Жа­не п. Страх дей­ст­вия как су­ще­ст­вен­ный эле­мент ме­лан­хо­лии.*

Для по­ни­ма­ния дей­ст­ви­тель­ной пси­хо­ло­ги­че­ской при­ро­ды эмо­цио­наль­ных пе­ре­жи­ва­ний не­об­хо­дим ана­лиз бо­лее слож­ных от­но­ше­ний, ха­рак­те­ри­зую­щих раз­лич­ные пе­ре­жи­ва­ния и да­же яв­ляю­щих­ся их ос­но­вой, при­чем го­раз­до ча­ще, чем мы ду­ма­ем. Од­но из этих от­но­ше­ний, иг­раю­щих весь­ма важ­ную роль в на­шей жиз­ни, мо­жет быть на­зва­но «стра­хом дей­ст­вия», т. е. стра­хом пе­ред дей­ст­во­ва­ни­ем. В наи­бо­лее ти­пич­ной фор­ме его мож­но на­блю­дать в те­че­ние кри­зи­сов ме­лан­хо­ли­че­ской де­прес­сии, дли­тель­ных или пре­хо­дя­щих. В пре­уве­ли­чен­ной и не­сколь­ко не­ле­пой фор­ме они да­ют нам ка­ри­ка­тур­ное изо­бра­же­ние то­го, что мы в со­стоя­нии пе­ча­ли до­воль­но час­то ис­пы­тыва­ем са­ми. Эти па­то­ло­ги­че­ские пе­ре­жи­ва­ния рас­кры­ва­ют пе­ред на­ми ис­тин­ную при­ро­ду пе­ча­ли, а вме­сте с этим и те опас­но­сти, ко­то­рые с ней свя­за­ны.

I

При раз­го­во­ре с па­ци­ен­том, на­хо­дя­щим­ся во вла­сти ме­лан­хо­лии, на­блю­да­те­ля, да­же не­опыт­но­го, по­ра­жа­ет один мо­мент. Он со­сто­ит том, что су­ж­де­ния и идеи, вы­ска­зы­вае­мые па­ци­ен­том по по­во­ду ок­ру­жаю­щих ве­щей и об­су­ж­дае­мых со­бы­тий, все­гда пес­си­ми­стич­ны и свя­за­ны с пред­чув­ст­ви­ем ка­та­ст­ро­фы.

На пер­во­на­чаль­ной ста­дии все лю­ди и все ок­ру­жаю­щее те­ря­ют для та­ко­го па­ци­ен­та все свои при­ят­ные ка­че­ст­ва и все оча­ро­ва­ние. Ни­что не яв­ля­ет­ся боль­ше кра­си­вым или при­вле­ка­тель­ным. <...> По­доб­ные пе­ре­жи­ва­ния бы­ст­ро раз­ви­ва­ют­ся, при­во­дя к то­му, что объ­ек­ты ста­но­вят­ся без­образ­ны­ми, фаль­ши­вы­ми, де­фор­ми­ро­ван­ны­ми и гряз­ны­ми. «До­ма все ста­ло без­образ­ным, низ­мен­ным и гад­ким; все мрач­но и пе­чаль­но». По­зволь­те мне рас­ска­зать о пе­ре­жи­ва­ни­ях од­но­го мо­ло­до­го че­ло­ве­ка во вре­мя до­воль­но дли­тель­ной ав­то­мо­биль­ной про­гул­ки. Вна­ча­ле он гор­дит­ся сво­им уме­ни­ем во­дить ав­то­мо­биль, лю­бу­ет­ся пей­за­жем и при­гла­ша­ет к это­му сво­их спут­ни­ков; но вско­ре он за­мол­ка­ет. Ли­цо его де­ла­ет­ся уны­лым, ибо пей­заж ста­но­вит­ся «без­образ­ным» и, что са­мое глав­ное, «тра­ур­ным». «Как буд­то, — ду­ма­ет он, — мы все вре­мя едем по клад­би­щу, про­ез­жая од­но клад­би­ще за дру­гим».

Все со­бы­тия, о ко­то­рых мы го­во­рим с эти­ми па­ци­ен­та­ми, оце­ни­ва­ют­ся точ­но та­ким же об­ра­зом, осо­бен­но ес­ли де­ло ка­са­ет­ся бу­ду­ще­го. Бу­ду­щие со­бы­тия вос­при­ни­ма­ют­ся как во всех от­но­ше­ни­ях ужас­ные; они при­ве­дут к жес­то­ким, амо­раль­ным и свя­то­тат­ст­вен­ным по­след­ст­ви­ям, при­не­сут всем, ко­го мы лю­бим, чу­до­вищ­ные стра­да­ния. «Нас бу­дут гра­бить и уби­вать, ес­ли кто-то прие­дет ме­ня на­вес­тить, то толь­ко для то­го, что­бы ли­шить ме­ня по­ло­же­ния в об­ще­ст­ве, вы­рвать мои зо­ло­тые зу­бы и вы­ко­лоть гла­за». <...>

Для изу­че­ния по­доб­ных фак­тов я вы­брал два наи­бо­лее ти­пич­ных при­ме­ра, ме­ха­низ­мы ко­то­рых мы и об­су­дим. (1) Де­вуш­ка 27 лет, фи­гу­ри­рую­щая в мо­их ра­бо­тах под име­нем Фло­ры.... Она на­хо­дит­ся на от­ды­хе в са­на­то­рии. Я хо­чу ее об­ра­до­вать и со­об­щаю, что же­на ее бра­та, ко­то­рую она очень лю­бит, ро­ди­ла ре­бен­ка, и ма­лы­ша со­би­ра­ет­ся при­вез­ти к ней в гос­ти, что­бы она смог­ла на не­го по­смот­реть и по­це­ло­вать его. «Не де­лай­те это­го, — от­ве­ча­ет она. — Ав­то­мо­биль вре­жет­ся на ули­це в де­ре­вья; моя мать, кор­ми­ли­ца и ре­бе­нок ра­зо­бьют­ся. О, как это ужас­но!» В дру­гой раз я ее спра­ши­ваю: «Не хо­ти­те ли уви­деть ва­шу мать и се­ст­ру?» Она: «Мне бу­дет страш­но не­при­ят­но уви­деть их в трау­ре». Я: «Но да­мы во­все не в трау­ре». Она: «Ес­ли они бу­дут долж­ны ко мне прие­хать, то мой отец и мой брат ока­жут­ся мерт­вы­ми, и то­гда они прие­дут в трау­ре». За­тем она весь­ма ра­зум­но до­бав­ля­ет: «Я не мо­гу с этим ни­че­го по­де­лать; это ка­кое-то ка­та­ст­ро­фи­че­ское вос­при­ятие, ко­то­рое все со­еди­ня­ет в од­ну ку­чу. Я по­те­ря­ла точ­ку опо­ры, все мне же­ла­ют не­сча­стья, мать ме­ня пу­га­ет, и все ка­жет­ся со­всем мрач­ным. Мрач­ной вы­гля­дит ули­ца, да и са­мо солн­це то­же вы­гля­дит мрач­ным». Столь же ти­пи­чен и дру­гой при­мер. (2) Да­ни­эль, 49 лет, по­дыс­ки­ва­ет для сво­ей се­мьи за­го­род­ный дом. Один из пред­ла­гае­мых до­мов не вы­звал у не­го чув­ст­ва не­удо­воль­ст­вия, и он ре­ша­ет его снять. Од­на­ко его ум тот­час же за­пол­ня­ет мысль о том, что он по­нял, по­че­му этот дом его при­влек: мо­ну­мен­таль­ная и до­воль­но кра­си­вая мод­ная дверь бу­дет пре­крас­но смот­реть­ся над гро­бом его же­ны, ко­гда она бу­дет оби­та чер­ным. В дру­гой раз он ко­леб­лет­ся ид­ти до­мой, ду­мая, что встре­тит на ле­ст­ни­це тол­пу, но­силь­щи­ков, го­то­вых не­сти вниз гро­би­ки его де­тей. <...>

