Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

24-05-2013_23-53-59 / Сем 8-9 / Отрывок Братусь Б.С. Смысловая сфера личности

.doc
Скачиваний:
34
Добавлен:
11.02.2015
Размер:
75.78 Кб
Скачать

Б.С. БРАТУСЬ

Смысловая сфера личности

(Хрестоматия: психология личности в трудах отечественных психологов, с. 130-139, исходный первоисточник -- кн. АНОМАЛИИ ЛИЧНОСТИ. Издательство «Мысль». 1988 С.58-109)

Таким образом, личность как специфическая, не сводимая к другим измерениям (темпераменту, инди­видным свойствам и т. п.) конструкция не является самодостаточной, в себе самой несущей конечный смысл своего существования. Смысл этот обретается в зависимости от складывающихся отношений, связей с сущностными характеристиками человеческого бытия. Иначе говоря, сущность личности и сущность человека отделены друг от друга тем, что первое есть способ, инструмент, средство организации достижения второго, и, значит, первое получает смысл и оправдание во вто­ром, тогда как второе в самом себе несет свое высшее оправдание. Действует, любит, ненавидит, борется не личность, а человек, обладающий личностью, через нее, особым, только ему присущим образом органи­зующий свою деятельность, любовь, ненависть и борь­бу. Отсюда и характеристика личности, ее «нормаль­ность» или «аномальность» зависят от того, как слу­жит она человеку, способствуют ли ее позиция, конкрет­ная организация и направленность приобщению к ро-

__________________

* Приведем, справедливости ради, по-видимому не согласное с нашим, мнение американского философа А Грюнбаума «Я никогда не просыпаюсь совершенно свободным от каких либо мыслей и не спрашиваю свое чистое сознание «Какими мотивами я наполню свое сознание в это утро? Будут ли это устремления типа Аль Каноне или Альберта Швейцера». С психологической точки зрения ни о какой «чистоте сознания» речи, конечно, быть не может — оно полно прежде накатанных мотивов и установок Мы говорим лишь о том, что при всей важности и несомненной силе этого инерционного мо­мента сам по себе он не может единственно объяснить и оправдать поведение, ибо за каждым актом последнего лежит принципиальная возможность, а часто необходимость жизненного выбора, поэтому, даже когда поведение предстает как сугубо преемственное и реак­тивное, за ним на деле скрываются разные формы и степени актив­ного (т е содержащего выбор) отстаивания именно такого, а не иного пути

58

довой человеческой сущности или, напротив, разоб­щают с этой сущностью, запутывают и усложняют свя­зи с ней. Итак, к прежде сформулированному представ­лению о нормальном развитии как пути обретения чело­веческой сущности нам остается добавить представле­ние о личности как инструменте, способе конкретной организации этого пути.

А поскольку центральным, системообразующим яв­ляется здесь отношение к другому человеку, к другим людям, то, не претендуя на строгое и всеобъемлющее определение, но выделяя, подчеркивая один, хотя и чрезвычайно важный, на наш взгляд, аспект — под­ход к проблеме личности,— сформулируем теперь сле­дующее исходное положение.

Стать личностью зна­чит, во-первых, занять определенную жизненную, преж­де всего межлюдскую нравственную, позицию; во-вто­рых, в достаточной степени осознавать ее и нести за нее ответственность; в-третьих, утверждать ее своими поступками, делами, всей своей жизнью. И хотя эта жизненная позиция выработана самим субъектом, при­надлежит ему и глубоко пристрастна (если не ска­зать — выстрадана им), тем не менее по своему объек­тивному значению она есть принадлежность челове­ческого общества, продукт и одновременно причина общественных межлюдских связей и отношений. Поэто­му истоки личности, ее ценность, наконец, добрая или дурная о ней слава в конечном итоге определяются тем общественным, нравственным значением, которое она действительно являет (или являла) своей жизнью.

