Языковой механизм

Это довольно условное обозначение организации языковой системы, составляющих ее частей и их отношений друг с другом.

Знак и знаковая система

В настоящее время язык принято определять как знаковую систему. Это предполагает прежде всего уяснение сущности знака.

Компактного определения знака нет. Проще всего рассматривать его как некую двустороннюю сущность, которая состоит из какого-либо (в конечном счете материального) явления, выступающего заменой некоторого другого явления-содержания. Иными словами, знак имеет место тогда, когда что-то используется вместо чего-то иного, замещает его. Такое положение вещей принято называть знаковой ситуацией, а вовлеченные в знаковую ситуацию явления – означаемым и означающим знака. Означаемое и означающее составляют две стороны знака; при этом означаемое языкового знака обычно идеально.

Достаточно часто в лингвистике используется также традиционное наименование означаемого как значения, реже употребляется термин «содержание»; дублетными наименованиями для означающего являются слова «имя», «звучание», «сигнал» а у Ю.С. Маслова предложен даже термин «экспонент» [1987, 32].

Знаковые ситуации в человеческой жизни складываются постоянно. Для этого нет необходимости прибегать к примерам типа уговора между разведчиком и его связным относительно того, что при посещении явочной квартиры последний должен обратить внимание на окно, где в случае провала будет стоять горшок с цветком (эпизод из известного сериала «Семнадцать мгновений весны»). Достаточно вспомнить звонок телефона или домофона, обычный звонок в квартиру или стук в дверь, повязку на рукаве дежурного, адмиральский флаг на мачте корабля, морской маяк, сигнал горниста к сбору или к отбою и т. п.

Все приведенные примеры обнаруживают такое важное свойство знака, как отсутствие причинной связи между его сторонами. В принципе для создания знаковой ситуации всегда можно договориться и о любом другом сигнале. Так, в окне квартиры можно выставить, кроме цветка, любой предмет (напр., графин воды), а сигналом прихода визитеров, как ясно из изложенного, выступает не только звонок, но также и стук в дверь.

Тем самым ясно, что одному и тому же означаемому может соответствовать сколь угодно много означающих и – наоборот – одно и то же означающее может нести любую информацию.

Такое соотношение означаемого и означающего называют произвольностью, немотивированностью знака. Более точно произвольность знака можно охарактеризовать как отсутствие причинной связи между строением означаемого и означающего. Произвольность знака является основным законом его организации.

Вопрос о произвольности знака обычно не ставится в философии и математике, где знак сводят к его означающему, сигналу, то есть толкуют знак унилатералистски. В лингвистике знак, как это указано выше, рассматривают как явление билатеральное, имеющее две стороны. Связано это с тем, что при унилатералистском понимании знака от лингвистического анализа ускользает содержательная сторона языка, та информация, которая стоит за звуковыми (или графическими) сигналами. Применение при этом некоторыми лингвистами, декларирующими односторонность языкового знака, сочетания «знаковый комплекс» (напр., В.М. Солнцев [1971, 104 – 105]) в действительности мало что меняет, ибо сочетание это обозначает, по сути дела, то же самое, что и принятый большинством лингвистов простой термин «знак».

Второй закон знаковых систем гласит, что знак не существует изолированно, но всегда есть элемент некоторой системы. Это обусловлено самой сущностью знаковой ситуации. Существование одного знака предполагает наличие хотя бы еще одного знака.

Так, оговаривая знак «явка провалена»,

стороны непроизвольно оговаривают и второй знак:

«все нормально». -

Означающим этого второго знака является в приведенном примере отсутствие специального сигнала.

Второй закон имеет три следствия.

Первое следствие уже сформулировано: в знаковой системе некоторому означаемому может соответствовать отсутствие означающего. Дополнительные примеры: отсутствие запрещающего дорожного знака означает и отсутствие некоторого ограничения; учитель без повязки на рукаве не является дежурным и т. п. В подобных случаях принято говорить о нулевом означающем, обозначаемом в лингвистической практике обычно символом пустого множества (). Термин «нулевой знак» не слишком удачен, поскольку знак как двусторонняя сущность все равно существует. Такой тип знаков часто встречается в языке. Например: стол-, молчал-, хорош-. В жизненной практике нулевое означающее не является надежным носителем информации, ибо неясно, не похищен ли, к примеру, дорожный знак злоумышленниками или не снял ли дежурный свою повязку по каким-либо особым причинам. Поэтому нулевых означающих стараются избегать. Так, скажем, абсолютно бессмыслен библиотечный каталог, где каким-либо книгам соответствует отсутствие карточек.