Соз­да­ет­ся впе­чат­ле­ние, что по­доб­ные идеи от­но­сят­ся к внеш­ним объ­ек­там и со­бы­ти­ям, од­на­ко нам не сле­ду­ет под­да­вать­ся ви­ди­мо­сти. Они яв­ля­ют­ся лишь след­ст­ви­ем пес­си­ми­сти­че­ской ус­та­нов­ки субъ­ек­та. В их ос­но­ве ле­жит фун­да­мен­таль­ный объ­ект, к ко­то­ро­му эта ус­та­нов­ка от­но­сит­ся в пер­вую оче­редь, — сам па­ци­ент и его дей­ст­вия. <...> В глу­би­не ду­ши па­ци­ен­ты об­ви­ня­ют се­бя. Фло­ра уве­ре­на, что она иг­ра­ет оп­ре­де­лен­ную роль в ава­рии ав­то­мо­би­ля, по­сколь­ку она до­бав­ля­ет: «Ес­ли они по­едут на­вес­тить дру­го­го че­ло­ве­ка, ма­ши­на в де­ре­во не вре­жет­ся». Ко­гда я пред­ла­гаю Да­ни­элю пой­ти вме­сто не­го и по­смот­реть, за­кон­чи­ли ли гро­бов­щи­ки свою пе­чаль­ную ра­бо­ту и мож­но ли ему вой­ти, он от­ве­ча­ет: «Это бес­по­лез­но. Ес­ли пой­де­те Вы, там не бу­дет ни­ка­ких гро­бов». Ко­ро­че го­во­ря, они при­ни­ма­ют в этих ка­та­ст­ро­фах уча­стие: их по­ро­ж­да­ют соб­ст­вен­ные дей­ст­вия па­ци­ен­тов, а в сво­их убе­ж­де­ни­ях они объ­ек­ти­ви­ру­ют пе­ре­жи­ва­ния, на­прав­лен­ные на се­бя и свои дей­ст­вия. Су­ще­ст­вен­на во всех этих слу­ча­ях имен­но пес­си­ми­сти­че­ская оцен­ка сво­его соб­ст­вен­но­го дей­ст­вия.

Это по­ло­же­ние не­труд­но про­ве­рить. Пес­си­ми­сти­че­ские убе­ж­де­ния па­ци­ен­тов, как рас­смот­рен­ных вы­ше, так и тех, бо­лезнь ко­то­рых за­шла не так да­ле­ко, не все­гда от­но­сят­ся к внеш­ним объ­ек­там, но мо­гут не­по­сред­ст­вен­но от­но­сить­ся к их дей­ст­ви­ям. <...> Один не­сча­ст­ный, быв­ший пре­крас­ным му­зы­кан­том, бро­са­ет иг­рать на скрип­ке, за­яв­ляя при этом: «Иг­рая, я вся­кий раз чув­ст­вую, что раз­дра­жаю Бо­га». И до­бав­ля­ет: «Ко­гда я во­об­ще что-то (не важ­но что) де­лаю, — то ис­пы­ты­ваю чув­ст­во, что дей­ст­вую во­пре­ки свя­щен­ной во­ле Бо­га».

Это пе­ре­жи­ва­ние свя­то­тат­ст­вен­но­го дея­ния мо­жет быть ос­лаб­ле­но, и дей­ст­вие ка­жет­ся то­гда про­сто жес­то­ки­ми и амо­раль­ным. Да­ни­эль, на­при­мер, ку­пил сво­им де­тям иг­руш­ки, но не от­да­ет их и ме­ся­ца­ми ос­тав­ля­ет па­ке­ты с иг­руш­ка­ми не­рас­пе­ча­тан­ны­ми. Он го­во­рит: «Ес­ли я от­дам де­тям эти иг­руш­ки, то за­став­лю их ис­пы­ты­вать ад­ские му­ки. С эти­ми па­ке­та­ми свя­за­на их судь­ба, от­крыв их, я тем са­мым под­пи­шу их смерт­ный при­го­вор». При­чем ино­гда этот не­сча­ст­ный че­ло­век ис­пы­ты­ва­ет по­доб­ное чув­ст­во по от­но­ше­нию ко все­му, что он де­ла­ет. <...>

Мно­гим па­ци­ен­там все их дей­ст­вия пред­став­ля­ют­ся пре­ступ­ны­ми. Од­на жен­щи­на ут­вер­жда­ла, что, го­во­ря о дру­гих лю­дях или да­же про­сто упо­ми­ная их име­на, она пре­да­ет этих лю­дей, вы­да­ет их по­ли­ции или стал­ки­ва­ет в пу­чи­ну не­сча­стий. <...>

Ря­дом с пре­ступ­ны­ми дей­ст­вия­ми нам сле­ду­ет рас­по­ло­жить пе­ре­жи­ва­ния не­оп­рят­но­сти и не­при­стой­но­сти. Они не так серь­ез­ны, но столь же зна­чи­мы. На­чи­ная дви­гать­ся или что-ли­бо де­лать, мно­гие па­ци­ен­ты, осо­бен­но де­вуш­ки, ис­пы­ты­ва­ют чув­ст­во, буд­то они ста­но­вят­ся гряз­ны­ми, при­чем ка­ким-то не­при­лич­ным об­ра­зом.

Еще од­ним пе­ре­жи­ва­ни­ем, ко­то­рое мо­жет со­про­во­ж­дать вся­кое дей­ст­вие, яв­ля­ет­ся пе­ре­жи­ва­ние со­вер­ше­ния че­го-то опас­но­го или, осо­бен­но, че­го-то не­лов­ко­го. <...> «Раз­го­ва­ри­вая с дру­гом, я за­ра­нее чув­ст­вую, что при­чи­ню ему боль, ска­зав ка­кое-то сло­во. Как только сло­во сле­та­ет с мо­их губ, я чув­ст­вую, что сов­рал. Ис­пы­ты­вая страсть, я чув­ст­вую, что что-то внут­ри ме­ня ос­та­ет­ся хо­лод­ным и оце­ни­ва­ет эту страсть в ка­че­ст­ве гряз­ной. Дот­ра­ги­ва­ясь до объ­ек­та, я за­став­ляю его упасть на чью-то го­ло­ву».

