового аграрного законодательства лежал указ 9 ноября 1906 г., предоставлявший каждому домохозяину-общиннику право требовать укрепления своего надела в личную собственность. Для поощрения, как бы в виде премии для выходящих из общины, указ предоставлял домохозяевам, имевшим больше нормы душевого надела, право укрепить за собой излишки по выкупной цене 1861 г. Эта плата была в 10—12 раз ниже рыночной цены земли и взималась лишь там, где за последние 24 года имели место переделы надельной земли. В остальных общинах излишки укреплялись безвозмездно. Для выхода из общины необходимо было согласие сельского схода, но если в течение 30 дней сход не давал согласия, выдел производился распоряжением земского начальника. «Ук- репленец» имел право требовать, чтобы общество выделило ему вместо разрозненных полос равноценный участок в одном месте —
отруб. Проведение указа возлагалось на специальные губернские и уездные землеустроительные комиссии из чиновников и земских гласных под председательством губернаторов и уездных предводителей дворянства.
После начала работы III Государственной думы указ 9 ноября 1906 г. поступил на ее рассмотрение, где встретил полное одобрение со стороны правых и октябристов. Националист В. А. Бобрин- ский восхвалял столыпинское землеустройство как освобождение крестьян от «гнета общины», которую он назвал в одном случае « крепостным правом », а в другом — « формой социализма ». Октябрист В. М. Петрово-Соловово в ответ на упреки слева в том, что ликвидация общины приведет к обезземеливанию крестьянской массы, цинично заявил: «Слабые, не способные пробиться к жизни, всегда гибнут, как вы их не поддерживайте». Идею землеустроительной реформы разделяли и кадеты, но они предостерегали от излишней спешки при ее проведении. Так, левые либералы предложили предоставить общине право выплачивать домохозяину, желающему выделиться, деньги, если выдел участка окажется неудобным. Кадеты считали также, что укрепление земли в собственность нужно проводить после сведения ее к одному участку. Они были против предоставления земским начальникам права решать своей властью споры, возникшие при укреплении отдельными хозяевами в личную собственность общинной земли.
Правые выступили против законопроекта, полагая, что только «одна общинная связь охранит крестьянское население от обезземеления», а Россию — «от грозящей опасности», т. е. от революции. Они ратовали за сохранение общинной собственности на землю, не возражая против выхода из общины отдельных ее членов, но без земли. При этом они ссылались на то, что сами крестьяне признают право частной собственности по отношению к усадьбе, к движимости, но не к земле, которая, по их понятию, «божья, ничья». Однако правая оппозиция оказалась малочисленной и несплоченной. Поэтому указ 9 ноября 1906 г. с некоторыми изменениями был принят Думой, а затем и Государственным советом. 14 июня 1910 г. он был утвержден царем и стал законом «Об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении».
29 мая 1911 г. было принято «Положение о землеустройстве» в целях скорейшего преобразования в общине. Согласно закону землеустройство могло проводиться независимо от того, находится надельная земля в собственности или нет: селение, в котором было проведено землеустройство, автоматически объявлялось перешедшим к наследственному участковому владению. Вместе с тем расширялись права и функции землеустроительных комиссий по созданию отрубов и хуторов.
Новое землеустройство, ломая общинное землевладение, ускоряло капиталистическую модернизацию крестьянского хозяйства, создавало более благоприятные условия для роста производительных сил в деревне. Общее количество общинников, перешедших к личному владению землей, достигло на 1 января 1916 г. 26 % всех общинников в губерниях, охваченных действием новых законов. Наибольшее количество выделов, (53 %) приходилось на 1908—1909 гг. В последующие годы количество укреплений резко снизилось. Это объяснялось тем, что хозяева, заинтересованные в выходе из общины, воспользовались указом 9 ноября в первые же годы его реализации. Снижение количества укреплений было связано с растущим сопротивлением крестьян столыпинскому землеустройству.
Община разрушалась с двух сторон, среди выделившихся преобладали крайние группы. Зажиточные спешили выйти из общины, чтобы увеличить свои владения путем скупки наделов бедноты и завести улучшенное хозяйство. Малоземельные выделялись из общины, чтобы оставить надел и ликвидировать жалкие остатки своего хозяйства: почти половина хозяев, укрепивших свою землю по указу 9 ноября 1906 г., продали ее после выхода из общины. Число продавцов превышало число покупателей. Это означало, что происходила концентрация земли в руках сельской буржуазии. Новая аграрная политика царизма ускорила процесс расслоения крестьянства.
