Добавил:
Upload
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз:
Предмет:
Файл:ЖИХАРЕВ / 95. полит парт укр
.txt
2. Кризис украинофильства в 90-е гг. XIX в.
Хотя громады и возобновили свою деятельность в 80-х годах и даже имели с 1882 года неофициаль¬ный орган — журнал «Киевская старина», к началу XX века в киевской громаде осталось лишь 25 членов, а подписку на «Лiтературно-науковий вiсник» в 1892 году оформили только 155 человек.
Развитие науки и культуры в Украине на базе русского языка в сочетании с преследованиями властью «сепаратистов» тормозили расширение рядов национально сознательной интеллигенции даже в рамках развития украинской «неполитической культуры». Известный филолог и литературовед А.П. Потебня не без горечи говорил, что украинское общество не проявило в 60-х годах такой национальной инициативы и энергии, как чешское или сербское, потому и в 80-годах оно оставалось не нацией, а этнографическим материалом.
Реакция большинства украинской образованной элиты на мероприятия власти оказалась в основном приспособленческой. Н.И. Костомаров в 1861 году назвал идею местной политической независимости донкихотскими мечтами, примерно так рассуждал и Б. Гринченко. Что касается М. Драгоманова, то он не возражал, в принципе, против самой идеи независимости Украины, но не видел реальных возможностей ее отделения от России. Он полагал, что ни слабость украинского движения, ни геополитическая ситуация не способствовали осуществлению такой идеи. Более того, попытка ее реализации, подчеркивал он в письме болгарскому просветителю И. Шишманову 21 марта 1889 года, вызовет кровавую войну между двумя братскими народами.
Хотя в 1897 году на съезде громад Надднепрянщины усилиями В. Антоновича и А. Конисского была создана «Загальна украiнська безпартiйна органiзацiя» для координации всей работы, должного размаха она достигнуть не могла. Ведь по всей российской Украине в конце XIX века насчитывалось 438 членов громад, включая и петербургскую. Их общественный идеал — формирование среднего класса и его блок с лучшими элементами аристок¬ратии и независимыми слоями трудящихся, отодви¬гал идеалы украинофильства на задний план.
Следует учитывать, что возникший в начале XIX столетия украинский национализм первоначально носил социально-психологическую направленность. Его идеологические схемы характеризовались преобладанием идеалистического мировоззрения, тенденции к прославлению прошлого, подчеркнутой эмоциональности, налета иррационализма, склонности к этническому радикализму. Так, стремление доказать самобытность украинской культуры, языка, литературной традиции привело И. С. Нечуя-Левицкого в статье «Ненужность великорусской литературы для Украины и славянства» (1878 г.) к ряду неверных выводов. Он писал, что украинцам нечему учиться у драматурга А. Н. Островского и писателя Г. Успенского. П. Мирный же проклинал капитализм как целиком порочную и чуждую для Украины систему, создаваемые в ходе индустриализации города как источники пороков, фактически ратуя за превращение Украины в идиллический патриархальный край пастухов и пастушек. Л. Украинка в письме к М. Драгоманову категорически отрицала культурно-воспитательную роль произведений Л. Н. Толстого и Г. Успенского, причем Льва Николаевича назвала «крайней кацапщиной во французском варианте».
3. Драгоманов и возникновение украинского социализма
Новые идеи были нужны крайне необходимы для развития украинского национального движения. Особенно остро это осознавали молодые члены киевской «Громады». Задачу расширения интеллектуальных и идеологических горизонтов своих соотечественников и единомышленников взялся решить Михаил Драгоманов. Несмотря на то, что его взгляды не получили всеобщего признания среди украинской интеллигенции, они вдохновили многих молодых участников украинского движения выйти за рамки аполитичного культурничества старшего поколения и наполнить украинский вопрос политическим, национальным и социально-экономическим содержанием.
Драгоманов родился в 1841 г. в Гадяче под Полтавой в семье мелкопоместного дворянина, ведущего свой род от казацкого старшины времен Гетманщины. Национальные традиции в семье соблюдались, однако они все же были в тени космополитического либерализма отца Драгоманова — человека исключительно просвещенного и эрудированного. К моменту поступления в Киевский университет Драгоманов был убежденным демократом, преисполненным решимости служить народу. Впоследствии он стал одной из ведущих фигур в деле организации воскресных школ для неграмотного крестьянства. Именно работая среди крестьянства, Драгоманов убедился в необходимости украиноязычных учебных материалов и стал интересоваться украинскими делами, что в итоге привело его в киевскую «Громаду». Таким образом, в украинское движение он пришел не под влиянием романтизированных представлений об Украине, а как убежденный прагматик, стремящийся реальным делом помочь своему народу.
Драгоманов стремился к тому, чтобы Украина достигла политического, социально-экономического и культурного уровня развитых европейских стран. При этом он считал, что это возможно только при условии, что украинское движение будет опираться на более широкую социальную базу и выдвигать конкретные, понятные и близкие людям задачи. По его мнению, украинцы, являющиеся «плебейской нацией» угнетенных трудящихся масс, не имеющей национальной элиты, идеально приспособлены к восприятию политических программ, в которых соединяются национальные и социально-экономические проблемы. Отсюда и его заявление, что в Украине настоящий демократ должен быть украинским патриотом, а настоящий украинский патриот должен быть демократом.
