Magnitsky_M_L_Pravoslavnoe_prosveschenie

Предисловие

новникам Магницкий, – и не буду убеждать вас не брать взяток, потому что это противно вашей натуре, но скажу вам одно: берите, но не дерите». Сразу же после этой примечательной речи, воспринятой чиновной братией с глубочайшим удовлетворением, к нему на прием заявился богатый и влиятельный купец-татарин Ахмет Аксенов, который ранее к прежним губернаторам свободно входил без доклада. Без обиняков Аксенов выложил на стол Магницкому небольшой узелок. «Это на поклон вашему превосходительству маленький подарок, всего двадцатьтысяч.Будешьмилостив,каждыйгодбудуприноситьпопятитысяч.Тынебогат,жалованьенебольшое, а расходы велики; прими, не побрезгуй малым приношением», – заявил купчина. Магницкий, вспыхнув, заявил, что взяток не берет, и выгнал Аксенова из кабинета. Деньги были отданы им в Приказ общественного призрения на содержание немощных и сирот. Затем в доме Аксенова был произведен обыск, в ходе которого было обнаружено 300 тысяч фальшивых ассигнаций – сумма по тем временам огромная. Правда, печатного станка обнаружить не удалось, поскольку один из чиновников уведомил Аксенова о предстоявшем обыске и получил за извещение сто рублей. При обыске в тюфяке была также найдена секретная переписка татарина с высокопоставленнымисановникамиизПетербургаиМосквы,которые благодарили купца за присылку денег и обещали за то «всегдашнее покровительство». Всю эту переписку Магницкий представил министру внутренних дел, чем нажил себе немало врагов. Попав в тюрьму, Аксенов писал жалобы, где, между прочим, утверждал, что его разоблачитель «хуже сатаны», и уверял, что он «человек самый опасный, замышляющий зло против целой России».

Н. И. Тургенев, летом 1818 г. посетивший свои поместья в Симбирске, записывал: «Магницкий делает

21

Предисловие

здесь некоторую эпоху своим управлением. По всей губернии беспрестанные следствия против дворян, употребляющих во зло власть свою… начинаю уважать его как защитника крестьян, хотя и вижу в действиях его неосторожность и неопытность его, а может быть, и желание выслужиться»*.

В Симбирске в деятельности и мировоззрении Магницкого возникли некоторые черты, которые впоследствии однозначно были истолкованы его либеральными биографами как проявление «мракобесия» и «реакции». Он, в духе того времени, увлекся западноевропейским мистицизмом. В письме к Сперанскому от 12 сентября 1817 г. Магницкий писал: «Молитесь за нас, как мы за вас уже несколько лет молимся. Особливо за обедней в страшные минуты совершения таинства, вспоминайте о друзьях ваших. Не забудьте прислать мне продолжение переписки вашей о молчании. Вообразите, что Хвостова** свамивстретилась,вполученнойздеськнижке«Сионского вестника» помещено ее сочинение, отменно близкое к вашиммыслям»***.ДалееонпросилсоветауСперанского, как более опытного в духовной сфере единомышленника: «Скажите, как мне приняться за открытие здесь библейскогообщества?»****.Можноутверждать,знаядальнейшую эволюцию взглядов Магницкого, что духовный поворот к мистицизму был достаточно глубоким и искренним, хотя враждебно настроенные к нему мемуаристы объясняли резкоеизменениеегообразажизниисключительнокарье-

*  Архив братьев Тургеневых. Вып. 5: Дневники и письма Н. И. Тургенева за 1816–1824 годы. – Пг., 1921. С. 132.

**  А. П. Хвостова (1768–1853) – писательница, поклонница западноевропейской мистики.

***  ОР РНБ. Ф. 731. Сперанский М. М. Магницкий (М. Л.); попечитель Казанского учебного округа. Письма (2) М. М. Сперанскому 12 сентября – 28 ноября 1817 г. – Симбирск, Л. 1–1 об.

