Покорители воздуха

Лагерный день начинался в девять часов утра. Но сегодня общей зарядки не было из-за сырости. Дождь закончился ночью. Кое-где виднелись лужи. Деревья, кустарники, травы и цветы блестели каплями влаги.

Ванюшка Бобров моментально промочил ноги. Подошвы у сандалий разбухли и стали скользкими, белые носки потеряли свой цвет. Но это, конечно, к делу не относилось. Ванюшка во что бы то ни стало должен был первым встретить начальника лагеря и рассказать ему о вчерашней ссоре и о том, что сегодня рано-рано утром, когда Ванюшка выглянул в окно посмотреть, перестал ли дождь, у Павкиного подъезда стояла синяя «Побе­да» дяди Сережи Катаева, а в нее с клетками в руках садились Павлик, Тима и Юля. Дядя Сережа в черном кожаном пальто улыбался и что-то говорил ребятам. Но что он говорил, этого Ванюшка не знает. Во-первых, как ни старайся, а с третьего этажа слов не разобрать, и, во-вторых, на улицу его не отпусти­ла мама. Ей ведь не докажешь, что узнать, куда едут заготови­тели, гораздо важнее насморка, который, по словам мамы, по­лучит Ванюшка, если только промочит ноги.

Заметив начальника лагеря, Ванюшка стремглав бросился к нему навстречу.

– Сеня, Сеня! Они нас выгнали вчера! – закричал малыш. – Он сказал: «Уходите!» Мы ушли. А они сегодня утром с дядей Сережей уехали. И с клетками уехали!

– Подожди, Ванюшка, не торопись. Говори по порядку. Кто кого выгнал? Кто куда уехал?

– Из голубятни Тима нас повыгонял. Меня, Васю и всех, всех. Он на «Победе» уехал с Павликом и Юлей. Я просил маму отпустить, а она – нет. Я подбежал к окну, а «Победа» поехала уже... Они за тысячу километров ехали...

Но синяя «Победа» мчалась по шоссе всего в пятнадцати ки­лометрах от города. На повороте к бокситовому руднику она остановилась. Распахнулись дверки, и на асфальт один за дру­гим вылезли заготовители. Одеты они были по-походному: в спортивные брюки и куртки с «молниями», в соломенные шля­пы. В руках у каждого по клетке с голубем.

– Через пять часов я поеду обратно, – сказал ребятам Сер­гей. – Ждите меня у Зеленой Гривы.

– Есть, ждать у Зеленой Гривы! Ясно, – ответил за всех Тима.

Машина зарокотала мотором, выбросила облачко сизого дыма и, пробежав метров пятьдесят по гладкому шоссе, скрылась в лесу, за поворотом.

– Ну, вот мы и приехали! – Тима перепрыгнул через кювет, поставил клетку на траву и с удовольствием потянулся, раз­миная отекшие при неудобном сидении ноги. – Красота то какая!

Полянка, на которой стояли ребята, была покрыта необык­новенно зеленой, омытой недавним дождем травой. Капли воды сверкали золотыми россыпями на листьях подорожника, на вен­чиках ромашек и колокольчиков. В теплом прозрачном воздухе стоял смолистый аромат тайги. Справа, в сизой голубоватой дымке, высились черные шапки гор.

– Красота! – еще раз сказал Тима и, раскинув на траве плащ, предусмотрительно прихваченный им в голубятне, при­гласил: – Садитесь. Давайте обсудим. Выпускаем Сизого здесь, Дымаря – у Сухого Лога, Мраморного – у Зеленой Гривы.

– Сизаря надо выпускать в паре с Мраморным, – вставил Павка. – Один он не долетит. В прошлом году его не трениро­вали.

– Какой же он тогда почтовый, если за пятнадцать кило­метров дорогу к дому не найдет? А придется от Малахита ле­теть. Сто пятьдесят километров! Ясно?

– Ладно, выпускай!

Юля поднялся, открыл клетку, вытащил голубя и, размах­нувшись, подкинул над головой. Сизый часто захлопал крылья­ми, взмыл в синеву и взял курс на город.

– Долетит, – сказал Тима, следя за голубем, который скоро превратился в темную точку, а затем и вовсе пропал за кромкой леса. – Значит, едем завтра. Ясно? Все делаем так, как решили вчера. Для связи берем голубей. Юлька, возьмешь Сизого, Пав­ка – Дымаря. Я – Мраморного. Как только узнаем о Лапине, посылаем голубеграмму в лагерь... Да, а кто будет принимать голубеграммы ?

