7. Политика перестройки и демократизации страны

Необходимость решительных и активных действий понимали и поддерживали практически все члены высшего руководства страны, а в то время это было Политбюро ЦК компартии. Примечательно, что официально кандидатуру М. Горбачева на пост Генерального секретаря предложил один из старейших членов Политбюро А.А. Громыко (Сумерки, Яковлев А.Н. с.459), бессменно возглавлявший Министерство иностранных дел страны и при Брежневе, и при Андропове, и при Черненко. Кандидатуру Горбачева поддержал весь состав Политбюро, и он стал официально Генеральным секретарем (следовательно, руководителем страны) по решению ЦК компартии в марте 1985 года. Последующие события показали, что последовательно идти по пути преобразований решились далеко не все члены руководства партии и страны.

В 1985 году было официально заявлено, что экономика страны нуждается в больших преобразованиях, прежде всего в широком внедрении достижений научно-технического прогресса. Была сформулирована концепция ускорениявсего социально-экономического развития страны.

Но подобные заявления принимались партийным руководством страны и в 60-е, и в 70-е годы ХХ века. Даже слова были те же: «ускорение», «внедрение научно-технического прогресса». Поскольку «ускорение» не предполагало структурного реформирования экономики, не предполагало ограничения роли ВПК, то, естественно, зримых экономических успехов ускорение не принесло. К концу 1986 года стало ясно, что политика ускорения без радикальных преобразований неэффективна, бесполезна.

И здесь М. Горбачев проявил все свои лучшие качества: и гибкость мышления, и стратегическое планирование, и энергию, и готовность рисковать своим положением ради благополучия страны, и гуманистические черты своего характера. В 1987 году был провозглашен курс на перестройкусоциально-экономической системы страны. Реально перестройка сразу же началась проявляться в 3-х сферах.

1. В разрядке мировой напряженности, ограничение вооружений, их гонки, их количества.

2. В создании наряду с плановой государственной экономикой элементов, механизмов рыночной, свободной экономики.

3. В политике гласности,то есть отказе от государственно-партийного контроля и цензуры за средствами массовой информации, книгоизданием и художественным творчеством.

Горбачев и его сторонники не могли прямо приступить к сокращению гипертрофированного ВПК, поскольку представители последнего свои корпоративные интересы прикрывали соображениями безопасности. Но именно безопасность страны и ее граждан отечественным ВПК не была гарантирована. Это касалось и чрезмерного ядерного арсенала, накопившегося в мире, и неэффективной структуры Вооруженных Сил страны. Последнее заключалось в том, что отечественный ВПК производил и содержал несколько десятков тысяч дорогостоящих танков (больше всего в мире), производил и содержал дорогостоящие атомные подводные лодки, но вся эта мощь оказалась бесполезной в военном конфликте в Афганистане в 80-е гг. ХХ века. Та же неэффективность военной структуры выявилась позже в ходе военных действий в Чечне. Времена танковых сражений Второй мировой войны прошли, атомоходы с их мощью и миллиардовыми затратами были бесполезны в горах Афганистана, так же как и баллистические ракеты с термоядерными боеголовками.

Поэтому постоянные усилия Горбачева, направленные на подписание соглашений о сокращении вооружений, его усилия все больше и больше снижать напряженные отношения между странами, были направлены, прежде всего, на оздоровление экономики с помощью ее демилитаризации, то есть вывода экономики из подчинения интересам военного производства. С другой стороны, эти усилия обеспечивали большую безопасность как граждан нашей страны, так и жителей всех стран мира.

Горбачев заявил о необходимости нового политического мышления, суть которого и заключалась в принципиальном отказе от политики и идеологи противостояния нашей странывсем демократическим и технологически развитымстранам мира. Благодаря инициативам и огромной энергии Горбачева гонка ядерных вооружений была приостановлена, и мир был избавлен от реальной угрозы термоядерной войны. Совершенно заслужено за эти свои действия Горбачев получил в 1991 году Нобелевскую премию мира.

Новое политическое мышление Горбачев связывал и с приоритетом общечеловеческих ценностей. Говоря об этом, Горбачев всего лишь выполнял обязательства страны по Хельсинкским соглашениям, но тем самым он отказывался от сердцевины коммунистической идеологии, всегда утверждавшей верховенствоклассовыхинтересов и ценностей над абстрактными общечеловеческими.

