2.3 Тема творчества в цикле «Поэты»

Марина Цветаева принцесса русской поэзии. Она так самоотреченно была влюблена в поэзию, что часто в других любила ее больше, чем в себе. «Брак поэта со временем – насильственный брак», – писала Цветаева. Не вписываясь в свое время, в реальный мир, «мир гирь», «мир мер», «где насморком назван плач», она творила свой мир, свой миф. Ее миф – миф о Поэте. Ее стихи и статьи о поэтах – всегда «живое о живом». Она острее других чувствовала уникальность личности поэтов. Отсюда столько посвящений великим поэтам, ее современникам, ее принцам духа: А. Блоку, В. Маяковскому, Б.Пастернаку, П.Антокольскому и многим другим. Перечисленных поэтов она знала лично. К примеру ее произведения Александру Блоку:

И, под медленным снегом стоя,

Опущусь на колени в снег,

И во имя твое святое

Поцелую вечерний снег.

или Анне Ахматовой

Мы коронованы тем, что одну с тобой

Мы землю топчем, что небо над нами – то же!

И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,

Уже бессмертным на смертное сходит ложе.[41,123]

Марина Ивановна Цветаева считает «Странной особью человеческой» - поэта, который живет с обнаженным сердцем и не умеет легко справляться с земным порядком вещей. Поэт бывает смешным и нелепым, порой он беспомощен в житейских ситуациях, но все это – другая, обратная сторона его таланта данным божеством, следствие его пребывания в другом, необыденном мире действительности. Даже если тогда, когда поэт покинет этот мир, по Цветаевой это есть нечто большее, чем простая человеческая утрата.Особый дар настоящего поэта, согласно Марине Ивановне, – исключительная способность к любви. Любовь Поэта, по ее мысли, не имеет границ: все, что не вражда или безразличие, объемлет любовью, при этом «пол и возраст ни при чем». Близорукость в «мире мер», но ясновидение в мире сущностей –таким видит она особое поэтическое зрение. В творчестве любого хорошего поэта есть по нескольку десятков излюбленных слов образов, слов мотивов, которые повторяясь, обогащаются, меняются, в которые вкладывается

М.Цветаева действительно самодостаточна, но она один из тех столпов. На который опирается русская культура; она навечно вписалась и в контекст мировой культуры. Случилось это еще тогда, когда страна погрузилась в революционную пучину хаоса и крови, когда лишь немногим поэтам удалось сохранить свою душу. Среди них и М.И.Цветаева. Ее поэзия вступила в диалог с новой и старой культурой, становясь одновременно ее частью. Дневниковый, исповедальный характер ее лирики перерастает в масштабные философские общения, «формулы», то есть уходя в глубь себя. Она не теряет из виду всего мира, поражая при этом своей глубиной и многогранностью и как поэт. И как личность. Известный специалист по М.Цветаевой, И.Кудрова, справедливо утверждает, что М.Цветаева восприимчива к культурным явлениям самых разных пластов, ее творчество изобилует узнаваемыми реминисценциями и отголосками из современных и несовременных ей авторов».

Будучи творцом культуры, М.Цветаева выразила в своей поэзии состояние экстаза великой и безмерной личности: захватывает дух от высоты ее взлета, но и о той бездны, в которую она заглядывает. Как абсолютно верно заметила профессор Л.Козлова, «…нет среди поэтов ей равных по накалу чувств, по космической широте интерпретации жизни, увиденной через призму самой себя, с самой собой – в центре, по неожиданной причудливости образов, по ненасытному жизнелюбию» [42, 177 с]. Это «не личность, а архетип миф», - писал о ней Б.Парамонов. Поэтому интерес к ее творчеству неиссякаем.

Творчество по М.Цветаевой, - это вторичность, а настоящий поэт имеет дело напрямую со стихами, он находится внутри стихии и может перенести это ощущение в поэзию. И действительно, ее творчество. Ее произведения, выраженные из глубин бессознательного, стали достоянием мировой культуры и эстетическим феноменом. Она по настоящему экстатическая личность, экспрессивное восприятие мира которой и обусловило ее включенность в европейскую культуру, где подобное отношение к миру выражали Малер, Шостакович, Ван Гог, Врубель и другие. Она находилась в русле европейской и мировой культуры еще и потому, что подобно другим ее представителям (Гете, Гельдерлину, Рильке, Прусту) смогла сказать нечто новое о человеке, о его душе, причем – на обновленном языке.

