Виды и функции метафоры

Существует несколько классификаций метафор выделенными современными исследователями. Арутюнова, показывая функциональные типы языковой метафоры, вычленяет:

·       номинативную метафору,

·       образную,

·       когнитивную (признаковую)

·       генерализирующую (как конечный результат когнитивной метафоры[Арутюнова, 1978, с. 151]^[5].

Суть номинативной метафоры в переносе названия с одного объекта на другой, смене одного дескриптивного значения другим. Образная метафора связана с переходом идентифицирующего значения в предикатное. Когнитивная метафора является результатом сдвига в сочетании предикатных слов (т.е. переноса значения выражений). Генерализующая метафора стирает в лексическом значении слова границы между логическими порядками [Арутюнова Н.Д. Языковая метафора, стр. 168]^[6].

В типологии В.Г.Гака существует:

А. Полный метафорический перенос

двусторонняя метафора (голова-котелок),

односторонняя семасиологическая метафора (ножка стула),

односторонняя ономасиологическая метафора (волынить)

Б. Частичный метафорический перенос (зубец вилки). [Гак, 1972, с. 151]^[7]

В типологии Ю.И Левина рубрики вычленяются по способу реализации компаративного элемента:

Метафоры сравнения (колоннада рощи)

Метафоры-загадки (клавиши-булыжники)

Метафоры, приписывающие объекту свойства другого объекта (ядовитый взгляд, жизнь сгорела) [Левин, 1965, с. 293]^[8]

Наряду с различными классификациями исследователи выделяют, прежде всего, два типа метафора: языковую и художественную (индивидуально-авторскую) метафоры.

Многие авторы признают обособленность языковой и художественной (индивидуально-авторской) метафоры как разных объектов семасиологического и стилистического исследования.

Г.Н.Скляревская  говорит о том, что в настоящих исследованиях никто  не оспаривает существование двух типов метафор – художественной и языковой, как только метафора была вычленена из ряда других языковых явлений  и описана, сразу возник вопрос о её двоякой сущности – быть средством языка и поэтической фигурой [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 30].

Языковая метафора это такая метафора, которую мы воспринимаем и воспроизводим в речи, часто даже не отдавая себе отчета в том, что привычные слова имеют фигуральный смысл [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 31].

Существуют разные точки зрения на характер соотношений языковой и художественной метафор, исследователи либо трактуют их в противопоставлении друг другу [Б.А.Ларин, 1925], либо во взаимном единстве [Григорьев, 1966, 1979]^[9].

Вопрос о соотношении художественной и языковой метафоры может решаться двояко: либо они могут рассматриваться как единый объект, либо различия между ними достаточны на столько, что их можно рассматривать как самостоятельные объекты. В пользу первого утверждения приводятся те обстоятельства, что языковая и художественная метафоры сходны по принципам семантических процессов и между ними нет непреодолимой границы, так как сферы их применения взаимопроницаемы. [Верли, 1957, Арутюнова, 1979]^[10].

Противопоставляя языковую и художественную метафоры можно сказать, что в языковой метафоре ассоциативные связи объективны и отражают языковой опыт говорящего, отражают индивидуальное видение мира, поэтому они «субъективны и случайны относительно общего знания»[Телия, 1977, c. 192-194]^[11].

Существенны различия языковой и художественной метафоры с точки зрения их лексического статуса. Языковая метафора – самостоятельная лексическая единица, достаточно свободно вступающая в семантические связи, художественная метафора не имеет такой лексической самостоятельности,  она всегда связана с контекстом [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 35].

Различия между языковой и художественной метафорой обнаруживаются также на уровне семантической структуры метафорического значения – лексическое значение языковой метафоры, не смотря на сложность, поддается структурированию и подведению под типовые схемы, в то время как каждая художественная метафора уникальна.

Г.Н. Скляревская выделяет еще один тип метафоры – генетическую. Она говорит о том, что, пройдя длинный путь в языке, метафора либо превращается в абстрактное понятие (часы идут, подавить восстание), либо становится единицей номинации и утрачивает связь с первоначальным образом (нос лодки, ручка двери). Термин «генетическая метафора»  отражает первоначальную метафоричность и утрату образности в современном языке, разрыв связи с источником наименования [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 41].

Производя классификацию по семантическим видам метафоры, Г.Н. Скляревская выводит определение символа метафоры: «под символом метафоры мы понимаем элемент семантики, состоящий либо из одной семы, либо из совокупности сем, который в исходном номинативном значении относится к сфере коннотации, а в метафорическом значении входит в денотативное содержание в качестве ядерных (дифференциальных) сем и служит основанием смысловых преобразований в процессе метафоризации».

