ФИЛ / УЧЕБНИКИ, ПОСОБИЯ / философский энциклопедический словарь

Brand G. Welt, Ich und Zeit. Den Haag, 1955; Can D. Phenomenology and the Problem of History. Evanston, 1974; Hohl H. Lebenswelt und Geschichte. Freiburg, 1962; Stroeker E. Husserls transzendentale Phaenomenologie. Frankfurt am Main, 1987.

ЖИЗНЕННЫЙ ПОРЫВ (фр. elan vital) — центральное понятие теории эволюции А. Бергсона и его фундаментального труда «Творческая эволюция» (1907). Понятие развивает сформулированное ранее («Опыт о непосредственных данных сознания», 1888) понятие длительности, которое явилось действительным открытием философа. Длительность — это реальность особого рода, постоянно изменяющаяся, подвижная, это — сама ткань реальности, сущность вещей, а вместе с тем и творчество, непрерывное создание все новых и новых форм. Длительность составляет также глубинную суть сознания, представляющего собой целостность с присущими ей динамизмом, взаимопроникновениями и взаимодействиями представлений. Как в самой реальности, в сознании действует принцип творчества, не несущий в себе законов собственного движения; это — Ж.п., который, зародившись, развертывается через серию взрывов («дробление жизни на особи и виды»), качественных скачков по многим направлениям. Отдельные частные формы эволюционного процесса, достигнув наивысшей стадии развития, останавливаются и начинают движение по кругу, другие отклоняются в сторону, третьи поворачивают назад, а эволюция продолжает свой ход по др. траекториям. Здесь существует прогресс как непрерывное движение в главном направлении, заданный первичным импульсом, но он осуществляется лишь на двух-трех главных линиях эволюции, где вырисовываются все более сложные и развитые формы; при этом причинами эволюции нельзя считать ни приспособление к обстоятельствам (механицизм), ни реализацию некоего общего плана (телеология). Эволюция — это «беспрерывно возобновляющееся творчество», создающее не только формы жизни, но и идеи и понятия, в которых она может быть постигнута и изложена. Общее движение жизни привело к рождению человека, которому предстоит слиться с жизненным началом и продолжить его в собственном усилии, благодаря чему Ж.п. неисчерпаем. Всякий такой акт индивидуален, он — удел отдельных личностей, а развитие человечества — дело выдающихся людей, «гениев». Вершиной эволюции Бергсон считает «открытое общество», где действует динамическая мораль с ее главным принципом любви к человечеству, которому следуют избранные люди; к ним относятся, в частности, мудрецы Др. Греции, пророки Израиля, христианские мистики.

ЖИЗНЬ — особое качественное состояние мира, возможно, необходимая ступень в развитии Вселенной. Естественно-научный подход к сущности Ж. сосредоточен на проблеме ее происхождения, ее материальных носителей, на отличии живого от неживого, на эволюции живых организмов на земле и т.д. Филос. подход описывает Ж. как специфический феномен, некую абсолютную данность для человека и его сознания.