<…>

Совершенно особый вопрос — кто и как ставит «задачу на смысл» перед человеком. Чисто внешне, феноменологически, кажется, что все зависит только от уровня самосознания, желаний данного человека, от того, захочет ли он задуматься над смыслом своих поступков или нет, направляют ли его к тому события жизни, друзья, воспитатели, учителя, семья — словом, внешние, окружающие его обстоятельства. Существуют, однако, и вполне объективные внутренние законы дви­жения деятельности, его собственная логика, изнутри подготавливающая ситуацию осмысления себя, своих действий и места в жизни. И сознание тогда играет роль скорее подытоживателя, активатора, реализатора, нежели причины постановки «задачи на смысл». (На некоторых законах этой логики мы остановимся в сле­дующем параграфе.)

Когда же «задача на смысл» все же решена и речь идет о той или иной форме осознанности, отрефлексированности наиболее общих смысловых образований, то уместно, на наш взгляд, говорить о ценностях личности или, лучше, о личностных ценностях, отличая их от личностных смыслов, которые далеко не всегда носят осознанный характер. Таким образом, личностные цен­ности — это осознанные и принятые человеком общие смыслы его жизни *. Их следует отличать и от чисто декларируемых, назывных ценностей, не обеспеченных «золотым запасом» соответствующего смыслового, эмо­ционально-переживаемого, задевающего личность отно­шения к жизни, поскольку такого рода ценности не

_____________________

* Мы не берем здесь социологические аспекты изучения цен­ностей, а рассматриваем ценность в ее психологической характеристи­ке как разновидность смыслового образования. Отметим также во избежание недоразумений, что в психологии личности часто говорят о смысле во множественном числе (например, личностные смыслы), тогда как в традиции русского языка слово «смысл» принято употреб­лять в единственном числе. Это расхождение легко объяснимо: в от­личие от обыденного языка под смыслом в психологии подразуме­вается особая составляющая сознания, которая имеет разные виды и формы, поэтому вполне правомерно говорить о множественности этих смыслов, их системе, иерархии и т. п

89

имеют по сути дела прямого касательства к смысловой сфере, более того, могут стать бутафорией, маскирую­щей совсем иные личностные устремления *.

<…>

Именно общие смысловые образования (в случае их осознания—личностные ценности), являющиеся, на наш взгляд, основными конституирующими (образую­щими) единицами сознания личности, определяют глав­ные и относительно постоянные отношения человека к основным сферам жизни — к миру, к другим людям, к самому себе. Нельзя говорить о нормальном или ано­мальном развитии личности, не рассматривая эти отно­шения — как их динамическую сторону (характер их напряженности, способы осуществления, соотношение реальных и идеальных целей и т. п.), так и сторону со­держательную.

Надо заметить, что если задача изучения механиз­мов динамической стороны психической деятельности без оговорок принимается большинством психологов, то задача изучения содержательной стороны нередко вы­зывает резкие возражения, которые наиболее часто сво­дятся к тому, что это скорее предмет философии, этики, но не психологии. Однако с этим мнением нельзя согла­ситься, иначе будет упущена из виду важнейшая детер-

91

минанта, определяющая черты как конкретных, так и общих свойств личности. Необходимость учета содержа­тельной стороны становится, пожалуй, особенно явной при встречах с трудным, аномальным, отклоняющимся развитием (как в подростковом, так и в более зрелом возрасте), которое, как показывают исследования, не­редко является прямым следствием эгоцентрической ориентации человека. Наиболее благоприятные условия для развития личности, что уже давно замечено опытны­ми психологами, создает противоположная эгоцентриче­ской — альтруистическая ориентация. Например, еще у русского психолога А. Ф. Лазурского мы находим, что духовное здоровье в наибольшей степени обеспечивает идеал альтруизма. «Альтруизм в том или ином виде представляется формой и средством, и показателем наи­лучшей гармонии между личностью и средой. Здесь из­вращенных нет» 35. Современные экспериментально-психологические данные в целом подтверждают эти суждения.