Убежденный федералист, Драгоманов не был сторонником украинского сепаратизма. Однако, опасаясь ограничения прав личности, почти неизбежного в любом мощном централизованном государстве, он считал, что Российская империя должна быть реорганизована в свободную конфедерацию автономных регионов (не обязательно по этническому принципу), действующих в основном с помощью местного самоуправления. Часто призывая украинцев, особенно галичан, знакомиться с лучшими достижениями русской культуры, он все же не принимал идеи Пушкина о том, что «все славянские ручьи сольются в русском море». В одной из своих статей он указывал, что в итоге украинцы все же больше потеряли, чем приобрели под российским господством. Он совершенно определенно утверждал, что украинцы должны быть в первую очередь приверженцами Украины, а не «всей России»: «Образованные украинцы трудятся, как правило, для всех во всем мире, кроме Украины и ее народа... Они должны поклясться себе, что не оставят украинского дела. Они должны понять, что каждый человек, покидающий Украину, каждая копейка, что тратится не на украинские цели, каждое слово, произнесенное не по-украински, является разбазариванием капитала украинского народа, и при нынешних условиях каждая такая потеря невозместима».
Весь жизненный путь Драгоманова — это судьба человека, до конца преданного своим идеалам. Во время репрессий 1875—1876 гг. он не отрекся от своих взглядов и предпочел изгнание на чужбину. Перед тем как покинуть Киев, он договорился со «Старой громадой» об издании при ее финансовой поддержке за границей журнала, посвященного украинским проблемам. Так появился первый украинский политический журнал — «Громада», нерегулярно выходивший в конце 1870-х — начале 1880-х годов в Женеве, где нашла пристанище небольшая группа украинских политических эмигрантов, присоединившихся к Драгоманову. Однако параллельно с национальными проблемами Драгоманов все чаще пропагандировал на страницах «Громады» радикальные социалистические взгляды. В результате между ним и более консервативными киевскими украинофилами в 1885 г. произошел разрыв, результатом которого стало прекращение журнала.
Впрочем, если связи Драгоманова с восточными украинцами ослабевали, то его отношения с галичанами, наоборот, укреплялись. Драгоманов уже бывал в Галичине и Закарпатье в 1870-х годах и с тех пор систематически старался сблизить западных украинцев с их собратьями на востоке. Со временем идеи Драгоманова пустили корни в немногочисленном, но преданном кругу галицкой молодежи и в результате привели к образованию первой украинской социалистической партии.
Драгоманов был не единственным украинским деятелем, пришедшим к социализму. В распространении социалистических идей среди украинцев большую роль играла также деятельность его близких друзей по киевской «Громаде» — Николая Зибера (экономиста украинско-швейцарского происхождения) и Сергия Подолинского (сына зажиточного землевладельца). Зибер хорошо известен как один из первых пропагандистов марксизма в России, занявшийся этим еще в 1871 г. Подолинский, человек весьма деятельный, установил контакты с Марксом и Энгельсом, тесно сотрудничал в Европе с Драгомановым и помогал создавать социалистические кружки в Восточной и Западной Украине.
4. Русское революционное движение в Украине
В 1870-е годы стало очевидным, что, несмотря на отмену крепостного права, экономическое положение крестьянства не улучшилось и, невзирая на другие реформы, режим остается непоколебимым. В российском обществе ширилось разочарование. Среди интеллигенции это выразилось в подъеме радикализма и стремлении сделать все возможное, чтобы уничтожить старый порядок. Историческая сцена была готова к появлению новых действующих лиц — революционеров.
К концу XIX в. в социальном составе интеллигенции — этой колыбели почти всех революционеров — произошли серьезные изменения. Послереформенная либерализация системы просвещения привела к тому, что выходцы из дворянства уже не составляли подавляющего большинства среди университетских студентов, а значит и интеллигенции. В университетах росло количество детей мещан, священников, мелких чиновников, казаков и даже крестьян. В 1895 г. в трех университетах Украины — Киевском, Харьковском и Новороссийском (Одесском) — они составляли около половины всех студентов. Разночинцы придали новой интеллигенции внеклассовые черты, что несколько ослабило ее отчужденность от народных масс.
Несмотря на рост университетов в конце XIX в. интеллигенция оставалась всего лишь крошечной частью общества. В 1895 г, в Украине насчитывалось всего около 5 тыс. студентов университетов. Разумеется, революционеры составляли небольшую горстку интеллигенции. Например, в 1881 г. (пик революционной деятельности в России XIX в.) на почти 100-миллионное население империи приходилось менее тысячи случаев антигосударственной деятельности. И наконец, революционное движение было совершенно вненационально. Стремясь к созданию объединенных, «всероссийских» сил для борьбы с царизмом, революционеры поначалу вовсе не интересовались национальными проблемами, а со временем вообще стали видеть в них главную помеху в революционной борьбе.
С 1860-х годов радикальная молодежь в империи обычно ассоциировалась с понятием «народники». Этот термин означал людей, отождествляющих себя с народом, что в тех условиях подразумевало — с крестьянством. В немалой степени все это основывалось на чувстве вины молодых студентов-идеалистов, возникавшем у них, когда они сопоставляли свое привилегированное положение с тяжелой долей крестьянства. Его идеализация была вызвана стремлением искупить эту вину. Интеллигентам казалось, что уже сам образ жизни крестьян, с их тяжелым и честным трудом, воспитывает моральную чистоту. Особенно похвальным достоянием крестьянского общества интеллигенция считала крестьянскую общину, которая якобы уберегала крестьян от естественного эгоизма и свидетельствовала о его природной склонности к социализму.
