Список используемой литературы:

1. Костелянец, Б. О. Драма и действия: Лекции по теории драмы [Текст] / Б. О. Костелянец. – СПб., 1994.

2. Лотман, Л.М. Драматургия А.Н. Островского [Текст]/ Л.М. Лотман // История русской драматургии второй половины XIX – начала XX века /отв. ред. Л.М. Лотман. – Л.: Наука, 1987.

3. Немирович-Данченко, В.И. Рождение театра [Текст]/ В.И. Немирович-Данченко. – М., 1991.

4. Островский, А.Н. Без вины виноватые [Текст]/ А.Н. Островский // Островский А.Н. Пьесы: В 2-х ч.Ч.2. /Сост., послесл. А.И. Журавлевой; коммент. В. Н. Некрасова. – М., 1991. – С.5-116.

Человек в пространстве культуры (на примере повести в. Г. Короленко «слепой музыкант»)

Д.А. Афанасьева

Башкирский республиканский колледж культуры и искусства

Научный руководитель: Карпова О.М,

преподаватель русского языка и литературы

Стремление В.Г. Короленко соединить социологический подход к человеку с естественнонаучным, антропологическим его пониманием вело писателя к наиболее значительным художественным и философским открытиям. Уже самим заглавием – «Слепой музыкант» – В.Г. Короленко определил одну из важных тем своего произведения. Главный герой – слепой, то есть человек, обделенный природой, лишенный способности видеть. Но при этом он – музыкант, а значит, от природы он наделен тонким и острым слухом, музыкальным талантом. Таким образом, он одновременно и «унижен», и «возвышен» природой. Тема зависимости человека от природы, от биологических ее законов, определяет существенную сторону этого произведения, именно – его научную основу [4, с. 20]. В центре нашего внимания оказываются средства раскрытия характера героя в повести В.Г. Короленко «Слепой музыкант». Задача нашего исследования – выявить основные этапы становления героя в повести В.Г. Короленко «Слепой музыкант».

При внимательном чтении повести В.Г. Короленко можно обнаружить отголоски тех естественнонаучных идей, которые помогли писателю понять и художественно раскрыть внутренний мир слепого мальчика. Так, большое место в рассказе занимает теория Э. Геккеля, который вслед за Дарвином утверждал, что человека нельзя понять, если рассматривать его вне общей и последовательно развивающейся картины эволюции всего животного мира. Э. Геккель сформулировал так называемый биогенетический закон, устанавливающий взаимосвязь и взаимозависимость между индивидуальным развитием особи и развитием ее предков. О судьбе своего героя, мальчика с закрытыми навсегда окнами души, Короленко рассуждают в духе этой естественнонаучной теории. Природа, считает он, передала слепому опыт предшествующих поколений, внутреннюю способность зрения, и только непонятный случай лишил его возможности осуществить его внутреннюю способность. Будучи звеном в общей цепи человеческого рода, герой Короленко наделен потребностью видеть, и эта неутолимая потребность, эти, как пишет Короленко, «бессознательные толчки природы» еще более усугубляют трагизм положения мальчика. Но от той же природы, как уже было сказано, герой рассказа получает и некую «компенсацию» – необычайно обостренное восприятие звуков. Может быть, замена световых восприятий звуковыми и будет для мальчика выходом из трагической ситуации? Художественному решению этого вопроса и посвящен «этюд» Короленко.

Сюжет «Слепого музыканта» включает в себя два повествования. Первое – о том, как слепорожденный мальчик инстинктивно тянулся к свету: здесь речь идет о естественной природе человека, протестующей против частного случая нарушения ее общих законов. Второе повествование удаляется от биологических свойств человека и касается прежде всего его социальных чувств. Это история о том, как подавленный личным несчастьем человек поборол в себе эгоистичную сосредоточенность на собственном страдании и сумел выработать активное сочувствие ко всем обездоленным людям. Общественное чувство выступает в рассказе, как особый оздоровляющий инстинкт, развитие которого может восстановить даже нарушенную слепыми природными силами гармонию человеческого существования.

