Мемуар 19

19. Пионерские лагеря

2. Всякие разные пионерские лагеря преследовали все мои детские годы. Случалось это, как всегда, почему-то летом. Нельзя сказать, что я отбывал там как ссылку в качестве наказания за зимние школьные грехи, но и особого удовольствия от отлучения от дома я не испытывал. В прочем это меня не очень то и волновало. Ну если уж по причине привычного для меня прессования со стороны более взрослых парней, традиционно связанного с моей рыжеволосостью и дистрофичностью.

3. На лето родители избавлялись от меня, отправляя свое чадо или в лагеря от областного управления связи, или в областной пионерский лагерь на реке Комёле.

4. Где располагался первый лагерь от связистов, я не помню. Запомнил, что нас водили на экскурсию на Нисвойскую ГЭС. Очень громкое название. На самом деле гордость местного гидростроя и колхоза представляла из себя модернизированную мельницу, с плотиной на узенькой речушке, вместо жерновов колесо которой вращало обычное динамо. Все электрооборудование состояла из огромного трехполюсного рубильника, через который питались соседняя ферма и деревня.

5. Лагерь располагался на верхушке холма в здании школы. Вероятно, это была когда-то церковноприходская школа, так как рядом стояла церковь, превращенная в машинотракторную станцию. Еще этот лагерь запомнился двумя вещам.

6. Первое, - это именно здесь мною была выпущена первая для меня стенная газета «Пионер». Я зубной щеткой, как учил дядя, набрызгом по трафаретам, образовал фон, по которому разбросал цветочки и вывел большими буквами название газеты. При всем при этом я поразил директрису тем, что написал сверху – «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а под заголовком – «Орган пионерского лагеря областного управления связи». Она даже не предполагала, что по канонам того времени это было обязательной атрибутикой, отсутствие которой было наказуемо в морально – политическом плане.

7. Запомнился этот лагерь еще тем, что нам агроном местного колхоза прочитал лекцию о кормовых травах и как собирать их семена. Я тогда превосходно выучил, как выглядит этот список, но помню до сих пор лишь «Тимофеевку». После лекции нам приказали снять с подушек наволочки и двинуться в поле собирать эти семена. Норма – полная наволочка в день. За эти трудовые детские подвиги нас снабжали молоком и молочными продуктами и яйцами. Позднее, этими семенами засевали вновь луга.

8. На другой год нас возили в другой лагерь, а может быть и в тот же. В нем мы сбегали на мелкий ручей, перегороженный глиняной плотиной, с помощью которой образовывался мелкий, но довольно просторный бассейн. В нем мы как организованно, так и безнадзорно подвергались водным процедурам. Тут опять в ходу были наволочки. Нужно было ее намочить, потом особым способом сложить, чтобы образовалась горловина, резко ею хлопнуть по воде. Наволочка раздувалась, горловина завязывалась под водой. В виде пузыря наволочка служила поплавком для обучения плаванью. От этого ручья открывался вид на далекую Вологду, с её куполами, соборами, церквями и заводскими трубами.

9. Впрочем, уроки плаванья были прекращены тетей Мусей. Мама в то время лечилась в Ялте от туберкулеза, и опека надо мной, как и над сестренкой, лежала на её плечах, что она, бездетная, рьяно исполняла. Кроме того, она, как жена председателя областного профсоюза связи, занималась контролем детских организаций. При очередном посещении лагеря она обнаружила меня среди купающихся в этой огромной луже, что привело ее в состояние, граничащее с инфарктом. Она тут же вытащила меня, не обращая внимания на мое сопротивление, из воды и помчалась к руководству с требованием запретить мне любые водные, а заодно - и воздушные, процедуры под предлогом того, что у меня, по всей видимостью, предположительно, теоретически и возможно ослабленное здоровье, ввиду того, что моя мама болеет туберкулезом. Действительно, я всю жизнь страдал от отсутствия жировой прослойки, из-за чего я постоянно простужался и переболел всем букетом простудных заболеваний, ныне объединенных в группу ОРЗ.

10. Более постоянный лагерь связистов был организован вблизи деревни Заемье, метрах в четырехстах от Московского шоссе, опять же в здании школы.

11. По соседству находился ручей с очень чистой водой, в котором мы пытались ловить каких-то маленьких рыбок, прячущихся под камнями. За ручьем у леса рос огромный малинник. В него нас все отрядом отправляли собирать для кого-то малину. Причем каждому доставалось по бидончику. В этом малиннике я носом к носу встретился с медведем, увлеченно занятым собиранием ягод. Надо было это видеть. Я с открытым ртом, маленький, невидимый, вероятно, за кустом малины и огромный мишка, когтистой лапой, почти у моего носа, подгребающий к пасти ягоды и чавкающий от удовольствия. Мне хватило ума тихохонько, почти на четвереньках, отползти назад, при этом – не потеряв бидончик, сообщить вожатой об опасности. А та, сдуру, завизжала. Хорошо, что с испугу зверь сам заболел медвежьей болезнью, и с позором покинул места пропитания.