К 1 января 1917 г. хозяйства, устроенные на началах участкового землепользования, составили 10,5 % всех крестьянских хозяйств. Однако в подавляющем большинстве случаев выделы из общины не сопровождались переходом не только к хуторскому, но и к отрубному владению. Не только сами выделенные продолжали жить в деревне вместе с общинниками, но и участки их по-прежнему оставались в чересполосном владении с общинной землей. Значит, большинство «укрепленцев» продолжали пользоваться землей че- респолосно с общинниками. Более 90 % хуторов из числа укрепивших надельную землю не порвали окончательно своих связей с общиной. Их владения лежали разбросанными полосами вперемешку с полями крестьян, оставшихся в общине, их скот мог пастись на общем выгоне, а избы стояли в общем « порядке » на деревенских улицах. В отношении сельскохозяйственной техники и экономики положение даже несколько ухудшилось, ибо община потеряла возможность регулировать чересполосицу.
Новое землеустройство имело двойственный, бонапартистский характер: царизм, создавая себе опору в лице «сильных и крепких» единоличников, неукоснительно оберегал и интересы помещиков. Этому балансированию между помещиками и буржуазной верхушкой села помогал Крестьянский банк. Всего за 1906—1916 гг. банк приобрел у помещиков для продажи крестьянам 4614 десятин земли стоимостью около 500 млн рублей. Банк поощрял создание хуторских и отрубных хозяйств. Если от сельских обществ и товариществ при выдаче ссуд требовалась значительная приплата наличными, то с отрубников брали лишь 5 %, а хуторянам ссуды выдавались в размере полной стоимости земли. Таким образом, Крестьянский банк являлся важным звеном аграрной политики царизма, направленной к капиталистической перестройке деревни, при непременном соблюдении интересов «первенствующего» сословия.
С образованием многочисленного слоя богатых хуторян царское правительство надеялось на сохранение помещичьей власти в стране. Однако «преуспевающие» столыпинские хуторяне тонули в массе нищих хуторян. На хутор бедному крестьянину было легко выйти, но удержаться там было трудно. Выделяясь из общины, малоземельный хуторянин терял право на общественное пастбище, а для собственного — у него не хватало земли. На хуторе крестьяне испытывали большие трудности из-за отдаленности (базар, школа, врачебный пункт), бездорожья и недостатка воды. Банк с неумолимой строгостью взыскивал с должников платежи и проценты. Каждый пятый из купивших у банка землю разорялся и терял свой участок.
Новое землеустройство ускоряло развитие капиталистических отношений в деревне. Об этом свидетельствуют дальнейшая специализация земледелия и рост его интенсификации — увеличился ввоз из-за границы и внутреннее производство сельскохозяйственных машин и орудий, выросла урожайность. Но реформа не обеспечила буржуазную перестройку деревни, так как сохранила экономическую основу крепостнических пережитков — помещичье землевладение. Правда, за период 1906—1916 гг. дворяне продали 10 млн десятин земли, которая перешла в основном к богатым крестьянам. Но у дворян осталось еще 44 млн десятин земли, и притом лучшей. Значительная часть помещичьих земель располагалась чересполосно с крестьянскими и служила орудием полукрепостнической эксплуатации крестьян путем отработок.
Сохранение помещичьего землевладения приводило к консервации отработочных, кабальных форм аренды, тормозило превращение крестьянина в свободного товаропроизводителя. Более трети крестьянских хозяйств Европейской России арендовали внена- дельную землю по вздутым ценам. Кооперация по сбыту сельскохозяйственной продукции и по взаимному кредитованию охватывала не более 1/10 крестьянских хозяйств. Кулаки часть своей земли сдавали беднякам за высокую арендную плату или за отработки.
Столыпинская реформа создавала не свободного сельскохозяйственного рабочего, а сельского паупера, батрака с наделом. Капиталистический прогресс коснулся лишь верхнего слоя деревни и не затронул массы крестьянских хозяйств. Огромное большинство полей по-прежнему обрабатывалось деревянными сохой и бороной, посев и обмолот производились вручную, практически не использовались минеральные удобрения. Урожайность хлебов в России была гораздо ниже, чем в развитых капиталистических странах.
