Аналитика вторая

КНИГА ПЕРВАЯ ГЛАВА ВТОРАЯ

Про каждую вещь мы думаем, что ее знаем безу­словно, а не софистически, по случайным [признакам], когда мы думаем, что знаем причину, в силу которой [данная] вещь есть, [следовательно], что она причина ее и что это не может обстоять иначе. Итак, ясно, что зна­ние есть нечто в этом роде, ибо что касается незнающих и знающих, то первые думают, что [именно] так обстоит дело [со знанием], а знающие и имеют [знание]. Поэтому невозможно, чтобы с тем, о чем есть безусловное зна­ние, дело обстояло иначе... Знаем [предмет] также и по­средством доказательства. Доказательством же я назы­ваю силлогизм, который дает знание. А [силлогизмом], который дает знание, я называю такой, посредством ко­торого мы [вещь] знаем потому, что мы его имеем. По­этому, если знание понять так, как мы приняли, то не­обходимо, чтобы и доказывающая наука основывалась на [положениях] истинных, первичных, неопосредство­ванных, более известных и предшествующих [доказыва­емому] и на причинах, [в силу которых выводится] заклю­чение. Ибо такими будут и начала, свойственные тому, что доказывается. В самом деле, силлогизм можно полу­чить и без этих [положений и причин], доказательство же нельзя, так как [без них] не приобретается знание. Следовательно, [эти положения] должны быть истинны­ми, ибо нельзя иметь знание о том, чего нет, как, на­пример, о том, что диаметр соизмерим [со стороною]. Из первичных же недоказуемых [положений] [доказа­тельство должно вестись] потому, что нет знания

435

[доказуемого], если нет доказательства этого. Ибо знать то, для чего имеется доказательство, и не случайным об­разом, — это и значит иметь доказательство. [Для доказа­тельства] должны быть причины и [положения] более известные и предшествующие [доказываемому]: причи­ны — потому, что мы тогда познаем [предмет], когда знаем [его] причину; предшествующие [положения]—по­тому, что [они] причины, а ранее известные [положе­ния] — не только в том смысле, что понимают, но и в том, что знают, что [данный предмет] есть. Предшеству­ющее и более известное надо понимать двояко, ибо не одно и то же предшествующее по [своей] природе и пред­шествующее для нас, а также более известное безуслов­но и более известное нам. Предшествующим и более из­вестным для нас я называю то, что ближе к чувственно­му восприятию; предшествующим и более известным безусловно — то, что находится дальше [от него]. Всего же дальше [от чувственного восприятия] — наиболее общее, всего ближе [к нему] — отдельное и [оба] они противопо­ложны друг другу. «Из первичных» же означает: из свойственных [данному предмету] начал, ибо первичное и начало я считаю за одно и то же. Началом же доказа­тельства является неопосредствованная посылка, а не­опосредствованной является такая, которой не предше­ствует никакая другая. Посылка же есть одна из частей высказывания, в котором нечто одно приписывается другому. Диалектическая [посылка] есть та, которая одинаково берет одну из двух [частей противоречия]; до­казывающая — которая одну [из них] определенно берет за истинную. Высказывание же есть та или другая часть противоречия, а противоречие — такое противопо­ложение, которое само по себе не имеет ничего среднего. Та из частей противоречия, которая что-то приписывает чему-то, есть утверждение, та же [часть], которая что-то устраняет [от чего-то], — отрицание. Из неопосредство­ванных силлогистических начал тезисом, или положе­нием, я называю то, которое нельзя доказать и которое тому, кто будет что-нибудь изучать, не необходимо иметь. То [положение], которое необходимо иметь тому, кто будет что-нибудь изучать, я называю аксиомой; не­которые такие [положения], конечно, имеются, и к ним

430

главным образом мы обыкновенно и применяем это обозначение. Положение, которое содержит ту или дру­гую часть высказывания, [когда] говорю, например, «нечто есть» или «нечто не есть», есть предположение, без этого же — определение. Определение есть именно положение; в самом деле, занимающийся арифметикой выдвигает положение, что единица в количественном от­ношении неделима, но это не есть предположение. Ибо [определение], что есть единица, и [суждение], что еди­ница есть, — не тождественны.

КНИГА ВТОРАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Таким образом, относительно силлогизма и доказа­тельства ясно, что представляет собою каждое из них и каким образом они строятся, .вместе с тем и относитель­но доказывающей науки, ибо она то же самое, [что до­казательство]...