13. Областной лагерь под названием «Северный Артек», был грандиозен и обустроен. Кухня – столовая - концертный зал в одном кульке. Рядом – медпункт и прачечная, моечная и изолятор. По краю огромного поля располагались домики с двумя входами – для девочек и для мальчиков. По центру - большой стадион с футбольным полем, с волейбольной и баскетбольной площадкой и беговыми дорожками. Перед полем – линейка с «конурой» и шестом для флага, всё как в фильме.

14. Главной достопримечательностью лагеря была быстрая и порожистая река Комёла. На ней мы ловили раков. Это было что-то!

15. Комела очень порожистая, чуть ли не горная река. И не удивительно - она течет с Северных увалов. Один берег – обрывистый, с десятиэтажный дом, а другой - еле возвышающийся над урезом вод.

16. Раков там было необыкновенное количество. Ниже по течению от лагеря невозможно было перейти речку вброд, чтобы те6е в ногу не вцепился своею клешней один, а то и два представителя членистоногих. Этих раков новички ловили вилками или ивовыми рогатками, прижимая их ко дну, а, приноровившись, руками. Ловили и относили раков на кухню, где их заливали кипятком, они краснели и готовы были удовлетворить наши утонченные вкусы.

17. Кроме раков еще одной добычей была земляника. С западной стороны лагеря образовался откос, градусов тридцать, освещенный солнцем, что прекрасно влияет на созревание ягод. А собирать лесную землянику, не смотря на тяжкий труд, с детства для меня истинное удовольствие! Между лагерем и откосом - узкая полоса разнотравья, где, между прочим, кроме «гиглей», - трубчатого растения, из которого делали «циркалки» и «харкалки», торчали почти не отличимые от них, такие же трубчатые, но зловредные , ядовитые, растения болиголова. «Хархатели - стрелятели» стреляли горохом и тому подобным содержимым из таких срезанных трубок и были жестоко наказуемы. – их рожи разносило до неузнаваемости.

18. Склон с земляникой, мало кого привлекал, даже девчонок. Но я, как извечный и до сих пор – неистребимый любитель этих лесных ягод, как корова, постоянно пасся на этом склоне. А к родительскому дню уж точно стакан земляники был заготовлен.

19. Еще одной моей обязанностью перед Батей был сбор муравьиной кислоты. Батя страдал ревматизмом и этой кислотой он, для облегчения, смазывал свои суставы. Бабушка Доминика – тоже. Как я мог не исполнить свои такие пустяковые обязанности?! Благо муравейников в округе лагеря было предостаточно. В большой муравейник я зарывал бутылку, а Батя забирал их с собой домой. Там заливал накопившихся в ней насекомых не то спиртом, не то кипятком.

21. Повседневную обыденность разбавляли походы. До сих пор мне снится дорога на Грязовец, с пыльной по щиколотку, обочиной. И почему-то - сам крохотный Грязовец. Длинная дорога по Московскому шоссе. Наша лагерная колонна растянулся на пол километра. Нашей целью, была, высокая, почти четверть километра, «гора»- Никола Полома. Маршрут всё время тянулся вверх с почти незаметным уклоном. Грунтовая, раскатанная телегами дорога убегала в сторону от шоссе и приводила к холму, рассеченному речкой, насколько помню – Соть. Дорога на противоположном берегу выходила метров на тридцать ниже по течению. Наш отряд растянувшейся длинной цепочкой переходил по дуге эту речку вброд, не обращая внимания на странные метания странной женщины на том берегу. И только когда последний из нас оказался на суше она, наконец, обрела дар речи. Оказалось, что брод искусственный, и по обе стороны от него большая глубина. Но мы умудрились без потерь вписаться в эту дугу.

22. На вершине холма стояла церквушка, а рядом с ней – здание, как водится, некогда церковно- приходской, а позднее – начальной школы. Школа была окружена зарослями крыжовника. Ягоды уже накатились, но не дозрели. А нам то что! Мы, как саранча, налетели на это богатство. Та самая странная женщина, оказалась сторожихой в школе, пыталась нас урезонить, потом отгонять лопатой, но это не помогало. Тогда бабка приняла идеальное решение. Она схватила лейку, зачерпнула из туалета жижу и пошла поливать ею кусты. Отряд спешно и организованно отступил. Но тут на наши глаза попали яблони – дички с мелкими кислыми яблочками. Мы их насобирали, и стали запекать в разведенном на берегу костре вместе с картошкой, накопанной любезно предоставленной той же сторожихой, той же лопатой.

23. Расположились мы около плотины, сохранившейся от старой, разрушенной мельницы. Водоем перед плотиной делился на две части. Одна, в верхней части, представляла собой лягушатник. А вторая - очень глубокую впадину. Опытные пловцы – ныряльщики из наших, пытались, подражая Тарзану, с булыжником в руках, достать дна и не могли.

