Барада, вада, карова.

Помните грибоедовские строки: «На всех московских есть особый отпечаток…»? В чём же эта «особенность» жителей столицы? В поведении? В бойкости нрава? В манере одеваться? Да нет же. «Люди как люди…» – как сказал бы один из героев Булгакова.

И всё же есть одна черта, по которой мы легко узнаем московского жителя. Для этого достаточно прислушаться к тому, как человек говорит.

А что, в самом деле, москвич говорит как-то по-особенному? Да. Он акает. Аканье – это неразличение [о] и [а] в безударном положении.

На всякий случай напомним, что значит «различать». Смотрите: пишется бОкал и бАрьер. Это можно произнести как б[о]кал, б[а]рьер – [о] и [а] различаются, а можно – б[а]кал, б[а]рьер – не различаются.

Москвичи не различают [о] и [а] в безударном положении: борода – б[а]р[а]да, самовар – с[а]м[а]вар (точнее б[ъ]р[/]да и с[ъ]м[/]вар, но сейчас это не важно). Это и есть аканье. Оно и является особым московским «отпечатком», основной чертой московского произношения гласных.

Москвичи не всегда говорили б[а]р[а]да и в[а]да. Например, Иван Грозный и его бояре «окали», и в то же время среди простого московского люда, пришедшего в столицу с юга и c востока, было распространено акающее произношение, которое постепенно укреплялось. К XVIII веку оно стало господствующим. М.В. Ломоносов в «Российской грамматике» (1755 г.) писал: «Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы «о» без ударения, как «а», много приятнее». XVIII век – это очень давно, поэтому для тех, кто не понял, даём перевод: «Московское произношение заслуженно стало главным не только из-за того, что Москва – важный столичный город, но потому, что оно очень красивое, а особенно приятно букву «о» без ударения произносить, как «а».

Законодательницей мод в области орфоэпии, безусловно, стала Москва, а сложилось всё именно так – исторически, когда древний город стал центром русского государства. Если бы в своё время столицей стал Владимир, мы бы сейчас «окали», претендующая же на главенствующую роль на Руси Рязань привнесла бы другую орфоэпическую норму – «яканье».

Поэтому мы немного лукавим, когда говорим, что аканье в настоящее время присуще только москвичам – это одна из орфоэпических норм современного русского литературного языка в целом. Так говорят все, а другое произношение воспринимается как акцент. 

Итак, к началу XIX века произносительные нормы литературного языка полностью определяются живой московской речью. Что это за нормы? Это – аканье, произношение буквы Е после мягких согласных перед твердыми на месте G под ударением как [э]: лес, снег (сравните произношение лёг, снёс, где G не было), произношение [г] взрывного ([г]ород, бере[г]а).

В XIX же веке в московском произношении стали образцовыми некоторые черты, которые сейчас называют старомосковским произношением. Вот они:

– звук [р’] мягкий, например: пе[р’]вый, четве[р’]г;

– твёрдое [с] в постфиксе -сь, -ся в глаголах прошедшего времени и в повелительном наклонении, вопреки орфографии. Пример тому находим в стихах А.С. Пушкина, во второй строчке -сь надо читать как [с]: «И лавр, и тёмный кипарис / На воле пышно разрослись…»;

– произношение сочетания ЧН как [шн]: було[шн]ая, кори[шн’]евый.

XX век подверг существенным изменениям многие из старых орфоэпических норм. Так, по старомосковским нормам в некоторых словах, заимствованных из церковно-славянского языка, необходимо было произносить звонкую пару согласному звуку [х] – так называемый фрикативный звук [γ]: Бога, благодать, Господь, Господи. В соответствии с этой нормой в позиции конца слова произносился звук [х]: [бох], [блах]. В современном русском литературном языке в этих словах произносится [г]. А на конце слов – [к]: благ [блак]. Осталось только слово Бог, которое сохранило произнесение [бох], да ещё междометие Господи! с фрикативным [γ]. Точно так же сочетание ЧН, которое по старомосковским нормам должно было произноситься как [шн], в настоящее время вытеснено произнесением [ч’н] и осталось только в нескольких словах. Наверное, этот процесс не обошёлся без влияния петербургского произношения, где сочетание ЧН произносилось и произносится как [ч’н]: було[ч’н]ая.

Обычно старый вариант произношения поддерживается в театральной речи, поэтому, если вы хотите услышать образцовое старомосковское произношение, ступайте в Малый театр, отличающийся особо бережным отношением к русскому языку.

Значение московского произношения, московского говора сегодня переоценить трудно, ведь он вобрал в себя сокровища всех русских говоров и из них создал наше общее сокровище – общерусский литературный язык.