Западная философия от истоков до наших дней 774. Том 3 - Новое время от Леонардо до Канта

Такое различение Локк вводит для понимания теперь уже обычной теории первичных и вторичных качеств. Первые представляют собой "первичные и реальные качества тел, которые всегда находятся в них (т.е. плотность, протяженность, форма, количество, движение или состояние покоя...)". Другие - вторичные - "представляют собой комбинации первичных качеств", такие, например, как вкус, цвет, запах и т.п. Первичные качества являются объективными в том смысле, что соответствующие им идеи, вызываемые в нас, - суть точные копии, образы предметов, существующих вне нас. В противоположность им вторичные качества - цвет, запах, вкус - носят субъективный характер (по меньшей мере, частично) в том смысле, что не отражают объективных свойств самих вещей, хотя и вызываются ими: "...существуют качества, которые в действительности являются только способностью предметов вызывать у нас различные ощущения посредством своих первичных качеств, т.е. объема, формы и строения вместе с движением их незаметных частиц - цвета, звука, вкуса и т.п.". (Первичные качества представляют собой свойства самих тел, а вторичные возникают из встречи объекта с субъектом, хотя корни их происхождения находятся в объекте.)

Еще Демокрит предвосхитил эту теорию своей знаменитой сентенцией: "Мнимы чувства: боль, горький вкус, жара, холод, цвет; истинны лишь атомы и пустота". Галилей и Декарт снова выдвинули эту доктрину, но уже на новой основе. Локк, вероятно, почерпнул ее у Бойля.

Следует прочитать отрывок из Локка, малоизвестный, но очень важный, в котором философ предпринимает меры для того, чтобы гарантировать законность также и вторичных качеств: "Можно представить себе, что идеи вторичных качеств вызываются в нас тем же самым способом, что и идеи первичных качеств, т.е. воздействием незаметных частиц на наши чувства. Ведь ясно, что есть тела, и их довольно много, которые так малы, что мы не можем ни одним

453

своим чувством обнаружить их объем, форму или движение (таковы, очевидно, частицы воздуха, воды и другие гораздо меньшие частицы, которые, быть может, настолько же меньше частиц воздуха или воды, насколько последние меньше горошин или градин).

Предположим теперь, что различные движения и формы, объемы и числа таких частиц, действуя на разные органы наших чувств, вызывают в нас различные ощущения, которые мы имеем от цветов и запахов тел, что, например, фиалка толчком таких незаметных частиц материи особой формы и объема, различной степенью и видоизменениями их движений вызывает в нашем уме идеи голубого цвета и приятного запаха этого цветка. Представлять себе, что Бог соединил такие идеи с непохожими на них движениями, возможно, так же, как и то, что Он соединил идею боли с движением режущего наше тело куска стали, совершенно непохожим на эту идею".

454

Получая простые идеи, наша душа пассивна; но уже получив такие идеи, она имеет возможность совершить с ними различные действия, в частности может комбинировать идеи друг с другом и таким образом формировать сложные идеи, кроме того, она способна отделять некоторые идеи от остальных, с которыми они связаны (следовательно, абстрагировать), и формировать общие идеи.

Займемся сначала "сложными идеями", которые Локк разделяет на три большие группы: модусы, субстанции и отношения.

Идеи модусов представляют собой такие сложные идеи, которые в любом случае оказываются составными: в них нет предположения о самостоятельном существовании отдельных элементов, которые рассматриваются в зависимости друг от друга как аффекты субстанций (например, благодарность, убийство и т.п.).

Идея субстанций берет начало из констатируемого нами факта, что некоторые простые идеи всегда соединены друг с другом и, вследствие этого, мы привыкаем к предположению о существовании некоего "субстрата", в котором существуют и из которого образуются эти идеи, хотя и не знаем, что это такое.