Впрочем, если идеализация крестьянства была специфической чертой не только народников (этим отличались украинские хлопоманы и другие интеллигентские группировки), то совершенно исключительной была их решимость совершить революцию, в результате которой установится новый и справедливый общественный порядок. Первая революционная народническая группа была организована в 1871 г. в Петербурге Михаилом Чайковским: вскоре подобные ей появились по всей империи. В Украине такая группа, насчитывавшая до 100 человек, была создана в 1873 г. в Одессе Федором Волховским. Среди ее участников был украинский студент из крестьян Андрей Желябов, впоследствии ставший одним из наиболее выдающихся в империи революционеров. Вскоре после этого в Киеве возник небольшой, с анархистским уклоном кружок, называвшийся «Киевская коммуна». Здесь также были люди, впоследствии прославившиеся как революционеры: Вера Засулич, Владимир Дебогорий-Мокриевич, Яков Стефанович.
Революционные группы множились, и между ними разгорались жаркие дебаты о наиболее эффективных методах достижения их целей. Один из подходов, обычно связываемый с именем выдающегося русского народника Петра Лаврова, состоял в том, чтобы путем просвещения и пропаганды постепенно готовить массы к революции. Другое направление, поначалу менее популярное, ассоциируется с яркой, обаятельной личностью — русским анархистом Михаилом Бакуниным, призывавшим революционеров совершить серию террористических актов, которые должны вызвать стихийное восстание масс. В 1874 г. точка зрения Лаврова, казалось, победила, когда после ужасающего голода в Поволжье около 3 тыс. народников, оставив учебу в университетах, одевшись по-крестьянски, рассеялись по деревням устанавливать связь с народом и готовить его к великому восстанию. Однако это «хождение в народ» потерпело полное фиаско. Крестьяне просто не принимали всерьез странных горожан, без особого успеха и часто просто смехотворно пытавшихся рядиться в их одежды. Нередко крестьяне даже помогали полиции выслеживать неудачливых революционеров, «Хождение в народ» в Украине разворачивалось главным образом в Чигиринском уезде Киевской губернии — это место было выбрано народниками по той причине, что столетием раньше оно было центром кровавого гайдамацкого восстания: они надеялись, что здесь еще не угас бунтарский дух. Хотя движение в целом провалилось, оно имело примечательное продолжение в этом районе, когда в 1877 г. Стефанович и его киевская анархистская группа попытались использовать крестьянскую веру в царя, фабрикуя «царские манифесты», призывавшие крестьян создавать «тайные отряды» и восставать против местных помещиков и чиновников. «Чигиринский заговор» был раскрыт, причастными к нему оказались около тысячи крестьян.
Большинство народников сосредоточили свое внимание на крестьянстве, однако некоторые уже обращали свои взоры на растущий слой рабочих. В 1875 г. Евгений Заславский организовал в Одессе тайное общество «Южнороссийский союз рабочих» — один из первых подобного рода в империи. По его примеру на севере России впоследствии также были созданы рабочие кружки, однако их влияние было эфемерным, а существование кратковременным.
Когда пропагандистский подход потерпел неудачу, часть радикально настроенных народников обратилась к идеям Бакунина, решив, что только террор и насилие могут вызвать революцию. В 1878 г. бывший член киевской анархистской группы Вера Засулич стреляла в генерала Трепова, военного коменданта Санкт-Петербурга. Вскоре появилась отколовшаяся от одной из народнических групп печально известная «Народная воля», превратившая террор в главное средство своей деятельности. Хорошо организованная и тщательно законспирированная «Народная воля» (среди ее лидеров был Желябов) развернула кампанию политических убийств, достигшую апогея в 1881 г., когда был убит царь Александр II. Однако вместо революции гибель царя привела к общему осуждению насилия, дискредитировала террористов и убедила правительство в необходимости перехода к реакции. Примечательно, что во время кампании террора 1879—1881 гг. народники в Украине были особенно активными. В Киеве и других местах они убили нескольких важных правительственных чиновников. Некоторые народники даже утверждали, что политические убийства были изобретением «южан» — Желябова, Дмитрия Лизогуба и Николая Кибальчича.
Русские революционеры и украинский вопрос. Хотя в центре внимания народников была прежде всего социальная революция, они не могли, готовясь к ней, не принимать во внимание «местные условия», т. е. национальные особенности различных народов империи. Ведущий идеолог народников Лавров считал национализм прошедшим этапом мировой истории и высказывал большие сомнения относительно его возможностей способствовать прогрессу человечества. Многие революционеры украинского происхождения поддерживали его, утверждая, что как это ни болезненно, но, видимо, лучше, чтобы национальные отличия исчезали в процессе появления нового, всемирного социалистического общества. Однако в настоящее время, считали они, национальные особенности все же следует принимать во внимание.