В соответствии с разнообразием символов метафоры (по семантическому устройству- моносемные, полисемные, по характеру связи- непосредственная связь, опосредования и т.п.) Г.Н.Скляревская выделяет следующие виды языковой метафоры: мотивированная, синкретическая, ассоциативная

Мотивированная – метафора, в которой присутствует семантический элемент, связывающий метафорическое значение с исходным. (например: Карикатура – рисунок, изображающий что-то в искаженном смешном виде. Перен. Неудачное подражание, смешное, искаженное подобие кого-, чего-либо)

Ассоциативная метафора ничем не связана с исходным значением, кроме некоторых элементов знания о денотате, эти сведения каждый член языкового коллектива черпает из индивидуального опыта, и языковые метафоры, образованные на основании таких характеристик не требуют объяснения [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 58].

49. Герменевтика как методология социально-гуманитарного познания.

Этапом истории герменевтики была концепция В. Дильтея, в рамках которой герменевтике приписывается особая методологическая функция. "Понимание", с которым имеет дело герменевтика, представляет собой, согласно Дильтею, не просто некий аспект теории познания, но фундамент гуманитарного знания ("наук о духе") вообще. Дильтей не был первым мыслителем, обратившим внимание на особый статус понимания в гуманитарных науках. Так, немецкий историк Й.С. Дройзен в достаточно острой форме поставил вопрос о методологической нехватке историографии, препятствующей ей стать наукой. Методом исторического познания, по Дройзену, должно стать "понимание". Предмет последнего составляют не объективные факты, а то, что свое время уже было проинтерпретировано; работа историка - это "понимающее схватывание" когда-то понятого. Сходные мысли применительно к труду филолога высказывает А. Бёк. Его знаменитая формула, согласно которой филология есть "познание познанного", имеет в виду два обстоятельства. Во-первых, филологическое знание добывается в ходе реконструкции некоторого документа; но то, что подлежит реконструкции, представляет собой определенное знание. "Рекогнитивный" акт филолога всегда нацелен на некоторое когнитивное целое. Во-вторых, документы, с которыми имеет дело филолог, суть письменно зафиксированные результаты познавательных усилий того или иного индивида; но эти фиксации несут в себе большее содержание, чем было ведомо оставившему их индивиду. "Сообщаемое" не сводится к тому, что тот или иной автор намеревался сообщить. (В свое время то же самое имел в виду Шлейермахер, когда говорил о необходимости "понять автора лучше, чем он сам себя понимал".)

В своей "Энциклопедии и методологии филологических наук" (курс лекций, прочитанных между 1809 и 1865 гг., издан в 1877 г.) Бёк выделяет четыре основных типа интерпретации: "грамматическую", "историческую", "индивидуальную" и "родовую" (относящуюся к различным типам речи и литературным жанрам). В грамматической интерпретации текст понимается исходя из целостного контекста "общеупотребительных выражений языка", в исторической - из взаимосвязи "ходовых представлений" данной эпохи (в обоих случаях дело идет об объективных условиях сообщения). Субъективные условия сообщения анализируются через истолкование индивидуальности говорящего ("индивидуальная" интерпретация) и через отнесение сообщения к определенной речевой форме (родовая, или "генерическая" интерпретация).

Таким образом, заслуга Дильтея заключается не в том, что он выдвинул тезис об особом статусе понимания в историко-гуманитарных науках ("науках о духе"), а в том, что он предпринял попытку систематического развития этого тезиса.

Герменевтика у Дильтея - часть более широкого методологического проекта. Цель последнего - обосновать особую значимость историко-гуманитарного познания, несводимость процедур такого познания к процедурам естественных наук. Своеобразие сферы, с которой имеют дело гуманитарные науки, состоит в том, что познающий субъект сам есть часть той сферы, которую ему надлежит познать. Из этой констатации вырастает знаменитая формула Дильтея, согласно которой "природу мы объясняем, духовную жизнь мы понимаем". Это положение позднее послужило поводом к противопоставлению "объяснения" и "понимания" как двух несовместимых методов познания. Хотя некоторые фрагменты Дильтея приводят к подобной трактовке его мысли, сам он подобной дихотомии не строил. "Понимание", согласно Дильтею, не противостоит объяснению, а, скорее, дополняет его.

Понимательные процедуры совершенно необходимы для постижения целостности, именуемой Дильтеем Жизнью. "Жизнь" здесь - наименование духовно-исторического мира. Его важнейшая особенность - изоморфность нам как познающим. Живое может быть познано живым. "Дух в состоянии понять лишь то, что порождено духом".

