2. «Равноудаленность» в отношениях cccр, сша и кнр (1979-1991 гг.)

      Последние годы правления администрации Дж.Картера были периодом стремительного сближения США с Китаем, поскольку американская администрация стала расценивать усилия КНР по созданию коалиции противостоящих Советскому Союзу стран на «антигегемонической» основе как средство глобального сдерживания СССР. С весны 1978 г. преобладающее влияние на американскую внешнюю политику стал приобретать помощник президента по национальной безопасности Збигнев Бжезинский - сторонник жесткой линии в отношении СССР, выступавший за использование советско-китайской напряженности для отвлечения внимания Москвы от событий в Польше, где нарастали антикоммунистические настроения. В американской элите не было единства по поводу рубежей, за которыми сближение с КНР начинало сопрягаться с перспективой втягивания в советско-китайский конфликт. Было очевидно, что Москва чувствительна к китайской угрозе и поэтому склонна договориться с Западом против КНР. Но СССР было опасно провоцировать - после вторжения в Афганистан стало ясно, что Москва способна на авантюры. По мнению Уильяма Гриффитcа, «участие в квази-альянсе с Пекином после того, как он стал приобретать военное измерение, стало нежеланным и ограниченным для США с того дня, как Красная Армия вступила в Кабул»¹. Однако стоит признать и справедливость слов Мин Чена: «По иронии судьбы, если китайская агрессия против Вьетнама способствовала дистанцированию США от Китая, то советская агрессия в Афганистане подтолкнула США почти к квази-союзу с КНР»².

Рост поляризации межлидерских отношений и ее пределы

      Отношения между СССР, США и КНР в начале 1979 г. отличались острой взаимной конкурентностью. В 1979 г. США и КНР создали в Синьцзяне центры электронного слежения за ядерными полигонами СССР в МНР взамен тех, что были закрыты в Иране после революции³. Но в том же году (весной) конгресс США принял закон об отношениях с Тайванем, который, формально снизив статус американо-тайваньских отношений до неофициальных, фактически позволил Вашингтону сохранить связи с Тайбэем в прежнем объеме. Отказ США полностью разорвать отношения с Тайванем вызвал сильное раздражение КНР. Именно реагируя на это американское решение, Китай, заявляя об отказе от продления советско-китайского договора 1950 г., срок действия которого истекал в 1980 г., одновременно предложил Советскому Союзу начать переговоры о нормализации отношений.

      Развивался своим ходом и советско-американский диалог. В июне 1979 г. состоялась встреча Л.И.Брежнева и Дж.Картера в Вене, в ходе которой состоялось подписание договора ОСВ-2. Однако это не помешало американской стороне продолжить линию на оказание содействия росту обороноспособности КНР и закрепление ее (экономическими, культурными и политическими методами) на позиции лояльного отношения к Западу. Не прямо и постепенно США продвигались к тому, что по оценке Роберта Саттера было «инкорпорированием континентального Китая в американскую систему безопасности в Азии»⁴. Вместе с тем, американские специалисты (в числе их Р.Соломон, М.Мазарр, Ю.Вананди) настаивают, что до советского вторжения в Афганистан администрация Дж.Картера проявляла осмотрительность, следя за тем, чтобы связи с КНР оставались преимущественно политическими, следуя принятому при Р.Никсоне принципу не делать различий между КНР и СССР в том, что касалось поставок военного снаряжения и сложных технологий⁵.

      После акции СССР в Афганистане американо-китайские военные связи действительно стали более серьезными. В январе 1980 г. Китай посетил министр обороны США, в мае его китайский коллега побывал в Вашингтоне. В итоге договоренностей США начали поставлять КНР технологию двойного назначения и вспомогательное военное оборудование (средства связи, транспортные самолеты). В июне 1981 г. администрация Рональда Рейгана (победившего на выборах в ноябре 1980 г.) сообщила о готовности заключать разовые контракты на поставки в КНР вооружений.

