доклады по истории новые / Как сселяли хутора

Как сселяли хутора

В 1920-е годы отношение советской власти к крестьянскому землепользованию не было однозначным. Государственные и коллективные формы хозяйства всячески поощрялись и поддерживались. В вопросе «кулацких» хозяйств набирала темпы политика «ограничения и вытеснения» Наряду с этим власть на первых порах не препятствовала общинному землепользованию, равно как к выходу крестьян из общины на хутора и отруба. Впрочем, все это продолжалось недолго. Перемолотые и переваренные в горниле коллективизации, и общинники, и хуторяне приобрели вскоре одну суть - стали колхозниками (по существу, полурабочих и полугосударственных предприятий, каковыми были колхозы). Правда, колхозники-хуторяне сохраняли свою поселенческую самобытность несколько дольше, пока не были сселены в конце 30-х. годов в колхозные центры.

Хуторские «побеги».

О том, что собой представляют хуторские хозяйства в 1920-е можно узнать из исследования современного историка аграрника О.П. Данилова «советская доколхозная деревня: «населения, землепользование хозяйства» (Издательство «Наука, М, 1977). Воспользуемся некоторыми данными из этой книги.

Участковая форма землепользования в те годы охватывала преимущественно губернии запада и северо-запада России и частично центрально-промышленный регион. По числу хуторов отрубов лидировала Смоленская губерния. Здесь в 1925 г. этой формой хозяйства было охвачено 33,6% крестьянского землепользования. Удельный вес хуторов и отрубов значительно было в Череповецкой (39,3%), Псковской (29,3%), Тверской (25,3%), Ярославской (13,8%), Омской (14,1%>) и Иваново - Вознесенской (12%) губерниях.

За один только 1922 год в 22 губерниях Европейской России под хуторские хозяйства было выделено около 589,8 тыс. десятин земли. Более половины новых хуторов и отрубов образовалось в западном регионе.

Современники отмечали, что стремление к хуторской и отрубной формам землепользования в одинаковой степени проявлялось как у зажиточных крестьян («кулаков»), так и у бедняков первые, таким образом, надеялись упрочить, а вторые - поднять свое благосостояние, приспособить свое хозяйство к естественно-географическим и рыночным условиям.

Подворная система землепользования в наибольшей степени получила развитие в районах с концентрацией промышленного производства и близ крупнейших городских центров, вокруг которых наблюдалось особенно частое гнездовое размещение хуторов. В сельскохозяйственном производстве хуторян важное место занимали высокотоварные технические культуры, такие как лен. Хуторяне развивали и товарное масло - молочное животноводство. Большая часть хуторских и отрубных хозяйств перешла с трехпольного на четырехпольный севооборот с посевами картофеля и клевера. Урожай хлебов и продуктивность животноводства у хуторян были выше, чем у общинников. В Московской губернии хуторские хозяйства огородников располагались кольцом вокруг Москвы и других центров. В Тверской губернии участковое землепользование особенно распространилось в Ржевском, Новоторжском и Кашинском уездах. По свидетельству земельного управления Иваново-Вознесенской губернии, даже бедняцко-середняцкая группа подворников была более денежной, чем коренное крестьянство, так как большею частью связано с фабричными заработками. Заметны и отличия в психологии крестьян-общинников и хуторян. У первых были традиции крестьянского коллективизма и взаимопомощи, у вторых проявлялись желание собрать землю «в один кусок», хозяйский расчет на собственные силы, предприимчивость.

Тяга крестьян к хуторскому землепользованию, например, в Смоленской губернии были столь велика, что по десятилетнему плану землеустроительных работ на 1925 - 1934 гг. разверстанию на хутора и отруба подлежала 69,9% всей площади землеустройства. Сталинское партийное руководство, разоблачая в 1928 г. «смоленский гнойник» (перерождение и разложение руководящих кадров), обвиняло губернскую партийную организацию в «правом уклоне», вменив ей в вину и политику «хуторизации».