Идеи отношений возникают из сопоставления идей и последующего их мысленного сравнения. Каждая идея может быть соотнесена с другими бесконечным количеством способов (например, мужчина по отношению к другим людям может быть отцом, братом, сыном, дедом, внуком, свекром или тестем и т.п.). Аналогичные соображения можно повторить для всех идей. Но существуют идеи отношений особой важности, например идея причины и следствия, или идея тождества, или же идеи этических отношений.

Мы уже упоминали об общих идеях, берущих начало в абстрагирующей способности разума. Изложим этот вопрос подробнее.

455

Критика идеи субстанции, сущности и универсалий и язык науки

Мы уже касались локковского понимания субстанции. Следует вернуться к рассмотрению этого вопроса, так как он - главный и для последующего этапа эмпиризма, и для правильного понимания теории Локка.

В приводимой ниже цитате из "Опыта" изложена точка зрения Локка: "Тот, кто впервые пришел к понятию акциденции как класса реальных предметов, которые должны чему-то быть присущи, вынужден изобрести слово - "субстанция" для их поддержания. Если бы индийский философ (воображавший, что Земля также нуждается в какой-нибудь опоре) придумал это слово "субстанция", ему не надо было бы утруждать себя поисками слона для поддержания Земли и черепахи - для поддержания слона: слово "субстанция" сделало бы это с успехом. И ответ индийского философа, что именно субстанция поддерживают Землю, хотя он и не знает, что она такое, могли бы считать хорошим точно так же, как мы считаем достаточным ответом и полезным учением наших европейских философов, что именно субстанция поддерживает акциденции, хотя они и не знают, что она такое. Так что

у нас нет никакой идеи относительно того, что такое субстанция, но есть только смутная и неясная идея того, что она делает.

Что бы ни сделали в данном случае ученые мужи, умный житель Америки, изучающий природу вещей, едва ли счел бы объяснение удовлетворительным, если бы, желая изучить нашу архитектуру, он услышал, что колонна есть нечто, поддерживаемое основанием - нечто, поддерживающее колонну. Не подумает ли он при таком объяснении, что его высмеивают, вместо того чтобы научить? Незнакомец с книгами был бы весьма щедро осведомлен об их природе и содержании, если бы ему сказали, что все ученые книги состоят из бумаги и букв и что буквы есть вещи, находящиеся на бумаге, а бумага - вещь, содержащая на себе буквы. Замечательный способ приобрести ясные идеи букв и бумаги! Но если бы латинские слова Inhaerentia и substantia перевести соответствующими их понятиям словами: "то, что держится" и "то, что поддерживает", они бы лучше раскрыли нам великую ясность учения о субстанции и акциденциях и показали бы их пользу для решения философских вопросов".

456

Следует отметить, что Аокк не отрицает существования субстанций, а отрицает только тот факт, что мы имеем о них ясные и отчетливые идеи; он считает, что точное знание этих идей не имеет ничего общего с пониманием конечного разума. Впрочем, философ заметно колеблется при решении этого вопроса. Из полемики с епископом Стиллингфлитом выяснилось, что, упоминая о "сложных идеях", он специально говорил об "общей идее" субстанции, которую мы получаем путем абстрагирования. Однако понимание абстракции, которого придерживался Локк, не позволило ему добиться даже приблизительного определения.

В действительности обсуждаемая Локком концепция субстанции - всего лишь остаточный продукт худшего вида схоластики, потерявший силу и лишенный первоначальной, подлинно онтологической значимости. Совсем иной была концепция томистов, и еще менее похожей - Аристотеля. Поэтому то, с чем борется Локк, - пародия на подлинные теории субстанции классической метафизики.