При этом все­гда ис­пы­ты­ва­ет­ся чув­ст­во со­вер­ше­ния че­го-то очень ту­по­го и ду­рац­ко­го, чув­ст­во, что ты вы­гля­дишь не­ле­пым ду­ра­ком и ве­дешь се­бя, как су­ма­сшед­ший. <...>

Пе­ре­жи­ва­ния эти не яв­ля­ют­ся эпи­фе­но­ме­на­ми, они со­став­ля­ют ис­ход­ный пункт мно­гих бе­зу­мий и на­вяз­чи­вых идей и оп­ре­де­ля­ют со­бой мно­же­ст­во при­чуд­ли­вых ма­ний, ко­то­рые — будь это все­го лишь ма­ния мы­тья рук или ма­ния бес­ко­неч­но­го во­зоб­нов­ле­ния дей­ст­вия — су­ще­ст­вен­но за­труд­ня­ют жизнь нев­ро­ти­ков. Они яв­ля­ют­ся, в ча­ст­но­сти, дей­ст­ви­тель­ным ис­точ­ни­ком рас­смот­рен­ных вы­ше пес­си­ми­сти­че­ских и ка­та­ст­ро­фи­че­ских пред­вос­хи­ще­ний. Со­об­щая Фло­ре о ви­зи­те ее ма­те­ри с мла­ден­цем, я вы­зы­ваю в ее во­об­ра­же­нии кар­ти­ну то­го ви­зи­та и тех дей­ст­вий, ко­то­рые ей сле­ду­ет со­вер­шить, при­ни­мая род­ст­вен­ни­ков и лас­кая ре­бен­ка. Дей­ст­вия эти не мо­гут не пред­став­лять­ся ей ужас­ны­ми. Да­ни­эль дол­жен вы­брать за­го­род­ны­ми дом и под­пи­сать кон­тракт. Эти ак­ты для не­го яв­ля­ют­ся ужа­саю­щи­ми, ве­ря во что-ли­бо, че­ло­век все­гда го­тов к объ­ек­ти­ва­ции, к на­де­ле­нию то­го, во что он ве­рит, объ­ек­тив­ной ре­аль­но­стью. Ес­ли мы бо­им­ся от­но­ше­ния, ко­то­рое нам сле­ду­ет про­де­мон­ст­ри­ро­вать, при­ни­мая не­ко­то­рое ре­ше­ние или во вре­мя оп­ре­де­лен­но­го ви­зи­та, то нас бу­дет пу­гать ре­ше­ние или ви­зит в це­лом. По­это­му та­кие па­ци­ен­ты го­во­рят о внеш­них ка­та­ст­ро­фах, свя­зан­ных с со­бы­тия­ми, в ко­то­рые во­вле­че­ны дей­ст­вия.

Не бу­дем че­рес­чур су­ро­вы­ми по от­но­ше­нию к не­сча­ст­ным па­ци­ен­там; их пре­уве­ли­че­ния яв­ля­ют­ся ка­ри­ка­тур­ны­ми изо­бра­же­ния­ми то­го, что мы са­ми до­воль­но час­то ис­пы­ты­ва­ем. Раз­ве мы не стал­ки­ва­лись с людь­ми, ко­то­рые, бу­ду­чи долж­ны не­что сде­лать, ви­дят все в чер­ном све­те и ожи­да­ют пе­чаль­ных со­бы­тий по той про­стой при­чи­не, что од­на толь­ко мысль о том, что они долж­ны со­вер­шить это дей­ст­вие, вы­зы­ва­ет у них страх и вну­ша­ет им от­вра­ще­ние? Убе­ж­де­ния, ка­саю­щие­ся внеш­них объ­ек­тов и со­бы­тий, пред­став­ля­ют со­бой не бо­лее чем объ­ек­ти­ва­цию та­ко­го от­но­ше­ния к дей­ст­вию, а са­ми объ­ек­ты и со­бы­тия фак­ти­че­ски яв­ля­ют­ся лишь ча­ст­ным вы­ра­же­ни­ем дей­ст­вия.

<...> Ви­деть ка­кую-ни­будь вещь ужас­ной и опас­ной — зна­чит бо­ять­ся этой ве­щи. А по­сколь­ку эти ха­рак­те­ри­сти­ки ей при­да­ют, в ко­неч­ном ито­ге, соб­ст­вен­ные дей­ст­вия па­ци­ен­тов, сле­ду­ет сде­лать вы­вод, что они бо­ят­ся сво­их соб­ст­вен­ных дей­ст­вий. Один из та­ких па­ци­ен­тов, Эмиль, все вре­мя по­вто­рял: «Я бо­юсь ок­ру­жаю­ще­го ми­ра, и по­это­му я бо­юсь дей­ст­вия. Ин­стинк­тив­ный страх пе­ред дей­ст­во­ва­ни­ем, пе­ред при­ня­ти­ем ре­ше­ния ме­ня па­ра­ли­зу­ет». Ко­гда все ви­дит­ся нам в чер­ном све­те и ка­жет­ся, что все обер­нет­ся к худ­ше­му, де­ло за­клю­ча­ет­ся в том, что мы не чув­ст­ву­ем в се­бе дос­та­точ­но сил для то­го, что­бы воз­дей­ст­во­вать на об­стоя­тель­ст­ва и за­ста­вить их обер­нуть­ся бла­го­при­ят­ным для нас об­ра­зом. Ко­гда же мы ис­пы­ты­ва­ем страх пе­ред бу­ду­щим, при­чи­на со­сто­ит в том, что мы бо­им­ся то­го, что долж­ны сде­лать, т. е. бо­им­ся дей­ст­вия.

II

Для то­го что­бы по­нять страх дей­ст­вия, яв­ляю­щий­ся столь важ­ным, рас­смот­рим вна­ча­ле страх жи­во­го су­ще­ст­ва, будь то жи­вот­ное или че­ло­век, вы­зы­вае­мый ка­ким-то объ­ек­том.