****  Там же. Л. 1 об.

22

Предисловие

ристскими побуждениями. «Будучи блестящим светским человеком, весьма остроумным и насмешливым, напитанным философиею XVIII столетия, – писал, к примеру, В. И. Панаев, – вдруг делается он жарким фанатиком; ездит по церквам, беседует с духовными лицами, посещает чаще обыкновенного больницы, тюрьмы (что император обыкновенно делал в своих вояжах)... выходит из кареты, несмотря на грязь и холод, чтобы принять благословение бегавшего по симбирским улицам так называемого Блаженного в надежде, что об этом дойдет до Голицына (министра духовных дел и народного просвещения, проводящеговсвоемведомствеполитикувдухеидейСвященного Союза. – А. М.), а через него, может быть, и до государя»*. А. И. Михайловский-Данилевский писал по этому поводу следующее: «…по возвращении из ссылки увидели в нем такового поборника ханжества и самодержавной власти, каковых представляют средние века в некоторых фанати- ческихмонахах»**.СамМихайловский-Данилевский«едва удерживался от смеха, видя... бывшего статс-секретаря Александра, ежеминутно возводящего глаза на небо, твердящего при каждом случае кстати и некстати о милосердииБожием,опостеиогрехопадении»***.Всвоихвоспоминанияхонтакжеприводилизумившийегоразговорс Магницким.«Знаетели,–сказалемуМагницкий,–каким образом император назначает епископов в епархии? Когда ему Синод представит трех кандидатов, то государь, написавши имена их на особых бумажках, кладет их в сосуд, который закрывает платком, потом становится на колена, возносит к Всевышнему теплые молитвы свои, да руководствует его в выборе пастыря, и, совершив молит-

*  Панаев В. И. Воспоминания // Вестник Европы. 1867. Т. 4. Кн. 12. С. 74.

**  Михайловский-ДанилевскийА.И.Извоспоминаний//РВ.1890.Т.210. № 9. С. 168.

***  Там же. С. 169.

23

Предисловие

ву, вынимает наудачу имя которого-нибудь из кандидатов. По сей причине, – прибавил Магницкий, – мы видим у нас столько благочестивых архиереев». – «Не надежнее ли, – ответил Данилевский, – справиться о поведении и познаниях кандидата?» – «Что человеческое мудрствование против благости Божией», – возразил Магницкий*.

Будучи губернатором, Магницкий открыл в Симбирске отделение Библейского общества и стал его вицепрезидентом, что впоследствии вменялось ему в вину либерально настроенными современниками. Речь Магницкого при открытии Библейского общества в Симбирске произвела сильное впечатление в столице. «На этих днях читал я библейскую речь вашего губернатора, – писал по этому поводу весной 1818 г. Карамзин своему брату в Симбирск. – Я слышал, что она полюбилась императору и князю Голицыну, а это – главное»**. Поскольку Библейское общество занималось и благотворительностью, то Магницкий основал в Симбирске «Женское общество христианского милосердия».

Библейское общество воспринималось многими его членами как средство быстро сделать карьеру, что, впрочем, до известной степени соответствовало замыслам его российских основателей. В воспоминаниях М. Ф. ДеПуле рассказывается о том, как один из членов Библейского общества в Симбирске, внесший взнос в десять рублей, был принят Магницким «очень любезно», при этом Магницкий заявил: «Будьте уверены, что библейские члены всегда будут помогать друг другу»***.

*  Цит. по: Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. В 4 т. СПб., 1898. Т. 4. С. 479.

**  Цит. по: Загоскин Н. П. История Императорского Казанского университета (за первые сто лет его существования). 1804–1904. – Казань, 1903. Т. 3. Окончание ч. 2-й и ч. 3-й ( 1814–1819 и 1819–1827). С. 281.

***  Де-Пуле М. Ф. Отец и сын. Опыт культурно-биографической хроники // Русский вестник. 1875. Т. 118. Июль. С. 67.

24

Предисловие

Ненавистник Магницкого Н. И. Греч утверждал, что Магницкий в Симбирске устроил «нечто вроде крестового похода против произведений печати», когда он не только «принуждал всех чиновников и дворян вступать в оное (Библейское общество – А. М.) членами, но и стал жечь на площади сочинения Вольтера и других подобных писателей XVIII века»*. Накануне этого он якобы «организовал» анонимное письмо в центральный комитет Библейского общества, в котором содержался проект всеобщего уничтожения зловредных книг. Есть достаточные основания сомневаться в причастности Магницкого к этой акции, во всяком случае, обвинения Греча представляются нам безосновательными и клеветническими, поскольку никаких аутодафе на площадях СимбирскаМагницкийнеустраивал**.Заметим,чтосож­ жение книг практиковалось в то время в Западной Европе, в частности в Германии, причем инициатива подобных акций могла исходить не только из «реакционной» среды, но и из стана либералов. К примеру, С. М. Соловьев писал в своем труде, посвященном исследованию внешней политики Александра I: «В 1817 году в протестантской Германии с великим торжеством праздновали трехсотлетие реформации. 18 октября студенты и некоторые профессора собрались близ Эйзенаха, в историческом замке Вартбурге: говорились зажигательные речи, пелись зажигательные песни, и дело кончилось тем, что по примеру Лютера, сжегшего папскую буллу, сожжены были сочинения, написанные в консервативном духе, направленные против либерального движения. Суд и приговор был произнесен над сочинениями – один только

*  Греч Н. И. Записки о моей жизни. – М., 1990. С. 218–219.