Но и картезианская доктрина двух субстанций (res cogitans и res extensa) им подвергнута критике с поразительной аргументацией: "У нас есть представление о материи и мышлении, но, возможно, мы никогда не будем способны узнать, может ли мыслить чисто материальное существо; для нас невозможно, путем размышления над нашими идеями без выявления чего бы то ни было или без откровения, открыть, пожаловал ли Всемогущий какой-нибудь материальной системе способность воспринимать, понимать и мыслить, или же, наоборот, прочно соединил такую материальную систему с нематериальной мыслящей субстанцией. При наших знаниях трудно понять, что Бог мог, если угодно, добавить к материи способность мыслить, если не усвоить, что он добавляет к материи другую субстанцию, обладающую способностью мыслить; потому что мы не знаем, ни в чем состоит мышление, ни какого рода субстанции Всемогущему угодно даровать эту способность, которая не может находиться в сотворенном существе иначе, чем по Воле и Милости Творца".

Во всяком случае, необходимо подчеркнуть как основной тот момент, что сложные идеи построены нашим интеллектом из комбинации простых идей (которые, следовательно, представляют только самих себя в том смысле, что они являются образцами самих себя и не имеют соответствующих объектов вне себя). Локк ясно пишет, что это касается всех

идей, "за исключением идеи субстанций". Одним словом, несмотря на свои критические выступления, Локк

457

не доходит до отрицания существования субстанций вне разума, хотя этот пункт чувствительно расшатывает его доктрину. (Вспомним, что принципу причинности Локк также предоставляет подобную привилегию: он настолько истинен, что пользуется им для доказательства существования Бога.) Позиция последующих английских эмпириков, особенно Юма, будет намного более радикальной.

С проблемой субстанции тесно связан вопрос о сущности. Для античных философов она совпадала с субстанцией. Локк придерживается иной точки зрения: "реальная сущность" должна бы являться самим бытием вещи, иначе говоря, "тем, благодаря чему она - то, что есть", т.е. структурой вещей, от которой зависят их материальные качества. Однако, согласно Локку, она остается неизвестной. "Номинальная сущность" заключается в той совокупности качеств, которую мы установили для каждой вещи, чтобы назвать ее определенным именем: к примеру, наличие определенного цвета, веса, плавкости и т.п. дает определенному металлу название золота; значит, номинальная сущность золота - в совокупности тех качеств, которые требуются для того, чтобы мы назвали золотом какуюто определенную вещь. Но нам не известно, какова "реальная сущность" золота. Иногда реальная и номинальная сущности совпадают, как, например, у геометрических фигур, построенных человеком, именно по этой причине номинальная сущность совпадает с реальной сущностью. Однако у остальных вещей разделение остается четким. В локковской концепции науки присутствует сильная доза номинализма, особенно заметного в вопросах, касающихся физики.

Отсюда становится ясным, почему Локк затруднялся в объяснении абстракции. В контексте классической метафизики абстракция была процессом постепенно нарастающего мысленного устранения материи из объекта. Но после отрицания реальной сущности, точнее, ее познаваемости, Локку не остается ничего другого, как рассматривать абстракцию в качестве процесса исключения некоторых частей сложных идеи. Например, есть сложная идея Петра и Якова: из этого комплекса идей я опускаю простые идеи, не являющиеся общими для обоих индивидуумов (толстый, белокурый, высокий, старый и т.п.), и оставляю комплекс идей, общих для обоих индивидов, который помечаю именем мужчина, и использую его для того, чтобы представить себе так же и других мужчин.

458

Следовательно, для Локка абстракция является расчленением других, более сложных идей. Применением этого способа Локк возобновляет номинализм английской традиции и вливает в него новые силы (свежий пример этого продемонстрировал Гоббс). Поэтому понятны выводы, к которым философ приходит в "Опыте": "...ясно, что общее и всеобщее не входят в состав реального существования вещей, но являются изобретениями разума, выработанными им для собственного пользования; они касаются только обозначений, будь то слова либо идеи". Слова являются "общими, когда они применяются как обозначения общих идей и могут использоваться безразлично по отношению ко многим единичным вещам; идеи являются общими, чтобы представлять многие единичные вещи. Однако всеобщность не принадлежит самим вещам, которые по своему бытию все единичны, включая слова и идеи, являющиеся общими лишь по своему смыслу. Поэтому, когда мы отстраняемся от единичного, то, что остается от общего, - это создание нашего разума; природа его "общности" - только способность разума обозначать или представлять

многие единичные вещи. Его значение состоит лишь в связи, которую человеческая душа добавляет в отношения между единичными вещами".