Можно выделить объективное и субъективное истолкование Ж. Первое характерно для представителей философии жизни — В. Дилыпея, Ф. Ницше, А. Бергсона. Для них Ж. — первичная реальность, целостный органический процесс, предшествующий разделению материи и духа, бытия и сознания. Бергсон утверждал, что Ж., жизненный порыв породили неорганическую материю, Ж. подобна ракете, сгоревшие обломки которой падают вниз и образуют безжизненное вещество. Субъективное истолкование — это попытка уяснить, что такое живое и какими особенностями оно обладает, что значит быть живым человеком. Только живой человек, с т. зр. мыслителей экзистенциалистской традиции, человек, старающийся жить в стихии любви, добра, творчества, может достичь истины, достичь Бога, ибо Бог есть бог живых, а не спящих и оглядывающихся на общезначимые поверхностные истины. Основная черта живого человека — это непостоянство, и привилегией непостоянства он более всего дорожит, непостоянство — это Ж. и свобода. Люди никогда не имеют дело с миром застывших и окончательных форм, к которым они должны только приспосабливаться, — в таком мире невозможно было бы жить. Ж., подчиняющаяся «спущенным сверху» принципам, — не Ж., а смерть. Человек сам себе закон. «Дважды два четыре, — говорил Ф.М. Достоевский, — есть начало смерти». Людям готовая истина не нужна, они отворачиваются от богов, чтобы предаться самостоятельному индивидуальному творчеству, которого и требует от нас природа, и только через него она открывает свои тайны. Живой, страдающий, любящий, верующий человек — это тот разрыв в застывшем объективном мире законов и принципов, через который проглядывает мир иной, и в этом мгновенном проглядывании он оказывается для метафизически зоркого человека миром мгновенных, чудесных и таинственных превращений. Мир требует нашего полного присутствия, в любое отношение к миру человек должен вкладывать всего себя, всю память о пережитом, все свои страсти, сомнения, надежды и ожидания. «Полностью присутствовать» — это и значит быть живым. Только тогда, когда человек присутствует полностью, для него есть красота, есть понимание, есть истина, есть Бог. Однако полное присутствие почти невозможно, часть нашей души всегда спит или омертвела, всегда прошлое висит над нами, закрывая мир, делая его внешне понятным, упорядоченным и скучным, делая его миром привычки. Только в очень редкие минуты просвета мы чувствуем себя живыми. Т.о., единственная ценность, которую человек ищет во всех проявлениях себя и окружающего, — это живое. Реальная человеческая психология строится, по мнению М.К. Мамардашвили, на оживлении того, что мертво. Мы оживляем мертвые слова, жесты, конвенции. Единственное наше трепетное и волнующее нас отношение ко всему этому сводится к тому, что за всеми симуляторами и привидениями, за вещами мы ищем Ж. и себя как живущего. Человек стремится к Ж. в том простом элементарном смысле слова, который важным образом отличается от обыденного. Ж. означает не продолжение Ж., а интенсивность, ощущение себя живым. И это самое высшее и самое прекрасное состояние, доступное человеку.

Шестов Л. На весах Иова // Шестов Л. Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 2; Ницше Ф. Несвоевременные размышления // Ницше Ф. Избр. произв.: В 3 т. М., 1994. Т. 2; Мамардашеши М.К. Лекции о Прусте. М., 1995; Бергсон А. Творческая эволюция. М., 1997.

Е.Н. Некрасова

ЖИЛЬСОН (Gilson) Этьен Анри (1884-1978) — фр. религиозный философ, видный представитель неотомизма, специалист по истории средневековой философии. Главной задачей своего творчества считает возрождение влияния Фомы Аквинского, утверждавшего необходимость гармонии разума и веры, единства философии и богословия, а также классиков средневековой теологии и философии св. Бонавентуры и И. Дунса Скота. У Бонавентуры Ж. привлекает метафизика, тесно связанная с христианской мистикой, и стремление к синтезу томистской и августинианской традиций, у Дунса Скота — тезис о существовании бесконечного бытия. Признавая очевидное различие позиций отмеченных мыслителей, Ж. высказывается в пользу плюрализма филос. идей и взглядов, который, как он считает, делает очевидной необходимость предоставления философии свободы исследования при условии признания преимуществ веры и откровения перед разумом. Важным для Ж. предметом анализа является различие между христианским Богом и богом философии. Здесь в поле его зрения попадают такие мыслители, как Р. Декарт и И. Кант; анализ их учений позволяет Ж. сделать вывод о том, что естественная теология должна опираться не на позитивную науку и рационалистическое мышление, а на религиозно-экзистенциальную метафизику, опыт отдельной личности, восходящей к Божественному откровению. Вот почему, согласно Ж., христианская мысль по самой своей сути является экзистенциальной. В гносеологии Ж. — сторонник «умеренного реализма», признающий роль чувственного и рационального моментов в познании, которые, однако, постигают лишь внешнюю сторону изучаемых предметов, в то время как сущность мироздания раскрывается только в откровении. Движущей силой истории и общественной жизни Ж. считает свободную волю человека, которая, в конечном счете, представляет собой «независимую зависимость», поскольку исходит от Бога.

Разум и откровение в Средние века // Богословие в культуре Средневековья. Киев, 1992; Философия и теология. М., 1995; Избр. Т 1. Томизм. Введение в философию Фомы Аквинского. М.; СПб., 2000; La philosophie de Saint Bonaventure. Paris, 1924; La philosophie au Moyen Age. Paris, 1944. Vol. 1—2; L'esprit philosophie medievale. Paris, 1944; Existentialisme Chretien. Paris, 1951; Introduction a la philosophie chretienne. Paris, 1960; La philosophie et theologie. Paris, 1960.

Сахарова Т.А. От философии существования к структурализму. М., 1974.