Однако можно сомневаться... появляются ли способ­ности [познавания], не будучи врожденными, или, буду­чи врожденными, остаются [сначала] скрытыми [для нас]? Если бы мы их уже имели, то это было бы неле­по, ибо [тогда] оказалось бы, что для тех, которые име­ют более точные знания, чем доказательство, эти [зна­ния] остались бы скрытыми. Если же мы приобретаем эти способности, не имея их раньше, то как мы можем познавать и научаться [чему-нибудь], не имея предше­ствующего познания? Это ведь невозможно, как мы уже сказали по поводу доказательства. Очевидно поэтому, что нельзя иметь [эти способности заранее], и невозмож­но, чтобы они возникли у незнающих и не наделенных никакой способностью. Поэтому необходимо обладать некоторой возможностью, однако не такой, которая пре­восходила бы эти [способности] в отношении точности. Но такая возможность, очевидно, присуща всем живым существам. В самом деле, они обладают прирожденной способностью разбираться, которая называется чувст­венным восприятием. Если же чувственное восприятие [присуще], то у одних живых существ что-то остается

437

от чувственно воспринятого, а у других не остается. Одни живые существа, у которых [ничего] не остается [от чувственно воспринятого], вне чувственного воспри­ятия или вообще не имеют познания, или не имеют [познания] того, что не остается [в чувственном восприя­тии]. Другие же, когда они чувственно воспринимают, удерживают что-то в душе. Если же таких [восприятий] много, то получается уже некоторое различие, так что из того, что остается от воспринятого, у одних возникает [некоторое] понимание, а у других нет. Таким образом, из чувственного восприятия возникает, как мы говорим, [некоторая] способность помнить. Из часто повторяюще­гося воспоминания об одном и том же возникает опыт, ибо большое число воспоминаний составляет вместе не­который опыт. Из опыта же или из всего общего, сохра­няющегося в душе, [то есть] из чего-то помимо многого, что содержится как тождественное во всех [вещах], бе­рут свое начало навыки и наука. Навыки — если дело касается создания [вещей], наука — если дело касается существующего. Таким образом, эти способности [позна­ния] не обособлены и не возникают из других способно­стей, более известных, а из чувственного восприятия. Подобно тому как [это бывает] в сражении, после того как [строй] обращен в бегство: когда один останавлива­ется, останавливается другой, а затем и третий, пока [все] не придет в первоначальный порядок. А душа та­кова, что может испытать нечто подобное. То, что уже раньше было сказано, но не ясно, мы объясним еще раз. В самом деле, если что-то из неотличающихся [между собой вещей] удерживается [в воспоминании], то появ­ляется впервые в душе общее (ибо воспринимается что-то отдельное, но восприятие есть [восприятие] об­щего, например человека, а не [отдельного] человека — Каллия). Затем останавливаются на этом, пока не удер­живается [нечто] неделимое и общее, например [оста­навливаются на] таком-то живом существе, пока [не удерживается образ] живого существа [вообще]. И на этом также останавливаются. Таким образом, ясно, что первичное нам необходимо познавать посредством ин­дукции, ибо таким [именно] образом восприятие порож­дает общее. Так как из способностей мыслить, обладая

438

которыми мы познаем истину, одними всегда постигает­ся истина, — а другие ведут также к ошибкам (напри­мер, мнение и рассуждение), истину же всегда дают на­ука и ум, то и никакой другой род [познания], кроме ума, не является более точным, чем наука. Начала же доказательств более известны, [чем сами доказательства], а всякая наука обосновывается. [Таким образом], наука не может иметь [своим предметом] начала. Но так как ничто, кроме ума, не может быть истиннее, чем наука, то ум может иметь [своим предметом] начала. Из рас­сматриваемого [здесь видно] также, что начало доказа­тельства не есть доказательство, а поэтому и наука не есть [начало] науки. Таким образом, если помимо науки не имеем никакого другого рода истиннного [познания], то ум может быть началом науки. И начало может иметь [своим предметом] начала, а всякая [наука] точно так же относится ко всякому предмету.