24. Зато в лягушатнике, где мы активно барахтались выше по течению , мы наловили раков. И так много, что даже и в Комёле не снилось такого количества!

26. Раков иногда использовали не по назначению. Мы их подкидывали девчонкам под одеяла, если они теряли бдительность и покидали свою палату, оставляя её без охраны. Но они, в конце концов, нам отомстили жесточайшим образом. Перед «мертвым часом» они подсыпали на наши простыни семена лопуха. Их практически не видно. Мы, ничего не подозревая, бухнулись в кровати. И коварные семена вцепились в потную, разгоряченную кожу, мертвой хваткой. Какие адские мучения. Спасение – только в Комёлу. А как? «Мертвый час», будь он неладен, не сбежишь.

28. В один из годов, в лагере был организован авиамодельный кружок. Вел его студент москвич. С этаким большим гонором. Я в этот кружок записался. Предупредил его, что занимался в авиамодельном, в Доме пионеров. Но это на него не произвело ни какого впечатления. Наоборот, он стал относиться ко мне предвзято. Выдал всем стандартные наборы для «схемок», в том числе и мне. «Схемка» - это схематическая модель планера, где на одной тоненькой рейке крепится крыло и хвостовое оперение. Сам же он сооружал тоже «схемку», но не из стандартного набора с проволочными деталями, а из специального набора на основе бамбука и легчайшей и прочной древесины- бальзы.

29. Свою модель я изготовил быстро, оклеил ее папиросной бумагой со звездочками. Планер я отрегулировал и пускал его «с руки». Модель вела себя превосходно. Но тут на мою беду, ко мне подскочил старшеклассник, выхватил планер из моих рук. Я не успел его проинструктировать, как правильно запускать модель. Он ее бросил в воздух против всяких правил, с силой, носом вверх. Планер ни куда не полетел кроме одного направления – носом в землю. Тонкая обшивка лопнула, рейка сломалась, парень слинял, а я, растерянный, стою с обломками в руках. И в этот момент из помещения кружка вышел руководитель. Нашелся повод меня изобличить в полном неумении, заодно – по орать и принизить. Планер я восстановил, но на новую обшивку мне бумаги вожатый с великим удовольствием, не выдал. Пришлось мне оклеивать крылья «Пионерской правдой». Была такая газета.

30. Настало время проводить соревнования. После полдника, ближе к вечеру, всем составом кружка двинулись на большой, вытянутый луг за лагерем. Стали одну за другой затягивать модели на леере. Они пролетали метров двести – триста. Некоторые, из-за неправильной регулировки просто валились. Даже у руководителя планер из бальзы и еще у одного пацана максимально пролетел все поле и приземлился на опушке. Меня просто игнорировали. Уже засобирались идти на ужин, потянулись в сторону лагеря. Тут руководитель снизошел до меня и позволил затянуть на леере мой обгазеченный аэроплан. Надо было видеть лица ребятишек и рожу этого студентика, когда прекрасно отрегулированный планер ровнехонько, без колебаний пошел в набор высоты, отцепился от леера, совершил круг над полем и полетел в сторону лагеря. Мы бросились вслед за ним. Он же в лучах заходящего солнца продолжал с набором высоты двигаться на север, и, в конце концов, скрылся из виду.

31. На следующий день производились награждения в различных соревнованиях. Большей несправедливости я не испытывал. Мои достижения в авиации не оценили. Руководитель мотивировал это тем, что планер не вернулся, потому и невозможно определить пройденное им расстояние!

33. Еще одна несправедливость обрушилась на меня из-за футбола. Особо я, конечно, из-за этой несправедливости не страдал, так как пинать мяч по всем правилам меня ни кто не учил и совершенно не умел. Не то что Вадька Сидоров, который в последствии играл за Вологодское «Динамо».

34. Для соревнований по футболу каждый отряд должен был выставить команду. Случилось так, что меня посадили на скамейку запасных, а пришлось играть почти весь матч в основе. Я себя особо не утруждал, стоял где-то ближе к краю и к воротам противника. И если по какой-то случайности мяч прокатывался в паре метров от меня, я его пинал, и опять же, по какой-то случайности мяч оказывался в воротах. Толи вратарь раззява, толи старик Хоттабыч помог! Противная сторона подняла вопль, что я должен не сразу же бить по воротам, а поводить мяч, то есть, по современным понятиям, продемонстрировать своё мастерство в дриблинге. Так как последнего у меня было полное отсутствие, то я и бил как попало, а, оказывается, надо было не «пырять», то есть не «бить пыром», а отправлять мяч в ворота «подъемом» или «щечкой». Причем и сотоварищи по команде смеялись надо не меньше. Но мы же выиграли! И с моей же помощью наколотили голов! А в награду – насмешки!