Среди множества циклов создаваемой Мариной, мы можем обнаружить цикл «Поэты», написанная 22 апреля 1923 году. Данный цикл состоит из трех стихов «Поэт – издалека заводит речь», «Есть в мире лишние, добавочные…», «Что же мне делать, слепцу и пасынку…». Прочитав данный цикл мы можем еще раз убедиться в гениальности автора. В «Поэтах» мы можем узнать о месте творчества в жизни поэта: кто-такой поэт и в чем его разница от простолюдинах.

Прочитав и проанализировав данный цикл, можно прийти к тому, что М.Цветаева делила всех людей на поэтов не поэтов. Горделивое сознание своего превосходства не оставляло ее всю жизнь. Творчество ее бездонно. Как поэт, она вместила и мыслителя, и художника, и романтика и человека, задавленного бытом. Именно поэтому как человек она обречена на страдания от внутренней противоречивости, разъятости между противоположными мирами: земным и небесным, вечным и суетным. А как поэт – она посланец Бога, вдохновенный посредник между людьми и небом, пророк высших истин.

В научной литературе не раз предпринимались попытки описания концепта «поэт»: кандидатское исследование О.Шишкиной, «Я» поэта О.Ревизной, С.Лавровой, которая считает данный концепт глобальным в цветаевской модели мира, и др. Не случайно исследователь творчества М.Цветаевой, В.Швейцар очень точно заметила: «Поэт – явление непредвиденное. Неучтивое, подвластное ему самому неведомой стихии». Отсюда взгляд М.Цветаевой на поэта как на «высшую степень подверженности наитию». Ее представление о поэте совпадает с образом ницшеанского сверхчеловека – гения, одаренной личности, свободный в творчестве и ответственной за его результаты. Архетипы поэта в ее представлении связан см архетипом ребенка, ибо они тождественны по способу объяснения мира: «очарованный стихией» поэт, творящий собственный мир.

Понимание ею сущности поэтического творчества поражает пространственной и временной необъятностью, безграничностью:

Поэт – издалека заводит речь.

Поэта –далеко заводит речь.

Планетами, приметами, окольных

Притч рытвинами… Между да и нет

Он даже размахнувшись с колокольни

Крюк выморочит… Ибо путь комет –

Поэтов путь. Развеянные звенья

Причинности – вот связь его! Кверх лбом –

Отчаетесь! Поэтовы затменья

Не предугаданы календарем.

«Может быть, поэтому стихия воздуха – это «место поэта»[43,92]. Поэт по М.Цветаевой противопоставлен миру, непонятен ему, отвержен, одинок. Отсюда трагический пафос ее стихов, понимание того, что призвание поэта несовместимо с земными страстями:

Если душа родилась крылатой –

Что ей хромы и что ей хаты!

Поэт – это человек, для которого земные страсти отступают на второй план, он как бы слепнет, чтобы не отвлекаться на земную суету:

В черном небе – слова начертаны, -

И ослепили глаза прекрасные…

Образом идеального поэта для нее был мифологический Орфей, в котором синтезированы поэтическое и музыкальное начала. Переосмысляя миф об Орфее, она наделила поэта пророческим даром Сивиллы. Цветаева – поэт беспредельности, по ее творчеству можно изучать природу безмерности: безмерности эмоций. Мудрости, страсти, темперамента – от предельного ликования до смертельной тоски.

В цикле «Поэты» ею отрицается современный мир, который вытеснил духовные ценности, заменив их прагматическими, в таком мире поэт может быть только сиротой, пасынком:

Что же мне делать, слепцу и пасынку,

В мире, где каждый и отче и зряч,

Где по анафемам, как по насыпям –

Страсти! где насморком

Назван – плач!

Что же мне делать, ребром и промыслом

Певчей! — как провод! загар! Сибирь!

По наважденьям своим — как пó мосту!

С их невесомостью

В мире гирь.[44,112]

И.В.Кудрова указывает на два мотива у М.Цветаевой, которые сплетаются, когда речь идет о поэте и поэзии: «Первый – жалоба на чужеродность поэта миру. Второй – гордыня человека, владеющего такими сокровищами духа, перед которыми меркнут все сокровища земные. Это две стороны медали». Поэт – «утысячеренный человек, по М.Цветаевой, он не похож на других люей, живет как бы без кожи, его реакции до предела обострены, он чужой в этом мире, потому что не может справиться с обыденной жизнью:

Ибо раз голос тебе, поэт,

Дан, остальное – вхято!