Органическое соединение этих двух повествований, необходимое Короленко для того, чтобы раскрыть диалектику природного и общественного начала в человеке, потребовало от писателя создания сложного характера главного героя [1, с. 165-166].

На формирование личности слепого мальчика оказали «толчки природы», давление опыта предшествующих поколений, все это и выдвигало на первый план интуицию, инстинкт, неосознанные порывы.

Интуиция выступает в рассказе Короленко как мощная сила, вызывающая громадное и плодотворное напряжение психологических сил и возможностей человека. Пусть интуитивные, смутные порывы к неизведанному причиняли Петру глубокие страдания, они были в то же время для него зовом живой жизни, выводившими его из состояния одиночества и обособленности от остального человечества [2,с. 17].

Интуитивным началом в душе слепого являются детские сны, в которых он что-то «видит». «Он приподнялся. Казалось, тяжелый туман застилал его сознание. Но через минуту он сказал:

– Я опять видел сон … Я теперь часто вижу сны, но … ничего не помню…» [5, с.46].

Стремление человека к счастью, хотя и неизведанному, но заложенному в свойствах человеческой природы, – этот мотив характерен не только для «Слепого музыканта», он звучал и в «Сне Макара», и в таких рассказах, как «Соколинец», «Убивец», «Марусина заимка». Что-то неопределимое и непреодолимое мешает героям Короленко превратиться в «практический тип», приспособиться к окружающей среде и обстоятельствам, сколь бы логичным и оправданным ни казалось такое приспособление.

В сюжете повести В.Г.Короленко «Слепой музыкант» путь главного героя к истинному прозрению достаточно труден. Помогает Петру преодолеть физическую и нравственную слепоту его занятия музыкой. Обратимся к основным эпизодам повести В.Г.Короленко «Слепой музыкант», проявляющим преображение главного героя с помощью музыки.

Первые признаки уникального слуха заметил дядя мальчика Максим. «Кто знает, – думал старый гарибальдиец, – ведь бороться можно не только копьем и саблей. Быть может несправедливо обиженный судьбою, подымет со временем доступное ему оружие в защиту других, обездоленных жизнью, и тогда я недаром проживу на свете, изувеченный старый солдат…» [5, с. 109]. Максим утверждал, то, что у мальчика есть все шансы развить свои способности, до такой степени, «чтобы, хотя отчасти вознаградить его слепоту, но для этого нужно упражнение, а упражнение вызывается только необходимостью. Глупая заботливость, устраняющая от него необходимость усилий, убивает в нем все шансы на более полную жизнь» [5,с. 102].

Искусство вошло в жизнь слепого так же стихийно и незаметно, как и другие жизненные впечатления. Это было что-то смутное и неопределенное, тревожившее его детские сны, чему он сам не мог вначале ни придумать названия, ни найти объяснения. Оказалось, что это были переливчатые звуки свирели, которые неслись из конюшни, смешивались с шорохом южного вечера. Таким образом, источником первых художественных впечатлений слепого была безыскусственная народная поэзия, первым его учителем музыки был простой мужик – дударь Иохим.

Влияние народной поэзии на зарождение и развитие музыкального чувства слепого оказалось решающим и окончательным. Борьба венского пианино с украинской дудкой окончилось полным поражением замысловатого городского инструмента. В сфере искусства простой «холоп» победил гордую «пани». Пианино только тогда смогло занять свое место в художественных переживаниях ребенка, когда его клавиши и струны стали играть не трескучие мудреные «пьесы», а тихую и грустную украинскую «думку».

Зарождение музыкального чувства, по мысли писателя, не только в данном случае связанно с народным творчеством. Напротив, Короленко рассматривает это как закономерное явление. В газетной редакции повести, говоря о первых музыкальных впечатлениях маленького Петра, он делает такое подстрочное примечание. «Биограф живописца Хогарта рассказывает, что он простаивал целые часы в безмолвном созерцании перед нарисованной на полотне волнистой линией. Будущий художник быстро схватывает различные сочетания линий, но даже простейшая линия, проведенная умелой рукой на чистом листе бумаги, имеет для него особую привлекательность. То же можно сказать о художнике музыканте. Прежде чем изучить комбинации звуков, – он любит самые звуки, элементы их комбинаций, и каждый из них падает в его душу со всей полнотой впечатления, недоступного для других. Эта любовь переходит затем на мелодию, развивается и крепнет с ее развитием. Но едва ли можно сомневаться, что она чаще встречается в нехитрой песне самородка певца, чем в сложнейших симфониях, исполняемых умелыми руками хорошо обученных музыкантов» [1, с.159].