Итак, совокупность основных отношений к миру, к людям и себе, задаваемых динамическими смысловы­ми системами, образует в своем единстве и главной своей сущности свойственную человеку нравственную позицию. Такая позиция особенно прочна, когда она становится сознательной, т. е. когда появляются лич­ностные ценности, рассматриваемые нами как осознан­ные общие смысловые образования. Исповедание этих ценностей закрепляет единство и самотождество лично­сти в значительных отрезках времени, надолго опреде­ляя главные характеристики личности, ее стержень, ее мораль.

<…>

93

Перейдем теперь к специфическим функциям смыс­ловых образований как основных конституирующих единиц сознания личности. Обозначим здесь лишь две функции, являющиеся наиболее значимыми в контексте нашего изложения.

Во-первых, это создание образа, эскиза будущего, той перспективы развития личности, которая не выте­кает прямо из наличной, сегодняшней ситуации. Если в анализе реальной человеческой деятельности ограни­читься единицами мотивов как предметов потребностей, единицами целей как заранее предвидимых результатов, то будет непонятно, за счет чего человек способен пре­одолевать сложившиеся ситуации, сложившуюся логику бытия, что ведет его к выходу за грань устоявшейся сообразности, к тому будущему, которому он сам сего­дня не может дать точных описаний и отчета. Между тем это будущее есть главное опосредующее звено движения личности, без предположения которого нельзя объяс­нить ни реального хода развития человека, ни его бес­конечных потенциальных возможностей.

Смысловые образования и являются, на наш взгляд, основой этого возможного будущего, которое опосредует настоящее, сегодняшнюю деятельность человека, поскольку целостные системы смысловых образований

96

задают не сами по себе конкретные мотивы, а плоскость отношений между ними, т. е. как раз тот первоначаль­ный план, эскиз будущего, который должен предсуществовать его реальному воплощению.

Не надо думать при этом, что будущее, о котором идет речь, всегда локализовано где-то неопределенно впереди во времени. Когда мы говорим о смысловом поле сознания, следует иметь в виду, что будущее при­сутствует здесь постоянно как необходимое условие, как механизм развития, в каждый данный момент опосредуя собой настоящее.

Во-вторых, важнейшая функция смысловых образо­ваний заключена в следующем: любая деятельность че­ловека может оцениваться и регулироваться со стороны ее успешности в достижении тех или иных целей и со стороны ее нравственной оценки. Последняя не может быть произведена «изнутри» самой текущей деятельно­сти, исходя из наличных актуальных мотивов и потреб­ностей. Нравственные оценки и регуляция необходимо подразумевают иную, внеситуативную опору, особый, относительно самостоятельный психологический план, прямо не захваченный непосредственным ходом собы­тий. Этой опорой и становятся для человека смысловые образования, в особенности в форме их осознания — личностных ценностей, поскольку они задают не сами по себе конкретные мотивы и цели, а плоскость отношений между ними, самые общие принципы их соотнесения. Так, например, честность как смысловое образование — это не правило или свод правил, не конкретный мотив или совокупность мотивов, а определенный общий прин­цип соотнесения мотивов, целей и средств жизни, в том или ином виде реализуемый в каждой новой конкретной ситуации. В одном случае это будет оценка и отсеива­ние, селекция некоторых способов достижения целей, в другом — изменение, смещение целей, в третьем — прекращение самой деятельности, несмотря на ее успеш­ный ход, и т. п. Смысловой уровень регуляции не предписывает, таким образом, готовых рецептов поступкам, но дает общие принципы, которые в разных ситуациях мо­гут быть реализованы разными внешними (но едиными по внутренней сути) действиями *. Лишь на основе этих

97

принципов впервые появляется возможность оценки и регуляции деятельности не с ее целесообразной, праг­матической стороны — успешности или неуспешности течения, полноты достигнутых результатов и т. п., а со стороны нравственной, смысловой, т. е. со стороны того, насколько правомерны с точки зрения этих принципов реально сложившиеся в данной деятельности отношения между мотивами и целями, целями и средствами их достижения.