ФИЗИКА

/ КНИГА (А)

Так как научное знание возникает при всех исследо­ваниях, которые простираются на начала, причины или элементы путем их познавания (ведь мы тогда уверены в познании всякой вещи, когда узнаем ее первые при­чины, первые начала и разлагаем ее вплоть до элемен­тов), то ясно, что и в науке о природе надо определить прежде всего то, что относится к началам. Естествен­ный путь к этому идет от более известного и явного для нас к более явному и известному с точки зрения природы вещей: ведь не одно и то же то, что известно для нас и прямо, само по себе. Поэтому необходимо дело вести именно таким образом: от менее явного по природе, а для нас более явного к более явному и из­вестному по природе. Для нас же в первую очередь ясно и явно более слитное, затем уже отсюда путем разгра­ничения становятся известными начала и элементы. Поэтому надо идти от общего к частному. Именно вещь, взятая в целом, более знакома для чувства, а общее

439

есть нечто целое, так как оно охватывает многое напо­добие частей. То же известным образом происходит с именем и его определением- имя, например круг, обо­значает нечто целое, и притом неопределенным образом, а определение разделяет его на частности, и дети пер­вое время называют всех мужчин отцами, а женщин матерями, потом уже различают каждого в отдельности.

начала, хотя и без логических обоснований, все-таки го­ворят о противоположностях как бы вынуждаемые са­мой истиной. Различаются же они друг от друга тем, что одни берут начала более первые, другие — произ­водные, одни — более известные по понятию, другие — по чувству, именно: одни считают причиной возникно­вения теплое и холодное, другие — влажное и сухое, иные — нечет и чет, некоторые — вражду и дружбу, а это все отличается друг от друга указанным способом. Таким образом, они говорят в некотором отношении од­но и то же и в то же время различное: различное, по­скольку оно и кажется таким для большинства, одно и то же — по аналогии; именно: они берут начала из одно­го и того же ряда, так как одни из противоположностей заключают в себе другие, а другие заключаются в них. В этом именно отношении они говорят и одинаково, и по-разному, то хуже, то лучше: одни — о более знако­мом на основе понятия (как было сказано раньше), другие — на основе чувства. Ведь общее известно нам по понятию, частное — по чувству, так как понятие от­носится к общему, чувственное восприятие — к частно­стям, например большое и малое известно по понятию, плотное и редкое — по чувству. Итак, что начала дол­жны быть противоположными, это ясно.

предметы или путем переоформления, как статуя, или путем прибавления, как растущие тела, или путем от­нятия, как Герм из камня, другие путем составления, как дом, и путем качественного изменения, как изме­няющиеся в отношении материи. Очевидно, что все воз­никающие таким путем предметы возникают из лежа­щего в основе субстрата. Из сказанного, таким образом, ясно, что все возникающее бывает всегда сложным: есть нечто возникшее, и есть то, что становится таким, и это последнее двоякого рода: или лежащее в основе, т. е. подлежащее, или противолежащее. Я разумею здесь следующее: противолежит — необразованность, лежит в основе — человек; и бесформенность, безобра­зие, беспорядок я называю противолежащим, а медь, камень, золото — подлежащим. Очевидно, таким обра­зом, если существуют причины и начала для вещей, су­ществующих по природе, из которых, как первых, они возникли не по совпадению, но каждое по той сущно­сти, по которой именуется, то все возникает из подле­жащего и формы; именно: образованный человек сла­гается известным образом из человека и из образован­ного, так как ты сможешь разложить предложения на эти термины. Ясно, таким образом, как возникающее будет возникать из указанных составных частей... Итак, сколько начал принимает участие в возникновении при­родных тел и каковы они, об этом сказано; ясно также, что должно что-нибудь лежать в основе противополож­ностей и что противоположных начал должно быть два. Но в другом отношении это не является необходимым: достаточно, если одна из двух противоположностей бу­дет производить изменение своим отсутствием или при­сутствием. Лежащая в основе природа познаваема по аналогии: как относится медь к статуе, дерево к ложу или материал и неоформленное вещество, до принятия формы, ко всему обладающему формой, так и природ­ный субстрат этот относится к сущности, определенно­му и существующему предмету. Итак, одним началом является этот субстрат (не в том смысле одним и су­щим как определенный предмет), другим началом — то, чему соответствует понятие (форма), кроме того, про­тивоположное ей — «лишенность».

