Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Ушинский К.Д. Собрание сочинений в 10-ти томах. Том 4

.pdf
Скачиваний:
116
Добавлен:
01.12.2021
Размер:
15.43 Mб
Скачать

ОТДЕЛ II.

ПРОЗА.

ПШЕНИЦА И ПЛЕВЕЛЫ.

(Притча)

Послал однажды хозяин работников своих в поле и приказал им засеять его пшеницей. Работники, засеяв поле, легли отдохнуть и заснули; когда же они спали, пришел на поле недруг их хозяина и посеял между пшеницей плевелы. Взошла и выросла пшеница; взошли и выросли плевелы. Работники скоро заметили их, пришли к хозяину и сказали ему: «Господин, между пшеницей выросли плевелы, не сходить ли нам на поле и не повырывать ли их?» — «Нет, не ходите, — отвечал им хозяин, — вырывая плевелы, вы нечаянно можете вырвать и пшеницу; пускай они растут вместе, пока придет жатва. Когда же придет время жатвы, тогда я прикажу моим жнецам собрать отдельно плевелы и, связав их в снопы, сжечь, — а пшеницу перевезти ко мне в житницу».

ВОСПИТАНИЕ.

Ребенок видел, как отец посадил в своем саду дикую лесную яблоньку. «Зачем ты это делаешь? — спросил он отца, — вот уж такому негодному деревцу я бы не дал места в саду».

— А почему ты знаешь, что это деревцо никуда не годится? — спросил отец.

620

«Это видно с первого взгляда», —отвечал мальчик.

— Да, оно конечно, мало и незавидно, но в нем скрывается большая сила и со временем оно может вырасти и приносить плоды.

Через несколько времени мальчик опять увидел, что отец его заботливо возится около новой яблоньки: ставит колья, привязывает к ним одни ветки, а другие срезывает.

«Зачем ты не даешь деревцу расти свободно?»— спросил мальчик.

— Затем, чтобы ветер его не сломал и чтобы оно могло расти прямо и стройно.

Потом отец вскопал землю около корня и окружил деревцо кольями, чтобы скот не мог его сломать.

— Посмотри, — сказал он сыну, — как я люблю это молодое деревцо, а люблю я его за ту жизненную силу, которая в нем скрыта, и о ней-то я хлопочу и забочусь.

На следующую весну отец пришел к деревцу с отростком, срезанным с другой, хорошей яблони, и с ножом в руках: он разом срезал всю верхушку молодого деревца.

«Что ты делаешь, — вскричал мальчик в испуге, — теперь все труды твои пропали даром».

Но отец улыбнулся, расколол немного ствол деревца, и, всадив в него принесенную им веточку, заклеил разрез замазкой и тщательно обвязал тряпкой.

— Вот видишь ли,— сказал он сыну, когда работа была кончена, — если б дерево осталось в лесу, оно было бы и криво и сучковато, и приносило бы со временем такую кислицу, которой есть было бы невозможно. Но я позаботился, чтобы оно росло прямо, а теперь, при наступлении весны, дал скрытым в нем силам новое, лучшее направление, прищепив к нему веточку от хорошего дерева, плоды которого уже известны.

Скоро молодое деревцо выросло, пустило новые ветви и покрылось почками и цветами, а к осени ветки его уже гнулись под тяжестью больших румяных яблок.

— Ну, что скажешь теперь? — спросил отец сына.

621-

«Ах, — отвечал тот, — какое это прекрасное,

бла-

городное дерево, труды твои не пропали даром».

так

— Дай бог, — продолжал отец, — чтобы ты

же отблагодарил меня за заботы о твоем воспитании.

ОТЦОВСКИЙ долг .

Происшествие, о котором я веду свой рассказ, не вымышленное: я слышал его от достоверных люден. Случилось оно в Московской губернии, кажется, в Звенигородском уезде.

Жил-был один крестьянин, не то чтоб зажиточный, а хорошим домом, человек работящий и честный. Кроме жены, семья его состояла из трех дочерей да сына-молодца. В животе, в смерти бог волен: кажись, крепок был наш Захар Антонов, а вдруг свалился и отдал богу душу. Новая изба, которую начал было он строить, собираясь.женить своего Ваню, осталась недоконченной, — и долгов нашлось на нем немало: соседям — кому пять, кому десять рублей, а одному городскому купцу, у которого забирал он кое-какой товар, без малого пятьсот. Деньги браны были, как водится у простого парода, на честном слове, без векселей и заемных писем. Должник умер, кажется, и делу бы конец, ан нет, по крестьянскому разумению отдать надобно, честное имя должно остаться незапятнанным. Пристают кредиторы ко вдове, один даже грозит пожаловаться начальству... «Подождите, кормильцы, —мо- лит она — вот управлюсь маленько с делами, к Петрову дню телят пару, да лошадь продам»... Куда— и слышать не хотят. Что делать? Словно нож в сердце было слышать Ивану Захарову, как корят память отца: так и думается ему, что при всяком попреке ворочаются в могиле старые кости... «Эх-ма!»... и задумал он что-то.