Объ­ект, как из­вест­но, ха­рак­те­ри­зу­ет­ся тем, что мы со­би­ра­ем­ся с ним или по от­но­ше­нию к не­му сде­лать. Он яв­ля­ет­ся, пре­ж­де все­го, съе­доб­ным объ­ек­том, сек­су­аль­ным объ­ек­том, объ­ек­том, с ко­то­рым на­до по­го­во­рить, ко­то­ро­му сле­ду­ет дать при­ка­за­ния или о чем-то по­про­сить. При­ро­ду объ­ек­та оп­ре­де­ля­ет имен­но дей­ст­вие, и мы опо­зна­ем объ­ект (толь­ко?) то­гда, ко­гда на­чи­на­ем вы­пол­нять ха­рак­те­ри­зую­щее его дей­ст­вие — есть яб­ло­ко, на­при­мер, или пи­сать пе­ром. Это дей­ст­вие мо­жет быть со­кра­ще­но до ми­ни­му­ма и про­яв­лять­ся в ви­де свое­об­раз­но­го эс­ки­за дей­ст­вия, но­ся­ще­го на­зва­ние же­ла­ния. Вос­при­ятие объ­ек­та все­гда пред­став­ля­ет со­бой не бо­лее чем ха­рак­те­ри­зую­щее объ­ект дей­ст­вие, при­ос­та­нов­лен­ное на на­чаль­ной ста­дии. Лю­бое по­ня­тие об объ­ек­те так­же за­клю­ча­ет в се­бе на­ча­ло аде­к­ват­но­го это­му объ­ек­ту дей­ст­вия. Но вся­кое дей­ст­вие тре­бу­ет вы­пол­не­ния од­на­ко су­ще­ст­вен­но­го ус­ло­вия: не­об­хо­ди­мо, что­бы объ­ект был в по­ле до­ся­гае­мо­сти на­ших ор­га­нов чувств и ко­неч­но­стей. Для то­го что­бы съесть яб­ло­ко или пи­сать пе­ром, не­об­хо­ди­мо, что­бы яб­ло­ко ока­за­лось у нас во рту, а пе­ро — в ру­ке. В ос­но­ве дей­ст­вия, ха­рак­те­ри­зую­ще­го объ­ек­та, в ос­но­ве ис­поль­зо­ва­ния объ­ек­та или его вос­при­ятия ле­жит дот­ра­ги­ва­ние до это­го объ­ек­та, взя­тие его в ру­ки, вслед­ст­вие че­го ка­ж­дый объ­ект вы­зы­ва­ет тен­ден­цию при­бли­же­ния.

Что же про­ис­хо­дит в том слу­чае, ко­гда мы бо­им­ся не­ко­то­ро­го объ­ек­та? Про­ис­хо­дит ра­ди­каль­ное из­ме­не­ние: ха­рак­тер­ное для дан­но­го объ­ек­та дей­ст­вие ос­та­нав­ли­ва­ет­ся и пол­но­стью па­ра­ли­зу­ет­ся. ес­ли яб­ло­ко, съесть ко­то­рое мы хо­те­ли, пу­га­ет нас по той или иной при­чи­не, пред­став­ля­ет­ся гни­лым, ис­пор­чен­ным или от­рав­лен­ным, то мы пе­ре­ста­ем его есть и да­же хо­теть, ибо же­ла­ние яб­ло­ка пред­став­ля­ет со­бой на­ча­ло ак­та еды, по­дав­ляе­мо­го в са­мом сво­ем за­ро­ды­ше. <...>

Не­отъ­ем­ле­мое ус­ло­вие для пре­кра­ще­ния вся­ко­го дей­ст­вия с объ­ек­том и всех взаи­мо­от­но­ше­ний с че­ло­ве­ком со­сто­ит в его ис­чез­но­ве­нии из зо­ны до­ся­гае­мо­сти на­ших ор­га­нов чувств и на­ших дей­ст­вий, а на­ря­ду с этим — в на­шей соб­ст­вен­ной не­дос­туп­но­сти его ор­га­нам чувств. Это оз­на­ча­ет от­сут­ст­вие дан­но­го объ­ек­та, его уда­ле­ние от нас. При­сут­ст­вие и от­сут­ст­вие во­об­ще пред­став­ля­ют со­бой фун­да­мен­таль­ные пси­хо­ло­ги­че­ские яв­ле­ния, о ко­то­рых пси­хо­ло­ги вспо­ми­на­ют по­ка до­воль­но ред­ко. <...>

В об­щем слу­чае мы осу­ще­ст­в­ля­ем уда­ле­ние объ­ек­та пу­тем осо­бо­го по­ве­де­ния, об­рат­но­го пре­ды­ду­ще­му. Вме­сто то­го что­бы при­бли­жать­ся к объ­ек­ту, мы идем или бе­жим в про­ти­во­по­лож­ном ему на­прав­ле­нии — это по­ве­де­ние бег­ст­ва, весь­ма ти­пич­ное для стра­ха. В от­дель­ных слу­ча­ях уда­ле­ние объ­ек­та мо­жет про­ис­хо­дить по­сред­ст­вом бо­лее спе­ци­аль­ных дей­ст­вий, яв­ляю­щих­ся точ­ной про­ти­во­по­лож­но­стью дей­ст­вий, ко­то­рые по­бу­ж­да­ет нас со­вер­шить объ­ект. Мы вы­пле­вы­ва­ем яб­ло­ко, вме­сто то­го что­бы его съесть; вме­сто то­го что­бы что-то у че­ло­ве­ка по­про­сить, са­ми да­ем ему это; вме­сто по­гла­жи­ва­ния со­ба­ки уда­ря­ем ее или да­же уби­ва­ем, что сно­ва яв­ля­ет­ся од­ним из ва­ри­ан­тов бег­ст­ва. Это не­отъ­ем­ле­мые ус­та­нов­ки стра­ха — пре­кра­тить ха­рак­тер­ное для объ­ек­та дей­ст­вие и осу­ще­ст­вить об­рат­ный ему акт, убе­жать от объ­ек­та, вме­сто то­го что­бы к не­му при­бли­зить­ся.

Ка­ким же об­ра­зом эти свя­зан­ные со стра­хом ус­та­нов­ки на­чи­на­ют в слу­чае стра­ха дей­ст­вия от­но­сить­ся не к объ­ек­там, но к са­мим дей­ст­ви­ям? Этот мо­мент ред­ко по­ни­ма­ет­ся пра­виль­но. Пре­ж­де все­го, в ка­ж­дом слу­чае стра­ха дей­ст­вия име­ет ме­сто пре­кра­ще­ние дей­ст­вия. На факт су­ще­ст­во­ва­ния у боль­ных ме­лан­хо­ли­ей за­держ­ки дей­ст­вия ука­зы­ва­лось уже не­од­но­крат­но, но ед­ва ли его мож­но счи­тать объ­яс­нен­ным.