Этапы ликвидации.

Хуторизация сельского хозяйства никак не вписывалась в сталинский план сплошной коллективизации, при которой не оставалось места ни общинному, ми хуторскому землепользованию. Все угодья коллективизированных крестьянских хозяйств сводились в единый массив земли, передаваемый колхозам в «бессрочное (вечное)» пользование и хуторская земля была обложена такими непосильными госпошлинами, что впору было отказаться от нее, да деться некуда: крестьянам не выдавали паспорта, а без них они не могли устроиться на работу в городе. Чтобы как-то заинтересовать крестьян в колхозном производстве, им было разрешено на права личной собственности иметь строго установленное количество домашнего скота и птицы, а также небольшой приусадебный участок земли, выделяемый на право пользования из общественного земельного фонда колхоза.

Коллективизация представляла собой первый этап ликвидации хуторской системы сельского хозяйства. Во-первых, многие хуторяне, как наиболее зажиточные крестьяне попали под каток «раскулачивания». Другие, спасаясь от беды, «самоликвидировались», разбежались кто куда. Во-вторых, хуторянин, вступивший в колхоз, оставался хуторянином лишь по месту жительства. Работать он должен был уже в коллективном хозяйстве на средствах производства, ему не принадлежащих.

Второй этап ликвидации хуторов был связан с их сселением в колхозные центры, проведенным в конце 1930-х годов в рамках широкой кампании против «разбазаривания общественных земель колхозов».

Власти, обеспокоенные падением трудовой дисциплины колхозников вследствие отсутствия материальной заинтересованности в подъеме общественного производства, решили исправить положение не путем дополнительных ассигнований в сельское хозяйство, повышения заготовительных цен и снижения объемов заготовок, а путем санкций против личного хозяйства, ставшего главным источником благосостояния для сельской семьи. Сталин посчитал, что если снизить и без того невысокую доходность личных хозяйств, люди за одни только «палочки» будут лучше работать в колхозах. По количеству домашнего скота большинство колхозников так и не поднялись до норм, предусмотренных Уставом сельхозартели. Немалая их часть была вовсе «бескоровной». Что касается приусадебных участков, то в ряде районов и колхозов их размеры действительно превышали уставные нормы. Было решено произвести повсеместный обмер участков и выявленные излишки присоединить к общественному земельному фонду колхоза.

Наряду с «упорядочением» колхозного землепользования, для каждого колхозникам колхозницы, начиная с 1939 г., устанавливался обязательный минимум выработки трудодней в году от 60 до 100 трудодней в зависимости от зоны.

Из документов того времени явствует, что особенно низкая трудовая дисциплина была у колхозников-хуторян, что вполне понятно. Живя на отшибе, они не находились под повседневным контролем начальства, как остальные колхозники. Это послужило едва ли не главной причиной партийного решения о сселении хуторян в колхозные центры. На словах эта акция представлялась как проявление заботы: дескать, сселившись в поселки, хуторяне сразу же приобщатся к благам «колхозной цивилизации».

Сселение хуторов, как и сплошная коллективизация, проводилась в виде форсированной. На полную мощность заработал партийно-пропагандистский аппарат. Показателем в этом отношении опыт белорусских организаций. Жлобинский райком партии Гомельской области направил тогда в колхозы 138 партийцев и комсомольцев, Рогачевский райком - 106 и т. д. Особенно активно действовал комсомол Белоруссии: свыше 30 тыс. комсомольцев, почти 2 тыс. комсомольских бригад занимались сселением хуторов и отстройкой новых домов. В 1939 г. Пуховичский райком комсомола обязав комсомольцев-хуторян в кратчайший срок перевезти свои дома в колхозные центры.

Сселившимся хуторянам отпускался пятилетний кредит (500 руб. на каждого домохозяина), лесоматериалы, гвозди, оконные стекла. Так, только Башкирская АССР получила 2313 тыс. руб. 408,7 тыс. кубов лесоматериалов, 40 тыс. т. гвоздей, 16 кв. м. оконного стекла.