– Попросим Ванюшку Боброва, чтобы следил, – предложил Юля.

– Нет, Ванюшка не подойдет!

– Слушайте! Нельзя нам всем уезжать! – Тима привстал на коленях и начал доказывать, что один кто-то должен обяза­тельно остаться в лагере. Юля с Павкой нахмурились. По лицам было видно, что перспектива остаться в лагере их не устраи­вала.

– Кто согласен добровольно? – спросил звеньевой, окиды­вая взглядом помрачневшие лица товарищей.

– Может быть, Павка, – неуверенно сказал Юля, избегая смотреть на Павку, который от неожиданного предложения ши­роко открыл рот и с изумлением созерцал друга, посмевшего назвать его добровольцем. Тима, заметив Павкино замешатель­ство, поддержал Юлю:

– А что, Павка, правильно! Останешься в лагере. Будешь знать все, что получат ребята из городов. А мы найдем, ты пер­вый узнаешь и Васе или Семену сообщишь. Ясно?

– Ну, не-е-ет, – протянул Павка. – Пусть Юлька доброволь­но остается. Он любит на экскурсии ходить. А Семен сказал, что послезавтра пойдем на алюминиевый комбинат. Вот пусть Юлька и остается.

– Правильно, Юлька, оставайся! Знать все будешь, на экскурсию сходишь...

– Ты почему не остаешься? – спросил Юля.

– Я? Я – командир. Мне нельзя.

– Нам тоже нельзя! – отрезал Юля, и глаза его зажглись такой решимостью, что Тима отказался от мысли уговорить кого-нибудь из друзей остаться в лагере добровольно.

– Сделаем так, – сказал он, доставая из кармана брюк за­писную книжку. – Я пишу названия двух городов и слово «база». Кто вытянет базу, остается без спора! Ясно!

– Если ты вытянешь?

– Останусь!

Тима быстро заполнил бумажки, свернул их в трубочки и бросил в шляпу.

– На, Павка, потряси, чтобы перемешались!

Первым предложили вытянуть жребий Юле. Он долго коле­бался, не решаясь выбрать бумажку. Все бумажки были одина­ковы, и кто знает, что кроется в середине каждого скрученного листка!

– Вытаскивай! – сказал Тима.

– Пусть Павка. Пусть он первый!

Павка смело запустил руку в шляпу, вытащил трубочку и медленно развернул ее. На лице заиграла радостная улыбка. Он торжествующе посмотрел на Юлю и сообщил:

– Дорога на Малахит!

Юля приуныл: зря не согласился первым тянуть жребий. Теперь шансы уменьшились ровно наполовину. С тяжелым вздо­хом потянулся он к шляпе и снова оробел. Тима, затаив дыха­ние, следил за каждым движением товарища. Вот пальцы уже коснулись бумажки. Ее-то и хотел взять Тима. Вот... Но Юля отдернул руку, будто прикоснулся к чему-то колючему:

– Бери, Тимка, ты! Мне, что останется!

Звеньевой, не колеблясь, взял бумажку, к которой только что прикасался Юля.

– Дорога на Урминск!

Конечно! Юле было все ясно. На дне шляпы лежала одна бумажка с надписью «база». Он остается в лагере. Он не будет разыскивать Лапина и не пожмет ему руку, не скажет ему о надписи на горе Крутой.

– Надо быть решительным, – сказал Павка. – А то тя­нешь – не тянешь.

– Сам знаю, молчи уж! – раздраженно ответил Юля и, на­супившись, стал слушать, как товарищи обсуждают детали отъезда.

Ероша и без того взъерошенные волосы и постукивая сво­бодной рукой по разостланной на плаще карте, Тима рисовал перед Павкой грандиозную картину поисков.

– Мы приезжаем, – говорил он, – и сразу идем в музей. Ясно? Там собрана вся история. Находим Григория Лапина и узнаем, где он сейчас, и посылаем в лагерь голубеграмму.

– В чем вы посылать будете? – с подковыркой спросил Юля.

– Правильно, Юлька! – подхватил Тима. – Чуть не забыл. Надо будет достать гусиных перьев и сделать футлярчики. Перья раздобудем у соседей во дворе. Там у прудика есть наверняка. Слушай, Павка, дальше. Мы должны вернуться обратно через три дня. Не больше, а то потеряют нас. Говорим, что поехали к моему дедушке на рыбалку. Ясно? Если кто-нибудь из нас найдет Лапина, посылает в лагерь депешу и едет к Лапину. Все.