Народное творчество вошло в искусство Петра как естественная готовая форма, в которую отливались его личные переживания, а затем и его общественные настроения. Личное творчество и народное искусство органически объединились в его композициях. «Он и сам не мог отделить в своих песнях этих двух элементов: так цельно слились в нем оба». Народные напевы звучали в его импровизации, отразившей чувства, овладевшие им после любовного объяснения с Эвелиной, народная же мелодия: «подайте слипеньким … ради Хрии-и-стаа-а» – напоминала «счастливым о несчастных» во время первого публичного выступления музыканта.

Преодолев свое личное страдание, слепой обретает себя в служении людям, решив этим проблему смысла жизни и счастья человека, соотношения личного и общественного на путях сближения с народом. Короленко утверждает в «Слепом музыканте» не только возможность, но и неизбежность стремления к свету, к полноте человеческой личности. Желание слепого мальчика понять при помощи осязания различие цветов, его стремление уже в юношеском возрасте найти звуковые соответствия зрительным впечатлениям – таковы отдельные эпизоды этой борьбы за свет.

Внутренне живой и жизнеспособный человек не может ограничиваться урезанным счастьем, если он чувствует хотя бы потенциальную возможность полноты восприятия жизненных благ. И в этом случае неизбежны чувства гнева и возмущения против того, суживает пределы человеческих возможностей, ограничивает полноту человеческой личности.

Развитие действия повести показывает «непреоборимую» власть интуитивного начала в душе слепого: детские сны, в которых Петрик что-то «видит», изучение окрашенных лоскутков и цветных перьев аиста, страстный порыв к свету под влиянием любви, попытка окрашивания звуков. Например, в шестой главе дядя Максим пытается пояснить своему ученику, что такое «красный» и «малиновый» звон колоколов. «Но слепой Петр Попельский не может уяснить «идею» колокольного звона, – или, вернее, того, что за ним стоит, – так как ему недоступны зрительные образы, необходимые для того, чтобы из отдельных чувственных восприятий в его сознании возникло сложное представление об особом звоне. И дядя Максим заменяет зрительные образы слуховыми, музыкальными, добиваясь, чтобы у слепого мальчика из «рассеянных», «эмбриональных», не соединенных друг с другом впечатлений возникла атмосфера весенней пробуждающейся жизни, а вместе с нею и представление о веселом, праздничном звоне колоколов» [5, с.123].

Петр пытается понять что такое «красный Звон», а Максим пытается объяснить этот цвет ассоциативно, звуками: «…Что такое красный звон, ты можешь узнать не хуже меня: ты слышал его не раз в городах, в большие праздники…

– Да, да, погоди, – сказал Петр, быстро открывая пианино.

Он ударил своей умелой рукой по клавишам, подражая праздничному колокольному трезвону. Иллюзия была полная…

– Да, – сказал Максим,- это очень, похоже, и мы, с открытыми глазами, не сумели бы усвоить это лучше тебя… Существует также «малиновый» звон, как и малиновый цвет. Оба они очень близки к красному, но только глубже, ровнее и мягче…

И инструмент зазвенел ровнее. Начавшись высоко, оживленно и ярко, звуки становились все глубже и мягче. Так звонит набор Колокольцев под дугой русской тройки, удаляющейся по пыльной дороге в вечернюю безвестную даль, тихо, ровно, без громких взмахов…» [5, с. 124].