<…>

Рассмотрение личности как способа, орудия формирования отношений к родовой человеческой сущности, прежде всего к другому человеку (как самоценности на одном полюсе, как вещи — на другом), и является, на наш взгляд, тем самым общим критерием, водоразде­лом, отделяющим собственно личностное в смыслообра-зовании от неличностного, могущего быть отнесенным к иным слоям психического отражения. Воспользовав­шись этим критерием, наметим следующие уровни смыс­ловой сферы личности.

Нулевой уровень — это собственно прагматические, ситуационные смыслы, определяемые самой предметной логикой достижения цели в данных конкретных усло­виях. Так, зайдя в кинотеатр и увидя перед самым на­чалом сеанса большую очередь и объявление о том, что в кассе осталось мало билетов, мы можем сказать: «Нет никакого смысла стоять в этой очереди — билеты нам не достанутся». Понятно, что такой смысл вряд ли мож­но назвать личностным, настолько он привязан к ситуа­ции, выполняя служебную регулятивную роль в ее осознании.

Следующий, первый уровень личностно-смысловой сферы — это эгоцентрический уровень, в котором исход­ным моментом являются личная выгода, удобство, пре­стижность и т. п. При этом все остальные люди ставятся в зависимость от этих отношений, рассматриваются как помогающие (удобные, «хорошие») либо как препятст­вующие («плохие», враги) их осуществлению *.

__________________

* Этот уровень может представлять иногда по внешности весьма привлекательные и даже как бы возвышенные намерения, скажем самосовершенствование, но если последнее направлено лишь на благо себе, оно есть на поверку не более чем эгоцентризм. Поэтому, если судить по некоторым утверждениям А. Маслоу (например, что окружающие представляют собой не более чем средство достижения целей самоактуализации46), предлагаемую им самоактуализацию можно в значительной мере отнести к эгоцентрическому уровню. За­метим также, что такой подход к задаче самоосуществления, самоак­туализации и т. п. является в конечном итоге тупиковым. По верном) замечанию В. Франкла, самоактуализация вообще невозможна, когда ее превращают в конечную цель, а все остальное — в средство ее достижения, ибо она есть не прямой, а побочный продукт направлен­ности человека «вовне себя на что-то, что не является им самим.. И лишь постольку, поскольку человек таким образом трансцендирует самого себя, он и осуществляет себя в служении делу или в любви к другому» .

100

Второй уровень — группоцентрический; определяю­щим смысловым моментом отношения к действительно­сти на этом уровне становится близкое окружение чело­века, группа, которую он либо отождествляет с собой, либо ставит ее выше себя в своих интересах и устремле­ниях. Отношение к другому человеку существенно за­висит при этом от того, является ли он «своим» или «чу­жим», «дальним». Третий уровень, который включает в себя коллективистскую, общественную и, как свою выс­шую ступень, общечеловеческую (собственно нравст­венную) смысловые ориентации, можно назвать, ис­пользуя принятый в психологии термин, просоциальным. В отличие от предыдущего, где смысловая, личностная направленность ограничена пользой, благосостоянием, укреплением позиций относительно замкнутой группы, подлинно просоциальный уровень, в особенности его высшие ступени, характеризуется внутренней смысло­вой устремленностью человека на создание таких ре­зультатов (продуктов труда, деятельности, общения, познания), которые принесут равное благо другим, даже лично ему незнакомым, «чужим», «дальним» людям, обществу, человечеству в целом. Если на первом уровне другой человек выступает как вещь, как подножие эго­центрических желаний, а на втором уровне другие де­лятся на круг «своих», обладающих самоценностью, и «чужих», ее лишенных, то на третьем уровне принцип самоценности становится всеобщим, определяя собой главное и, как мы знаем, единственно верное направле­ние приобщения к родовой человеческой сущности.