ЗАБЛУЖДЕНИЕ — эпистемологическая характеристика знания, выражающая его относительный и ограниченный характер. В плане индивидуальном З. означает несоответствие субъективных представлений человека объективному положению вещей, такое несоответствие может возникнуть в результате ошибок как в процессе рационального мышления, так и иррациональной деятельности.

В каждый исторический период те или иные знания считаются либо истинными, либо ложными. Именно с таких позиций логика подходит к оценке знаний при проверке, подтверждении и опровержении научных гипотез, законов и теорий. Когда же знания рассматриваются в процессе их развития, такая их оценка оказывается недостаточной, ибо не учитывает изменения их объективного содержания. В истории науки долгое время существовали теории, считавшиеся истинными, подтвержденные многочисленными фактами наблюдений, но впоследствии оказавшиеся либо полностью, либо частично ошибочными. К числу теорий первого рода относится геоцентрическая система Птолемея, признававшая в качестве центра нашей планетной системы и даже мироздания Землю, а не Солнце. Эта система, несмотря на упорное сопротивление церкви, была опровергнута гелиоцентрической системой Н. Коперника. В физике подобной же теорией была теория теплорода, считавшая теплоту особой невесомой материей, присутствующей в каждом теле и служащей причиной тепловых явлений. Несостоятельность теории теплорода была доказана в сер. 19 в. молекулярно-кинетической теорией вещества. Чаще в ходе развития науки происходит не полный, а только частичный отказ от прежних положений теории, оказавшихся ошибочными, уточняются также действительные границы их применения. Наиболее известной и показательной в этом отношении является теория классической динамики механики И. Ньютона и его теория гравитации. Законы ньютоновской динамики оказались неприменимыми для исследования движения микрочастиц и поэтому были заменены законами квантовой механики. Специальная и общая теории относительности опровергли прежние ньютоновские представления о пространстве, времени и гравитации. В связи с этим сам А. Эйнштейн заявлял, что «общая теория относительности показала, что, опираясь на фундамент, значительно отличающийся от ньютоновского, можно объяснить соответствующий круг экспериментальных данных более удовлетворительным образом, чем опираясь на фундамент, взятый Ньютоном». Действительно, если даже одни и те же факты можно объяснить с помощью разных теорий, то тем более возникает необходимость в новых теориях, когда обнаруживаются факты, которые не объясняются старой теорией. Именно периодически возникающее несоответствие между новыми фактами и старыми теориями служит источником развития научного познания. Вместе с этим развитием меняются и наши представления и оценки об истинности и ложности научного знания. То, что признавалось истинным на протяжении многих веков, оказывается З. в свете новых фактов, а то, что считалось З., становится истиной. К истине абсолютной как своему пределу, дающему исчерпывающее, полное и глубокое знание о предмете исследования, познание идет через истины относительные, неполные, частичные, которые наряду с объективно верным отображением действительности содержат и ошибочные элементы, обусловленные историческими рамками развития науки и практики в каждый конкретный период времени. В связи с этим кажется сомнительным утверждение, что абсолютная истина складывается из суммы относительных истин. Во-первых, сама абсолютная истина представляет собой некий идеал, к которому стремится познание, никогда не достигая его, во-вторых, поскольку в относительных истинах всегда имеются элементы заблуждения, то из такой суммы никогда не может возникнуть абсолютная истина, в-третьих, представление о том, что истина в науке возникает путем постепенного накопления частичных истин, приводит к кумулятивистской т.зр., согласно которой новые открытия в науке не приводят к пересмотру прежних научных истин.

Кун Т. Структура научных революций. М., 1975; Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983; Misak С. Truth and the End of Inquiry. Oxford, 1991.

Г.И. Рузавин

ЗАБОТА — активность, направленная на достижение блага к.(ч.)-л. Среди объектов З. называют мир в целом, окружающую среду, животных, общественные ин-ты. В качестве особого предмета З. выступает отношение человека к самому себе и к др. людям. М. Хайдеггер анализировал З. в терминах онтологии и описал ее как онтологически-экзистенциальную характеристику человека: человек порожден З. и через нее осуществляет свое бытие в окружающем мире и со-бытие с другими. М. Фуко считал принцип «заботы о себе» древним мотивом греч. культуры, который, начиная с философии Сократа, обретает строгую определенность как требование З. о совершенствовании собственной души. Последнее с необходимостью предполагает исполнение обязанностей по отношению к другим.