Из то­го, что дей­ст­вие ста­но­вит­ся не­воз­мож­ным, не сле­ду­ет, что оно ис­че­за­ет; оно сдер­жи­ва­ет­ся са­мим па­ци­ен­том, не же­лаю­щим боль­ше есть, гу­лять или го­во­рить. В слу­чае все­воз­мож­ных фо­бий, пред­став­ляю­щих со­бой бо­лее оп­ре­де­лен­ные и чет­ко ло­ка­ли­зо­ван­ные, чем ме­лан­хо­лия, ва­ри­ан­ты стра­ха дей­ст­вия, па­ци­ент так­же пре­кра­ща­ет ра­бо­тать, хо­дить, есть или го­во­рить. Пе­ре­ста­вая вы­пол­нять оп­ре­де­лен­ное дей­ст­вие, он зна­ет, ка­кое имен­но дей­ст­вие он от­ка­зы­ва­ет­ся вы­пол­нять. Ме­лан­хо­лик, в от­ли­чие от это­го, по­дав­ля­ет це­лое мно­же­ст­во дей­ст­вий и, что еще бо­лее су­ще­ст­вен­но, не мо­жет точ­но ска­зать, что это за дей­ст­вия. В этом по­дав­ле­нии дей­ст­вия мне хо­чет­ся Под­черк­нуть од­ну су­ще­ст­вен­ную ха­рак­те­ри­сти­ку — оно от­но­сит­ся не толь­ко ко все­му дей­ст­вию в це­лом, но так­же к са­мо­му его на­ча­лу, к лег­чай­ше­му на­ме­ку на дей­ст­вие. И по­сколь­ку же­ла­ние пред­став­ля­ет со­бой не что иное, как на­ча­ло дей­ст­вия, бо­лее или ме­нее ос­лож­нен­ное свя­зан­ны­ми с ним уси­лия­ми, рас­смат­ри­вае­мые па­ци­ен­ты от­ка­зы­ва­ют­ся от сво­их же­ла­ний и по­дав­ля­ют их в той ме­ре, в ка­кой это ока­зы­ва­ет­ся в их вла­сти. Нев­ро­тик не толь­ко от­ка­зы­ва­ет­ся есть, но ут­вер­жда­ет, что ему и не на­до есть, так как у не­го нет ап­пе­ти­та и он не го­ло­ден. Па­ци­ент, стра­даю­щий от при­чуд­ли­вой бо­лез­ни, на­зы­вае­мой эре­уто­фо­би­ей, т. е. стра­хом по­крас­не­ния в при­сут­ст­вии пуб­ли­ки (яв­ляю­щим­ся па­то­ло­ги­че­ским пре­уве­ли­че­ни­ем за­стен­чи­во­сти), те­ря­ет вся­кое же­ла­ние об­щать­ся с людь­ми. Слу­чая­ми ме­лан­хо­лии и стра­ха дей­ст­вия яв­ля­ют­ся так­же и мно­гие фор­мы ас­ке­тиз­ма. Это по­дав­ле­ние же­ла­ния, о ко­то­ром мы сей­час го­во­рим, пред­став­ля­ет со­бой весь­ма важ­ный мо­мент, ибо оно не­сет от­вет­ст­вен­ность за тот факт, что на­ши па­ци­ен­ты не спо­соб­ны бо­лее пред­ста­вить се­бе ка­кое бы то ни бы­ло удов­ле­тво­ре­ние или уте­ше­ние за то, это бу­ду­щее ви­дит­ся им в ка­че­ст­ве сплош­но­го мра­ка. «У ме­ня нет боль­ше иных же­ла­ния кро­ме тех, ко­то­рые сра­зу же пред­став­ля­ют­ся пре­ступ­ны­ми и от­вра­ти­тель­ны­ми».

Страх пе­ред объ­ек­том не­из­беж­но вле­чет за со­бой оп­ре­де­лен­ную ре­ак­цию — ре­ак­цию уда­ле­ния объ­ек­та пу­тем его раз­ру­ше­ния или по­сред­ст­вом бег­ст­ва. Мож­но ли убе­жать от дей­ст­вия, от дви­же­ния на­ших соб­ст­вен­ных чле­нов? В со­стоя­нии ли мы убе­жать от се­бя? Да, и к то­му же в боль­шей сте­пе­ни, чем это нам ка­жет­ся. Во-пер­вых, мы мо­жем убе­жать фи­зи­че­ски; мо­жем по­ки­нуть ме­сто, где нам сле­ду­ет со­вер­шить то или иное дей­ст­вие, и из­бе­гать лю­дей, с ко­то­ры­ми долж­ны го­во­рить. Так воз­ни­ка­ют все­воз­мож­ные эс­ка­па­ды, не­объ­яс­ни­мые бег­ст­ва лю­дей от сво­ей се­мьи, из сво­его до­ма, го­ро­да, ко­гда на­прав­ле­ние бег­ст­ва зна­че­ния не име­ет, а важ­но про­сто ока­зать­ся в дру­гом мес­те. Су­ще­ст­ву­ет да­же яв­ле­ние, ко­то­рое я на­зы­ваю бег­ст­вом из си­туа­ции: че­ло­век хо­чет во что бы то ни ста­ло вы­рвать­ся за пре­де­лы че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ст­ва, по­рвать все свя­зи и обя­за­тель­ст­ва толь­ко для то­го, что­бы спа­стись от не­об­хо­ди­мо­сти дей­ст­вий, ко­то­рые он дол­жен бу­дет со­вер­шить и оп­ре­де­лен­ной си­туа­ции. Су­ще­ст­ву­ют и иные спо­со­бы из­бе­га­ния дей­ст­вия. В че­ло­ве­че­ском об­ще­ст­ве ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во дей­ст­вий оп­ре­де­ля­ет­ся не об­стоя­тель­ст­ва­ми, но дру­ги­ми людь­ми, тре­бую­щи­ми от нас этих дей­ст­вий и по­бу­ж­даю­щи­ми к их со­вер­ше­нию. Акт еды, на­при­мер, по­бу­ж­да­ет­ся че­ло­ве­ком, при­хо­дя­щим нам ска­зать, что все уже го­то­во, акт ре­чи — людь­ми, за­даю­щи­ми во­про­сы и при­гла­шаю­щи­ми нас не­что ска­зать. Удоб­ный спо­соб ук­ло­нить­ся от дей­ст­вия со­сто­ит в со­про­тив­ле­нии тре­бо­ва­ни­ям дру­гих лю­дей — ес­ли мы ни­ко­гда не под­чи­ня­ем­ся при­ка­за­ни­ям или при­гла­ше­ни­ям (ко­то­рые пред­став­ля­ют со­бой смяг­чен­ную фор­му при­ка­за­ний), то мы по­дав­ля­ем тем са­мым зна­чи­тель­ное ко­ли­че­ст­во дей­ст­вий. Это и про­ис­хо­дит с па­ци­ен­та­ми, со­про­тив­ляю­щи­ми­ся вся­кой прось­бе. Ме­лан­хо­ли­ки, ... по­ка их не про­сят ни­че­го де­лать, мо­гут ле­жать в сво­их крес­лах очень ти­хо, но как толь­ко вы ска­же­те им, что по­ра зав­тра­кать, они тут же пре­вра­тят­ся в чрез­вы­чай­но уп­ря­мых и не­по­дат­ли­вых су­ществ. По­доб­но­го ро­да не­га­ти­визм... яв­ля­ет­ся сим­пто­мом, об­щим для всех слу­ча­ев ме­лан­хо­лии и для всех де­прес­сий, свя­зан­ных со стра­хом дей­ст­вия.

Со­про­тив­ле­ние при­ка­за­ни­ям мо­жет мно­го­об­раз­но ос­лож­нять­ся. Мно­гие из опи­сан­ных мной па­ци­ен­тов не толь­ко со­про­тив­ля­ют­ся предъ­яв­ляе­мым им тре­бо­ва­ни­ям, но про­тес­ту­ют так­же про­тив дей­ст­вий дру­гих лю­дей или да­же со­про­тив­ля­ют­ся при­ка­за­ни­ям, да­вае­мым са­мим се­бе, что при­во­дит к весь­ма при­чуд­ли­вым слу­ча­ям раз­двое­ния лич­но­сти.