– А денег у вас хватит? – поинтересовался Юля и коварно улыбнулся. – На дорогу надо рублей по сто пятьдесят!

Тима с Павкой приуныли. Тщательно продуманное и подго­товленное путешествие стало неосуществимой, далекой мечтой,

– Ну вот, – вздохнул Павка, – приехали! – На розовоще­ком лице его появилось плаксивое выражение.

– Я вам дам десять рублей, – великодушно сказал Юля. – Пусть уж! Я на лыжи и коньки деньги коплю. Но раз такое дело, лыжи и коньки подождут!

– У меня тоже есть! – радостно воскликнул Павка. – На фотоаппарат накоплено.

– Я велосипедные возьму! Ясно! – с подъемом сообщил Тима.

Звеньевой подсчитал кассу. Тридцать два рубля. Коньки, лыжи, фотоаппарат и велосипед как менее важное в жизни ото­шли на второй план.

– Вот и все! – сказал Тима. – Решение принято. Ясно? Забирайте клетки, пошли к Зеленой Гриве. Я же говорил, что здесь нам никто не помешает.

Домой ребята приехали под вечер. Никем не замеченные, они пробрались в голубятню и закрылись в ней. Даже трех приле­тевших голубей Тима не разрешил загнать в клетку: отложил до вечера, когда во дворе никого не будет. Сизый, Дымарь и Мраморный остались на крыше.

У сарайчика показался Ванюшка Бобров. Он подошел к до­щатым дверям и постучал кулаком.

– Тима! Если вы тут, то Семен зовет в штаб.

Малыш переступил с ноги на ногу, прислушался, поддернул трусики и решительно удалился.

Тима видел в щелку, как Ванюшка скрылся в боковой аллее.

– Нас теперь нет, – сказал он, оборачиваясь к друзьям. – Сейчас идем за перьями. Пойдем вдвоем – я и Павка.

– Нет уж, с Павкой пойду я, – возразил Юля и направил­ся к выходу. – А то ехать – вы, за перьями – вы, а я?..

– Хорошо, идите вы с Павкой. Я буду починять клетки. Только на глаза никому не попадайтесь. Ясно? Буду ждать. Сту­читесь три раза.

Юля с Павкой отправились добывать перья.

Хоронясь за кустами, ребята пересекли территорию лагеря, подобрались к забору и стали наблюдать. Сквозь щели был ви­ден соседний двор. В глубине его небольшой прудик, обрамлен­ный кустами шиповника. В воде плескались гуси. Поблизости не было ни души. Юля толкнул Павку локтем:

– Я подберусь к пруду и поищу перьев. Там есть! Ты оста­вайся здесь и следи. Если кто-нибудь из дома выйдет, свисти. Только тихо.

– Ладно, лезь!

Павка отвел в сторону доску, болтавшуюся на одном верх­нем гвозде. Юля быстро скользнул в отверстие, переполз на животе полянку, залег у пруда в кустах. Лежать было неудобно. В шиповнике, оказывается, росла крапива, густая и жгучая. Руки моментально покрылись белыми волдыриками и зачеса­лись. «Вот чертова травка», – думал Юля, стискивая зубы. Пока он устраивался поудобнее, на крутой бережок вышли гуси и вразвалку направились по тропе прямо к засаде. Юля хотел от­ползти в сторону, но приглушенный свист прижал его к земле. Он боязливо покосился на домик с резными ставнями и чере­пичной крышей. На высоком крыльце стоял рыжий Трезор, тот самый знаменитый Трезор, про ученость которого рассказывали настоящие легенды. У Юли заколотилось сердце, мелькнула смутная надежда, что Трезор уйдет со двора. Но пес лег, вытя­нул перед собой лапы и положил на них большелобую ушастую голову.

– Отползай... Отползай, Юлька, – долетел испуганный Павкин шепот. – Задом, задом пяться!.. Потихоньку пяться!

«Отползай, – с досадой думал Юля, – что я, рак, по-твоему». Он хотел вытянуть руку из крапивы, но кусты предательски дрогнули. Трезор поднял голову и навострил уши. А крапива жалилась сильнее. Юле казалось, что лежит он на муравейни­ке. Вот ведь есть такие люди – гипнотизеры. Скажет гипноти­зер: «Усни!» Глаза сами закроются. И Юля решил испытать свои способности, может, выйдет.

– Усни, Трезор... Трезор, усни... Усни, Трезор... – твер­дил он.