В ходе герменевтического поиска Дильтея остро выявилась ключевая методологическая трудность герменевтики, известная как проблема психологизма. Суть ее состоит в поиске объективного значения произведения (или, как его называет Дильтей, жизнепроявления). Где гарантия этой объективности? Дильтей ищет ее в принадлежности понимающего субъекта и понимаемого им объекта одному и тому же смысловому полю - Жизни, или Духу (духовно-историческому миру). Истолкователь, будучи в той же мере, как и толкуемый текст, частью духовно-исторического мира, может прибегнуть в своих интерпретационных усилиях к "вчувствованию", а будучи моментом исторической Жизни, он может опереться на "переживание". Однако гарантией объективности ни "вчувствование", ни "переживание" служить явно не могут. Вот почему Дильтей переводит внимание с интуитивно-психологического на объективно-исторический момент герменевтической активности. Понимание предполагает не только (субъективное) сопереживание, но и (объективную) реконструкцию того культурно-исторического мира, в котором определенный текст возник, и обнаружением, объективацией которого текст является. Вот почему Дильтей интенсивно обращается к гегелевскому понятию "объективного духа", а также вводит, наряду с понятием "переживание" (Erlebnis), понятия "выражение" (Ausdruck) и "значение" (Bedeutung). Понимание трактуется им в поздних работах в качестве "воспроизводящего переживания" (Nacherlebnis) и реконструкции. Его объект составляют не только и не столько индивидуальные психические акты, а сфера не сводимых к отдельным индивидам идеальных значений.

50. Синергетика как теория, методология и мировоззрение современной эпохи. Основные принципы и категории синергетики. Специфика социосинергетики.

Синергетика – современная теория самоорганизующихся систем, основанная на принципах целостности мира, общности закономерностей развития всех уровней материальной и духовной организации; нелинейности (многовариантности, альтернативности) и необратимости, глубинной взаимосвязи хаоса и порядка, случайности и необходимости.

Когда Г. Хакена как одного из основателей синергетики попросили назвать ключевые положения синергетики, то он перечислил их в следующем порядке: 1.     «Исследуемые системы состоят из нескольких или многих одинаковых или разнородных частей, которые находятся во взаимодействии друг с другом. 2.     Эти системы являются нелинейными. 3.     При рассмотрении физических, химических и биологических систем речь идет об открытых системах, далеких от теплового равновесия. 4.     Эти системы подвержены внутренним и внешним колебаниям. 5.     Системы могут стать нестабильными. 6.     Происходят качественные изменения. 7.     В этих системах обнаруживаются эмерджентные (т.е. вновь возникшие) новые качества. 8.     Возникают пространственные, временные, пространственно-временные или функциональные структуры. 9.     Структуры могут быть упорядоченными или хаотичными.

               Характерными особенностями живых систем кроме обмена веществом и энергией являются саморегуляция, раздражимость, синтез органических веществ, рост, размножение, адаптация к окружающей среде и передача наследственных признаков. В живых системах саморегуляция осуществляется на уровне интенсивного обмена веществом, энергией и информацией с окружающей природной средой.

            Самоорганизация – это скачкообразные природные процессы, переводящие открытую неравновесную систему, достигшую в своем развитии критического состояния, в новое устойчивое состояние с более высоким уровнем упорядоченности по сравнению с исходным.

Критическое состояние – это состояние крайней неустойчивости, достигаемое открытой неравновесной системой в ходе предшествующего периода плавного, эволюционного развития. Ключ к пониманию процессов самоорганизации находится в исследовании взаимодействия открытых систем с окружающей средой.

Особое значение для утверждения этих взглядов в науке сыграла модель развивающейся Вселенной, в соответствии с которой в ее развитии ясно просматривается нарастающее усложнение строения. В первые мгновения после Большого взрыва Вселенная представляла собой смесь элементарных частиц, свободно превращавшихся друг в друга при гигантской температуре. Затем, по мере снижения температуры, появились существующие сегодня элементарные частицы, ядра атомов водорода и гелия и, наконец, сами атомы этих элементов. Далее однородная газовая смесь, которой была Вселенная, начала уплотняться и превратилась в галактики и звезды. Внутри звезд образовались все остальные химические элементы таблицы Менделеева, после чего стало возможным появление планет. На некоторых из них (по крайней мере, на Земле) смогла появиться жизнь, а затем и разум. Таким образом, открытия в космологии подтверждали, что самоорганизация является фундаментальным принципом Природы, лежит в основе наблюдаемого развития от менее сложных к более сложным и упорядоченным формам организации вещества.