Но с бег­ст­вом от дей­ст­вия свя­за­на и еще бо­лее лю­бо­пыт­ная и ин­те­рес­ная ус­та­нов­ка. Это фе­но­мен, ко­то­рый я пред­ла­гаю на­зы­вать «ин­вер­си­ей дей­ст­вий и чувств». Вме­сто тре­буе­мо­го об­стоя­тель­ст­ва­ми дей­ст­вия, со­вер­шить ко­то­рое па­ци­ент впол­не в со­стоя­нии, мы за­ме­ча­ем в та­ких слу­ча­ях эле­мен­ты, а ино­гда и пол­ное осу­ще­ст­в­ле­ние аб­со­лют­но про­ти­во­по­лож­но­го ак­та. Швей­цар­ский ав­тор Ш. Бо­ду­эн... опи­сы­ва­ет в этой свя­зи не­опыт­но­го ве­ло­си­пе­ди­ста, по­во­ра­чи­ваю­ще­го как раз в на­прав­ле­нии пре­пят­ст­вия, ко­то­рое он со­би­рал­ся объ­е­хать, а так­же ис­пы­ты­ваю­ще­го го­ло­во­кру­же­ние че­ло­ве­ка, ко­то­рый хо­чет ид­ти пря­мо, а по­па­да­ет в про­пасть. К сча­стью, слу­чаи дей­ст­ви­тель­но­го со­вер­ше­ния об­рат­ных дей­ст­вий дос­та­точ­но ред­ки. Час­ты­ми же яв­ля­ют­ся не­од­но­крат­но мной опи­сан­ные ин­вер­сии са­мо­го на­ча­ла дей­ст­вия, т. е. ин­вер­сии же­ла­ний. Па­ци­ен­ты не­ред­ко по­вто­ря­ют: «Это не­ле­па, но я ис­пы­ты­ваю от­вра­ще­ние к то­му, что люб­лю, и стра­ст­но люб­лю то, что не­на­ви­жу». Мать, ко­то­рая хо­чет ос­то­рож­но и лас­ко­во ис­ку­пать ре­бен­ка, вне­зап­но ис­пы­ты­ва­ет же­ла­ние его ош­па­рить или уто­пить. <...> Не­обыч­ные ин­вер­сии та­ко­го ро­да мож­но об­на­ру­жить (под раз­ны­ми на­име­но­ва­ния­ми) во мно­гих па­то­ло­ги­че­ских сим­пто­мах, та­ких, на­при­мер, как ам­би­ва­лент­ные чув­ст­ва, чу­до­вищ­ные же­ла­ния, спла­вы люб­ви и от­вра­ще­ния. <...>

По­доб­ные фак­ты де­мон­ст­ри­ру­ют нам как при­ро­ду бег­ст­ва от дей­ст­вия, до­бав­ляю­ще­го­ся в слу­ча­ях стра­ха дей­ст­вия к его сдер­жи­ва­нию, так и его зна­че­ние.

III

Спо­со­бен ли че­ло­век ра­зо­брать­ся во всех этих раз­но­вид­но­стях аб­сурд­но­го по­ве­де­ния? Все же, ес­ли мы хо­тим по­пы­тать­ся их ле­чить или пре­дот­вра­щать, их не­об­хо­ди­мо по­ни­мать, хо­тя бы до не­ко­то­рой сте­пе­ни.... По­доб­ные фак­ты я изу­чаю сей­час в свя­зи с «ре­гу­ля­ци­ей дей­ст­вий», и это при­во­дит, ес­ли толь­ко я не оши­ба­юсь, к наи­луч­ше­му объ­яс­не­нию рас­смат­ри­вае­мых пе­ре­жи­ва­ний. К этой сфе­ре от­но­сит­ся мно­же­ст­во при­су­щих всем лю­дям ре­ак­ций, ко­то­рые, в оп­ре­де­лен­ных сво­их фор­мах, со­вер­шен­но нор­маль­ны. Я имею в ви­ду дей­ст­вия от­сту­п­ле­ния и уда­ле­ния, объ­е­ди­няе­мые под име­нем ре­ак­ций за­щи­ты.

К со­жа­ле­нию, пси­хо­ло­ги за­ни­ма­ют­ся про­бле­мой раз­ви­тия дей­ст­вия, его на­ча­ла, про­те­ка­ния и за­вер­ше­ния до­воль­но ма­ла. Осо­бен­но важ­ным нам пред­став­ля­ет­ся по­нять окон­ча­ние дей­ст­вия, ибо оно про­ис­хо­дит спон­тан­но. Па­то­ло­гия де­мон­ст­ри­ру­ет нам не­ма­ло слу­ча­ев, ко­гда дей­ст­вия про­дол­жа­ют­ся до бес­ко­неч­но­сти, не­смот­ря на то, что ста­но­вят­ся бес­по­лез­ны­ми и да­же опас­ны­ми. В слу­чае нор­маль­но­го ин­ди­ви­да окон­ча­ние дей­ст­вия свя­за­но с ре­ак­ция­ми внут­рен­ней ре­гу­ля­ции. Од­ной из наи­бо­лее важ­ных из них ... яв­ля­ет­ся ре­ак­ция три­ум­фа, ко­то­рую я под­роб­но рас­смат­ри­вал и сво­их по­след­них ра­бо­тах. Эта ре­ак­ция три­ум­фа, от­но­ся­щая­ся к удач­но­му дей­ст­вию, к ре­аль­но­му иди ил­лю­зор­но­му ус­пе­ху, иг­ра­ет ог­ром­ную роль в пе­ре­жи­ва­нии ра­до­сти. Од­на­ко пред­ме­том се­го­дняш­не­го рас­смот­ре­нии яв­ля­ет­ся не она. К стра­ху дей­ст­вия при­во­дит об­рат­ная ей ре­ак­ция, ко­то­рая ха­рак­те­ри­зу­ет не­удач­ные дей­ст­вия. Это ре­ак­ция пре­кра­ще­ния дей­ст­вия. Она же соз­да­ет пе­ре­жи­ва­ние пе­ча­ли.

<...> Ес­ли дей­ст­вие ока­за­лось не спо­соб­но спра­вить­ся с из­ме­не­ния­ми внеш­не­го ми­ра, к ко­то­рым оно долж­но бы­ло нас при­спо­со­бить, сто­ит ли про­дол­жать его бес­ко­неч­но? Ко­неч­но, нет; про­дол­же­ние бес­по­лез­но­го дей­ст­вия по­зво­лит опас­но­сти про­дол­жить свое су­ще­ст­во­ва­ние, а с дру­гой сто­ро­ны, со­вер­шен­но из­ну­рит субъ­ек­та. Не­об­хо­ди­мо сна­ча­ла ос­та­но­вить это бес­по­лез­ное дей­ст­вие, а за­тем на­пра­вить си­лы, ко­то­рые рас­хо­до­ва­лись им вхо­ло­стую, в иное рус­ло, т. е. со­вер­шить дру­гое дей­ст­вие, ко­то­рое при­ве­дет, воз­мож­но, к луч­ше­му ре­зуль­та­ту. Ре­ак­ция ос­та­нов­ки дей­ст­вия иг­ра­ет ог­ром­ную роль; она пред­став­ля­ет со­бой ис­точ­ник всех по­пы­ток, всех из­ме­не­ний и все­го про­грес­са.