Наглядным примером проблем, возникавших перед народниками в связи с необходимостью учитывать национальные особенности, был вопрос о сельской общине. Революционеры считали крестьянское общинное землевладение в России убедительным свидетельством того, что русские обладают природной склонностью к социализму. Из этого они делали вывод о способности России, минуя капиталистическую фазу развития, непосредственно прийти к социализму — быстрее, чем Европа. Однако реальное положение вещей в Украине не совпадало с этой теорией. В украинском селе было распространено частное землевладение, и некоторые народники с долей отчаяния говорили о «прирожденном отвращении» украинцев к общине. Некоторые революционеры в Украине, например М. Стародворский из каменец-подольского кружка, просто признавали, что «в Малороссии дела обстоят иначе. Наши люди буржуазны, потому что пропитаны частнособственническими инстинктами». Более того, согласно Стародворскому, эта украинская предрасположенность к частной собственности могла означать, что «Малороссия может служить барьером на пути распространения социалистической идеи в России».
Несмотря на расхождения, народники и украинофилы, особенно младшее поколение, имели много сходного, прежде всего общий интерес к крестьянству. Довольно часто украинофилы, собиравшие этнографический материал в селах, устанавливали дружеские отношения с народниками, распространявшими здесь революционные идеи. Многие совмещали эти занятия. Известно довольно много случаев организационного сотрудничества между революционными группами и «молодыми» громадами. «Старые» же громады, члены которых с головой погрузились в составление словаря украинского языка, не одобряли этой стороны деятельности своих младших коллег, и это было источником серьезных трений между двумя поколениями украинофилов.
Революционное движение не только вело к разногласиям среди украинофилов, оно также значительно сокращало их ряды. Его динамизм, героический романтизм, универсальность привлекали к себе все больше молодых украинцев. Вступая в ряды революционеров, они проникались предвзятостью к национальному вопросу и порывали связи с украинским движением. В лучшем случае эти молодые украинские неофиты социального радикализма на первое место ставили задачи революции, а затем уже были готовы заняться национальным вопросом. Таким образом, революционное народничество привлекало в свои ряды все больше наиболее талантливых и энергичных молодых украинцев, что вело к катастрофическому ослаблению украинского движения.
Марксизм. Сбитые с толку и раздосадованные слепой верой крестьян в царя, разочарованные тем, что средний крестьянин предпочитает стать кулаком, чем бороться за социальное равенство в своей деревне, многие радикалы засомневались в революционных возможностях крестьянства. В результате все большее число радикалов становилось восприимчивее к идеям, возлагавшим надежды на революцию с участием нового слоя — пролетариата.
Главным источником этих идей был марксизм. В сравнении с туманным идеализмом народников марксистский экономический материализм казался научно достоверным методом анализа социального развития. Он четко делил общество на эксплуататоров и эксплуатируемых и давал возможность понять неизбежность «классовой борьбы» и революции. Кроме того, казалось, что он способен объяснить социальные отношения на протяжении всей истории человечества и где угодно на Земле.
Еще одним притягательным аспектом марксизма была его современность, связанность с жизнью. Говоря о том, что уже наступает решающее противостояние между капиталистами и пролетариатом, Маркс предсказывал, что величайшая в мире революция произойдет в обозримом будущем. Победив в этой титанической борьбе, пролетариат придет к построению социализма. Таким образом, марксизм не только вдыхал в радикалов новый оптимизм, но и заставлял верить, что они сами станут участниками и движущей силой этих эпохальных событий.
Марксистские идеи появились в Украине довольно рано (даже преждевременно), когда Зибер, которого сам Маркс очень ценил, впервые познакомил с ними своих студентов и коллег в 1871 г. Советские исследователи утверждали, что Зиберу не удалось вызвать интерес к марксизму потому, что он сосредоточился на его экономическом содержании, а не на революционной стороне. Кроме того, говорилось о том, что широкомасштабная индустриализация еще не произошла и пролетариат в Украине был слишком малочисленным.
Обычно честь ознакомления российской интеллигенции с марксизмом приписывается Георгию Плеханову — бывшему народнику, впервые проникшемуся идеями Маркса во время изгнания, в Швейцарии. В 1883 г. в Женеве он создал первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда», занимавшуюся переводом, публикацией и нелегальным распространением работ Маркса в России.
В Украине первая стабильная марксистская группа — «Российская группа социал-демократов» — появилась в Киеве в 1893 г. Своим созданием она во многом обязана деятельности Ювеналия Мельникова — русского рабочего, организовавшего ремесленную школу, служившую также для распространения марксистских идей. Другие марксистские группы возникли в Харькове, Одессе и Екатеринославе. В них было очень мало украинцев, состояли они в основном из русских, евреев и поляков. Такой национальный состав вполне понятен, если учесть, что социал-демократы сосредоточивали свое внимание на в целом неукраинском пролетариате, к которому ориентированная на крестьянство украинская интеллигенция имела весьма косвенное отношение.
В России подъем социал-демократии был медленным. Большинство членов Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1898 г. было арестовано; в 1903 г. для того чтобы восстановить партию, пришлось созывать за границей съезд. Однако вместо того чтобы солидаризировать партию, съезд внес раскол в ее ряды, имевший огромное значение для России и Украины. Большинство (или «большевики»), возглавленное Владимиром Ульяновым (Лениным), стояло за создание дисциплинированной, крепко сбитой организации профессиональных революционеров, играющей роль «авангарда» пролетариата. С точки зрения исторической перспективы появление Ленина и большевиков было событием колоссальной важности. Однако в то время оно осталось незамеченным народом России. Что же до царской полиции, то будучи хорошо осведомленной о деятельности социал-демократов, она полагала, что любое движение, основанное на такой неповоротливой и усложненной теории, как марксистская, имеет мало шансов на успех в империи.
