Глава 9 Зарубежная переводческая мысль XX века

1. Общая характеристика теории и практики перевода в XX столетии

Рассмотрение основных проблем, связанных с переводом и переводческой мыслью ХХ в., в определенном смысле является гораздо более сложным и трудным делом, нежели анализ предыдущих этапов, о которых шла речь выше. Во‑первых, за вторую половину прошлого века в мире было создано гораздо больше трудов в интересующей нас области, нежели за все предшествующие периоды, вместе взятые, и даже простое перечисление наиболее важных работ потребовало бы отдельной книги. Во‑вторых, сравнительно небольшая временная дистанция, отделяющая нас от момента их создания, существенно затрудняет беспристрастную и объективную оценку – как известно, «большое видится на расстоянии». Имея в виду указанные обстоятельства, Т. Сейвори еще в 1960‑х годах заметил: «Каждый автор, пишущий историю, должен избегать ошибки слишком близкого приближения к современности, однако в данном случае последняя настолько важна, что совершенно умолчать о ней просто не представляется возможным»¹⁰¹.

Возрастание интереса к переводу и теоретическому осмыслению его проблем стало наблюдаться уже с первых десятилетий XX в. (работы П. Кауера, К. Бардта, К. Шольца, Дж. П. Постгейта и др.). После Первой мировой войны указанная тенденция еще более усилилась, что отметил еще в начале 1930‑х годов М.П. Алексеев: «Тысячная армия переводчиков готовит для своих читателей литературную пищу из чужеземных литературных продуктов; звание переводчика становится почетным, а его профессия – прибыльной; знание чужого языка, если оно соединяется с тонким критическим чутьем и самостоятельным талантом, приносит славу; переводами не пренебрегают и писатели, обладающие литературной известностью»¹⁰².

Новый взлет переводческой деятельности (после некоторого спада, связанного с событиями Второй мировой войны) наступил начиная с 50‑х годов XX в. Среди многочисленных определений, дававшихся XX столетию, все чаще стало мелькать и выражение «век перевода», авторство которого приписывается Пьеру Франсуа Кайе – французскому писателю, переводчику и теоретику перевода, который в течение многих лет возглавлял созданную при его активном участии в 1953 г. Международную федерацию переводчиков (FJT)¹⁰³и являлся главным редактором ее печатного органа – журнала «Babel» («Вавилон»)¹⁰⁴. Именно на одном из конгрессов названной федерации в сентябре 1963 г. была принята известная «Хартия переводчика», содержащая следующие основные положения¹⁰⁵:

– всякий перевод должен быть верным и точно передавать мысль и форму оригинала; соблюдение такой верности является юридической и моральной обязанностью переводчика;

– верный перевод не следует, однако, смешивать с переводом буквальным, поскольку верность не исключает необходимых изменений, имеющих целью дать почувствовать на другом языке, в другой стране форму, атмосферу и внутренний смысл произведения;

– переводчик должен хорошо знать язык, с которого переводит, и, что еще важнее, в совершенстве владеть языком, на который переводит;

– он должен, кроме того, быть широко образован, достаточно хорошо знать предмет, о котором идет речь, и воздерживаться от работы в незнакомой ему области.

Помимо количественного роста переводных текстов, для XX столетия, особенно его второй половины, характерна специализация отдельных видов перевода и возникновение новых его разновидностей: все более важную роль стал играть научный перевод, были созданы и продолжают создаваться различные системы машинного перевода и т. д.

Указанные обстоятельства оказали огромное влияние и на развитие переводческой мысли. В 1950–1960‑х гг. получает своего рода официальное признание переводоведение в качестве особой научной дисциплины, обладающей собственным предметом изучения, структурой и методами. Вместе с тем в XX столетии к проблемам межъязыковой коммуникации стали все чаще обращаться и для решения более общих научных задач. Один из крупнейших английских лингвистов Джон Ферс писал в середине 1950‑х годов: «Существование перевода является серьезным вызовом лингвистической теории и философии. Знаем ли мы, как мы переводим? Знаем ли мы хотя бы, что мы переводим? Если бы мы могли ответить на эти вопросы в строго научных терминах, мы значительно продвинулись бы вперед по пути создания новой всеобъемлющей теории языка и базы для философских обобщений»¹⁰⁶.