Трактовка З. как деятельно-заинтересованного отношения к другим, противоположного враждебности, эгоизму, манипуляции в корыстных интересах, равнодушию и основанного на осознании значимости связи между людьми, их взаимозависимости, имеет корни в различных филос. и культурных традициях. Конфуций главным качеством «благородного мужа», мерой всех добродетелей считал человеколюбие-жэнь. В Упанишадах бог Праджапати заповедует подавление страстей, подаяние бедным и сострадание к ближнему. В учении Будды важное место занимает понятие сострадания (любовь, отсутствие ненависти, непричинение вреда), значимость которого обусловлена представлением о взаимосвязанности и взаимозависимости всех живых существ.

В антич. философии тема З. как особого отношения между людьми возникает гл.обр. в контексте рассуждений о поддержании и укреплении единства человеческого рода, основанных на достоинстве каждого его члена. Согласно Цицерону, «узы между людьми» поддерживаются а) справедливостью; б) готовностью творить добро (добротой, щедростью). Образом и образцом нравственно прекрасного единения, согласно антич. философам, является, в частности, дружеская любовь-привязанность (греч. filia). Высшей ценностью в дружеских отношениях является сам друг. Дружба как согласие предполагает доверие и с необходимостью исключает враждебность, своеволие, охваченность разъединяющими страстями (Пифагор). В ней проявляются способность к сочувствию, готовность помогать, разделять тяготы, не препятствовать по причине неумеренного желания блага стремлению друга добиться больших успехов, если это влечет за собой риск для его благополучия (Цицерон). Дружеская привязанность проявляется по-разному, в зависимости от конкретных лиц и конкретных обстоятельств. Аристотель указал на деятельный характер дружбы: ее целью является действие-любовь. Одно из ее проявлений — благодеяние, существенной чертой которого, как и дружбы, является бескорыстность. Сенека именно благодеяние считал «главнейшим связующим звеном» для общества и «содружества человеческого рода» вообще. Сущность благодеяния он видел не в материи, а в душевном расположении, с которым совершается конкретный поступок, несущий благо другому. Чтобы благодеяние достигло своей цели, надо любить.

В христианской этике заботливое отношение к ближнему как милосердная любовь (лат. caritas), которая характеризуется «самопожертвованием, самопреданностью и самозабвением» (СМ. Зарин), составляет ее фундаментальное нормативное и ценностное содержание. Существенное отличие милосердного отношения от дружеской любви-привязанности состоит в требовании его опосредования абсолютным идеалом — любовью к Богу, свободной от низших, своекорыстных компонентов и выражающей религиозно-нравственное совершенствование человека в его любви к ближнему, которая универсализуется и распространяется на все человечество, включая врагов. По христианскому учению, именно через любовь к Богу естественное влечение людей друг к другу наполняется духовным содержанием.

В новоевропейской моральной философии близким христианскому понятию милосердия является понятие благожелательности — центральное в этическом сентиментализме. И. Кант сентименталистской трактовке благожелательности противопоставил «практическую»: с позиции этики долга любовь к людям должна быть отнесена не к чувству, а к деятельному благоволению, в основании которого лежит максима — «долг всех людей друг перед другом (все равно, считают их достойными любви или нет) согласно этическому закону совершенства: люби ближнего своего как самого себя». Вместе с тем он не отрицал вспомогательной значимости внеморального спонтанного добросердечия как «женской», прекрасной добродетели, которую рассматривал в сопоставлении с собственно моральной «мужской», возвышенной добродетелью, основанной на универсальных принципах справедливости. В отличие от Канта А. Шопенгауэр саму сущность морали осмысливал в единстве «более мужской» и «более женской» добродетелей справедливости и человеколюбия. Значение добродетели справедливости, по Шопенгауэру, отрицательно, оно выражается в требовании «не вреди», человеколюбия — положительно и выражается в требовании помощи.

Анализ З. в контексте противопоставления преимущественно женской моральной позиции как заботливой преимущественно мужской как позиции беспристрастной справедливости был предпринят в современной феминистской этике З. К. Гиллинан, Н. Ноддингс, С. Радек, Дж. Тронто и др. Феминистская трактовка, по существу, воспроизводит ключевые характеристики З., раскрытые в предшествующей этике. Ее особенность состоит в попытке перенести рассуждение о З. в иной этико-философский контекст, исключающий трансцендентный идеал (Бога, абсолютный моральный закон и т.д.). З. здесь основана исключительно на чувстве непосредственной связи конкретных людей и поддерживает эту связь. Именно конкретный человек во всем многообразии его жизненных проявлений здесь наделяется высшей ценностью.