2. Кризис украинофильства в 90-е гг. XIX в.
Хотя громады и возобновили свою деятельность в 80-х годах и даже имели с 1882 года неофициаль¬ный орган — журнал «Киевская старина», к началу XX века в киевской громаде осталось лишь 25 членов, а подписку на «Лiтературно-науковий вiсник» в 1892 году оформили только 155 человек.
Развитие науки и культуры в Украине на базе русского языка в сочетании с преследованиями властью «сепаратистов» тормозили расширение рядов национально сознательной интеллигенции даже в рамках развития украинской «неполитической культуры». Известный филолог и литературовед А.П. Потебня не без горечи говорил, что украинское общество не проявило в 60-х годах такой национальной инициативы и энергии, как чешское или сербское, потому и в 80-годах оно оставалось не нацией, а этнографическим материалом.
Реакция большинства украинской образованной элиты на мероприятия власти оказалась в основном приспособленческой. Н.И. Костомаров в 1861 году назвал идею местной политической независимости донкихотскими мечтами, примерно так рассуждал и Б. Гринченко. Что касается М. Драгоманова, то он не возражал, в принципе, против самой идеи независимости Украины, но не видел реальных возможностей ее отделения от России. Он полагал, что ни слабость украинского движения, ни геополитическая ситуация не способствовали осуществлению такой идеи. Более того, попытка ее реализации, подчеркивал он в письме болгарскому просветителю И. Шишманову 21 марта 1889 года, вызовет кровавую войну между двумя братскими народами.
Хотя в 1897 году на съезде громад Надднепрянщины усилиями В. Антоновича и А. Конисского была создана «Загальна украiнська безпартiйна органiзацiя» для координации всей работы, должного размаха она достигнуть не могла. Ведь по всей российской Украине в конце XIX века насчитывалось 438 членов громад, включая и петербургскую. Их общественный идеал — формирование среднего класса и его блок с лучшими элементами аристок¬ратии и независимыми слоями трудящихся, отодви¬гал идеалы украинофильства на задний план.
Следует учитывать, что возникший в начале XIX столетия украинский национализм первоначально носил социально-психологическую направленность. Его идеологические схемы характеризовались преобладанием идеалистического мировоззрения, тенденции к прославлению прошлого, подчеркнутой эмоциональности, налета иррационализма, склонности к этническому радикализму. Так, стремление доказать самобытность украинской культуры, языка, литературной традиции привело И. С. Нечуя-Левицкого в статье «Ненужность великорусской литературы для Украины и славянства» (1878 г.) к ряду неверных выводов. Он писал, что украинцам нечему учиться у драматурга А. Н. Островского и писателя Г. Успенского. П. Мирный же проклинал капитализм как целиком порочную и чуждую для Украины систему, создаваемые в ходе индустриализации города как источники пороков, фактически ратуя за превращение Украины в идиллический патриархальный край пастухов и пастушек. Л. Украинка в письме к М. Драгоманову категорически отрицала культурно-воспитательную роль произведений Л. Н. Толстого и Г. Успенского, причем Льва Николаевича назвала «крайней кацапщиной во французском варианте».
3. Драгоманов и возникновение украинского социализма
Новые идеи были нужны крайне необходимы для развития украинского национального движения. Особенно остро это осознавали молодые члены киевской «Громады». Задачу расширения интеллектуальных и идеологических горизонтов своих соотечественников и единомышленников взялся решить Михаил Драгоманов. Несмотря на то, что его взгляды не получили всеобщего признания среди украинской интеллигенции, они вдохновили многих молодых участников украинского движения выйти за рамки аполитичного культурничества старшего поколения и наполнить украинский вопрос политическим, национальным и социально-экономическим содержанием.
Драгоманов родился в 1841 г. в Гадяче под Полтавой в семье мелкопоместного дворянина, ведущего свой род от казацкого старшины времен Гетманщины. Национальные традиции в семье соблюдались, однако они все же были в тени космополитического либерализма отца Драгоманова — человека исключительно просвещенного и эрудированного. К моменту поступления в Киевский университет Драгоманов был убежденным демократом, преисполненным решимости служить народу. Впоследствии он стал одной из ведущих фигур в деле организации воскресных школ для неграмотного крестьянства. Именно работая среди крестьянства, Драгоманов убедился в необходимости украиноязычных учебных материалов и стал интересоваться украинскими делами, что в итоге привело его в киевскую «Громаду». Таким образом, в украинское движение он пришел не под влиянием романтизированных представлений об Украине, а как убежденный прагматик, стремящийся реальным делом помочь своему народу.
Драгоманов стремился к тому, чтобы Украина достигла политического, социально-экономического и культурного уровня развитых европейских стран. При этом он считал, что это возможно только при условии, что украинское движение будет опираться на более широкую социальную базу и выдвигать конкретные, понятные и близкие людям задачи. По его мнению, украинцы, являющиеся «плебейской нацией» угнетенных трудящихся масс, не имеющей национальной элиты, идеально приспособлены к восприятию политических программ, в которых соединяются национальные и социально-экономические проблемы. Отсюда и его заявление, что в Украине настоящий демократ должен быть украинским патриотом, а настоящий украинский патриот должен быть демократом.