По­жалуй, в литературе нет недостатка в описаниях, кото­рые могут служить иллюстрациями последнего уровня. Психологи же этих «вершинных» проблем касались крайне редко, вот почему так ценны следующие два вы­сказывания классиков отечественной психологии. Одно принадлежит А. Н. Леонтьеву и взято из его лекции, об­ращенной к молодежи: «Растите в себе чувство ответст­венности и беспокойства за общее дело, развивайте со­знание своего долга перед обществом, человечеством! Привыкайте быть соучастником всех событий окружаю­щего мира. Определяйте свое место в нем. Вершина со­творения себя — вырасти «в человека Человечества». Желаю вам достичь этой вершины!». Второе принадле­жит С. Л. Рубинштейну. Он заканчивает свою послед­нюю (посмертно опубликованную) работу «Человек и мир» такими замечательными словами: «Смысл человеческой жизни — быть источником света и тепла для других людей. Быть сознанием Вселенной и совестью человечества. Быть центром превращения стихийных сил в силы сознательные. Быть преобразователем жиз­ни, выкорчевывать из нее всякую скверну и непрерывно совершенствовать жизнь».

<…>

Различение смысловых уровней улавливается даже в самом языке описания человеческого поведения. Так, в плане действенного поля и соответствующего ситуа­ционного, прагматического смысла мы говорим о дейст­виях, и, если они неудачны,— об ошибках, промахах. Как только мы переходим в план смыслового поля, нрав­ственных смыслов, мы говорим о поступках, деяниях, ко­торые бывают низкими (т. е. определяемыми эгоцент­ризмом, себялюбием, как бы прижатыми к прагматиче­ским смыслам) и высокими (т. е. устремленными к обще­человеческим идеалам).

<…>

Итак, смыслы не являются однородными, а тем более одноуровневыми образованиями, но существенно раз­личаются в зависимости от отнесенности к тому или иному уровню. Помимо уровневой отнесенности для характеристики конкретного смыслового образования крайне важно ввести представление об его интенсивно­сти, степени присвоенности личностью. Е.3. Басина предлагает говорить, например, о трех типах смысловых образований — смысловых содержаниях, частных смыс­ловых образованиях и общих смысловых ориентациях Под смысловыми содержаниями понимаются локальные личностные смыслы, под частными смысловыми обра­зованиями — более обобщенные психические образова­ния, лишенные непосредственной предметности, в кото­рых выражено некоторое частное отношение личности к тем или иным аспектам действительности. Смысловые ориентации рассматриваются как наиболее общие и основные «единицы» личности, которые формируются не в конкретной деятельности, а на протяжении всей жизни личности.

Эта классификация представляется ценной, хотя предлагаемые термины выглядят, на наш взгляд, не совсем удачными. Так, определенное «смысловое содер­жание» имеется, безусловно, во всех трех видах смысло­вых образований, поэтому не стоит выделять его в ка­честве отдельной характеристики. Речь должна идти лишь о разной степени присвоенности, генерализован-ности этого содержания. Поэтому мы в дальнейшем будем говорить о неустойчивых, ситуативных смысловых

103

содержаниях, характеризующихся эпизодичностью, за­висимостью от внешних обстоятельств; об устойчивых, личностно присвоенных смысловых содержаниях, во­шедших, вплетенных в общую структуру смысловой сферы и занявших в ней определенное место; и наконец, о личностных ценностях, которые мы уже определили выше как осознанные и принятые человеком наиболее общие, генерализованные смыслы его жизни.