Познание, его значение и границы

Во всех вышеописанных разновидностях идеи являются материалом познания, но пока еще не собственно настоящим познанием, ибо сами по себе идеи находятся по ту сторону истинности и ложности. "Мне кажется, познание - это именно восприятие и понимание связи и согласованности либо несогласованности и контраста между нашими идеями. Лишь в этом заключается познание".

Упоминаемый тип согласованности либо несогласованности бывает четырех родов: а) тождество и различие; б) отношение; в) существование необходимой связи; г) реальное существование.

Вообще согласованность между идеями можно понять двумя разными способами: с помощью интуиции и с помощью доказательства.

459

1.Понимаемая с помощью интуиции согласованность между идеями представляет собой явление непосредственной очевидности: "При ней душа не заботится о том, чтобы проверить или подтвердить идеи, а воспринимает истину непосредственно, таким же образом, как глаза воспринимают свет, - только обращаясь к нему. Так душа понимает, что белый цвет - не черный, что окружность не есть треугольник, что три - больше двух и равно единице плюс два. Душа понимает истины такого рода, как только видит вместе соответствующие идеи, чисто интуитивно, не нуждаясь в помощи еще каких-либо идей; этот род познания - самый ясный и достоверный из всех, на какие способен слабый человеческий ум. Эта часть познания является непременной и подобна сиянию солнечного света для души, направляющей на него свой взгляд; здесь нет места для колебаний, сомнений или проверок, так как сама душа наполняется непосредственно ясным светом понимания. От интуиции зависит достоверность и очевидность нашего познания..."

2.Когда душа воспринимает и понимает согласованность или несогласованность идей не непосредственно, имеет место второй способ - доказательство. Доказательство осуществляется с помощью промежуточных переходов, иначе говоря, участием других идей (одной или больше, в зависимости от обстоятельств), и именно этот образ действия или процесс называется разумом и размышлением. Процесс доказательства вводит целый ряд очевидных, т.е. интуитивных связей, чтобы доказать связи, которые сами по себе очевидными не являются. Таким образом, убедительность этого доказательства также основана на достоверности интуиции. Например, в случае с доказательством геометрических теорем, связанных с некоторыми идеями, связь нельзя назвать непосредственно очевидной: составляется цепочка переходов, каждый из которых

является непосредственно очевидным. Следовательно, доказательство разворачивается через ряд соответствующим образом соединенных друг с другом интуиций.

Все это не создает особых проблем, когда рассматриваются три первых типа согласованности или несогласованности между идеями, о которых говорилось в начале раздела: а) тождество-различие; б) отношение; в) необходимые сосуществование и связь - тем более что в этих случаях нет нужды выходить за пределы чистых идей; напротив, проблемы возникают в случае г) реального бытия, при котором рассматривается не простая согласованность идей, но согласованность между идеями и внешней действительностью. Здесь вновь всплывает старая концепция истины, выраженная как adequatio intellectus ad rem - адекватность понимания вещам, стоящая выше простой согласованности идей.

460

Локк пытается разрешить проблему, делая следующие допущения: мы знаем о нашем бытии посредством интуиции; о существовании Бога с помощью доказательств; о существовании других вещей через ощущения.