Убежденный федералист, Драгоманов не был сторонником украинского сепаратизма. Однако, опасаясь ограничения прав личности, почти неизбежного в любом мощном централизованном государстве, он считал, что Российская империя должна быть реорганизована в свободную конфедерацию автономных регионов (не обязательно по этническому принципу), действующих в основном с помощью местного самоуправления. Часто призывая украинцев, особенно галичан, знакомиться с лучшими достижениями русской культуры, он все же не принимал идеи Пушкина о том, что «все славянские ручьи сольются в русском море». В одной из своих статей он указывал, что в итоге украинцы все же больше потеряли, чем приобрели под российским господством. Он совершенно определенно утверждал, что украинцы должны быть в первую очередь приверженцами Украины, а не «всей России»: «Образованные украинцы трудятся, как правило, для всех во всем мире, кроме Украины и ее народа... Они должны поклясться себе, что не оставят украинского дела. Они должны понять, что каждый человек, покидающий Украину, каждая копейка, что тратится не на украинские цели, каждое слово, произнесенное не по-украински, является разбазариванием капитала украинского народа, и при нынешних условиях каждая такая потеря невозместима».
Весь жизненный путь Драгоманова — это судьба человека, до конца преданного своим идеалам. Во время репрессий 1875—1876 гг. он не отрекся от своих взглядов и предпочел изгнание на чужбину. Перед тем как покинуть Киев, он договорился со «Старой громадой» об издании при ее финансовой поддержке за границей журнала, посвященного украинским проблемам. Так появился первый украинский политический журнал — «Громада», нерегулярно выходивший в конце 1870-х — начале 1880-х годов в Женеве, где нашла пристанище небольшая группа украинских политических эмигрантов, присоединившихся к Драгоманову. Однако параллельно с национальными проблемами Драгоманов все чаще пропагандировал на страницах «Громады» радикальные социалистические взгляды. В результате между ним и более консервативными киевскими украинофилами в 1885 г. произошел разрыв, результатом которого стало прекращение журнала.
Впрочем, если связи Драгоманова с восточными украинцами ослабевали, то его отношения с галичанами, наоборот, укреплялись. Драгоманов уже бывал в Галичине и Закарпатье в 1870-х годах и с тех пор систематически старался сблизить западных украинцев с их собратьями на востоке. Со временем идеи Драгоманова пустили корни в немногочисленном, но преданном кругу галицкой молодежи и в результате привели к образованию первой украинской социалистической партии.
Драгоманов был не единственным украинским деятелем, пришедшим к социализму. В распространении социалистических идей среди украинцев большую роль играла также деятельность его близких друзей по киевской «Громаде» — Николая Зибера (экономиста украинско-швейцарского происхождения) и Сергия Подолинского (сына зажиточного землевладельца). Зибер хорошо известен как один из первых пропагандистов марксизма в России, занявшийся этим еще в 1871 г. Подолинский, человек весьма деятельный, установил контакты с Марксом и Энгельсом, тесно сотрудничал в Европе с Драгомановым и помогал создавать социалистические кружки в Восточной и Западной Украине.
4. Русское революционное движение в Украине
В 1870-е годы стало очевидным, что, несмотря на отмену крепостного права, экономическое положение крестьянства не улучшилось и, невзирая на другие реформы, режим остается непоколебимым. В российском обществе ширилось разочарование. Среди интеллигенции это выразилось в подъеме радикализма и стремлении сделать все возможное, чтобы уничтожить старый порядок. Историческая сцена была готова к появлению новых действующих лиц — революционеров.
К концу XIX в. в социальном составе интеллигенции — этой колыбели почти всех революционеров — произошли серьезные изменения. Послереформенная либерализация системы просвещения привела к тому, что выходцы из дворянства уже не составляли подавляющего большинства среди университетских студентов, а значит и интеллигенции. В университетах росло количество детей мещан, священников, мелких чиновников, казаков и даже крестьян. В 1895 г. в трех университетах Украины — Киевском, Харьковском и Новороссийском (Одесском) — они составляли около половины всех студентов. Разночинцы придали новой интеллигенции внеклассовые черты, что несколько ослабило ее отчужденность от народных масс.
Несмотря на рост университетов в конце XIX в. интеллигенция оставалась всего лишь крошечной частью общества. В 1895 г, в Украине насчитывалось всего около 5 тыс. студентов университетов. Разумеется, революционеры составляли небольшую горстку интеллигенции. Например, в 1881 г. (пик революционной деятельности в России XIX в.) на почти 100-миллионное население империи приходилось менее тысячи случаев антигосударственной деятельности. И наконец, революционное движение было совершенно вненационально. Стремясь к созданию объединенных, «всероссийских» сил для борьбы с царизмом, революционеры поначалу вовсе не интересовались национальными проблемами, а со временем вообще стали видеть в них главную помеху в революционной борьбе.
С 1860-х годов радикальная молодежь в империи обычно ассоциировалась с понятием «народники». Этот термин означал людей, отождествляющих себя с народом, что в тех условиях подразумевало — с крестьянством. В немалой степени все это основывалось на чувстве вины молодых студентов-идеалистов, возникавшем у них, когда они сопоставляли свое привилегированное положение с тяжелой долей крестьянства. Его идеализация была вызвана стремлением искупить эту вину. Интеллигентам казалось, что уже сам образ жизни крестьян, с их тяжелым и честным трудом, воспитывает моральную чистоту. Особенно похвальным достоянием крестьянского общества интеллигенция считала крестьянскую общину, которая якобы уберегала крестьян от естественного эгоизма и свидетельствовала о его природной склонности к социализму.