Если уровни смысловой сферы (эгоцентрический, группоцентрический, просоциальный) составляют как бы вертикаль, ординату сетки смысловых отношений, то намеченные степени присвоенности их личностью (си­туативная, устойчивая, личностно-ценностная) состав­ляют горизонталь, абсциссу этой сетки. В каждом конкретном случае можно в принципе выделить ведущий для данной смысловой сферы уровень, характер его свя­зей со смысловыми образованиями, степень его внутрен­ней устойчивости и т. п. Понятно, что ход нормального в нашем понимании, т. е. направленного на присвоение ро­довой человеческой сущности, развития смысловой сфе­ры должен состоять в одновременном движении по вер­тикали и горизонтали — к общечеловеческим представ­лениям, смысловой идентификации с миром и по линии перехода от нестойких, эпизодически возникающих от­ношений к устойчивым и осознанным ценностно-смысло­вым ориентациям.

<…>

Смысловые системы, по крайней мере высшие, нрав­ственно-ценностные их уровни, несут в себе функцию не столько отражения, сколько преображения действи­тельности, связывания разнородных и частных интере­сов, нижележащих смыслов («преградных» и «кон­фликтных» в том числе) в единый, определяющий суть и назначение человека взгляд на самого себя и на окру­жающую жизнь. Ценностное восприятие, по верному замечанию Ф.Е. Василюка, дает возможность человеку преодолевать неудачи и преграды действенного поля . Это не значит, что при этом человек вовсе не испытывает конфликтных состояний и переживаний, что в его смы­словой системе нет и не может быть конфликтных смыс­лов. Их может быть сколько угодно. Но конфликты нижележащие (чаще в ходе специальной деятельности смыслопонимания) снимаются, точнее, преображаются ценностным уровнем, рассматриваются и получают свою истинную цену в зависимости от того или иного ре­шения исходного движущего родовидового противоречия.

Поэтому, в частности, обилие конфликтных смы­слов, неудачи в их «расконфличивании» могут не менять ни общего уровня самоуважения личности, ни ее устой­чивости, ни уверенности в себе, и, напротив, перемены ценностной ориентации всегда сопровождаются глубо­ким кризисом личности, даже в том случае, если нет видимых конфликтов на других уровнях смыслового сознания *. В этом плане очень верно следующее опре­деление смысла, которое мы находим у А. А. Брудного: смысл — это такое отражение действительности в со­знании, которое может изменить действительность. Надо лишь добавить и уточнить: не только может из­менить, но обязательно изменяет, преобразует, преобра­жает в акте смыслового восприятия действительность, делая ее в своем внутреннем видении вовсе не той, чем она является номинально, но придавая ей особый, прямо не усматриваемый «объективным зрением» других и прямо не вытекающий из самой этой действительности смысл, связь событий.

Распадение же этой связи равносильно утере общего смысла, кризису смысловой сферы. При этом действи­тельность, ее отражение, даже «объективность» этого отражения остаются, но теряется то, ради чего стоит ее отражать,— общий взгляд, общая, связующая жизнь воедино идея. Клинический опыт убедительно показы­вает, что так называемые неврозы потери смысла (нусо генные, экзистенциальные неврозы и др.) связаны преж­де всего не с преодолением преград, не с трудностями выбора поведения в пользу того или иного мотива, а с отсутствием, потерей нравственно-ценностного взгляда на жизнь как главного условия ее осмысленности, из которого как частность вытекает и стремление к дости­жению тех или иных мотивов со всеми связанными с за­дачами этого достижения текущими переживаниями. Понятно, что в каждодневном бытии человека в боль­шей степени отражаются именно эти, здесь-и-теперь одолевающие заботы, что и создает порой иллюзию их главности, их реальности и зримости в противовес отда­ленным и расплывчатым общим идеям. Но достаточно резкой смены обстоятельств, кризиса, поворота внешних событий, чтобы увидеть стержневую для всей судьбы личности роль последних.

Что касается конкретной деятельности, то она может существенно по-разному осмысливаться в зависимости не только от ее места в иерархии иных деятельностей, ее взаимоотношений, пересечений с другими деятельностями, но и от того, в какой стадии своего движения, раз­вития она находится.