Такие процессы называ­ются процессами самоорганизации. Наиболее явственно и наглядно подобные явления демонстрирует живая при­рода. Из семечка, посаженного в землю, может вырасти большое растение со сложной структурой (ствол, ветви, листья, цветы) и вся огромная по сравнению с первона­чальным семечком масса этого растения образуется из бес­структурного вещества (вода, углекислый газ, элементы почвы). На первый взгляд такие процессы настолько от­личаются от процессов в неживой природе, где в основном проявляются процессы разрушения структур, что долгое время существовало мнение о неприменимости законов физики к описанию живой природы. Тем не  менее  существует достаточно много примеров про­цессов самоорганизации и в неживой природе.

    Всем знакомые снежинки, обладающие высокосимметричной структурой, образуются из бес­структурного водяного пара. В спокойном течении реки при огибании препятствий или при ускорении течения в области суже­ния русла могут возникнуть структуры в виде вихрей.

    Классическим примером образования структур из пол­ностью хаотической фазы в лабораторных условиях явля­ются ячейки Бенара. В 1900 г. была опубликована статья Ч. Бенара с фотографией структуры, по виду напоминав­шей пчелиные соты. Эта структура образовалась в ртути, налитой в плоский широкий сосуд, подогреваемый снизу, после того как пе­репад температуры между верхним и нижним слоем жид­кости превысил некоторое критическое значение. Весь слой ртути (то же происходит и с другой вязкой жидко­стью, например растительным маслом) распадался на оди­наковые вертикальные шестигранные призмы с опреде­ленным соотношением между стороной и высотой. В цен­тральной области призмы жидкость поднимается, а вблизи вертикальных граней — опускается. В поверхностном слое жидкость растекается от центра к краям, в придонном — от границ призм к центру. По сравнению с однородным состоянием такие конвективные ячейки, очевидно, явля­ются более высокоорганизованной структурой.

Методология. Важное место в структуре синергетики как общенаучной методологии занимают принципы. В этом вопросе нет пока еще никакой определен- ности. В 1985 г. Г. Хакен, отвечая на основной вопрос синергетики, «существуют ли общие прин- ципы, управляющие возникновением самооргани- зующихся структур и (или) функций», дает утвер- дительный ответ [9]. Однако в 1999 г. Н.В. Под- дубный снова возвращается к этому вопросу. Он пишет: «Монистический подход к построению теории требует минимизации числа исходных принципов, сведения их к одному, из которого вы- водятся все основные закономерности, принципы и понятия. Идеальная динамическая теория долж- на быть центрированной, то есть все частные зако- номерности выводятся в ней из одного централь- ного принципа» [1, с. 10]. Такой возврат к старой проблеме говорит о том, что вопрос об основных принципах синергетики остается открытым. В.И. Аршинов и В.Э. Войцехо- вич выделяют принципы частных и общенаучных теорий в синергетике. К частнонаучным принци- пам они относят четыре принципа: нелинейность, неустойчивость, открытость и принцип подчине- ния [11]. В общенаучных теориях они выделяют два блока: содержательный и формальный. Эти блоки, по их мнению, концентрированно выражают мето- дологию синергетики. Содержательный блок со- ставляют: 1) принцип становления, утверждающий, что главная форма бытия не ставшее, а становя- щееся, не покой, а движение; 2) принцип узнавания (обобщения квантовомеханического принципа на- блюдаемости) означает узнавание (открытие) бы- тия как становления; 3) принцип согласия (комму- никативности, диалогичности), означающий, что бытие как становление формируется и узнается лишь в ходе диалога, коммуникативного, добро- желательного взаимодействия субъектов и уста- новления гармонии в результате диалога; 4) прин- цип соответствия, означающий возможность пере- хода от досинергетической науки к синергетиче- ской; 5) принцип дополнительности, означающий независимость и принципиальную частичность, неполноту как досинергетического описания ре- альности, так и частичность синергетического; бытие предстает: то, как ставшее, то, как становя- щееся. Бытие и то, и это. Помимо содержательных принципов в методо- логию, по их мнению, входят формальные принци- пы. Формальный блок составляют понятия и прин- ципы, навеянные теми теориями математики и ло- гики, которые адекватны представлению о бытие как вечно текущем мире становления. К ним от- носятся: принцип математического становления, принцип сложности, принцип фрактального гомо- морфизма, принцип освобождения, принцип двой- ственности (единство внутреннего и внешнего) [12]. В.Г. Буданов классифицирует принципы по другому основанию. Он выделяет семь основных принципов синергетики: два принципа Бытия и пять принципов Становления. Два принципа Бы- тия: гомеостатичность и иерархичность. Гомеоста- тичность это поддержание программы функцио- нирования системы, ее внутренних характеристик в некоторых рамках, позволяющих ей следовать к своей цели. Цель программу поведения систе- мы в состоянии гомеостаза называют аттрактором. Иерархичность означает, что наш мир структури- рован. Причем то, что для низшего уровня есть структура-космос, для высшего есть бесструктур- ный элемент хаоса, строительный материал. Сюда же включается принцип подчинения.