1.Для обоснования утверждения о том, что мы познаем факт существования посредством интуиции, Локк возвращается к типично картезианским доводам, хотя и лишенным первоначальной остроты: "Ничто не может быть для нас более очевидным, чем наше собственное бытие. Я мыслю, я рассуждаю, я ощущаю удовольствие и боль: может ли хоть одна из этих вещей быть для меня более очевидной, чем мое собственное существование? Если я сомневаюсь во всех остальных вещах, именно это самое сомнение заставляет меня постигать мое собственное бытие и не позволяет в нем сомневаться. Ибо если я умею чувствовать боль, то очевидно, я обладаю несомненным восприятием моего собственного бытия как ощущаемой мною боли; если я умею сомневаться, то обладаю неоспоримым восприятием существования вещи, вызывающей неуверенность, а для меня означающей мысль, называемую "сомнением". Опыт убеждает, что мы обладаем интуитивным познанием нашего собственного бытия и безошибочным внутренним знанием того, что мы существуем. В любом другом случае ощущения, рассуждения или мышления мы осознаем свое бытие перед самими собой и не сомневаемся в самой высокой степени его достоверности".

2.Доказательство существования Бога Локк заимствует из прошлого, призвав на помощь старинный метафизический принцип ех nihilo hihil (из ничего ничто) и принцип причинности. Нить его рассуждений разворачивалась следующим образом: мы с абсолютной достоверностью знаем, что есть нечто, существующее в действительности. Помимо этого, "человек с интуитивной уверенностью знает, что чистое ничто не способно создать реальное существо, как не может быть один угол равным двум прямым углам. Если человеку не известно, что не-сущее не может быть равным двум прямым углам, невозможно заставить его понять хоть одно из доказательств Евклида. И если мы все-таки знаем, что существует некое реальное существо и что небытие не может породить нечто реальное, это является очевидным доказательством того, что испокон веков существовало нечто; потому что то, что не существовало от века, имело какое-то начало; а то, что имеет начало, должно быть порождением чего-нибудь другого". Локк доказывает, что это "другое", из которого произошло наше бытие, должно быть всемогущим, всезнающим, вечным.

461

Заслуживает особого внимания тот факт, что "эмпирик" Локк полагает существование Бога безусловно более бесспорным и достоверным, чем те познания, которые нам открывают органы чувств. Вот его собственные слова: "Из всего сказанного мне ясно, что мы обладаем знанием о существовании Бога, более достоверным, чем то, что непосредственно показывают наши органы чувств. Осмелюсь сказать, мы знаем о существовании Бога с большей уверенностью, чем познаем существование каких-то других вещей вне нас. Когда я говорю "знаем", то понимаю под этим доступные нашему пониманию, находящиеся в нас знания, которыми мы не можем пренебречь и которые мы не должны упустить, если приложить к этому все силы души, как мы это делаем во многих других исследованиях".

3. Согласно Локку, мы меньше убеждены в существовании внешнего мира, чем в своем бытии или существовании Бога. Локк утверждает: "Наличие идеи в нашей душе подтверждает существование этой вещи не больше, чем портрет человека доказывает, что он существует в этом мире".

Тем не менее ясно, поскольку не мы производим свои идеи, они должны вырабатываться внешними объектами. Но мы можем быть уверенными в существовании объекта, вызывающего у нас идею, только до тех пор, пока ощущение является действительным. Мы уверены в наличии наблюдаемого объекта (например, листа бумаги), пока его видим, и до тех пор, пока его видим; но как только его убирают из поля нашего действительного ощущения, мы больше не можем чувствовать уверенности в его существовании (объект может оказаться разрушенным или уничтоженным, порванным, выдернутым с корнем). В любом случае, этот тип уверенности в существовании вещей вне нас является достаточным для целей человеческой жизни.

Что касается, наконец, не просто соответствия идей вещам, а сходства идей с вещами (т.е. до какой степени идеи точно воспроизводят архетипы вещей), то мы отсылаем читателей к тому, что говорилось о проблемах природы, сущности, первичных и вторичных качествах.

462

Вероятность и вера

За описанием трех видов уверенности следует суждение вероятности, где согласованность идей не воспринята и не понята (непосредственно либо опосредованно), но только "предполагается". Поэтому вероятность - только видимость согласованности или несогласованности, устанавливаемая путем проверок, при которых связь идей между собой носит непостоянный характер или, по крайней мере, не воспринимается таковой, "однако представляется именно такой, и тогда достаточно душевной открытости, чтобы рассудить, истинна либо ложна пропорция".