Из-за недостатка средств помощь оказывалась, однако, лишь немногим счастливчикам. Остальных, не спрашивая их согласия, по существу насильно, в несколько дней со всем скарбом свезли в поселки.

Высшее партийное руководство взяло под свой контроль всю работу по сселению, о чем свидетельствуют впервые вводимые нами в научный оборот выдержки из материалов архивного фонда секретаря ЦК ВКП (б) А. А. Андреева (ведал вопросами сельского хозяйства). Выступая на совещании секретарей райкомов, предриков и директоров МТС Смоленской области 12 июля 1939 г., он, в частности, отмечал: «Взять вопрос о хуторах, хотя у Вас с этим вопросам обстоит неблагополучно... Белоруссия в течение прошлого года смогла вывезти только 20 тыс. хуторов, за июнь месяц свезено 1 13 тыс. хуторов. При ваших, несомненно, отстающих темпах и у Вас это дело реализуется не так сравнительно, как это было раньше» (РЦХИДНИ. Ф.73. ОП.2. Д.34. Л. 152).

В проекте постановления бюро Смоленского обкома ВКП (б) (июль 1939 г.) указывалось, что ЦК ВКП (б) в своем решении от 2 июля 1939 г. «совершенно правильно и своевременно отметил неудовлетворительную работу Смоленского обкома ВКП (б) и допущенные им ошибки по сселению хуторов и подготовке к уборке». Признавалось, что «ЦК ВКП (б) правильно отмечает слабую работу первичных парторганизаций, слабую партийно-массовую работу па селе, в результате чего в Починковском, Глинковском, Пречистенском, Износковском и др. районах имеются большие количество коммунистов и комсомольцев, живущих на хуторах. которые не показали личного примера при сселении. Этим самым такие коммунисты и комсомольцы не только не оказали необходимой помощи в выполнении постановления партии и правительства местным партийно-советским и земельным организациям, а наоборот своей медленностью, а в отдельных случаях нежеланием (Ярцево, Кардымово, Смоленск) тормозили сселения хуторов.

Обязать секретарей райкомов ВПК (б) и комсомола:

Разъяснить коммунистам и комсомольцам, живущих до сих пор на хуторах необходимость переселения их в ближайшие 3-4 дня на колхозные центры при наличии в отдельных случаях упорного нежелания заселятся разрешить вопрос о партийности таких коммунистов (РЦХИДНИ. Ф.73. Оп.2. Д.34. Л. 170-171).

За полтора года - вторую половину 1939 и 1940 гг. - основная часть хуторян была сселена, входе чего многие хуторяне - единоличники оказались вовлеченными в колхозы. Только в Белоруссии за 1939 г. в колхозы было принято 20 тыс. единоличников. Процесс ликвидации хуторов в ряде районов сопровождался объединением мелких колхозов. С 1 июля 1939 г. по 1 июля 1940 г. численность колхозов по СССР сократилась за счет укрепления на 4800, в том числе по Калининской области на 472; Смоленской - на 230, Ленинградской - 361.

.А нужно ли было вообще «огород городить, то бишь создавать колхозы? Голанд Хантер, бывший президент Американской ассоциации развития славянских исследований, и Янош М. Ширм ер, американский специалист по математическим методам экономического анализа, в книге «Негодные основы. Советская экономическая политика в 1928 - 1940 гг»>, изданной Принстонским университетом в 1992 г.. пришли к любопытному выводу: если бы «советское сельское хозяйство в том виде, в каком оно сложилось к 1928 г., продолжалось развиваться следующие 12 лет, то его уровень был бы примерно на 14% выше фактического. Ликвидируя единоличные (в том числе хуторские) хозяйства, власти рубили тот сук, на котором держалась и могла держаться Россия».