Изу­чая ре­ак­ции, ре­гу­ли­рую­щие дей­ст­вие, мы по­сто­ян­но на­тал­ки­ва­ем­ся на су­ще­ст­вен­ную пси­хо­ло­ги­че­скую труд­ность, со­стоя­щую в оп­ре­де­ле­нии на­чаль­но­го мо­мен­та ре­ак­ции. По­че­му дей­ст­вие пре­ры­ва­ет­ся в оп­ре­де­лен­ный мо­мент ре­ак­ци­ей ос­та­нов­ки? Ед­ва ли здесь сле­ду­ет го­во­рить о фак­ти­че­ском пре­пят­ст­вии или фак­ти­че­ском ус­пе­хе. Это внеш­ние по от­но­ше­нию к дей­ст­вию фак­то­ры, они с тру­дом под­да­ют­ся оцен­ке и ока­зы­ва­ют свое влия­ние лишь кос­вен­ным об­ра­зом по­сред­ст­вом вы­зы­вае­мых ими из­ме­не­ний дей­ст­вия. Мы долж­ны при­знать, что про­те­ка­ние дей­ст­вия из­ме­ня­ет­ся не­за­ви­си­мо от его внеш­них ре­зуль­та­тов, что в хо­де его вы­пол­не­ния оно ока­зы­ва­ет­ся слиш­ком лег­ким или, на­обо­рот, слиш­ком труд­ным и что эти мо­ди­фи­ка­ции дей­ст­вия оп­ре­де­ля­ют вклю­че­ние раз­лич­ных ре­гу­ля­тив­ных ре­ак­ций.

Как бы то ни бы­ло, свя­зан­ные с ме­лан­хо­ли­ей ус­та­нов­ки и осо­бен­но страх дей­ст­вия про­яв­ля­ют­ся в ви­де ре­ак­ций, пре­кра­щаю­щих дей­ст­вие, за­ме­щаю­щих его дру­гим и, пре­ж­де все­го, пре­вра­щаю­щих его в про­ти­во­по­лож­ное дей­ст­вие.

Наи­бо­лее по­ра­зи­тель­ным здесь яв­ля­ет­ся то, что эти ре­ак­ции пре­кра­ще­ния дей­ст­вия у на­ших па­ци­ен­тов не­ве­ро­ят­но пре­уве­ли­че­ны. Мы стал­ки­ва­ем­ся в этих слу­ча­ях с не­пре­кра­щаю­щим­ся не­ус­пе­хом, яв­ляю­щим­ся, кста­ти го­во­ря, ос­но­вой ме­лан­хо­ли­че­ско­го бре­да. Речь идет о мгно­вен­ном не­ус­пе­хе, пре­ры­ваю­щем дей­ст­вие в са­мом его на­ча­ле, при вос­при­ятии ма­лей­ше­го по­во­да, тре­бую­ще­го дей­ст­вия.

По­че­му же про­ис­хо­дит та­кое пре­уве­ли­че­ние ре­ак­ции не­ус­пе­ха?... Наи­бо­лее важ­на здесь пер­вая при­чи­на: зна­чи­тель­ное ос­лаб­ле­ние пси­хи­че­ских сил и ре­ак­ция на это ос­лаб­лен­ное со­стоя­ние. ... Нам сле­ду­ет иметь в ви­ду один очень важ­ный мо­мент, ко­то­ро­му ста­рая пси­хо­ло­гия не уде­ля­ла долж­но­го вни­ма­ния. Он за­клю­ча­ет­ся в том что дей­ст­вия, в том чис­ле и те, ко­то­рые со­став­ля­ют на­шу ду­хов­ную жизнь, тре­бу­ют боль­ших за­трат пси­хи­че­ских сил. <...> Впол­не ве­ро­ят­но, что раз­ные дей­ст­вия тре­бу­ют раз­лич­ных за­трат, что од­ни яв­ля­ют­ся до­ро­го­стоя­щи­ми в пси­хо­ло­ги­че­ском от­но­ше­нии, а дру­гие эко­но­мич­ны­ми. <...>

По­нят­но по­это­му, что ис­то­ще­ние и пси­хи­че­ская бед­ность на­ру­ша­ют дей­ст­вие, де­ла­ют его вя­лым, не­ров­ным и пре­ры­ви­стым.... При этом воз­бу­ж­да­ют­ся ре­ак­ции ре­гу­ля­ции дей­ст­вия, о ко­то­рых го­во­ри­лось вы­ше, и пре­ж­де все­го ре­ак­ция не­ус­пе­ха. Соз­да­ет­ся впе­чат­ле­ние, что ор­га­низм пре­ду­га­ды­ва­ет, что дей­ст­вие, про­дви­гаю­щее­ся столь мед­лен­но, не при­ве­дет ни к че­му хо­ро­ше­му, что оно слиш­ком не­со­вер­шен­но для то­го, что­бы дос­тичь сво­ей це­ли, что оно встре­тит­ся со слиш­ком силь­ным со­про­тив­ле­ни­ем и по­это­му луч­ше все­го сра­зу счесть его не­удач­ным. <...> Ко­гда та­кое пре­кра­ще­ние дей­ст­вия по­вто­ря­ет­ся час­то, оно ста­но­вит­ся стра­хом дей­ст­вия.

Не­труд­но до­ка­зать, что ме­лан­хо­ли­ки с их пес­си­ми­сти­че­ски­ми идея­ми, яв­ляю­щие­ся жерт­ва­ми стра­ха дей­ст­вия, пси­хи­че­ски сла­бы. Ак­ты, ко­то­рые они спо­соб­ны со­вер­шить, весь­ма не­ве­ли­ки, не­мно­го­чис­лен­ны, мед­лен­ны и не­со­вер­шен­ны да­же то­гда, ко­гда страх дей­ст­вия не ме­ша­ет их про­те­ка­нию. К то­му же в этих па­ци­ен­тах мы мо­жем за­ме­тить все фи­зио­ло­ги­че­ские при­зна­ки ис­то­ще­ния... нерв­ной сис­те­мы.