По губернии объявлен был рекрутский набор; в деревне, где жил Иван, черед выставлять рекрута пал на один семьянистый, но богатый дом. Приходится отдавать одного из троих взрослых парней. Рады бы они нанять охотника, да негде взять: время горячее, спеш-

622

623-

ное. — «Да не возьмешь ли меня?» — спрашивает вдруг Иван Захаров у соседа.

— Иль шутить вздумал, Ванюха? — проговорил тот с сердцем. — «Какие шутки, пойду я за твою семью служить богу и великому государю». — «Да как же, любезный ты мой, мать-то твоя... того... ведь ты один у нее, как перст... «Ну, уж это мое дело. Сколько же дашь?» — Ах, родной, выручи. Тысячу рублев новенькими бумажками тебе отсчитаю, избу дострою. —

— «Эва, дешево больно! Мне непременно надо две, и копейки не уступлю». — Побойся бога, Ваня, разорить хочешь. — «Вот то-то и есть, дядя Герасим: за пару хороших коней, что ездят у тебя в Москве, заплатил почесть тысячу, а тут... Не бойсь, не оскудеешь!»

И как ни жался Герасим, а должен был порешить с охотником на двух тысячах.

Иван Захаров немедленно же отправился в город, к главному кредитору своего отца. «Что, привез деньги?» — спрашивает тот. — Со мной теперь нет, а извольте завтрашний день придти вот в такой-то дом, и получите, что следует. Только лишь расписочку изготовьте. — «Ладно».

И прочим кредиторам повестил он то же самое. На другой день все они появились в рекрутское

присутствие. Глядь, Иван, в чем мать родила, стоит уж в приемной: дошла очередь и до охотника. Присутствующие начали рассматривать список.

— Как же, брат, ты один сыну матери, а продаешься в солдаты? — спросил у Ивана один из членов присутствия.

Так следует, ваше благородие.

Как следует? Что-нибудь, да не так. Позвать сюда мать.

Старушка подошла, вся в слезах; за ней три дочери, тоже заплаканные.

Верно забубённая голова твой сын? — говорят

ей.

Избави бог, батюшка, ваше сиятельство, он у меня послушливей овечки...

Ну так, знать, дело не спорится у него?

Да работящей его во всей деревне нет... Да я бы, ваше благородие, скорее живая легла в могилу, чем расстаться с ним.,, да вот долг-то... Вишь, он не хочет: байт, успокою батюшку...

Какой долг?

Матушка, — крикнул Иван, прерывая мать, которая начала было свой рассказ, —полно плакать-то!..

Авы, ваше благородие, не извольте беспокоиться на счет этого. Матрене, сестре моей, вот что стоит перед вашей милостью, семнадцатый год пошел, а к Красной Горке она и невеста. Мы уж и ударили по рукам с одним бобылем, принимаем его к себе в дом, он малый знатный, у кого хотите извольте спросить. Так уж не беспо-

койтесь... А я, осмелюсь

доложить, по усердию иду

на царскую службу!

 

 

 

Делать нечего, поставили охотника в меру, и крик-

нуло несколько голосов: лоб!

 

 

Получив от покупщика

деньги, Иван Захаров по-

звал к себе отцовских кредиторов.

«Вот тебе,

Степан

Кузьмич, пятьсот рублев,

ты, сват

Андрей,

получай

свои без четверти двадцать пять»... тому столько-то, этому столько и расплатился со всеми до последней копейки. Поняли тогда несговорчивые заимодавцы, откуда взялись у него деньги: иные стали отговариваться,

не брать; кто

предлагает их ему

на дорогу. «Ничего

не надо мне,

родимые: деньги не

мои, а батюшкины;

не поминайте же его лихом, не говорите, что заелг чужое добро... А уж коли кто хочет наградить меня, так пусть запишет имя раба божия Захария в свое поминанье, да отслужит по нем панихиду. Это дороже всего. Больше ни о чем не прошу. Да вот, если матушке случится какая нужда...». — Не покинем сирот, — отвечали в один голос все заимодавцы.

После расплаты остается у молодого рекрута только два полуимпериала. Один отдает он матери, другой сестре на новую шубу, как пойдет замуж.

— Голубчик, Ваня, с чем же ты сам-то останешься,— со слезами промолвливает мать.

624-

— Меня будет кормить сам надежа-государь. С деньгами, пожалуй, еще избалуешься. Да не плачь же, родимая! Помнишь уговор? В побывку скоро приду...

Благослови меня, родная!