Впрочем, если идеализация крестьянства была специфической чертой не только народников (этим отличались украинские хлопоманы и другие интеллигентские группировки), то совершенно исключительной была их решимость совершить революцию, в результате которой установится новый и справедливый общественный порядок. Первая революционная народническая группа была организована в 1871 г. в Петербурге Михаилом Чайковским: вскоре подобные ей появились по всей империи. В Украине такая группа, насчитывавшая до 100 человек, была создана в 1873 г. в Одессе Федором Волховским. Среди ее участников был украинский студент из крестьян Андрей Желябов, впоследствии ставший одним из наиболее выдающихся в империи революционеров. Вскоре после этого в Киеве возник небольшой, с анархистским уклоном кружок, называвшийся «Киевская коммуна». Здесь также были люди, впоследствии прославившиеся как революционеры: Вера Засулич, Владимир Дебогорий-Мокриевич, Яков Стефанович.
Революционные группы множились, и между ними разгорались жаркие дебаты о наиболее эффективных методах достижения их целей. Один из подходов, обычно связываемый с именем выдающегося русского народника Петра Лаврова, состоял в том, чтобы путем просвещения и пропаганды постепенно готовить массы к революции. Другое направление, поначалу менее популярное, ассоциируется с яркой, обаятельной личностью — русским анархистом Михаилом Бакуниным, призывавшим революционеров совершить серию террористических актов, которые должны вызвать стихийное восстание масс. В 1874 г. точка зрения Лаврова, казалось, победила, когда после ужасающего голода в Поволжье около 3 тыс. народников, оставив учебу в университетах, одевшись по-крестьянски, рассеялись по деревням устанавливать связь с народом и готовить его к великому восстанию. Однако это «хождение в народ» потерпело полное фиаско. Крестьяне просто не принимали всерьез странных горожан, без особого успеха и часто просто смехотворно пытавшихся рядиться в их одежды. Нередко крестьяне даже помогали полиции выслеживать неудачливых революционеров, «Хождение в народ» в Украине разворачивалось главным образом в Чигиринском уезде Киевской губернии — это место было выбрано народниками по той причине, что столетием раньше оно было центром кровавого гайдамацкого восстания: они надеялись, что здесь еще не угас бунтарский дух. Хотя движение в целом провалилось, оно имело примечательное продолжение в этом районе, когда в 1877 г. Стефанович и его киевская анархистская группа попытались использовать крестьянскую веру в царя, фабрикуя «царские манифесты», призывавшие крестьян создавать «тайные отряды» и восставать против местных помещиков и чиновников. «Чигиринский заговор» был раскрыт, причастными к нему оказались около тысячи крестьян.
Большинство народников сосредоточили свое внимание на крестьянстве, однако некоторые уже обращали свои взоры на растущий слой рабочих. В 1875 г. Евгений Заславский организовал в Одессе тайное общество «Южнороссийский союз рабочих» — один из первых подобного рода в империи. По его примеру на севере России впоследствии также были созданы рабочие кружки, однако их влияние было эфемерным, а существование кратковременным.
Когда пропагандистский подход потерпел неудачу, часть радикально настроенных народников обратилась к идеям Бакунина, решив, что только террор и насилие могут вызвать революцию. В 1878 г. бывший член киевской анархистской группы Вера Засулич стреляла в генерала Трепова, военного коменданта Санкт-Петербурга. Вскоре появилась отколовшаяся от одной из народнических групп печально известная «Народная воля», превратившая террор в главное средство своей деятельности. Хорошо организованная и тщательно законспирированная «Народная воля» (среди ее лидеров был Желябов) развернула кампанию политических убийств, достигшую апогея в 1881 г., когда был убит царь Александр II. Однако вместо революции гибель царя привела к общему осуждению насилия, дискредитировала террористов и убедила правительство в необходимости перехода к реакции. Примечательно, что во время кампании террора 1879—1881 гг. народники в Украине были особенно активными. В Киеве и других местах они убили нескольких важных правительственных чиновников. Некоторые народники даже утверждали, что политические убийства были изобретением «южан» — Желябова, Дмитрия Лизогуба и Николая Кибальчича.
Русские революционеры и украинский вопрос. Хотя в центре внимания народников была прежде всего социальная революция, они не могли, готовясь к ней, не принимать во внимание «местные условия», т. е. национальные особенности различных народов империи. Ведущий идеолог народников Лавров считал национализм прошедшим этапом мировой истории и высказывал большие сомнения относительно его возможностей способствовать прогрессу человечества. Многие революционеры украинского происхождения поддерживали его, утверждая, что как это ни болезненно, но, видимо, лучше, чтобы национальные отличия исчезали в процессе появления нового, всемирного социалистического общества. Однако в настоящее время, считали они, национальные особенности все же следует принимать во внимание.