В воз­ник­но­ве­нии стра­ха дей­ст­вия и ин­вер­сии чувств по­сле осу­ще­ст­в­ле­ния от­но­си­тель­но дли­тель­ных дей­ст­вий мож­но удо­сто­ве­рить­ся поч­ти экс­пе­ри­мен­таль­ным пу­тем. Л. ду­ма­ет, что он раз­дра­жа­ет бо­га и ис­пы­ты­ва­ет то, что он на­зы­ва­ет «от­вра­ти­тель­ной, без­образ­ной, при­во­дя­щей в за­ме­ша­тель­ст­во ус­та­ло­стью», по­сле то­го как он с на­сла­ж­де­ни­ем по­иг­рал на скрип­ке. По­сле чрез­мер­ных свет­ских раз­вле­че­ний Со­фи ка­жет­ся, что она идет по тру­пам сво­их ро­ди­те­лей. Фло­ра воз­вра­ща­ет­ся к сво­им ка­та­ст­ро­фам и на­чи­на­ет всех хо­ро­нить по­сле ви­зи­та, ко­то­рый длит­ся не­сколь­ко доль­ше обыч­но­го. Мо­ло­дой че­ло­век, при­гла­сив­ший дру­зей на ав­то­мо­биль­ную про­гул­ку, вна­ча­ле очень горд и сча­ст­лив, за­тем он пре­кра­ща­ет го­во­рить и со­сре­до­то­чи­ва­ет­ся на сво­ем дей­ст­вии, на­ко­нец, его ох­ва­ты­ва­ет пе­ре­жи­ва­ние «мра­ка». Его при­хо­дит­ся уло­жить в по­стель, и в те­че­ние двух дней он на­хо­дит­ся в со­стоя­нии ме­лан­хо­ли­че­ской де­прес­сии. Это по­зво­ля­ет объ­яс­нить на­блю­дав­шие­ся у не­сколь­ких па­ци­ен­тов до­воль­но лю­бо­пыт­ные осо­бен­но­сти при­сту­пов бо­лез­ни. Страх дей­ст­вия и свя­зан­ные с ним стра­да­ния по­яв­ля­лись у них в кон­це уси­лия, ко­гда мож­но бы­ло пре­кра­тить борь­бу и на­чать от­ды­хать. В те­че­ние учеб­но­го го­да де­воч­ка чрез­мер­но ра­бо­та­ла в шко­ле, а в на­ча­ле ка­ни­кул у нее по­яв­ля­ют­ся де­прес­сия и страх дей­ст­вия. У дру­го­го они на­чи­на­ют­ся по­сле эк­за­ме­на, у третье­го — ве­че­ром по­сле ра­бо­че­го дня, ко­гда он ло­жит­ся спать. На про­тя­же­нии учеб­но­го го­да, пе­ред эк­за­ме­ном или в те­че­ние дня бо­лее или ме­нее сла­бые си­лы под­дер­жи­ва­ют­ся ог­ром­ным уси­ли­ем во­ли. Ко­гда же на­пря­же­ние спа­да­ет и субъ­ект рас­слаб­ля­ет­ся, ис­то­ще­ние ста­но­вит­ся яв­ным, все дей­ст­вия долж­ны пре­кра­тить­ся, а ре­ак­ция не­ус­пе­ха в со­про­во­ж­де­нии стра­хов и пе­ча­лей на­чи­на­ет свою ра­бо­ту. При­ме­ча­тель­но так­же, что ме­лан­хо­ли­че­ская ре­ак­ция мо­жет на­блю­дать­ся по­сле силь­ной или про­дол­жи­тель­ной ра­до­сти. <...> Это про­ис­хо­дит по­то­му, что ра­дость свя­за­на со зна­чи­тель­ны­ми за­тра­та­ми сил, вслед­ст­вие че­го она при­но­сит с со­бой ис­то­ще­ние и, та­ким об­ра­зом, вы­зы­ва­ет ме­лан­хо­ли­че­скую ре­ак­цию. <...>

Но ка­ко­ва бы ни бы­ла зна­чи­мость дей­ст­ви­тель­но­го ис­то­ще­ния сил, су­ще­ст­вен­ную роль в за­бо­ле­ва­нии ме­лан­хо­ли­ей все­гда иг­ра­ют ин­ди­ви­ду­аль­ные пред­рас­по­ло­же­ния. Лю­ди, боя­щие­ся дей­ст­вия, час­то не зна­ют, что зна­чит сде­лать уси­лие, они сра­зу же пре­кра­ща­ют борь­бу. Это лю­ди ску­пые и эко­ном­ные не толь­ко в том, что ка­са­ет­ся их де­нег, но и по от­но­ше­нию к сво­им си­лам. Они склон­ны чрез­мер­но эко­но­мить и со­вер­шать ми­ни­маль­ные из воз­мож­ных дей­ст­вий. Это роб­кие лю­ди, ко­то­рые дав­но при­вык­ли все­го бо­ять­ся. <...>

Мы мо­жем на­блю­дать, как по­сте­пен­но об­ра­зу­ет­ся эта эмо­цио­наль­ная ре­ак­ция и как про­ис­хо­дит, ес­ли мож­но так вы­ра­зить­ся вос­пи­та­ние ме­лан­хо­лии и стра­ха дей­ст­вия. По­хо­же, что в ре­зуль­та­те не­сколь­ких по­сле­до­ва­тель­ных при­сту­пов ме­лан­хо­лии па­ци­ен­ты в со­вер­шен­ст­ве обу­ча­ют­ся ре­мес­лу ме­лан­хо­ли­ка. Их страх дей­ст­вия при пе­ре­хо­де от пер­во­го при­сту­па ко вто­ро­му и треть­ему ста­но­вит­ся все бо­лее изо­щрен­ным. В кон­це кон­цов у них раз­ви­ва­ет­ся страх пе­ред жиз­нью, яв­ляю­щий­ся ло­ги­че­ским за­вер­ше­ни­ем стра­ха дей­ст­вия. Он со­про­во­ж­да­ет­ся об­щим про­дол­жи­тель­ным со­стоя­ни­ем пе­ча­ли, по­дав­ля­ет все дей­ст­вия, де­ла­ет че­ло­ве­ка вя­лым и мо­жет при­во­дить к выс­шей сте­пе­ни аб­сурд­ным дей­ст­ви­ям и пе­ре­жи­ва­ни­ям.

Да­вай­те же сде­ла­ем вы­во­ды. Мы рас­смот­ре­ли страх дей­ст­вия па­ци­ен­тов, де­мон­ст­ри­рую­щих его в чрез­мер­ной фор­ме, но не сле­ду­ет за­бы­вать, что бо­лезнь все­го лишь пре­уве­ли­чи­ва­ет яв­ле­ния, свой­ст­вен­ные ка­ж­до­му. Ис­тин­ная ме­лан­хо­лия, не­со­мнен­но, яв­ля­ет­ся за­бо­ле­ва­ни­ем, но ведь пе­чаль, да­же в ее про­стей­ших фор­мах, в ко­неч­ном сче­те иден­тич­на ме­лан­хо­лии и со­дер­жит тот же са­мый страх дей­ст­вия. Су­ще­ст­ву­ют се­мьи, и да­же це­лые по­пу­ля­ции, ис­пы­ты­ваю­щие вре­мя от вре­ме­ни пе­рио­ды уны­ния, пе­ча­ли и от­вра­ще­ния от дей­ст­вия. Да­вай­те же пом­нить о том, что та­кие при­сту­пы пе­ча­ли не сле­ду­ет куль­ти­ви­ро­вать и на­зы­вать по­этич­ны­ми. Пе­чаль все­гда яв­ля­ет­ся при­зна­ком сла­бо­сти и в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев при­выч­ки жить сла­бо. Ис­сле­до­ва­ния в об­лас­ти па­то­ло­ги­че­ской пси­хо­ло­гии по­ка­зы­ва­ют­ся нам по­роч­ность пе­ча­ли и од­но­вре­мен­но с этим слу­жат до­ка­за­тель­ст­вом весь­ма важ­но­го фак­та — цен­но­сти ра­до­сти и ра­бо­ты.