4. Игровая концепция культуры й. Хейзинги

Значительное место в современной культурологии занимают иг­ровые концепции культуры. Еще Платон говорил об игровом кос­мосе, И. Кант – о теории эстетического состояния игры, Ф. Шил­лер – об игре как о заменителе культуры. Такое внимание к игре не случайно, ведь игра наряду с трудом и учебой относится к ос­новным видам человеческой деятельности, благодаря которой ин­дивид удовлетворяет свои человеческие потребности. В детстве игра стоит на первом месте, но и взрослые продолжают играть – в кар­ты, в шахматы, в лотерею, в футбол, на бирже, в театре и кино и т.д. Поэтому игра – это культурная деятельность человека, в кото­рой он преобразовывает природу и социальный мир, формирует себя как личность.

Наиболее яркий представитель игровой концепции культуры – голландский куль­туролог Йохан Хейзинга (1872 –1945), посвятивший игре свою книгу «Ното Ludens» – «Человек играющий» (1938).

По мнению ученого, все культурное творчест­во есть игра: и поэзия, и музыка, и человеческая мысль, и мораль, и все возможные формы культуры. Поэтому Хейзинга не просто отождествляет игру и культуру на ранних стадиях развития челове­ческого общества, а выводит культуру из игры, которая старше культуры и творит ее.

Игра старше культуры, поскольку все основные черты игры бы­ли сформированы еще до возникновения человеческого общества и присутствуют в игровом поведении животных.

Возникновение человеческой культуры изначально происходит в форме игры, которая первоначально «разыгрывается». В играх общество выражало свое понимание жизни и мира.

Все современные формы культуры также родились в игре. Так, культ вырастал из священной игры, музыка и танец были игрой, мудрость и знание находили свое выражение в священных состяза­ниях, право выделилось из обычаев социальной игры, на игровых формах базировалось улаживание споров с помощью оружия и ус­ловности аристократической жизни. Да и мы все время «играем» свои социальные роли.

Разумеется, человеческие игры намного сложней игр животных. Игры животных – не более чем зародыш человеческих игр. Ведь человеческая игра развивается под влиянием общественных условий и выходит далеко за рамки удовлетворения физиологических по­требностей организма.

Культуроформирующие свойства игры проявляются в нескольких аспектах.

(1) Прежде всего, игра, представляющая непринужденное, не ориентированное на получение пользы поведение, предоставляет человеку свободу действий, стимулирует воображение и вносит в жизнь смыслы, не связанные с повседневными материальными нуждами. Это приводит к возникновению духовной культуры.

2. Также игра предполагает соблюдение определенных пра­вил, которые предлагаются самим человеком, а не дикту­ются объективными условиями. Это рождает представление о необходимости ограничения существующей свободы ради жизни среди других людей, что невозможно без определен­ного порядка.

3. Результатом становится появление морали, а также других норм, регулирующих жизнь человека.

4. Также это способствует развитию общества и разнообраз­ных форм общения между людьми.

5. Игра обычно связана с соревнованием. Поэтому она ориентирует человека на достижение лучшего результата, застав­ляет его стремиться к совершенному, прекрасному. Это, в свою очередь, стимулирует творчество во всех областях культуры.

6. Для изменения окружающей действительности посредст­вом любой материальной деятельности человек должен был совершить предварительно аналогичную работу в своем воображении, то есть «проиграть» деятельностный процесс.

7. Очень часто именно игра дает обществу социальные идеа­лы, исполняя роль драматургической основы в их реализа­ции. Да и сами эти идеалы содержат много игрового, так как они связаны с областью мечты, фантазии, утопических представлений. Целые эпохи могут «играть» в воплощение идеалов, как, например, культура Ренессанса, стремившая­ся к возрождению идеалов и ценностей античности.

Но роль игры в истории культуры не всегда одинакова ве­лика. Более того, по мнению ученого, в XVIII в. началось вытеснение игры, когда духом общества на­чало завладевать трезвое, практическое понятие пользы. Это приве­ло к заблуждению, что экономический ин­терес определяет ход истории. Труд и производство становятся идеалом, а вскоре и идолом. Такая ситуация, достигшая в XX в. своего полного выражения, говорит о кризисе европейской культу­ры. Практицизм, деловитость, трезвость суждений берут верх над «игривостью», необходимость и целесообразность – над непрак­тичным и бесполезным стремлением к «игре по правилам». Благо­родство и бескорыстие игрового поведения вступили в противоре­чие с безнравственностью и жестокостью поведения современного человека. Свидетельство тому – мировые войны, которые стали настоящей бойней, в них ничего не осталось от благородной воин­ской игры прошлого.

Даже игра, традиционный культуросозидающий фактор, превра­тилась сегодня в суррогат игровой деятельности – в спорт, научно-технически организованный азарт. Из единства духовного и физи­ческого игра сохраняет лишь низменную физическую оболочку. Потеряла игра и свой общественный и общедоступный характер, ведь чем больше в ней участников и чем меньше зрителей, тем пло­дотворнее она для личности. Сегодня же игра имеет намного боль­ше зрителей, чем участников. Духовное напряжение культурной игры, по мнению Хейзинги, утратило даже искусство. Масса людей потребляет его продукты, но не имеет его необходимой частью сво­ей жизни и тем более не творит его сама.

Путь выхода из культурного кризиса Хейзинга видит в распро­странении нового общественного духа, в возрождении в широком культурном сознании первозданной игровой природы.