Политика использования рыночной, свободной экономики так же, как и политика гласности строилась с расчетом привлечения к преобразованиям в стране самого мощного внутреннего фактора: творческой инициативы и личной энергии граждан нашей страны. В сфере экономики этого достичь удавалось с большим трудом, поскольку рыночным элементам свободной (либеральной) экономики трудно было конкурировать с господствующей государственной экономикой. Политика же гласности полностью себя оправдала. Польза гласности стала очевидной после Чернобыльской катастрофы, произошедшей 26 апреля 1986 года на атомной электростанции возле Киева. Авария на ЧАЭС оказалась крупнейшей экологической катастрофой в мире, и стремление скрывать информацию о ней привело к углублению ее последствий и гибели большого количества людей.

За относительно короткий промежуток времени, с 1987 по 1990 гг. в стране появились свободные газеты, журналы, теле- и радиопередачи – свободные от цензуры и внутреннего страха журналистов и редакторов. Начали издаваться, сначала в журналах, а затем отдельными книгами, запрещенные когда-то стихи, статьи, книги. Массовыми тиражами стали выходить произведения, где говорилось о массовых репрессиях сталинской эпохи, о концлагерях, о миллионах заключенных, убитых, погибших с голоду в Гражданской войне и коллективизации. Наконец-то, в нашей стране был издан «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына.

Сразу же выяснилось, насколько велик интерес у наших сограждан к свободному слову. Тиражи журналов, издававших ранее запрещенные произведения, достигали миллионных экземпляров. Выяснилось, что семь десятилетий коммунистической диктатуры не смогли уничтожить стремление и интерес к свободной мысли у миллионов граждан нашей России. Очень скоро выяснилось, что и разрядка мировой напряженности, и новое политическое мышление, и возвышение общечеловеческих ценностей, и гласность со свободой слова и печати радуют далеко не всех. Директора промышленной части ВПК почувствовали угрозу сокращения своих доходов и своего значения. Представителям военной верхушки ВПК не понравилось сокращение численности армии, поскольку это приводило к сокращению и генеральских должностей и связанных с ними привилегий. Правда директорам и генералам предлагалась конверсия – перевод части производства ВПК на выпуск мирных товаров для людей, и переучивание офицеров на гражданские специальности. Но конверсия была связана с огромными хлопотами, личной инициативой, нестандартными решениями – с тем, чего номенклатурные члены из ВПК не имели, или не умели делать.

Политика гласности не нравилась большинству работников огромного аппарата коммунистической партии, не нравилась и руководителям партии во многих районах страны. Во-первых, многие из них симпатизировали сталинским методам управления, а, во-вторых, они не привыкли к самой возможности свободной критики действий партийной номенклатуры. В компартии уже с 1987 года начало нарастать противодействие партийного аппарата и номенклатуры политике перестройки и лично Горбачеву. К 1987 г. определили круг тех представителей высшего руководства страны, которые последовательно поддерживали реформы Горбачева. Одним из них был новый министр иностранных дел Э. Шеварнадзе, сменивший А.А. Громыко, ставшего Председателем Президиума Верховного Совета страны. Благодаря поддержке нового министра можно было проводить инициативную миролюбивую политику. Другим человеком, последовательно поддерживавшим курс преобразований, был А. Яковлев, который очень много сделал для защиты в годы перестройки гласности, свободы слова, свободы печати и свободы творчества.

В 1987 г. стало ясно, что высшее руководство страны проводит демократические реформы, что взят курс на усиление демократии. Но до конца 1987 года эти преобразования были преобразованиямисверху, которые поддерживали своей деятельностью часть прессы, часть творческой интеллигенции. Казалось, что страна снова очутилась в ситуации, когда «правительство у нас – единственный европеец». Но осенью 1987 года произошло событие, которое резко изменило ситуацию.

В конце октября состоялось традиционное для компартии мероприятие – пленум ЦК компартии, на котором обсуждался официальный доклад по поводу предстоящего юбилея Октябрьской революции, произошедшей 70 лет назад до этого. Мирное заседание пленума было нарушено неожиданно резким выступлением Бориса Ельцина, управлявшего Москвой в качестве руководителя Московского комитета компартии. Ельцин находился на этом посту около года, и был переведен с поста руководителя Свердловской области. Одновременно Ельцин был введен в Политбюро ЦК компартии, то есть вошел в состав высшего руководства страны. Ельцин успел проявить себя сторонником решительных преобразований, более того, он начал бороться с коррупцией в Москве, с круговой порукой, царившей в номенклатуре. Ельцин резко критиковал нерадивых или нечистоплотных чиновников и даже снимал их с должностей. То есть, он действовал, нарушая и правила поведения номенклатуры, и главное ее насущные интересы, чем и нажил себе много недоброжелателей.

