несоответствующий уровень. Так, например, согласно Шредингеру, мы не можем применять законы квантовой физики к людям, потому что они действуют на совершенно иных уровнях реальности. Мы не ощущаем себя обусловливаемыми, определяемыми сторонним наблюдением!

146

Но, естественно, есть и другой взгляд на это. Люди, если их наблюдали, обусловлены, пусть даже они и не обусловлены в качестве наблюдателей. Здесь затрагивается вопрос, сопряженный с понятиями Канта о ноуменах и феноменах. Этот вопрос был ключевым для переворота в философии и утверждения мысли о том, что наш разум придает порядок опыту, упорядочивает его. В некотором смысле квантовая физика делает то же самое — именно акт наблюдения подчиняет определенному порядку неопределенное поведение частиц.

ЯЗЫК

Мы всегда должны помнить, что факты суть высказывания. Они вовсе не тождественны получаемой нами от органов чувств информации, скорее это суждения, возникшие вследствие определенной обработки и толкования информации нашим разумом.

Мы все располагаем концептуальным каркасом, понятийными построениями, которые заставляют нас так или иначе истолковывать свой опыт. К новому опыту мы приходим, обязательно располагая определенного рода предвидением, на что же он должен быть похожим. Употребляемые нами для его описания слова являются неотъемлемой частью этих концептуальных построений. Слова соотносят новый опыт с тем, что мы и окружающие знали прежде. Это своего рода скоропись, спасающая нас от необходимости заново придумывать что-то для описания увиденного.

Итак, употребляемые нами слова и описываемые ими факты значимы для общества, в котором этот язык имеет хождение. Поэтому факт никогда не бывает нейтральным в отношении языка, он не свободен от всего того, что происходит с языком по мере его развития и пополнения словарного запаса. Все, что мы видим, мы видим

147

как что-то. Это общая черта опыта, являющаяся также результатом использования языка. Вы не можете что-либо описать, пока не отыщете среди бытующих слов те, которые передают нечто схожее. От того, как употребляются эти слова — в буквальном или переносном смысле, зависит, какой отпечаток они накладывают на смысл того, что описывают.

Язык служит не просто очевидным средством для передачи опыта, он активно участвует в его формировании. Любое высказывание всегда спорно. Мы лишь потому в состоянии понять ту или иную научную теорию, что слова и понятия, которые ее характеризуют, уже знакомы нам. Но если они имеют для нас иной смысл, мы можем прийти и к неверному истолкованию. В идеале оба, говорящий и слушающий, должны встретиться, чтобы говорящий непосредственно указал на те реалии, которые он описывает с помощью определенных им слов.

Естественно, науке в основном приходится иметь дело с вещами, недоступными для наблюдения с помощью человеческих органов чувств: невооруженному глазу не разглядеть атом. Следовательно, у нас нет возможности сопоставить некое научное высказывание со своим собственным опытом, чтобы подтвердить или опровергнуть данное суждение. В противном случае отпала бы всякая необходимость проводить эксперименты или создавать приборы для расширения пределов своего видения. Для того чтобы язык хотя бы в какой-то степени отражал реальность, которую мы пытаемся описать, между ними должно существовать видимое соответствие. Разумеется, при непосредственном наблюдении не возникает никаких вопросов, но научный язык должен описывать и то, что мы не в состоянии видеть. Нам также необходимо знать, в какой степени выбор словесных выражений зависит от самого говорящего и от принятых в обществе смысловых значений. Поэтому главный вопрос таков: объективен ли научный язык

148

(точно ли отражает то, что есть вовне), или субъективен (результат личных и социальных влияний), или в какой-то степени обладает и тем, и другим свойством?

Ясность

Ясность — основная характеристика всякого языка, предназначенного для точной передачи научных понятий. Прекрасным примером требовательности к точности языка служат замечания Галилея по поводу мыслителей, которые пытались прикрыть свое невежество в вопросах причинности словами о том, что нечто «влияет» на прочее либо «обладает сродством» с ним. Он полагал, что подобные объяснения не имеют реального смысла и было бы благородней признаться в своем незнании того, как одно могло вызвать другое. Всякие неточные формулировки создают впечатление, что говорящий осмеливается предложить довод, не подкрепленный каким-то конкретным фактом, и тем самым делает ошибку.

Томпсон М. Философия науки / Мел Томпсон. — Пер. с англ. А. Гарькавого. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003. — 304 с. — (Грандиозный мир).