Специфика со­циальной самоорганизации состоит в ее трехъярусной структуре. Следует различать социальную самоорганизацию на онтологичес­ком, гносеологическом и аксиологическом уровнях, проявляющуюся в форме дифференциации и интеграции на уровнях:

•     онтологическом — социальных институтов;

•     гносеологическом — концепций;

•     аксиологическом — ценностей (общезначимых желаний и связан­ных с ними социальных идеалов).

53. Жизнь как категория наук об обществе и культуре и ее методологическое значение.

Жизнь как категория наук об обществе и культуре.

Категория «жизнь» - одна из центральных в современной философии, но она очень широкая – это основная проблема. В философии в основном используется внебиологический смысл этого понятия. Жизнь – особая форма существования, для которой характерны: целостность, хаотичность, непредсказуемость, способность к самоорганизации и воспроизводимости (но есть смерть), целесообразность (противоречит непредсказуемости), изменчивость, но также устойчивость и повторяемость, - т.е. сплошные противоречия, нет единого определения.

Долгое время этой категории не было, жизнь изучали без концепций. В античности жизнь – противоречивый космос, Мировая Душа у Платона. В средние века – жизнь как одухотворенное состояние (душа в камне спит, пробуждается в человеке); категория «жизнь» совпадает с понятием Бога, абсолютна, как бессмертие. Кон. 18- нач. 19 в. (романтизм, Гёте): появляется особый мыслеобраз жизни, противопоставленный просвещенческому разуму (застывшему, механизированному), которому подчиняется природа, таким образом, обедняются человек и природа, надо вернуть им краски. Кон. 19 в. – философия жизни.

Обращение к жизни как феномену культуры и истории обусловлено, во-первых, необходимостью постижения изначального опыта восприятия реальности и выявления непосредственного, дорефлексивного знания, предшествующего разделению на субъект и объект, во-вторых, осознани­ем недостаточности, неполноты абстракции чистого сознания —логиче­ской конструкции, в конечном счете лишающей человека познающего тех связей, которые соединяют его с реальным миром. Введение понятия «жизнь» означает признание значимости эмпирического субъекта как наделенного жизнью индивида. Обращение к феномену жизни предпо­лагает расширение сферы рационального, введение новых его типов и соответственно понятий и средств концептуализации, а также порожде­ние новых форм иррационального и принципов перехода его в рацио­нальное, что осуществляется постоянно в любом познании и должно быть также признано законной процедурой в научном познании в целом.

Как многозначное и синтетическое понятие, жизнь меняет свое со­держание в зависимости от области применения. В биологических на­уках жизнь понимается как одна из форм существования материи, осу­ществляющая обмен веществ, регуляцию своего состава и функций, обладающая способностью к размножению, росту, развитию, приспо­собляемости к среде — в целом воспроизведением в соответствии с на­следственной программой. В социальных и гуманитарных науках это по­нятие приобрело культурно-исторические и философские значения, в которых на первый план выходят интуитивно постигаемые первич­ность жизненной реальности, ее темпоральность, событийность и не­прерывность течения. Сегодня формируется новое, вбирающее в себя оба подхода содержание понятия жизни на стыке учений о биологичес­кой и культурной эволюции — в идее к эволюции, а также в идеях геннокультурной теории и эволюционной эпистемологии.

В социальном и гуманитарном знании сегодня все активнее разраба­тывается понятие жизни как необходимое для развития и теоретическо­го осмысления этих наук. Вместе с тем надо учесть, что в истории фило­софии и социально-гуманитарных наук накоплен достаточно богатый опыт разработки и применения этого базового понятия.

