норм.

274

Комментарий

Все это имеет и практическое значение — например, приглашение в суд свидетеля-эксперта или оценка научных данных правительственными органами, отвечающими за безопасность, и т. д. Но должно ли быть слово профессионального ученого решающим в вопросе, имеющем важные социальные последствия?

Рассмотрим примеры:

•Первоначальная научная оценка вспышки коровьего бешенства (губчатого энцефалита) позволила не отказываться от продажи британской говядины. И лишь позднее, с выявлением разновидности этого заболевания — болезни Крейцфельдта-Якоба (человеческой формы коровьего бешенства), стали ясны истинные масштабы трагедии.

•Многие ученые говорят об относительной безопасности эксплуатации мобильных телефонов, но у них нет общего мнения по поводу степени возможного риска. Должен ли ученый нести ответственность за ущерб, причиненный вследствие сокрытия сведений о вероятной опасности? Следует ли обнародование имеющихся научных фактов считать достаточным аргументом в защиту телефонной компании в случае, если на нее подали в суд за якобы причиненный вред?

•Предупреждение министерства здравоохранения о вреде курения для здоровья основано на научных данных и печатается на сигаретных пачках. Означает ли это, что правительство не несет правовой ответственности за поддержку тех, кто подрывает здоровье, не прислушиваясь к совету?

Это всего лишь малая толика примеров, когда люди рассчитывают получить от науки помощь в разрешении споров и от поведения ученых непосредственно зависят весьма существенные политические, правовые, социальные или экологические последствия.

275

УГРОЗА ОТ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА

XVII и XVIII века были временем надежд. Научно-технический прогресс стал тогда оказывать значительное влияние на западную культуру. Политические и научные достижения давали основания полагать, что человечество, опираясь на разум, двинется вперед. Науку характеризовали исследования и эксперименты, прекрасно вписывавшиеся в общее видение жизни. XIX век стал свидетелем важных технических открытий и серьезных конфликтов между наукой и традиционным авторитетом церкви, особенно из-за эволюционных представлений. Фундамент науки ХХ столетия был в основном заложен на исходе XIX века.

Конечно, развитие науки и техники в тот период шло далеко не гладко. Романтизмом воспринимается неприятие нового машинного мира в XIX веке, когда уже всем начинали управлять наука и техника. Художники, поэты и философы были в смятении оттого, что научные и математические теории берут верх над человеческими переживаниями и локковскими «вторичными качествами».

Пример

Уильяма Блейка (1757—1827) не слишком радовала возрастающая роль техники, он крайне противился рационализму Локка и Ньютона, противопоставляя ему творческую интуицию. В его знаменитой картине Ньютон предстает ученым-фанатиком, меряющим Землю циркулем. Отсюда и образ «мрачных фабрик преисподней» (Иерусалим), искажающих лик цветущей Англии.

Но не только люди искусства протестовали против усиливавшегося влияния научнотехнического прогресса

276

на жизнь человека. Следуя экзистенциализму, уповающему на смысл и цель человеческой жизни, Сёрен Кьеркегор4 (1813—1855) полагал, что науке вполне по силам изучение неодушевленных предметов, растений и животных. «Но разбирать подобным образом дух человеческий — святотатство». Эта цитата приводится Джоном Пассмором в книге Наука и ее обличители.

Во многих отношениях начало ХХ века и для философии, и для науки было временем веры в неизбежность прогресса. Знания и разум главенствовали над предрассудками, техника сулила великие выгоды.

Однако потрясения ХХ века — войны, политическая и социальная нестабильность — заставили усомниться в безусловной пользе научно-технического прогресса. Наука разработала дешевые способы получения энергии, но при этом для человечества возникла угроза ядерного самоуничтожения. Медицинская техника достигла невиданных успехов в лечении болезней, хотя спрос на ее услуги рос быстрее, чем она могла его удовлетворить. Средства оказания скорой помощи делали чудеса, и потребность в них также неуклонно повышалась. Казалось, что медицина способна разрешить любую проблему. Однако именно с ее развитием как отдельная философская дисциплина возникает деонтология (врачебная этика), которая рассматривает нравственные вопросы, порождаемые новыми техническими возможностями медицины.

В 60—70-е годы ХХ века появилось настороженное отношение к науке. Послевоенные надежды на лучшую жизнь, связывавшиеся с техническим прогрессом, развеялись с

Томпсон М. Философия науки / Мел Томпсон. — Пер. с англ. А. Гарькавого. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003. — 304 с. — (Грандиозный мир).