К укрытию подошел крупный белый гусак, вожак стаи. При­дирчиво, со знанием дела осмотрел он распластанного в крапиве мальчика, затем качнул головой и, изогнув шею, долбанул твер­дым, как железо, оранжевым клювом в голую кисть. Резкая боль пронзила тело. Но, помня о Трезоре, Юля только плотнее стис­нул зубы: «Будь что будет!» Теперь уж никто не обвинит его в трусости или нерешимости! Он докажет, что сила воли у него есть.

Гусак обнаглел, обошел Юлю со стороны, заметил на зад­нем кармане брюк блестящую пуговицу и снова прицелился. Юля дрыгнул ногой, гусь, замахав крыльями, с гоготом ринулся в глубину двора, за ним устремилась стая.

Трезор вскочил и подозрительно уставился на кусты. Юле казалось, что собака смотрит прямо на него.

– Павка, – чуть слышно позвал он. – Павка...

За забором послышались удаляющиеся шаги.

«Неужели сбежал. Не может быть!»

И тут, перед лицом «опасности», Юля вдруг почувствовал в себе уверенность. Он стал обдумывать создавшееся положение. Осторожно осмотревшись – надо ведь наметить путь к отходу, – Юля увидел в траве несколько гусиных перьев. Они лежали почти рядом. Не спуская с Трезора глаз, мальчуган дотянулся до находки и распухшими от крапивных ожогов пальцами со­брал перья. В это время с улицы в калитку дома, во дворе ко­торого «застрял» Юля, громко постучали.

Трезор гигантскими прыжками бросился к воротам. Юля вос­пользовался этим, подскочил к забору и скрылся в отверстии.

Тима уже потерял терпение, ожидая приятелей в голубятне. Несколько раз он чуть было не открыл двери без сигнала. Но вот наконец-то три удара. Тима откинул крючок.

– Где Павка? – спросил Юля, перешагивая порожек.

– Не прибыл еще.

– Куда же он делся? Ну, Тимка, я чуть Трезсру в зубы не попался. Вот была бы история. На, бери перья.

В дощатые двери опять трижды постучали. Появился Павка.

– Здесь уже? – сказал он удовлетворенно. – А Трезор чуть через ворота не перепрыгнул, пока я стучался.

– Так это ты стучал?

– А кто же, – просто, с некоторым даже изумлением отве­тил Павка.

Разложив на ящике с таким трудом добытые перья, ребята принялись за изготовление футлярчиков. Юля обрезал перья сантиметра на два-три от основания. Получились легкие, удоб­ные трубочки. Павка проткнул каждую трубочку иголкой и про­дернул в отверстия по суровой нитке для того, чтобы прикре­пить футляры к ногам голубей. Тима, взяв лист плотной бума­ги, нарезал бланки для депеш.

В эту ночь, получив разрешение родителей на ночлег в дро­вянике и на поездку к Тиминому дедушке в Малую Падь, друзья снова собрались в голубятне. На полатях расстелили кошму, по­том тулуп. Укрылись одеялом. Долго шептались в темноте. Тима мечтал разыскать Лапина.

– Только бы найти. И Семен бы обрадовался, и Вася. Он вообще-то хороший. Спорит, правда.

– А как мы с тобой будем? – приподнялся на локте Пав­ка. – Я найду Лапина, а ты в другой стороне, как узнаешь?

– Если я найду, тебе Юлька сообщит. Ну и ты тоже.

– Юлька, не забывай, слышишь?

Юля что-то буркнул в ответ и отодвинулся. Обидно было оставаться дома, когда товарищи едут на серьезное и важное дело.

– Тима, ты спишь? – не унимался Павка. – Давай, зна­ешь, как назовем наш отряд?

– Какой отряд?

– Меня, тебя, Юльку. Хорошее название выдумаем. Как вот партизаны. Я уже придумал: «Победители воздуха».

– Не подходит. Давай лучше «покорители». Это воздух нам покорится. Слушаться нас будет! «Покорители воздуха»!

На площадке прозвучал горн, и вскоре в лагере затихли го­лоса. Кто-то торопливо протопал босыми пятками у самых две­рей голубятни.

– Наши отбой сыграли, – вздохнул Тима, – спим, Павка. А отряд наш пусть называется «Покорители воздуха». Очень правильное название.

На город опустилась ночь, на улицах вспыхнули сверкаю­щие гирлянды электрических огней. С пристани на реке раз­дались звуки колокола, верно, отбивали склянки. С неба подмигивали звезды. Из-за Крутой выплыл ущербный диск луны. Лагерь уснул.

ГЛАВА ШЕСТАЯ