Рыдая, сняла с груди своей осиротелая мать медный крест и надела его на своего ненаглядного. Святая материнская слеза прошибла и Ваню: не вытерпело ретивое, — заплакал и он, и замерли оба, обняв друг друга.

Весть о необыкновенном доказательстве сыновней любви тотчас же дошла до присутствующих: начальству сделано было особенное представление — и молодцеватый собой Иван Захаров поступил в царскую гвардию.

И. Кокорев.

БЕЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК.

За городом, у самой дороги, стоял хорошенький хуторок, окруженный прекрасным садом. В саду был богатый цветник с гордыми, блестящими цветами; а на

валу, окружавшем сад,

в густой зеленой

траве рос,

ни для кого незаметно,

самый скромный

маленький

дикий цветочек с белыми лепестками, с золотым сердечком. Доброе солнце освещало и грело его с такой же любовью, как и великолепные цветы в прекрасных клумбах. Дикий, беленький цветочек не думал о том, что на его долю выпала такая скромная жизнь: был доволен своей судьбой, поворачивал свою головку за солнцем, любуясь его блеском, и заслушивался серебряных трелей жаворонка, вьющегося высоко в воздухе.

В одно светлое утро маленький цветочек был так счастлив, как будто бы для него наступил великий праздник, а между тем, это был только понедельник, и все дети сидели в школе; но тогда, как они сидели на своих скамьях и учились, беленький цветочек также сидел на своем беленьком стебельке и также учился у греющего солнца и у всего, что видел вокруг, учился, как добр и милостив создатель. Беленькому цветочку казалось, что маленький жаворонок в своих звонких песнях выражал прекрасно эти же самые чувства, и

4 0 к . Д. Ушинокий, т. TV

625

Пветочек с благоговением смотрел на счастливую птичку, которая могла петь и летать, и нисколько не огорчался, что сам остается на одном месте и не имеет тако-

го прекрасного

голоса.

«Я слышу

и вижу все это, —-

думал

цветочек:

солнце

освещает

меня и греет, ветер

целует

мои лепестки...

О, как я

счастлив!».

В саду возвышалось очень много важных цветов, и чем меньше у них было запаха, тем более они важничали. Яркокрасные пионы раздувались изо всех сил, чтобы быть больше и пышнее роз, но величина и пышность не сделают еще пиона розой. Яркоцветные, пестрые тюльпаны знали очень хорошо, что они красивы, и держались прямо, чтобы все могли любоваться их красотой. Они, конечно, не замечали, что там, на валу, цветет маленький цветочек, но зато он смотрел на них во все глаза,— смотрел и думал: «Как они богаты и прекрасны! к ним, наверное, к ним слетит чудная птичка. Слава богу, что я расту так близко и могу видеть все это». В самом деле, крик птички раздался близехонько, и она спустилась на землю,., .только не к величественным пионам и не к гордым тюльпанам, а в зеленую траву, около самого беленького цветочка, у которого от счастья занялось дыхание.

Маленькая птичка весело прыгала вокруг цветка, прыгала и щебетала: «Ах, какая мягкая, зеленая, какая свежая травка! ах, какой хорошенький, миленький цветочек, сердечко золотое, платье серебряное!»

Как был счастлив маленький, беленький цветочек, я и рассказать вам не могу: о, как он был счастлив! Жаворонок осторожно клюнул носиком в самую середину цветочка, прощебетал что-то милое, очень милое, Еспорхнул и снова полетел в голубую высь.

Прошло

верно

не

менее

получаса,

пока

цветочек

успел опомниться

от

своего

счастья.

Ему даже было

немножко

стыдно,

но

каждый листочек его

трепетал

от восторга. Боязливо взглянул цветочек на гордые тюльпаны: они видели, какое счастье выпало на долю беленького цветочка, и должны понимать, какой радостью бьется его золотое сердечко.

626

Но тюльпаны стояли попрежнему прямо и, верно от зависти, краснели еще больше, и от досады подымали свои головы еще выше. Какое счастье, что тупоголовые пионы не могут говорить, а то бы они наговорили много дерзостей маленькому беленькому цветочку. Счастливцу казалось, что пышные цветы не в духе, и он от всей души пожалел о них.

В это самое время пришла в сад девушка с острым блестящим ножом в руках, пошла прямо к тюльпанам

ипосрезывала их гордые головы.

Ох! — почти вскрикнул беленький цветочек: как это страшно: теперь для них все кончено!

Цветочек радовался, что спрятан в траве и что он не более, как простой беленький цветочек, а когда зашло

солнце, свернул свои листки и спокойно заснул. Но и во сне он видел солнце и милую птичку. Утром беленький цветочек, полный счастья, снова распустил свои серебряные лепестки и скоро услыхал пение жаворонка.