Стремление осмыслить жизнь в ее не биологическом, но социокультур­ном значении — это не отрицание рационального подхода, но необходи­мость найти новые формы рациональности, не сводящиеся к «образцам», господствовавшим в механистическом естествознании и формальной ло­гике. За этим стоит обращение к иной онтологии — человеческой духовно­сти, укорененной в культуре, искусстве, «жизненном мире», к иной тради­ции — экзистенциальной и герменевтической, культурно-исторической. Они ведут свое начало, по-видимому, от Сократа и диалогов Платона, от «Исповеди» Августина, идеалов гуманистов Ренессанса, в Новое время -от Гёте, Дильтея, Ницше и всех тех, кто в философских размышлениях не ограничивался интеллектуальным опытом естествознания, но обращался к духовному, чувственному и эстетическому опыту человека, к поэзии, фи­лологии и истории, гуманитарному и художественному знанию в целом.

Один из ведущих исследователей понятия «жизнь» — немецкий фило­соф и историк культуры В. Дильтей, для которого эта категория становит­ся фундаментальной при разработке методологии наук о культуре (олухе) и «критики исторического разума».. Для Дильтея философия — это «рефлек­сия жизни на самое себя», а переживание, чувство жизни, жизненный опыт, жизненное отношение обозначают «внутреннее восприятие на­шей души», «самодостоверность внутреннего опыта» — единственный прочный и неприкосновенный фундамент. Он руководствовался глав­ным принципом — познать жизнь из нее самой и стремился представить мышление и познание как внутренне присущие жизни, полагая, что в ней самой формируются объективные структуры и связи, с помощью которых осуществляется ее саморефлексия.

Не менее значимым подходом для познания социальной реальности, повседневной жизни стало введение Э. Гуссерлем понятия «жизненного мира», в частности, как «смыслового фундамента» науки. «Жизненный мир» — это мир «субъективно-соотносительного», в котором присутству­ют наши цели и устремления, обыденный опыт, культурно-исторические реалии, не тождественные объектам естественно-научного анализа. Стремление обратиться к «точке зрения жизни», особенно проявившее­ся в поздней философии Гуссерля, привело к постижению «жизни созна­ния», его отдельных переживаний, а также скрытых элементов сознания в бытийной значимости его целостности

В целом очевидно, что за термином «жизнь» в философском контекс­те стоит не логически строгое понятие или тем более категория, но скорее феномен, имеющий глубокое, культурно-историческое и гуманитарное содержание. Как бы ни менялись контекст и теоретические предпосылки осмысления и разработки этого понятия, именно оно, при всей много­значности и неопределенности, дает возможность ввести в философию представление об историческом человеке, существующем среди людей в единстве с окружающим миром, позволяет преодолеть абсолютизацию субъектно-объектного подхода, существенно дополнить его «жизненным, историческим разумом», выйти к новым формам рациональности. С вве­дением в философию познания рационально осмысленной категории «жизнь», тесно связанной с эмпирическим субъектом, происходит расши­рение сферы рационального, введение новых его типов и понятий, средств концептуализации, а также принципов перехода иррационально­го в рациональное, что осуществляется постоянно в естественно-научном и гуманитарном познании и должно быть также признано в качестве за­конной процедуры в развитии философского знания и теории культуры.

Таким образом, «жизнь» как слово обыденного языка, всегда широко применявшееся в гуманитарных и социальных текстах, все более обрета­ет категориальный статус в философии, осознается как необходимое по­нятие, научный термин в сфере наук о духе и культуре. С развитием ме­тодологии этих областей знания, утверждением их научного статуса потребность в понятии жизни как социокультурной жизнедеятельности будет возрастать, поскольку, являясь базовым, оно успешно сочетает в себе как единичное, индивидуальное, так и всеобщее, представленное в науках об обществе и культуре.

65. Проблема преемственности в развитии научных теорий. Кумулятивизм и парадигмализм.

Данная проблема философии науки имеет в себе три аспекта. Первый. Что составляет сущность динамики науки? Это просто эволюционное изменение (расширение объема и содержания научных истин) или развитие (изменение со скачками, революциями, качественными отличиями во взглядах на один и тот же предмет)? Второй вопрос. Является ли динамика науки процессом в целом кумулятивным (накопительным), или антикумулятивным (включающем постоянный отказ от прежних взглядов как неприемлемых и несоизмеримых с новыми, сменяющими их)? Третий вопрос. Можно ли объяснить динамику научного знания только его самоизменением или также существенным влиянием на него вненаучных (социокультурных) факторов? Очевидно, ответы на эти вопросы нельзя получить, исходя только из философского анализа структуры сознания.