Естественно, существуют разные формы вероятности. Первая форма основана на сходстве предполагаемого вероятным с нашим прошлым опытом (если мы уже испытали на опыте, что некоторые вещи всегда происходят определенным способом, то мы можем считать вероятным, что и в дальнейшем эти веши будут продолжаться таким же или очень похожим образом). Вторая основана на свидетельствах других людей; в этом случае большая степень вероятности существует тогда, когда согласуются все свидетельства.

Помимо указанных, существует еще одна форма вероятности, не связанная с фактическими данными, открытыми для наблюдения, как в предыдущих случаях, а подразумевающая вещи иного рода: например, существование, кроме нас, других разумных существ (ангелов) или трудные для понимания процессы природы (объяснение определенных физических явлений). В подобных случаях правило вероятности основано на аналогии.

И, наконец, существует вера, которой Локк обеспечивает максимум достоинства. "Помимо тех, о которых мы уже упоминали, существует еще и другой род суждений, требующий более высокой степени нашего согласия на основе простого свидетельства, независимо от того, согласуется ли предлагаемая вещь с обычным опытом людей и нормальным ходом вещей. Причина заключена в том, что свидетельство принадлежит Тому, Кто не может ни обмануть, ни быть обманутым, т.е. самому Богу. Его свидетельство включает в себя такую уверенность, что обеспечивает уничтожение всех сомнений, - доказательство, не терпящее критики. Такое явление называется особо - Откровением, а наше согласие принять его - верой. Она, безусловно, определяет наш духовный мир и совершенно исключает всякие колебания, что часто случается при познании; и как

463

мы не можем сомневаться в нашем бытии, так не можем сомневаться в истинности Откровения, исходящего от Бога. Итак, вера - установленный принцип, обеспеченный согласием и надежностью и не дающий места сомнениям либо колебаниям (неуверенности). Единственно мы должны быть уверены, что речь идет о Божественном Откровении и что мы его понимаем точно". Локк убежден, что вера не что иное, как "согласие из самих высоких соображений".

Морально-политическая доктрина

Намного менее строги, хотя очень интересны, идеи Локка, связанные с моралью и политикой, в которых исследователи выявили множество противоречий и колебаний.

У нас нет врожденных принципов и практических законов, и это можно наблюдать повсеместно. То, что толкает человека на действия и определяет его волю и поступки, - это поиски благополучия и счастья, и, как говорит Локк, "ощущение нехватки чего-то или

чувство неудобства, в котором постоянно находится человек". "Что определяет волю, когда речь идет о наших действиях? При зрелом размышлении я пришел к выводу, что не достижение большего блага побуждает человека действовать, как обычно предполагается, а некоторое чувство неудобства (в большинстве случаев это очень настоятельное чувство), которое терзает человека. Именно оно время от времени определяет наши стремления и подвигает нас на действия. Мы можем назвать это чувство желанием или стремлением, ибо оно представляет собой беспокойство души, стремящейся к отсутствующему благу. Любая телесная боль (по разным причинам) и всякое душевное смятение вызывают чувство неудобства, а с ним всегда связано стремление, равное боли или переживаемым трудностям и едва от них отличимое. Потому что это стремление - не что иное, как потребность в отсутствующем благе из-за перенесенной боли: утешение и облегчение состоит в этом отсутствующем благе. И до тех пор, пока утешение не будет достигнуто, мы можем называть его стремлением, ибо нет человека, который, испытывая боль, не стремился бы получить утешение или облегчение; желание это равно боли и неотделимо от нее".

464

Свобода больше не рассматривается Локком в смысле "свободы выбора", противное привело бы к вовлечению чуждых эмпиризму Локка метафизических соображений. Вследствие этого для Аокка свобода заключается не в "хотении", а в "возможности и способности действовать и воздерживаться от действий". Кроме того, человек обладает способностью "держать в подвешенном состоянии" осуществление своих стремлений для того, чтобы внимательно изучить и взвесить все доводы, а значит, усилить конкретную способность.