Наглядным примером проблем, возникавших перед народниками в связи с необходимостью учитывать национальные особенности, был вопрос о сельской общине. Революционеры считали крестьянское общинное землевладение в России убедительным свидетельством того, что русские обладают природной склонностью к социализму. Из этого они делали вывод о способности России, минуя капиталистическую фазу развития, непосредственно прийти к социализму — быстрее, чем Европа. Однако реальное положение вещей в Украине не совпадало с этой теорией. В украинском селе было распространено частное землевладение, и некоторые народники с долей отчаяния говорили о «прирожденном отвращении» украинцев к общине. Некоторые революционеры в Украине, например М. Стародворский из каменец-подольского кружка, просто признавали, что «в Малороссии дела обстоят иначе. Наши люди буржуазны, потому что пропитаны частнособственническими инстинктами». Более того, согласно Стародворскому, эта украинская предрасположенность к частной собственности могла означать, что «Малороссия может служить барьером на пути распространения социалистической идеи в России».
Несмотря на расхождения, народники и украинофилы, особенно младшее поколение, имели много сходного, прежде всего общий интерес к крестьянству. Довольно часто украинофилы, собиравшие этнографический материал в селах, устанавливали дружеские отношения с народниками, распространявшими здесь революционные идеи. Многие совмещали эти занятия. Известно довольно много случаев организационного сотрудничества между революционными группами и «молодыми» громадами. «Старые» же громады, члены которых с головой погрузились в составление словаря украинского языка, не одобряли этой стороны деятельности своих младших коллег, и это было источником серьезных трений между двумя поколениями украинофилов.
Революционное движение не только вело к разногласиям среди украинофилов, оно также значительно сокращало их ряды. Его динамизм, героический романтизм, универсальность привлекали к себе все больше молодых украинцев. Вступая в ряды революционеров, они проникались предвзятостью к национальному вопросу и порывали связи с украинским движением. В лучшем случае эти молодые украинские неофиты социального радикализма на первое место ставили задачи революции, а затем уже были готовы заняться национальным вопросом. Таким образом, революционное народничество привлекало в свои ряды все больше наиболее талантливых и энергичных молодых украинцев, что вело к катастрофическому ослаблению украинского движения.
Марксизм. Сбитые с толку и раздосадованные слепой верой крестьян в царя, разочарованные тем, что средний крестьянин предпочитает стать кулаком, чем бороться за социальное равенство в своей деревне, многие радикалы засомневались в революционных возможностях крестьянства. В результате все большее число радикалов становилось восприимчивее к идеям, возлагавшим надежды на революцию с участием нового слоя — пролетариата.
Главным источником этих идей был марксизм. В сравнении с туманным идеализмом народников марксистский экономический материализм казался научно достоверным методом анализа социального развития. Он четко делил общество на эксплуататоров и эксплуатируемых и давал возможность понять неизбежность «классовой борьбы» и революции. Кроме того, казалось, что он способен объяснить социальные отношения на протяжении всей истории человечества и где угодно на Земле.
Еще одним притягательным аспектом марксизма была его современность, связанность с жизнью. Говоря о том, что уже наступает решающее противостояние между капиталистами и пролетариатом, Маркс предсказывал, что величайшая в мире революция произойдет в обозримом будущем. Победив в этой титанической борьбе, пролетариат придет к построению социализма. Таким образом, марксизм не только вдыхал в радикалов новый оптимизм, но и заставлял верить, что они сами станут участниками и движущей силой этих эпохальных событий.
Марксистские идеи появились в Украине довольно рано (даже преждевременно), когда Зибер, которого сам Маркс очень ценил, впервые познакомил с ними своих студентов и коллег в 1871 г. Советские исследователи утверждали, что Зиберу не удалось вызвать интерес к марксизму потому, что он сосредоточился на его экономическом содержании, а не на революционной стороне. Кроме того, говорилось о том, что широкомасштабная индустриализация еще не произошла и пролетариат в Украине был слишком малочисленным.
Обычно честь ознакомления российской интеллигенции с марксизмом приписывается Георгию Плеханову — бывшему народнику, впервые проникшемуся идеями Маркса во время изгнания, в Швейцарии. В 1883 г. в Женеве он создал первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда», занимавшуюся переводом, публикацией и нелегальным распространением работ Маркса в России.
В Украине первая стабильная марксистская группа — «Российская группа социал-демократов» — появилась в Киеве в 1893 г. Своим созданием она во многом обязана деятельности Ювеналия Мельникова — русского рабочего, организовавшего ремесленную школу, служившую также для распространения марксистских идей. Другие марксистские группы возникли в Харькове, Одессе и Екатеринославе. В них было очень мало украинцев, состояли они в основном из русских, евреев и поляков. Такой национальный состав вполне понятен, если учесть, что социал-демократы сосредоточивали свое внимание на в целом неукраинском пролетариате, к которому ориентированная на крестьянство украинская интеллигенция имела весьма косвенное отношение.
В России подъем социал-демократии был медленным. Большинство членов Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1898 г. было арестовано; в 1903 г. для того чтобы восстановить партию, пришлось созывать за границей съезд. Однако вместо того чтобы солидаризировать партию, съезд внес раскол в ее ряды, имевший огромное значение для России и Украины. Большинство (или «большевики»), возглавленное Владимиром Ульяновым (Лениным), стояло за создание дисциплинированной, крепко сбитой организации профессиональных революционеров, играющей роль «авангарда» пролетариата. С точки зрения исторической перспективы появление Ленина и большевиков было событием колоссальной важности. Однако в то время оно осталось незамеченным народом России. Что же до царской полиции, то будучи хорошо осведомленной о деятельности социал-демократов, она полагала, что любое движение, основанное на такой неповоротливой и усложненной теории, как марксистская, имеет мало шансов на успех в империи.
Соседние файлы в папке ЖИХАРЕВ