Обсуждение сформулированных выше вопросов заняло центральное место в работах постпозитивистов (К. Поппера, Т. Куна, И. Лакатоса, Ст. Тулмина, П. Фейерабенда, М. Полани и др.) Поскольку ответы на вопросы о динамике научного знания нельзя дать без обращения к материалу истории науки, именно последняя была объявлена постпозитивистами «пробным камнем» истинности ее реконструкций.

История науки — это не логический процесс развертки содержания научного сознания, а когнитивные изменения, совершающиеся в реальном историческом пространстве и времени.

Иногда это объясняют с позиций трактовки науки как обобщения фактов; тогда эволюция научного знания истолковывается как движение в сторону все больших обобщений, а смена научных теорий понимается как смена менее общей теории более общей. В качестве аргумента в ее защиту был выдвинут принцип соответствия, согласно которому отношение между старой и новой научной теорией должно быть таково, чтобы все положения предшествующей выводились в качестве частного случая в новой, сменяющей ее теории. Основанный на нем теоретический кумулятивизм фактически представляет собой редукционистскую версию эволюции науки, отрицающей качественные скачки в смене фундаментальных научных теорий.

Признание наличия качественных скачков в эволюции научного знания означает, что эта эволюция имеет характер развития, когда новые научные теории ставят под вопрос истинность старых теорий, поскольку они не могут быть совместимы друг с другом по целому ряду утверждений о свойствах и отношениях одной и той же предметной области.

Необходимо также подчеркнуть, что несовместимость старой и новой теорий является не полной, а лишь частичной. Это означает, во-первых, что многие их утверждения не только не противоречат друг другу, а полностью совпадают. Во-вторых, это означает, что старая и новая теории частично соизмеримы, так как вводят часть понятий абсолютно одинаково. Новые теории отрицают старые не полностью, а лишь частично, предлагая в целом новый взгляд на ту же самую предметную область.

Как хорошо показали в своих работах Т. Кун, П. Фейерабенд, М. Малкей и др., процесс смены фундаментальных научных теорий существенно опирается на социальный, психологический и философский контексты, включающие не только знания, но и традицию, веру, авторитет, систему ценностей, философское мировоззрение, самоидентификацию исследовательских поколений и коллективов и т. п. Согласно Т. Куну, переход от одной господствующей фундаментальной научной теории («парадигмы») к другой означает «обращение» дисциплинарного научного сообщества в новую научную веру, после которого наступает период кумулятивного, непрерывного, рационально и эмпирически регулируемого процесса научного поиска.

Итак, развитие научного знания представляет собой непрерывно-прерывный процесс, характеризующийся качественными скачками в видении одной и той же предметной области. Поэтому в целом развитие науки является некумулятивным. Несмотря на то, что по мере развития науки постоянно растет объем эмпирической и теоретической информации, было бы весьма опрометчиво делать отсюда выводы о том, что имеет место прогресс в истинном содержании науки. Твердо можно сказать лишь то, что старые и сменяющие их фундаментальные теории видят мир непросто существенно по-разному, но зачастую и противоположным образом.

Кумулятивизм – это подход, согласно которому развитие науки представляет собой преимущественно прогресс: постоянное расширение круга познанного, увеличение количества решённых научных проблем, рост объёма научного знания. Кумулятиви­сты, разумеется, признают наличие преемственности и инновационности в развитии науки. По их убеждению, преемственность проявляется в развитии науки в том, что последующие стадии науки непосредственно продолжают её предшествующие этапы:

последующее развитие науки уточняет, углубляет, дополняет, обобщает и т. п. её предшествующее достижения. Кумулятивиское понимание характера развития науки господствовало на протяжении длительного времени. Аргументы кумулятиви­стов просты и убедительны. Действительно, как спорить, например, с утверждением, что современная наука знает больше, чем наука предшествующих столетий?!

Кумулятивизм - методологическая установка, согласно которой наука развивается путем непрерывного, плавного приращения знаний. Парадигмализм (термин употребляется редко) - противоположность кумулятивизма, методологическая установка, согласно которой наука развивается скачкообразно, путем резкой смены парадигм. Парадигма (от греч. paradeigma - образец) - совокупность ценностей, убеждений, технических средств, принятых данным научным сообществом и выражающаяся в существовании некоторой научной традиции. Говорят, например, о ньютонианской парадигме, о коперникианской и т.д. (в языкознании термин “парадигма” имеет иное значение). Научное сообщество - сообщество исследователей, имеющих сходную научную подготовку и единых в понимании сущности, предмета, целей, методов науки. Говорят о сообществе ученых всего мира, страны, отдельной отрасли.