      Но в целом приход Р.Рейгана с его наступательной антикоммунистической риторикой, адресованной и Китаю, замедлил американо-китайское сближение. Установка нового руководства на сохранение преференциальных связей с Тайванем, оттенила несовпадения взглядов США и Китая на ситуацию и ускорила корректировку китайским руководством своего курса. Д.Шамбо полагает, что источником китайских подозрений были произведенная в середине 1982 г. замена Александра Хэйга, известного своими прокитайскими симпатиями, на посту государственного секретаря Джорджем Шульцем, считавшим основой тихоокеанской политики США союз с Японией; а также более жесткая избирательность американской стороны в вопросах экспорта в КНР сложной технологии⁶. Это не помешало Р.Рейгану в 1984 г. посетить Китай, а премьеру Госсовета КНР Чжао Цзыяну - США. Сохранял свои позиции и второй после А.Хэйга сторонник американо-китайского сближения - вице-президент (и будущий президент) США Джордж Буш.

      Новая ситуация в американо-китайских отношениях требовала гибкого ответа Москвы. Но шансы на него были невелики. Прежде всего СССР не был готов преодолеть формировавшийся на протяжении почти двух десятилетий синдром «китайской опасности», реакцией на которую было планомерное наращивание военного присутствия Советского Союза в пределах своей дальневосточной территории и за ее рубежами. Численность советских войск на советско-китайской границе и территории Монголии с 1975 до конца 80-х годов увеличилась с 200 до 500 тыс. чел. (50 дивизий, четыре из них - в МНР). Вырос советский Тихоокеанский флот, ставший самым крупным флотом СССР. В конце 80-х годов он включал в себя 850 боевых и вспомогательных кораблей и 130 подводных лодок, из которых 30-35 принадлежали к числу атомных с МБР на борту. Советская авиация на Дальнем Востоке насчитывала 2 000 единиц. В зоне к востоку от Урала было размещено около 400 ед. МБР наземного базирования (35-40% общей численности)⁷.

      С 1976 г. (по мнению С.Фарр⁸) или с 1978 г. (по мнению Р.Соломона) СССР усилил военную группировку на о-вах Кунашир и Итуруп из числа островов Курильской гряды, оспариваемых Японией. Там было размещено 13 тыс. военнослужащих, 300 танков и ограниченное число боевых вертолетов и самолетов. Это усиление, само по себе малозначительное, стало поводом для пропагандистской кампании по поводу советской угрозы. Антисоветские настроения подогревались закрепившейся в эти годы практикой облета советской военной авиацией территории Японского архипелага.

      Стремясь противопоставить китайскому давлению присутствие СССР, правительство Вьетнама предоставило ему базы на своей территории - военно-морскую в Камрани и военно-воздушную в Дананге. Обе они стали действовать с 1980 г. По западным оценкам, военное присутствие СССР в этом районе оставалось незначительным (20-25 надводных кораблей разного класса и 3-4 подводные лодки в Камрани, а также 40-45 единиц авиации в Дананге) и не создавало перевеса СССР над Соединенными Штатами. Тем не менее, отныне главные американские базы в регионе - военно-морская в Субик-Бэй и военно-воздушная в Кларк-Филд (обе на Филиппинах) уже не могли считаться, как ранее, неуязвимыми. Американские военные эксперты считали советское военное присутствие на востоке «несомненно наступательным»⁹. Тем более, таковым считали его китайские политики. Вместе с тем, по оценкам британских специалистов, советское присутствие в АТР было оборонительным, поскольку военные корабли СССР большую часть года оставались в портах, а не выходили в открытый океан, да и в последнем случае их задачи оценивались только как разведка и слежение за ВМС США¹⁰.