М.Цветаева – поэт, и этим все сказано, ибо и мировосприятие, и строй души у поэта иной, чем у простых смертных. Сама она считала: «скандальность личной жизни доброй половины поэтов – только очищение той жизни, чтобы там было чисто», то есть «в жизни сорно, чтобы в тетради было чисто»

Поэт – обладатель крылатой души, ему присуща постоянная устремленность верх, в высший мир, где имеет цену только духовное:

Если душа родилась крылатой-

Что ей хоромы – и что ей хаты!

Настоящий поэт живет в сотворенном мире, он на земле представитель Царства Небесного. Он на одном тире держится. Ему подвластно многое, что недоступно просто человеку:

Ибо с гордыней своей, как с кедра,

Мир озираю: плывут суда,

Зарева рыщут… Морские недра

Выворочу – и верну со дна!

Поэт обречен на творчество, он живет духовным. Расплата за поэтический дар – отказ от себя, от собственной жизни:

Сивилла: «выжжена, сивилла: ствол.

Все птицы вымерли, но бог вошел.

Поэт – всегда внутренне свободная личность он нарушает различные установки в обществе:

Поэтовы затменья

Не предугаданы календарем.

Он тот, кто смешивает карты,

Обманывает вес и счет…

Поэт – это тот, кто обманывает вес и счет, Канта наголову бьет. Поэт – это равенство души и глагола. Одного поэтического дара мало, нужен еще дар личности. Нужно всегда быть на стороне слабых и обиженных:

От всех обид,

От всей земной обиды

Служить тебе плащом…

Творчество поэта заключается в том, чтобы воплощать природную стихию, он живет как человек, не подвластный земным законам. Поэтому сама Цветаева погружена в иные, чем ее современники глубины жизни, времени, души. Она верила в Слово, неподвластное воле и рассудку, ибо считала, что поэт живет в творчестве. Творчество поэта – это овладение ремеслом, поэтому о себе она говорила: Ремесленник, и знаю ремесло!

Поэта есть свой идеализированный мир, где он свободно парит, мир «нездешнего» пространства и времени, в «княжестве снов и слов», вне всяких жизненных теснот, мир безграничных просторах духа. Порой читая Цветаеву кажется, что для нее жизнь в снах является подлинной реальностью. В своих сноведческих стихах Цветаева воспела «седьмое небо», «корабль мечты», видела себя «островитянкой с далеких островов». Сон для нее – пророчество, предвидение, концентрация творческих способностей, портрет времени или предсказание будущего:

Око зрит – невидимейшую даль,

Сердце зрит – невидимейшую связь,

Эхо пьет – неслыханную молвь.

«Поэт – очевидец всех времен в истории», - говорила Цветаева. Поэт – невольник своего дара и своего времени. Его отношения со временем трагические. В стихотворении «Прокрасться…» дано такое предположение-утверждение:

А может, лучшая победа

Над временем и тяготеньем –

Пройти, чтоб не оставить тени

На стенах…

Может быть – отказом

Взять? Вычеркнуться из зеркал?..[45,110]

Состояние одиночества – одно из наиболее характерных состояний Цветаевой. В юности, а затем в молодости она ощущала одиночество не по годам, тоску по чьей-то заботе, жаждала быть нужной другим и остро страдала от своей ненужности. Конфликт между бытом и бытием, несовместимость небесного и земного, высокого избранничества поэта с его мирским существованием породили это состояние в ней. Этот конфликт пронизывает все ее творчество, приобретая самые разные оттенки, а в центре его – сама Марина Цветаева. Лирическая героиня Цветаевой одинока от несбывшейся любви или дружбы, одинока как поэт, противостоящий миру, одинока в своем мироощущении и миропонимании. С одиночества начинается творческая самостоятельность.

Час ученичества! Но зрим и ведом

Другой нам свет, – еще заря зажглась,

Благословен ему грядущий следом

Ты – одиночества верховный час!

Она уходила в одиночество, неизменно сопровождавшее ее, «ибо странник Дух и идет – один», и бывшее одновременно и величайшим страданием, и величайшей благодатью. Благодатью, так как только внутри себя можно обрести свободу:

Уединение: уйди

В себя, как прадеды в феоды.

Уединение: в груди

Ищи и обретай свободу…[46]

Свободу, необходимую, чтобы творить. Ей было свойственно стремление творить, созидать так, чтобы «лучше нельзя»; жажда быть необходимой, незаменимой тому, кто затронул в данный момент ее творческое воображение, ее душу. Не находя себя в реальности, она уходила в себя, в свою Душу. «Вся моя жизнь – роман с собственной душой», – говорила она.