Понятия парадигмы и научного сообщества разработаны, главным образом, Т.Куном. Кун настаивал на том, что процесс движения науки вперед включает две фазы. Нормальная наука - кумулятивный период в деятельности научного сообщества, протекающей в строгом соответствии с парадигмой. Нормальная наука невосприимчива к аномальным фактам, которые, тем не менее, накапливаются и способствуют наступлению кризиса. Тогда период нормальной науки прерывается периодом научной революции, то есть сменой парадигмы. Однако в основе развиваемого Куном подхода лежал принцип несоизмеримости теорий - крайний случай парадигмализма, концепция, согласно которой между сменяющими одна другую теориями нет логической связи, и выбор между ними осуществляется по вненаучным основаниям (психологическим, идеологическим и т.п.). Данный принцип вел к размыванию границ научного знания и нуждался в серьезной корректировке. В этой связи, И.Лакатос предложил несколько иную модель развития науки: от одной научной программы - к другой.

Научно-исследовательская программа - ряд сменяющих одна другую теорий, объединенных фундаментальными идеями и принципами. Она включает ядро (то конкретно-научное и философско-методологическое содержание, которое сохраняется без изменений во всех теориях программы), защитный пояс (то содержание, которое изменяется от теории к теории, предохраняя таким образом ядро от фальсификации) и эвристику (правила, направляющие и ограничивающие научный поиск). Когда программа исчерпывает ресурсы развития, происходит научная революция.

67. Традиционный и техногенный типы цивилизационного развития и их базисные ценности. Рациональность как ценность. В гуманитарных науках при изучении общества и его эволюции в настоящее время популярен цивилизационный подход. Цивилизации — это специфические культурно-исторические типы общества, существующие на определенной территории. В самом общем плане выделяются два типа цивилизации: 1. восточная (традиционная) цивилизация; 2. западная (техногенная) цивилизация Традиционная цивилизация обладает замедленным развитием, она придерживается устойчивых образцов мышления и поведения. В политической жизни господствует авторитарная и даже деспотичная власть. для Востока характерен произвол власти, рабская угодливость и зависимость человека. В традиционных обществах наблюдается слабое развитие частной собственности; здесь власть рождает собственников. В середине первого тысячелетия до н.э. в древней Греции возникает феномен античности. Основу этого феномена составляет гражданское общество, правовое государство, наличие законов, которые защищают права граждан и собственников. Впоследствии феномен античности соединяется с христианскими ценностями. Результатом данного соединения, в конечном итоге, явилось формирование западной цивилизации. В сфере науки Запад развивает естественные науки, теоретические формы мышления, а Восток ориентируется преимущественно на проблемы морали, тяготеет в сфере науки к авторитету. Восток не знал такого средства мышления, как доказательство. Здесь существовали лишь предписания «Что делать?», «Как делать?». Наука сводилась к рецептурной деятельности, отсутствию теории. Основы техногенного общества возникают в ХУII в. в Западной Европе. для техногенного общества основной ценностью является не традиция и норма, а новизна и инновация. В этом обществе формируется техносфера — искусственно созданный материальный мир. Именно техносфера начинает определять все последующее развитие Запада, а затем и всего остального мира. В дальнейшем уже не природа, а искусственная среда определяет развитие общества. Природа объявляется ареной активной деятельности человека, формируется идеал господства над природой. Преобладает идея силового преобразования природы. На Западе и на Востоке по-разному решается проблема автономии, т.е. самостоятельности личности. для Востока не свойственна автономность личности. Личность ценится лишь как часть коллектива. А на Западе отстаивается идея автономности личности. Человек воспринимается как активное, деятельное существо, его деятельность направлена вовне — на изменение природы.

Ценность научной рациональности Западная цивилизация порождает феномен рациональности. Рациональность означает разум ность, ясность, отчетливость; это способность мыслить и действовать на основе разума. Рациональность включает в себя в сфере науки умение работать с идеальными объектами. Наука Востока носила в основном практический, сугубо прикладной характер, а на Западе, первоначально в древней Греции, возникает теоретическая наука. Теория предполагает работу с понятиями, с идеальными объектами — «точка», «прямая», «угол» и т.п. Постулатом рациональности, который сформулирован на Западе, является высказывание Р. Декарта: <<‘Я мыслю, следовательно, я существую.

  Особый статус научной рациональности в системе ценностей техногенной цивилизации и особая значимость научно-технического взгляда на мир, определены тем, что научное познание мира является условием для его преобразования в расширяющихся масштабах. Оно создает уверенность в том, что человек способен, раскрыв законы природы и социальной жизни, регулировать природные и социальные процессы в соответствии со своими целями.