Одним из важных компонентов новой аграрной политики царизма было массовое переселение крестьян за Урал. Форсируя переселения, правительство хотело ослабить земельный голод во внутренних губерниях, а главное — отправить миллионы обездоленных, безземельных и голодающих крестьян в Сибирь, подальше от помещичьих имений.
В первые годы после революции переселение за Урал развивалось быстрыми темпами: за четыре года (1906—1909) число переселенцев составило 1910 тыс. С 1909 г. переселение замедлилось: за семь лет (1910—1916) за Урал переселилось 1224 тыс. человек. Переселенческое ведомство совсем не подготовилось к перевозке и устройству на новых местах огромной массы людей. Переселенцев отправляли в переполненных товарных вагонах, тысячи их гибли в пути от голода и эпидемий.
В устройстве новоселов царили беззаконие и произвол, чему содействовала и политика чиновников. Даже П. А. Столыпин и А. В. Кривошеин (главноуправляющий землеустройством и земледелием) в своей записке о поездке в Сибирь в 1910 г. признали, что 700 тыс. переселенцев не получили участков и арендовали землю у местных богатеев или работали в качестве батраков. Таким образом, в Сибири крестьянина-бедняка ждали те же кабала и разорение с той лишь разницей, что место барина занял старожил-кулак. В результате переселений за Уралом были созданы большие резервы дешевой рабочей силы для капиталистически развивающихся кулацких хозяйств.
Из 3 078 882 переселенцев 546 607 (17,7 %) вернулись обратно. Их положение было крайне тяжелым: земля была продана, деньги потрачены. Не имея ни земли, ни двора, вернувшиеся переселенцы
шли в батраки, многие с сумой бродили по миру. Возвращение переселенцев еще более обостряло социальные антагонизмы в деревне.
В связи с пятидесятилетием отмены крепостного права и столетней годовщиной Отечественной войны 1812 г. среди крестьян во многих губерниях распространились слухи о предстоящем в 1912 г. всеобщем восстании в целях раздела земли помещиков. Своим главным врагом крестьяне, как и в 1905 г., считали помещика. За семь лет (1907—1914) из 1607 крестьянских выступлений 437, или 41 %, были направлены против помещиков, тогда как против столыпинского «землеустройства» — 262 (24 %). Поджоги помещичьих усадеб приняли такие размеры, что газеты писали о «пожарной эпидемии».
Крестьяне бойкотировали выборы в землеустроительные комиссии, отказывались покупать землю у Крестьянского банка и вносить платежи по выданным ссудам, принимали на сходах приговоры о несогласии на выдел отдельных хозяев, избивали вышедших на хутора богатеев, травили их посевы, портили воду в колодцах, совершали поджоги.
Крестьяне не допускали производства землемерных работ, прогоняли землемеров, уничтожали их инструменты и межевые знаки. Кровавые события произошли на этой почве в мае 1910 г. в селе Волотово Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Здесь богатые крестьяне захотели закрепить в личную собственность надельную землю и выйти на хутора. Землеустроители составили проект так, чтобы отрубники получили самую плодородную часть общинной земли. Землеустроительные работы велись на возделанных землях, были повреждены посевы общинников. Это явилось толчком для выступления. 13 мая 1910 г. несколько сотен женщин и подростков изгнали вилами землемера с поля. В тот же день крестьяне разбили окна в домах отрубников, избили их, угрожали сжечь имущество. 15 мая в Волотово явился исправник с отрядом стражников. При попытке ареста зачинщиков сход бросился им на выручку. Стражники открыли огонь. Шесть крестьян было убито и 10 ранено. 46 подстрекателей были преданы суду.
В течение 1910 г. совершались многочисленные поджоги хуторян. Выход из общины прекратился, некоторые отрубники изъявили желание вернуться в общину.