«Толчки природы» не позволяют герою «Слепого музыканта» успокоится на тех скудных радостях, которые может дать жизнь слепому, они спасают его от состояния жалкого довольства, вызывают беспокойство, тревогу и инстинктивное возмущение судьбою. Но в то же время сами по себе они могут привести лишь к обостренному ощущению личного горя, к слепому эгоистическому страданию. «Толчки природы» устанавливают связь индивида с человеческим родом, но этого для живого человека недостаточно. Нужна еще непосредственная связь с обществом, с эпохой, с людьми своего времени, и здесь подспудная работа смутных толчков природы оказывается недостаточной.

В результате упорного труда слепой Петр становится знаменитым музыкантом, побеждая тяжелый физический недуг. Но скоро ему начинает казаться, что это только иллюзия счастья, что он прозрел ценой невероятных страданий лишь на мгновенье. Постоянная сосредоточенность на своем несчастье делает его, в конце концов, мрачным эгоистом, душа его и что такое существование совершенно бесцельно. Но под влиянием старого гарибальдийца Петр постепенно исцеляется от своего отчаяния, отрешившись от эгоизма. Он узнал, что есть слепцы, которые лишены вдобавок и любви и ласки, чего он сам не был лишен. Петр захотел послужить людям своим искусством, что нужен и полезен, и душа его наполнилась светом. Духовное прозрение слепого музыканта произошло в результате сближения его с людьми.

Повесть В.Г. Короленко оканчивается знаменитыми словами: «Да, он прозрел... На место слепого эгоистического страдания он носит в душе ощущение жизни, он чувствует людское горе, и людскую радость, он прозрел и сумеет напомнить счастливым о несчастных...» [5, с. 148].

Гармонии с миром слепой музыкант достигает во время своего дебюта в Киеве. Это момент окончательного «прозрения», за которым любовь, паломничество со слепцами в Почаев, рождение зрячего сына. Перед нами в финале повести В.Г. Короленко представлена яркая сложившаяся личность, способная волновать сердце и вести за собой. В музыке Петра, насыщенной образами природы, по-прежнему звучат боль и страдание, но это уже не эгоистичные личные чувства, это становится глубоким пониманием [4, с. 27]. Стремления героя повести к свету, к полноте жизни воплотилось в его музыке. Это не та музыка, которая «собирает толпы разряженных франтов и барынь, которые от «вальсов» и «ноктюрнов» будут утирать слезы платочками», а музыка – «богатая красками, гибкая и певучая, она бежала звонкою струею, то, поднимаясь торжественным гимном, то, разливаясь задушевным грустным напевом», она «была тьмой на фоне яркого света, напоминавшая о горе среди полноты счастливой жизни…» [5, с. 147-148].

Жизненный путь главного героя повести В.Г. Короленко – это путь обретения веры в собственные силы и свой талант, дающий преимущество над толпами «зрячих». Отныне его главным языком становится музыка, через которую он «видит» мир и в которой выражает свое отношение к нему. Философский смысл повести «Слепой музыкант» обнаруживается в духовном прозрении героя, в преодолении им чувства внутреннего эгоизма, в сознании, что подлинный смысл жизни, истинная полнота существования – в единении с людьми и в служении им.

Список используемой литературы:

1. Аверин, Б.В. Владимир Короленко [Текст]/ Б.В. Аверин //История русской литературы : в 4-х т. Т. 4. – Л., 1983. – С. 143-177.

2. Айхенвальд, Ю.И. Короленко [Текст]/ Ю.И. Айхенвальд // Айхенвальд, Ю.И. Силуэты русских писателей: В 2-х т Т.2. – М., 1994. – С.12-19.

3. Бахтин, М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук [Текст]/М.М. Бахтин.– СПб: Азбука, 2000. – С. 32-49.

4. Гайдукова, И.Б. Российская действительность и социальный контекст в творчестве В. Г. Короленко [Текст]/ И.Б. Гайдукова // Вестник Москвы. – Сер. 7. – Философия. – 1994. – № 3. – С. 20-28.

5. Короленко, В.Г. Слепой музыкант [Текст]/ В.Г. Короленко// Короленко, В.Г. Собрание сочинений: в 6-ти т. Т.3. – М., 1971. – С. 3-148.