**  В причастности Магницкого к этой акции сомневался мемуарист М. Ф. Де-Пуле. См.: Де-Пуле М. Ф. Отец и сын. Опыт культурно-био­ графической хроники // Русский вестник. 1875. Т. 118. Июль. С. 68.

25

Предисловие

шаг к исполнению приговора и над сочинителями»*. Это была своего рода идеологическая подготовка убийства студентом-террористом К. Зандом известного немецкого консерватора А. Коцебу.

Явную клевету Греча несколько оправдывает то обстоятельство, что «усердие не по разуму» и разного рода экстравагантные заявления и поступки довольно часто были свойственны Магницкому. Но в описываемыйпериодегопозициямалочемотличаласьотпозиции Сперанского, который был поклонником мистицизма, в своих письмах к А. Н. Голицыну восторгавшимся манифестом, провозгласившим соединение Министерства просвещения с ведомством духовных дел, расхваливавшим деятельность Библейского общества, оказывающим личное свое содействие библейскому делу в Пензе, просящим у Александра I краткого отпуска, необходимого ему, как он подчеркивал, специально для посещения Саровской пустыни, где он надеялся найти силу «внутреннего христианства»**. Вряд ли можно признать проявлением«реакции»тогдашниезаявленияМагницкоговроде следующего: «…я думаю, что христианин не может иначе действовать, как истребляя зло и неправду, сколько можно человеколюбивее и хладнокровнее. Иначе, каким образом созидать Царствие Божие, не разрушая и даже дозволяяраспространятьсяцарствиюегопротивника?»***

В тот период Магницкий оставался на былых либеральных позициях, поддерживал тесные связи со Сперанским, который весною 1818 г. писал в одном из

*  Соловьев С. М. Император Александр I. Политика, дипломатия. – М., 1995. С. 466.

**  Томсинов В. А. Светило российской бюрократии. Исторический портрет М. М. Сперанского. – М., 1991. С. 245.

***  ОР РНБ. Ф. 731. Сперанский М. М. Магницкий (М. Л.); попечитель Казанского учебного округа. Письма (2) М. М. Сперанскому 12 сентября – 28 ноября 1817 г. – Симбирск. Л. 3.

26

Предисловие

частных писем о том, что Магницкий «ведет себя как рыцарь, искоренитель всех злоупотреблений»*. Однако вскоре судьба Магницкого выписала очередной зигзаг. Когда противоречия между Магницким и симбирским дворянством накалились до предела, Магницкий попросил бывшего обер-прокурора Святейшего Синода, а ныне министра духовных дел и народного просвещения князя А. Н. Голицына способствовать его возвращению в Санкт-Петербург. Князь выполнил его просьбу**.

С начала 1819 г. Магницкий начал играть одну из ключевых ролей в ощутимо наметившемся повороте в политикеРоссийскойимперии.Онвомногомбылвызван причинами, которые носили не только специфически российский характер. Потрясения первых десятилетий

XIX в., крушение казавшегося незыблемым традици-

онного монархического миропорядка вызвали к жизни волну духовных умонастроений, которые на политическом уровне нашли свое отражение в акте Священного Союза. Этот акт, по словам либерального историка русской науки и просвещения М. И. Сухомлинова, «послужил основанием для реформы народного просвещения в России: то, что в акте выражено общими чертами в несколькихсловах,разрослосьвцелуюсистемувпонятиях идействиях...»***.Резкоусилилосьвлияниерелигиинавсе стороны образования и культурного процесса.

В 1817 г. Министерство народного просвещения было соединено со Святейшим Синодом. Новое учреждение возглавил князь А. Н. Голицын. Его руководя-

*  Цит. по: Загоскин Н. П. История Императорского Казанского университета (за первые сто лет его существования). 1804–1904. – Казань, 1903. Т. 3. Окончание ч. 2-й и ч. 3-й (1814–1819 и 1819–1827). С. 273.

**  Вишленкова Е. А. Ревизор, или Случай университетской проверки 1819 года // ОИ. 2002. № 4. С. 32.

***  Сухомлинов М. И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению: В 2 т. СПб., 1889. Т. 1. С. 160.

27

Предисловие

щимидеятелямисталилица,решительноосуждавшиесистему народного просвещения, созданную либераламиреформаторами первой половины царствования Александра I, среди которых выделялись А. С. Стурдза и Д. П. Рунич. Одно из первых мест среди деятелей министерства занял Магницкий. Н. К. Шильдер даже утверждал, что он был «главным действующим лицом» «сугубого министерства»*.