возникновением угрозы ядерной войны, загрязнением окружающей среды и социальным расслоением общества. Образ ученого у многих ассоциировался с очкариком в белом халате. На этом фоне набирало силу стремление к самовыражению, ширились антиво-

277

енные выступления, особенно популярным было движение хиппи. Заметной книгой о той эпохе, обобщившей критику в адрес науки, стал труд австралийского философа Джона Артура Пассмора5 (р. 1914) Наука и ее обличители (1978).

Технологии, позволяющие увеличить урожайность зерновых благодаря пестицидам, стали мишенью для критики в связи с загрязнением окружающей среды. Машины, предназначенные для рубки леса и увеличения пахотных земель, как оказалось, нарушают всеобщий баланс в природе. Двигатели внутреннего сгорания грозят разрушением озонового слоя атмосферы, что может привести к губительному для нашей планеты изменению климата. Глобальная связь и информационная техника также приносят и пользу, и вред. Например, потребность проводить много времени у телевизора или за компьютером ведет к гиподинамии и избыточному весу.

Сегодня науку критикуют в основном те, кого страшит, что создаваемые ею технические средства могут повлечь за собой непредсказуемые последствия. Зачастую она ассоциируется с крупным капиталом.

Комментарий

В этом отношении интересны споры по поводу биологической вариативности. Ученые доказали важность сохранения имеющихся на Земле видов животных и растений. Они также показали, как может отразиться на глобальных экосистемах разрушение окружающей среды. Но в этом научное сообщество не находит общего языка с потребителями из мира капитала, жаждущими получить быстрые прибыли. Поэтому если и бывает, что исследования, финансируемые ради коммерческого использования технических достижений, каким-либо образом оправдываются, это все-таки частные случаи, и их нельзя переносить на отношения между деловым миром и научными кругами в целом.

278

В тот или иной период различные отрасли науки представлялись особо опасными. Так, в 60— 70-е годы ХХ столетия ввиду угрозы гибели всего живого от атомного оружия в этот разряд попала ядерная физика. К 90-м годам, с улучшением политической обстановки, опасность для мира стала все более связываться с воздействием научно-технического прогресса на окружающую среду (например, вред для здоровья человека продуктов из генетически измененных злаков и вымирание животных).

Хотя опасения обычно касались отдельных сфер применения технических средств, похоже, и здесь людьми руководил страх, что достижения науки позволят ей управлять ими.

Пример

Клонирование людей далеко не фантастический научный проект. Оно может стать еще одним средством лечения бесплодия, а также позволит одинокому человеку иметь ребенка, не прибегая к прямому или косвенному участию полового партнера. Станет даже возможным создание гибридных существ с целью их дальнейшего использования — например, при пересадке органов или в качестве материала для медицинских экспериментов. Но возникает вопрос: допустимо ли клонирование? Имеет ли право научное сообщество браться за изучение чего-либо лишь по причине того, что это возможно?

Генетически измененные злаки — еще один предмет дебатов. Действительно, такие злаки сулят выгоду, но даже если бы они компенсировали возможный вред окружающей среде, дает ли это моральное право производить их?

Кое-кто отвечает на такие дилеммы с утилитарной точки зрения. Иначе говоря, если выгоды перевешивают действительный или возможный ущерб, следует не задумываясь действовать. Но одна из классических

279

проблем утилитаризма заключается в том, что произвести окончательную оценку выгод и потерь невозможно — сиюминутная выгода может обернуться тяжелой долгосрочной потерей, предугадать которую ученые не в состоянии. Поэтому некоторые придерживаются безоговорочной позиции в отношении природы человека и цели человеческой жизни; эта позиция заключается в необходимости, прежде чем приступать к любой научной работе, тщательно проанализировать возможные последствия.

Комментарий

Наука и техника имеют дело с аристотелевой причиной «действия», а не «цели, замысла», то есть со средствами, а не с целями. Те, кто в своих доводах руководствуется понятиями экологии, думают о «целях»

— качестве жизни, которым могут наслаждаться люди.

Если вы считаете, что научная деятельность определяется только практической выгодой, то у вас вряд ли возникнут сомнения в необходимости широкого научного поиска. Так, если человеческий гибрид «выращивается» в медицинских целях, у него нет никакого иного назначения, кроме выполнения технических задач, ради которых его создавали. Подобные чисто утилитарные соображения позволяют его использовать.

Томпсон М. Философия науки / Мел Томпсон. — Пер. с англ. А. Гарькавого. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003. — 304 с. — (Грандиозный мир).