Столыпинская реформа не смогла повлиять на основные противоречия в деревне. Стремясь создать оплот для царизма в лице консервативного крестьянства, П. А. Столыпин не сумел обеспечить экономических условий и затронул помещичье землевладение. Малоземелье заставляло бедноту по-прежнему идти в кабалу к помещикам и кулакам, арендовать землю за отработки. Реформа не со
здала устойчивых буржуазных отношений в сельском хозяйстве и не привела к образованию широкого рынка для промышленности. По заявлению П. А. Столыпина, для успеха его земельной реформы необходимы были «20 лет покоя». Под покоем понималась покорность крестьян. Но «покой» не был обеспечен даже на три года.
РАБОЧИЙ ВОПРОС
Принятие законов о социальном страховании было напрямую связано с деятельностью правительства П. А. Столыпина. Проект законов разрабатывала комиссия под началом министра финансов В. Н. Коковцова и товарища министра торговли и промышленности Н. А. Остроградского.
В. Н. Коковцов сформулировал основные положения законопроектов: 1) необходимость создания на фабриках и заводах для разрешения спорных вопросов специальных организаций из представителей рабочего коллектива и предпринимателя; 2) организация социальной помощи рабочим под наблюдением правительства, в частности, создание больничных коек из взносов рабочих и предпринимателей; 3) пересмотр законов, предусматривающих ответственность за забастовки; 4) сокращение рабочего дня до 10 часов.
С поправками Дума приняла в январе 1912 г. только законопроекты о страховании рабочих от несчастных случаев и болезней. В мае того же года они были одобрены Государственным советом и вступили в действие в июне месяце. Новое страховое законодательство распространялось только на рабочих фабрично-заводской, горной и горнозаводской промышленности, с общей численностью занятых в 2,5 млн человек, т. е. только на 1/6 часть рабочих.
Оценки страховых законопроектов были и остаются весьма противоречивыми. Одни исследователи полагают, что Россия приняла передовое социальное страхование, другие — что учреждения страхования были отданы на произвол чиновников и полицейских. В любом случае это явилось продвижением вперед в прогрессивном направлении.
ВВЕДЕНИЕ ЗЕМСТВ В ЗАПАДНЫХ ГУБЕРНИЯХ
Немаловажное значение в работе III Думы имел вопрос о введении земств на окраинах Российской империи: в Оренбургской, Астраханской, Архангельской губерниях, в Ставрополье, Северо-За
падном и Юго-Западном генерал-губернаторствах (Литва, Белоруссия, Украина), на Кавказе, в Туркестанском крае, Донецкой области, Сибири, в Царстве Польском.
Ряд предложений (введение земств в Привисленском крае и литовских губерниях, Закавказье, Архангельской губернии) не встретили поддержки из-за полного отсутствия в этих регионах русского дворянского элемента, а также подозрительного отношения чиновников к поморам — наследникам Новгородской вольности. Для остальных регионов соответствующие законопроекты разрабатывало Министерство внутренних дел, а для казацких областей (Дон, Северный Кавказ, Сибирь, Урал) еще и Военное министерство.
Законопроекты о введении выборных земств в Оренбургской, Астраханской, Ставропольской губерниях и Донской области были приняты Думой в 1908 г.
Для шести западных губерний П. А. Столыпин разработал новую избирательную систему. Избиратели должны были распределяться между русской и польской куриями. Все православные (включая белорусов и украинцев) записывались в русскую курию. Проект также вменял в обязанность земским собраниям обязательно выбирать председателем земской управы русского, так же как и большинство рядовых членов управы должны были быть русскими (в обязательном порядке это касалось заведующего школьным делом, большинства служащих по вольному найму, заведующих отделами управы и председателя училищного совета).
Законопроект П. А. Столыпина о земстве в западных губерниях был принят Государственной думой относительным большинством: 168 голосами против 141 (при повторном голосовании 165 против 139). Против голосовали депутаты крайних фракций. В Государственном совете П. А. Столыпин неожиданно встретил еще более сильное сопротивление: идея о создании русской курии (суть закона) была отвергнута. Ряд членов Совета (С. Ю. Витте, М. М. Ковалевский и др.) посчитали деление на национальные курии антигосударственным и антирусским. Накануне решающего заседания верхней палаты П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов убедили царя в том, что проект П. А. Столыпина носит революционный характер и поддерживает интересы незначительной прослойки русской интеллигенции, стремящейся «поживиться земским пирогом», оттеснив «культурные и консервативные» польские элементы. Царь одобрил «голосование по совести» своих ставленников в Государственном совете. В итоге законопроект был провален.