Кант И. Наблюдение над чувством прекрасного и возвышенного // Кант И. Соч.: В 6 т. 1964. Т. 2; Он же. Метафизика нравов // Там же. М., 1965. Т. 4 (2); Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1984. Т. 4; Шопенгауэр А. Об основе морали [III] // Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. М., 1992; Цицерон. О дружбе // Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1993; Он же. Об обязанностях [I] // Там же; Сенека Л.А. О благодеяниях // Римские стоики. М., 1995; Зарин СМ. Аскетизм по православно-христианскому учению. М., 1996; Ямвлих Халкидский. Жизнь Пифагора. М., 1997; Noddings N. Caring: A Femenist Approach to Ethics and Moral Education. Berkley; London, 1984; Gilligan С. In a Different Voice. Cambridge, 1993; Tronto J. Moral Boundaries. New York; London, 1993.

O.B. Артемьева

ЗАКОН ИСКЛЮЧЁННОГО ТРЕТЬЕГО — логический закон, согласно которому истинно или само высказывание, или его отрицание. Закон устанавливает связь между противоречащими друг другу высказываниями: одно из таких высказываний истинно. Напр.: «Аристотель умер в 322 г. до н.э. или он не умер в этом году». «Завтра будет морское сражение или завтра не будет морского сражения» и т.п.

Само название закона выражает его смысл: дело обстоит так, как описывается в рассматриваемом высказывании, или так, как говорит его отрицание; третьего варианта нет («третьего не дано»).

З.и.т. был известен еще до Аристотеля. Однако он первым сформулировал этот закон, подчеркнув его важность для понимания мышления: «Не может быть ничего промежуточного между двумя членами противоречия, а относительно чего-то одного необходимо что бы то ни было одно либо утверждать, либо отрицать».

От Аристотеля идет традиция давать З.и.т. разные интерпретации.

1. Закон истолковывается как принцип логики, говорящий о высказываниях и их истинности: или высказывание, или его отрицание должно быть истинным.

2. Закон понимается как утверждение об устройстве самого мира: всякий объект или реально существует, или не существует.

3. Закон звучит как принцип методологии научного познания: исследование каждого объекта должно вестись до тех пор и быть настолько полным, чтобы относительно каждого утверждения об этом объекте можно было решить, истинно оно или нет.

Нередко полагают, что эти три истолкования — логическое, онтологическое и методологическое — различаются между собой только словесно. На самом деле это не так. Устройство мира, занимающее онтологию, и своеобразие научного исследования, интересующее методологию, — темы эмпирического, опытного изучения. Получаемые с его помощью положения являются эмпирическими истинами. Принципы же логики не вытекают из онтологических соображений и представляют собой не эмпирические, а логически необходимые истины.

Аристотель сомневался в приложимости З.и.т. к высказываниям о будущих событиях: в настоящий момент наступление некоторых из них еще не предопределено. Нет причины ни для того, чтобы они произошли, ни для того, чтобы они не случились. «Через пять лет в этот же день будет идти дождь» — это высказывание в настоящий момент ни истинно, ни ложно. Таким же является его отрицание. Сейчас нет причины ни для того, чтобы через пять лет пошел дождь, ни для того, чтобы его не было. Но З.и.т. утверждает, что или само высказывание, или его отрицание истинно. Значит, заключал Аристотель, закон следует ограничить высказываниями о прошлом и настоящем и не прилагать его к высказываниям о будущем.

В 20 в. размышления Аристотеля над З.и.т. натолкнули на мысль о возможности принципиально нового направления в логике. Была создана многозначная логика.

Последовательная критика З.и.т. берет начало от гол. математика и логика Л. Брауэра. Критика Брауэра положила начало новому направлению в формальной логике — интуиционистской логике.

Одной из предпосылок особого внимания к З.и.т. является его широкая применимость в самых разных областях рассуждений. Человек говорит прозой или не говорит прозой, кто-то рыдает или не рыдает, дождь идет или не идет, и т.п. — др. вариантов не существует. Это известно каждому, что показывает, насколько укоренен З.и.т. в нашем мышлении и с каким автоматизмом осуществляется его применение в рассуждениях.