Второе следствие. В системе не может быть менее двух знаков-элементов. Всякий знак имеет смысл лишь в соотнесении с другим знаком. Для знаковых систем поэтому справедливо парадоксальное равенство: 2 - 1 = 0 [Панов 1967, 17]. Оно означает, что знаковая система с одним знаком невозможна по определению, в силу самой сущности знака. Иными словами, при любом упоминании о знаке речь всегда идет и о знаковой системе.

Третье следствие. Между системами означаемых и означающих существует определенное соответствие. Оно состоит в том, что различение означаемых требует различения означающих.

Различение знаков предполагает их регулярное соотнесение друг с другом. Такая соотнесенность знаков в системе обычно называется их значимостью или ценностью.

Удачной иллюстрацией ценности знака может быть сопоставление системы школьных оценок в нашей средней школе и в школах бывшей ГДР (не исключено, правда, что из-за значительных различий в школьном законодательстве отдельных земель ФРГ система эта существует и в настоящее время).

В обеих сравниваемых системах существуют пять оценок, но при этом в российской системе высшей оценкой является «пятерка», а низшей – «единица», тогда как в ГДР все было наоборот. Поэтому вполне естественно возникает вопрос, были ли в этих системах равноценны оценки «тройка». Кажущийся вполне естественным на первый взгляд положительный ответ был бы, однако, ошибочен, ибо – в отличие от отечественной системы школьных оценок с не вполне понятным существованием в ней двух отрицательных оценок («двойка» и «единица») – в системе оценок, применявшейся в ГДР, была лишь одна отрицательная оценка – «пятерка», а все остальные четыре оценки были положительными. Тем самым нашей «тройке» в этой системе соответствовала «четверка» или – в лучшем случае – что-то вроде «четверки с плюсом».

Приведенный пример показывает, что для понимания той или иной системы важно знать ее устройство или, как принято говорить, структуру, иными словами, то, как система организована, как связаны, соотнесены друг с другом ее элементы.

Таким образом, характеризуя некую систему, следует указывать не только то, из чего она состоит, ее элементы, но также и способ соединения этих элементов, структуру системы. Тем самым понятия системы, элемента и структуры соотносительны, а система может быть определена как упорядоченная совокупность элементов. Структура же есть именно способ упорядочения элементов данной системы.

Элементы и структура относительно независимы друг от друга [Солнцев 1971, 39 – 41]. Например, двадцать стульев можно расставить по два, четыре, пять, десять соответственно в десять, пять, четыре, два ряда; можно расставить их кругом или полукругом. С другой стороны, аналогичным образом можно расположить двадцать столов, табуретов, людей и – вообще – каких угодно предметов. Имея два русских слова стол и большой, можно расположить их в порядке «прилагательное  существительное» и получить словосочетание большой стол, можно поменять слова (элементы) местами и получить предложение Стол большой.

Представив взаиморасположение слов (элементов) стол и большой в полученных словосочетании и предложении (иными словами – в системах) посредством символических схем (соответственно AN и N (есть) А), получаем структуры словосочетания и предложения, по которым можно построить теоретически неограниченное число аналогичных единиц из других слов. Например: структура AN в сочетаниях ясная погода, веселый праздник; структура N (есть) А в предложениях Человек умен, День короткий. Тем самым взаимообусловленность элементов и структуры реализуется в системе, являющейся их своеобразной суммой. Принято говорить в этой связи, что элементы образуют субстанцию системы, а структура – ее внутреннюю форму, она является законом данной системы.

Всякая наука описывает определенные типы систем и их структуры; наукой, которая занимается прежде всего структурами, организующими элементы любой природы, является математика.

В философии понятию системы соответствует категория целого как некого совокупного объекта, понятию элемента соответствует категория части этого целого, структура же относится к элементам как форма системы к ее субстанции.

В целом в настоящем разделе изложены основы двух наук: семиотики (греч. semeiotos ‘обозначенный’ ← sema ‘знак, признак’) и общей теории систем (ОТС). Основы лингвистической семиотики заложил Ф. де Соссюр, создавший теорию языкового знака и определивший язык как систему знаков типа азбуки, военных сигналов, обрядов и пр. Знаковая природа языка достаточно очевидна, поскольку информация о явлениях любой физической природы кодируется в нем посредством звуковых сигналов. Все другие знаки переводимы в знаки естественного языка. Например, существует обязательная словесная расшифровка знаков дорожного движения или словесное обозначение воинских званий, сигнализируемых «лычками» либо звездочками на погонах. Поэтому язык является для человека основной, универсальной знаковой системой, интерпретирующей все остальные [Бенвенист 1974, 79].