В правительственном либерализме той эпохи, в «слепом доверии» к просветительским идеям XVIII в. русские патриоты видели источник политических потрясений и религиозных смут. «Постоянною темою совещаний Главного правления училищ было водворение в общественном воспитании начала веры и монархизма, торжество Откровения и покорности властям над порывами разума и воли, предоставленных самим себе и неподчиненных никакому авторитету, – писал по этому поводу либерал М. И. Сухомлинов. – Соединение веры

изнания провозглашено было целью умственного развития, но под соединением понимали не равноправный союз двух начал, а полное господство одного над другим. Отвергая свободу научного исследования и увлекаясь крайнею нетерпимостью, отрицали построение науки на независимых основаниях, и научный элемент даже в сфере богословия считали несовместным с идеею чистой, неиспытующей веры»**. В начале 1819 г. Магницкий получил от Александра I предложение стать членом Главного правления училищ, органа, призванного направлять всю деятельность Министерства духовных дел

инародного просвещения. В феврале того же года ему

*  Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствова-

ние. В 4 т. СПб., 1898. Т. 4. С. 294.

**  Сухомлинов М. И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению: В 2 т. СПб., 1889. Т. 1. С. 159–169.

28

Предисловие

было поручено произвести проверку деятельности созданного в 1805 г. Казанского университета.

Проверка показала, насколько глубоко в деятельностьуниверситетапроникливраждебныерусскойкультуре западные идеи и подрывные революционные лозун- ги.Университетсталрассадникомлиберально-масонской идеологии, западного мракобесия и обскурантизма. Либералы отрицали православные и национальные основы русской государственности, глумились над Церковью и народными обычаями. Ломали и искажали учебные программы, внося в их идеи, чуждые русской культуре. В результате проверки Магницким был поставлен вопрос о серьезной реорганизации Казанского университета на православных и национальных началах.

Ревизия Казанского университета приобрела характер важнейшего, знакового события, ключевого для внутренней политики этого периода, став своего рода символом борьбы русских патриотов с западниками, мракобесием и обскурантизмом. Как водится в таких случаях,либеральныеисторикиипублицистыобвинили Магницкоговреакционности,невежестве,незнанииособенностей университетской жизни, предвзятости, карьеризме, интриганстве. Они безосновательно утверждали, что ревизия была вызвана политическими, а не академическими мотивами, тем более не какими-либо вопиющими злоупотреблениями, поскольку университет был заведомо вне подозрений в силу того, что являлся «заповедником» свободы и прогресса. Утверждалось, что сроки, в которые была проведена ревизия, были чрезмерно краткими для того, чтобы выявить объективную картину состояния Казанского университета. Общим местом стало утверждение об изгнании Магницким из университета 11 лучших профессоров из 25 с последующей их заменой на благонадежных гимназических учителей –

29

Предисловие

людей, заведомо недостойных, интриганов и льстецов, пресмыкающихся перед новым попечителем. Утвержде- нияэти,сформулированныелибераламив60-егг.XIXв., повторяются из исследования в исследование, создавая иллюзию исчерпанности темы. Однако факты говорили совсем об ином*.

Отчет о ревизии рисует несомненные вопиющие недостатки, злоупотребления и должностные преступления в деятельности Казанского университета. Речь шла о воровстве очень значительных сумм из университетского бюджета, огромных по тем временам расходов на обучение с минимальной отдачей, липовой отчетности, фальсификацияхэкзаменов,сомнительномуровнеквалификации значительной части преподавателей и профессуры и их не менее сомнительном моральном уровне, разваливающихся учебных корпусах, злоупотреблениях в использовании имеющихся площадей, когда студенты вынуждены были ютится в антисанитарных условиях и пр. Характеристики, данные Магницким в отчете профессорскопреподавательскому составу университета, были, как правило, точны и объективны. Отметим, что он выделил как выдающихся ученых гениального русского математика и создателя неэвклидовой геометрии Н. И. Лобачевского («естьчеловекотличнознающий»**)иастрономаИ.М.Симонова («подающий самую большую надежду на будущее время»***), участника полярной экспедиции Беллинсгау­ зена и Лазарева, открывших Антарктиду.

*  РГИА. Ф. 733. Санкт-Петербургский учебный округ. Оп. 39. Д. 259. Дела о ревизии Казанского университета М. Л. Магницким и проведенных реакционных предприятиях. Л. 14–53. Текст «Отчета по обозрении Казанского университете» с комментариями Е. А. Вишленковой опубликован в монографии «Консерватизм в России и мире: в 3 частях». – Во-

ронеж, 2004. Ч. 3. С. 122–161.

**  Отчет по обозрении Казанского университета // Консерватизм в России и мире: в 3 частях. ­Воронеж, 2004. Ч. 3. С. 137.

***  Там же. С. 136.

30