Аристотель. Аналитики. М., 1952; Гейтинг А. Интуиционизм. М., 1965; Черч А. Введение в математическую логику. М., 1960; Ивин А.A. Логика. М., 1999.

ЗАКОН МЫШЛЕНИЯ — термин традиционной логики, обозначавший требование к логически совершенному мышлению, имеющее формальный характер, т.е. не зависящее от конкретного содержания мыслей. З.м. назывались также законами логики, или логическими законами. Из множества З.м. выделялись т.н. основные З.м. (логики), связанные, как считалось, с наиболее существенными свойствами мышления — такими, как определенность, непротиворечивость, последовательность, обоснованность. Основные З.м. рассматривались как наиболее очевидные из всех утверждений логики, являющиеся чем-то вроде аксиом этой науки. Под неясное понятие основного З.м. подводились чаще всего закон противоречия, закон тождества, закон исключенного третьего. Нередко к ним добавляли достаточного основания принцип и принцип «обо всех и ни об одном» («сказанное обо всех предметах какого-то рода верно и о некоторых из них, и о каждом в отдельности; неприложимое ко всем предметам неверно также в отношении некоторых и отдельных из них»).

В концепции основных законов мышления собственно логическое содержание смешивалось с теоретико-познавательным и с расплывчатыми методологическими рекомендациями (требованиями обосновывать каждое выдвигаемое утверждение, доводить исследование любого вопроса до полной определенности, выделять обсуждаемые объекты по достаточно устойчивым признакам и т.п.).

Современная (математическая, символическая) логика показала, что логических законов бесконечно много и нет оснований делить их на основные и второстепенные. Построены логические системы, в которых не являются законами закон исключенного третьего (интуиционистская логика, некоторые системы многозначной логики), закон противоречия (паранепротиворечивая логика). Термин «З.м.» в современной логике не употребляется (см.: Логический закон).

ЗАКОН ПРОТИВОРЕЧИЯ — логический закон, согласно которому высказывание и его отрицание не могут быть одновременно истинными. З.п. говорит о противоречащих друг другу высказываниях, т.е. о высказываниях, одно из которых является отрицанием другого. Отсюда иное название закона — закон непротиворечия, подчеркивающее, что закон отрицает противоречие, объявляет его ошибкой и тем самым требует непротиворечивости.

Противоречат друг другу, напр., высказывания: «Луна — спутник Земли» и «Луна не является спутником Земли», «Трава — зеленая» и «Трава не является зеленой» и т.п. В одном из противоречащих высказываний что-то утверждается, в другом — это же самое отрицается.

З.п. был открыт Аристотелем, считавшим его наиболее важным принципом не только человеческого мышления, но и самого бытия. И вместе с тем в истории логики не было периода, когда этот закон не оспаривался бы и когда дискуссии вокруг него совершенно затихали бы.

Большинство неверных толкований З.п. и большая часть попыток оспорить его приложимость если не во всех, то хотя бы в отдельных областях, связаны с неправильным пониманием логического противоречия. Последнее имеет место, когда высказывание и его отрицание говорят об одном и том же предмете, рассматриваемом в одном и том же отношении. Эти два высказывания должны совпадать во всем, кроме одной-единственной вещи: то, что утверждается в одном, отрицается в другом.

В романе Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» Панург спрашивает у Труйогана, стоит жениться или нет. Труйоган как истинный философ отвечает довольно загадочно: и стоит, и не стоит. Казалось бы, явно противоречивый, а потому невыполнимый и бесполезный совет. Но постепенно выясняется, что никакого противоречия здесь нет. Сама по себе женитьба — дело неплохое. Но плохо, когда, женившись, человек теряет интерес ко всему остальному. Видимость противоречия связана здесь с лаконичностью ответа Труйогана.

Нет противоречия в утверждении «Листва опала и не опала», подразумевающем, что некоторые деревья уже сбросили листву, а другие нет, в утверждении «Человек — и ребенок, и старик», выражающем идею, что один и тот же человек в начале своей жизни — ребенок, а в конце ее — старик, и т.п.

Введя понятия истины и лжи, З.п. можно сформулировать так: никакое высказывание не является одновременно истинным и ложным. Истина и ложь — две несовместимые характеристики высказывания. Истинное высказывание соответствует действительности, ложное не соответствует ей. Закон отрицает, что одно и то же высказывание может соответствовать реальному положению вещей и одновременно не соответствовать ему.