442

// КНИГА (В)

1

Из существующих предметов одни существуют по природе, другие в силу иных причин. По природе, мы го­ворим, существуют животные и части их, растения и простые тела, как-то: земля, огонь, вода, воздух. Все упо­мянутое очевидно отличается от того, что образовано не природой: ведь каждое из них носит в самом себе на­чало движения и покоя, будь то по отношению к месту, увеличению и уменьшению или качественному измене­нию. А ложе, плащ и все предметы подобного рода, по­скольку они относятся к определенной категории и об­разованы искусственно, не имеют в себе никакого врож­денного стремления к изменению, а имеют его постоль­ку, поскольку им приходится состоять из камня, земли или соединения этих тел, так как природа есть извест­ное начало и причина движения и покоя для того, чему она присуща первично, по себе....

2

здоровье, так же строителю и вид дома, и материал — кирпич и дерево; то же относится и к другим. Следова­тельно, дело физики познавать ту и другую природу, кроме того, той же самой науке надлежит познавать «ради чего» и цель, а также все, что происходит ради этого. Ведь природа есть цель и «ради чего»: там, где при непрерывном движении имеется конечная останов­ка, она и есть цель и «ради чего»... Желательно ведь, что­бы не все было конечной целью, но наилучшее, так как и искусства обрабатывают материал: одни просто, дру­гие — приспособляя для удобного пользования, и мы са­ми пользуемся всеми предметами, как если бы они су­ществовали ради нас. В известном отношении ведь и мы являемся целью, так как «ради чего» имеет двоякое значение... Есть также два искусства, овладевающие ма­териалом и познающие его: одно искусство пользова­ния, другое — архитектоника производящего искусства. Ведь и искусство пользования есть в известном отноше­нии архитектоника, но отличается от нее тем, что по­знает форму; архитектоника же обрабатывает материал; именно: кормчий знает, какова должна быть форма ру­ля, и предписывает ее, производящий же знает руль — из какого дерева и какими приемами его сделать. Итак, в предметах искусства мы обрабатываем материю ради определенного дела, а в телах физических она дана как существующая.

3

совпадению — белый или образованный. Причина по себе есть нечто определенное, по совпадению — нечто неопределенное, так как в одном предмете может со­впадать бесконечно многое.

8

Имеется причина «ради чего» в том, что возникает и существует по природе. Далее, там, где есть какая-нибудь цель, ради нее делается и первое, и следующее по порядку. Итак, как делается каждая вещь, такова она и есть по своей природе, и какова она по природе, так и делается, если ничто не будет мешать. Делается же ради чего-нибудь, следовательно, и по природе суще­ствует ради этого. Например, если бы дом был из числа природных предметов, он возникал бы так же, как те­перь делается искусством; если же природные тела воз­никали бы не только природным путем, но и путем искусства, они возникали бы соответственно своему природному бытию. Следовательно, одно возникает ради другого. Вообще же искусство частью завершает то, что природа не в состоянии сделать, частью подражает ей. Если, таким образом, искусственные произведения воз­никают ради чего-нибудь, то ясно, что и природные, ибо последующее и предыдущее и в искусственных, и в природных произведениях одинаковым образом отно­сятся друг к другу. Яснее всего это выступает у про­чих животных, которые производят вещи без искус­ства, без исследований и без советов, почему некоторые чрезвычайно недоумевают, работают ли пауки, муравьи и подобные им существа с помощью разума или чего-нибудь другого. Если идти постепенно в этом направ­лении, становится очевидным, что и в растениях полез­ные им части возникают ввиду определенной цели, на­пример листья ради защиты плода. Так что если по природе и ради чего-нибудь ласточка делает гнездо, а па­ук паутину и растения производят листья ради плодов, а корни растут не вверх, а вниз ради питания, то оче­видно, что имеется подобная причина в телах, возника­ющих и существующих по природе. А так как природа двояка: с одной стороны, как материя, с другой — как форма, она же цель, а ради цели существует все.

445

остальное, то она и будет причиной «ради чего». Ошиб­ки бывают и в произведениях искусства: неправильно написал грамматик, неправильно врач составил лекарст­во, отсюда ясно, что они могут быть и в произведениях природы. Если существуют некоторые произведения ис­кусства, в которых «ради чего» достигается правильно, а в ошибочных «ради чего» намечается, но не дости­гается, то это же самое имеется и в произведениях при­роды, и уродства суть ошибки в отношении такого же «ради чего».