Но, боже

мой, какую печальную

песню пела теперь

птичка! И было чего печалиться:

бедный жаворонок

попался в

клетку, которая висела

у открытого ок-

на. Птичка оплакивала свою свободную и счастливую жизнь, открытое поле, и с тоской вспоминала, как свободно порхала она еще вчера в чистом синем воздухе. Бедная птичка была в самом дурном расположении духа: она сидела в клетке.

Маленький беленький цветочек желал от всей души помочь бедной птичке, но трудно было что-нибудь придумать. Цветочек позабыл, как все вокруг него прекрасно, позабыл даже яркое теплое солнышко, и думал только о пленной птичке, которой не мог помочь ничем, — решительно ничем.

В эго самое время вошли в сад два мальчика, и в руках одного из них блестел тот самый острый нож, которым девушка срезала вчера головы гордым тюльпанам. Мальчики шли прямо к беленькому цветочку, но он решительно не понимал, что им от него нужно.

— Вот, где мы можем вырезать прекрасный кусок дерна для нашего жаворонка, — сказал один из мальчи-

40*

627

ков и вырезал ножом из дерна четвероугольник, в средине которого остался и беленький цветочек.

Сорви цветочек, — сказал другой мальчик, и беленький цветочек задрожал: ему так хотелось жить именно теперь.

Зачем? — сказал первый мальчик, — он так мило выглядывает из зеленой травы». Беленький цветочек остался и был отнесен вместе с дерном в клетку к жаворонку.

Но бёдная птичка громко оплакивала свою потерянную свободу, билась крылышками о железные прутья клетки; а беленький цветочек, несмотря на все желание, не мог сказать ей ни одного утешительного слова. Так прошло все утро.

«Здесь нет воды, — щебетала бедная птичка, — они все ушли и забыли оставить мне хоть одну каплю воды; горлышко мое пересохло, я вся горю, я не могу дышать; ах, я должна умереть, должна покинуть навсегда и теплое солнышко, и свежую зелень — все, все!» И птичка сунула свой носик в холодный кусок дерна, чтобы освежиться хоть немного: — тут она увидела знакомый беленький цветочек, поцеловала его в самое сердечко и сказала: «И ты должен здесь засохнуть, ты, бедный, маленький цветочек! Тебя и маленький кусочек зеленого дерна — вот все, что дали мне люди взамен целого мира. Ах, вы напоминаете мне только, как много я потеряла».

«Что же может тебя утешить? — думал с тоской беленький цветочек, но не мог двинуть ни одним листиком. Птичка однакоже поняла его мысль и, хотя от тоски, и жажды вырывала она из дерна травку за травкой, но беленького цветочка не тронула.

Наступил вечер, и никто не принес воды бедной птичке. Она распустила свои длинные крылышки, упала, склонившись головой к цветочку, задрожала — и умерла от тоски и жажды. Беленький цветочек не мог уже, как вчерашний вечер, свернуть своих листочков и заснуть спокойно: он увял, и головка его печально повисла.

628-

Только уже на другой день утром пришли мальчики,

икогда увидали мертвую птичку, то горько заплакали

иплакали долго; потом вырыли хорошенькую могилку, убрали ее цветами, положили птичку в хорошенький ящичек и зарыли в землю с большой почестью. Бедная птичка! Когда она жила и пела, все ее забывали, остав-

ляя сидеть в клетке, заставляли терпеть голод и жажду,

а теперь, когда

она замолкла навсегда, ее оплаки-

вают и убирают

цветами.

Кусок дерна с увядшим беленьким цветочком выбросили из клетки на пыльную дорогу; никто не подумал о том, кто больше всех на свете любил маленькую птичку и так сильно желал ее утешить!

ГОСТИНИЦА В СТЕПИ.

В одну из тех декабрьских ночей, когда, как говорится, свету божьего не видно, а вьюга злится и воет, когда ставни дрожат, а старушка, сидя на лежанке, охает и крестится, — шел по безлюдной степи молодой студент семинарии; шел он на рождественские праздники из города, где учился, в село, в котором отец его был священником. От города до села было верст сорок. Студент вышел рано утром и к вечеру надеялся быть дома. Уже мечтал бедняк, как встретит его старикотец, как обрадуется ему добрая мать, как заблестят глазки сестры, которую он очень любил, как выбегут

к нему навстречу два младшие брата, для которых были

унего в кармане две недорогие игрушки. Но с полудня началась метель, и студент, должно быть, сбился с дороги; потому что ночь уже наступала, а родимого села все еще не было видно.

Нехорошо было бедняку: темно, холодно; яростная вьюга била ему прямо в грудь и в лицо, засыпала его мокрым снегом. Она как будто задала себе задачу свалить с ног бедного молодого человека; а упади он только — и в полчаса она намела бы над ним страшный сугроб снегу.

629-