В своем выступлении на пленуме Ельцин подверг критике недостаточные темпы преобразований. Большинство же участников пленума наоборот считали преобразования слишком радикальными и даже опасными. Ельцин даже решился на критику некоторых действий самого Горбачева, что было немыслимым делом в традициях партии уже 60 лет. Свое выступление Ельцин окончил призывом прекратить военные действия в Афганистане и вывести оттуда войска. После этого в адрес Ельцина критически высказывались многие участники пленума. Через 2 недели состоялся уже пленум Московского комитета компартии, где на Ельцина обрушились с нападками многие выступающие. Ельцин едва мог отвечать, поскольку был привезен на свое судилище в больном состоянии. В итоге Ельцина сняли с поста руководителя Москвы.

13 ноября 1987 года тексты выступлений с критикой Ельцина были опубликованы в газетах. Многие люди восприняли критику и наказание Ельцина как конец реформ, прекращение преобразований. Номенклатура, работники аппарата компартии, чиновники торжествовали. Казалось, еще раз подтверждена незыблемость всевластия партийной номенклатуры. Но вдруг выяснилось, что в отличие от времени Пушкина правительство оказалось не единственным европейцем. За Ельцина вдруг вступились многие простые граждане страны. В отличие от пушкинского же «Бориса Годунова» в 1987 году народне безмолвствовал.

Оказалось, что перестройка и политика преобразований захватили не только некоторых людей из окружения Горбачева и часть творческой интеллигенции. В Свердловске, где много лет Ельцин проработал руководителем, многие члены компартии демонстративно стали сдавать свои партийные билеты и выходить из партии. Молодые люди заявили о выходе из комсомола – дочерней молодежной организации компартии. В некоторых городах страны прошли митинги в защиту Ельцина и против действий московской и высшей партийной номенклатуры.

Несколько митингов состоялись и в Москве. Один из них был проведен 17 ноября 1987 года на территории Московского университета, напротив корпуса гуманитарных факультетов, где находились исторический и философский факультеты. Инициаторами митинга были студенты философского факультета, а в самом митинге приняли участие 40-50 человек, главным образом студенты и аспиранты университета. Само проведение несанкционированного властью митинга было редчайшим явлением в коммунистической истории. Организаторы митинга заявили, что они возмущены травлей Ельцина, хотят знать полную правду, не хотят быть статистами, в чьих-то политических интересах, в кем-то поставленной пьесе. За митингом наблюдали воочию десятки историков и философов МГУ – на их глазах творилась история. Не ясно было, как закончится митинг - ибо раньше такие мероприятия заканчивались арестами участников, к тому же рядом с местом проведения митинга находились машины милиции. Но участники митинга осознано шли на риск, также как и участники других подобных митингов. Большинству из них придавал решимость сам поступок Ельцина: человек выступивший, рискуя карьерой, спокойствием, здоровьем, может быть и свободой. Рискуя потерять все свободы, о которых мечтали тысячи людей, он выступил так, как диктовала его совесть. Это был тот самый порыв к свободе, та самая субстанциальная свобода, о которой писал Н. Бердяев в «Истине и откровении» за 40 лет до поступка Ельцина. И десятки, сотни тысяч людей в стране решили: если человек, находящийся у власти, рискнул всем, то мы тоже обязаны рискнуть, мы можем доверять тому, что концепция перестройки – не пропагандистская акция руководства компартии, а реальная цель и политика.

С этого времени подобные митинги и демонстрации стали официально разрешены, стали проходить все чаще во многих районах страны. Перестройка стала поддерживаться миллионами людей. Через полтора года в митингах участвовали уже десятки тысяч человек, а в демонстрациях в поддержку демократии в Москве в марте 1990 г. принимало участие несколько сотен тысяч человек. Такие плоды дала политика гласности и свободы. И народ показал свое понимание ценности свободы.