      Военные возможности США были несопоставимо более значительными. В регионе у США было 167 крупных и мелких баз, включая атоллы для проведения ядерных испытаний. Здесь было дислоцирован 160-тысячный контингент американских войск, из которых 39 тыс. приходилось на Японию, 44 - на Южную Корею, 15 - на Филиппины и 500 - на Австралию. Главными американскими базами были Иокота и Кадэна в Японии, Субик-Бэй и Кларк-Филд на Филиппинах, Осан в Южной Корее. Кроме того, американские военные эксперты (Р.Соломон, М.Макинтош, М.Мазарр) признавали, что советские позиции в Восточной Азии были крайне уязвимыми. Петропавловск и Камрань - против ударов с воздуха и моря, Владивосток - в силу возможности «закупорить» его в Японском море. Советский флот вообще был способен выполнять в основном вспомогательные задачи боевого охранения подводных лодок. Только часть советских кораблей имела водоизмещение более 2 тыс. т и была способна к действиям на океанской волне¹¹.

      Между тем, логика советского руководства состояла в том, что в силу геополитической уязвимости страны перед превосходством КНР в живой силе и протяженной границы с Китаем, военное присутствие - единственная гарантия безопасности советского Дальнего Востока и Сибири. Ощущая себя в изоляции, Москва стремилась компенсировать ее расширительно понимаемым военно-стратегическим паритетом - примерным равновесием военно-силовых возможностей Советского Союза совокупному потенциалу США, стран Западной Европы и Китая¹². При такой постановке вопроса СССР был обречен на самоистощающую борьбу за военное превосходство.

      Курс Москвы в Восточной Азии по-прежнему строился вокруг идеи коллективной безопасности, которую не поддерживали даже такие заинтересованные в партнерстве с СССР страны, как КНДР, Вьетнам и Индия. Лишь Монголия и Иран (после установления там в 1979 г. режима Р.Хомейни) высказывались за советские предложения. Только в марте 1982 г. в речи в Ташкенте по поводу 60-летия Советской власти в Узбекистане Л.И.Брежнев выдвинул идею мер доверия на советско-китайской границе. Он повторил свое предложение, выступая в сентябре того же года по аналогичному поводу в Баку. Китайская сторона откликнулась. С октября 1982 г. возобновились прерванные с 1980 г. советско-китайские переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел.

      Это знаменовало новый поворот в политике Китая, получивший название курса на равноудаленность, под которой понимался отход от идеи единого фронта против гегемонии в пользу мирного сосуществования с обеими сверхдержавами. Данная линия была закреплена в документах ХII съезда КПК в 1982 г. Как полагает Т.Робинсон (его мнение поддерживает Д.Шамбо), этот курс строился на новой оценке угрозы со стороны СССР. Несмотря на враждебность и силовое преимущество, Советский Союз в течении 20 лет не пытался нанести удар по Китаю, что подвело китайских руководителей к мысли о том, что хотя СССР представляет собой угрозу, она менее реальна, чем было принято считать¹³. Следовательно, Китай мог обойтись без увеличения своей зависимости от США из страха перед СССР, тем более что в Пекине возникало ощущение, что «США манипулируют Китаем в своих стратегических интересах»¹⁴. Китай снова стал критиковать и СССР, и США, голосовать против США в ООН. Но уже познав блага экономической взаимозависимости, Пекин дистанцировался от Вашингтона в пределах разумного, и отношения между КНР и США вплоть до 1989 г. развивались устойчиво.

      Изоляция СССР в мировой политике, которой добивалось китайское руководство, (с приходом Р.Рейгана, бросившего мощь американской экономики на восстановление американского преобладания) указывала на вероятность изменения соотношения сил в пользу Соединенных Штатов на фоне того, как нарастали признаки экономического кризиса в СССР. Поставив себя в положение младшего партнера США, китайское руководство само предопределило то обстоятельство, что США стали меньше считаться с его мнение в вопросе о Тайване. В 1981 г. администрация Р.Рейгана стала рассматривать вопрос о продаже Тайбэю новейших военных самолетов. Правда, в августе 1982 г. в американо-китайском коммюнике по итогам визита в КНР госсекретаря Дж.Шульца США дали обещание в перспективе прекратить поставки вооружений на Тайвань, а до тех пор не наращивать их¹⁵, но общая линия на поддержку фактической независимости Тайваня оставалась непоколебимой.