Как и всякая этика, построенная на основах эмпиризма, этика Локка может быть только утилитаристской и эвдемонистической. Сам философ утверждает: "Добро и зло...

представляют собой удовольствие или страдание или же то, что их вызывает. Следовательно, нравственные добро и зло являются всего лишь соответствием либо расхождением наших добровольных поступков с неким законом, с помощью которого добро и зло навлекаются на нас волей и властью законодателя, а то добро или зло, то удовольствие или страдание, которые сопровождают соблюдение либо нарушение нами закона, установленного законодателем, представляют собой именно то, что мы называем наградой или наказанием".

Законы, с которыми люди обычно сообразуют свои действия, бывают трех типов: Божественные, гражданские, и законы общепринятого мнения, или репутация. Если судить человеческие поступки по критериям первого типа законов, то их называют грехами либо обязанностями, долгом; судимые по критериям второго типа законов, человеческие поступки считаются преступными или безвинными; рассматриваемые через призму критериев третьего типа законов, человеческие поступки называются добродетелями или пороками.

Итак, на основе морали (нравственности) появляется закон-откровение, который, впрочем, Локк пытается совместить с другим законом природного света разума, иными словами, с таким законом, который может быть открыт самим человеческим разумом.

В своих политических произведениях Локк развивал теорию либерального конституционализма, за который боролся в годы эмиграции и который был установлен в Англии после революции 1688 г. Локк уверен, что монархия не основана на Божественном праве: этой концепции, тогда очень модной, нельзя найти ни в Писании, ни в патристике.

465

Общество и государство рождаются на основе естественного права, совпадающего со здравым смыслом, который гласит, что, поскольку все люди равны и независимы, "никто не должен причинять ущерба жизни, здоровью, свободе и имуществу других людей". Следовательно, "естественными правами" являются: право на жизнь, право на свободу, право на собственность и право на защиту этих прав. Здесь основой происхождения Государства является здравый смысл, а не дикий инстинкт, как у Гоббса.

Объединяясь в общество, граждане отказываются только от одного права - защищаться каждый по-своему (на свой страх и риск), но этим они не ослабляют, а упрочивают остальные права.

Государство обладает властью издавать законы (законодательная власть), заставлять их исполнять и следить за выполнением (исполнительная власть). Пределы власти государства устанавливаются теми самыми правами граждан, для защиты которых оно и было создано. Поэтому граждане сохраняют за собой право восставать против государственной власти, если оно будет действовать противно изначальным целям. Правители ответственны перед народом.

В отличие от Гоббса, Локк считает, что государство не должно вмешиваться в вопросы религии. А поскольку веру нельзя насаждать силой, необходимо культивировать уважение и терпимость к различным вероисповеданиям: "Терпимость по отношению к тем, кто расходится с вами в вопросе религии, созвучна Евангелию и соответствует здравому смыслу, поэтому чудовищно, когда люди нетерпимы".

Религия, разум и вера

Часто Локка представляют "деистом". Однако в "Письме Его Преосвященству епископу Эдуарду Стиллингорлиту" в 1697 г. Локк отрицает свою близость к деистам. В работе "Разумность христианства" (часто неверно интерпретируемой) вера и разум остаются в разных областях. Проблема понимания Откровения и установления его ядра ведет к необходимости выделить истины, в которые надо верить, чтобы быть христианином. Философ приходит к заключению, что подобные истины сводятся к основной: вере в то, что Иисус - Мессия, т.е. Божий сын. Действительно, Локк не считал, что все истины христианства сводятся только к этой истине, но она составляет минимальное ядро истинности, в которое необходимо и достаточно верить, чтобы называться христианином. Остальные истины к ней присоединяются или из нее следуют.

466