Часть II. Державинская усадьба. История и идеал

Званка была приобретена в 1797 году Дарьей Алексеевной Дьяковой, второй женой поэта, вскоре после замужества⁵⁹ у своей матери. Різ

А.Н. Глумов повествует об обстоятельствах, сопутствующих повторной женитьбе поэта в январе 1795 года следующим образом: «Давно еще, в приятельской беседе, в присутствии домашних и Катерины Яковлевны, покойной супруги Державина, и при нем, когда Дарьюшку хотели посватать за Дмитриева, она отказалась: «Нет, найдите мне такого жениха, как ваш Гаврила Романович, то я пойду за него и надеюсь, буду с ним счастлива». Тогда посмеялись, но Державину эта беседа запомнилась. Получив предложение, Дашенька пожелала разведать о прожиточных средствах Державина, осмотреть приходно-расходные книги, глядела их две недели и - согласилась. А он, растерявшийся от одиночества, беспомощный в практической жизни, «чтобы от скуки не уклониться в какой разврат», как он сам себе говорил, «совокупил свою судьбу... не пламенную романтическою любовью, но благоразумием, уважением друг к другу...». Дашенька, а теперь Милена, сразу прибрала к своим рукам хозяйство, всюду навела образцовый порядок,

26

«Экономических примечаний по Новгородской губернии» известно, что прежде сельцо принадлежало новгородскому архиерею, затем - Авдотье Петровне дочери Дьяковой, «а в нем было дворов 9, по ревизии душ мужеского полу 25, женского полу 25. Под усадьбою две десятины 1250 сажень. Пашни 46 десятин 280 сажень, сенных покосов 142 десятины 800 сажень, лесу 701 десятина 715 сажень. На левой стороне Волхова дом господский деревянный <...> Крестьяне господские на пашне, а экономические на полезном оброке»⁶⁰. О новой собственности Державиных в первый раз упоминается в письме Гавриила Романовича к В.В. Капнисту от 9-го августа 1797 года⁶¹: «Мы едем сегодня на Званку (на неделю), которую купили» (VI, 72). Вскоре было решено создать на берегу Волхова современную по тем временам усадьбу, и для этого из белорусского имения поэта туда перевезли часть крестьян. Помимо возведения усадебных построек они также занимались заготовкой теса и строительного камня, предназначенных для пристроек к петербургскому дому Державиных.

К Званке и деревушке Залозье, составлявших имение Дарьи Алексеевны, постепенно были прикуплены деревни Дымна, Антушово, Авадны, Подшивалово, благодаря чему поместье растянулось по Волхову на 10 верст, начиная с большой московской дороги, а общее число крестьянских душ доходило в нем до 400. Званка сделалась любимым местом пребывания поэта, куда он каждый год приезжал на лето после отставки с поста министра юстиции в 1803 году.

Не имевшие детей Державины оказывали на Званке радушный прием всем своим родственникам и знакомым, многие из которых жили в усадебном доме постоянно. Из написанной в 1847 году

строжайшую экономию, внимательно заботилась о нуждах супруга. Ей исполнилось всего 28, Державину -52» (Глумов 1980, 129).

⁶⁰ ЦГАДА, Межевой архив, № 831, ед. хр. 19, л. 81 об., 1778-1796.

⁶¹ Здесь и далее даты указаны по старому стилю.

27

А.П. Кожевниковым , скорее всего по просьбе Я.К. Грота, большой рукописной статьи «Черты званской жизни», хранящейся в отделе рукописей Института русской литературы (Пушкинский дом) в Санкт-Петербурге (Архив Я.К. Грота, 6962/ XXXV 6.50), следует, что вместе с четой в имении все лето проживали рано осиротевшие дочери Львовых (отец скончался в 1803 году, мать - в 1807) Елизавета, Вера и Прасковья, а также родственники Дарьи Алексеевны: дочь ее брата Александра Николаевна Дьякова и дочь ее двоюродной сестры Александра Павловна Кожевникова. В последние годы жизни Державина в его новгородском имении постоянно гостили Любовь Никитична Ярцева и дочь друга Гавриила Романовича П.Г. Лазарева Вера Петровна. Как и в Петербурге на Званке у Державиных всегда был домовой доктор. Кожевников перечисляет нескольких из них: «Илья Иванович Трофимов, имя его Державин упоминает в стихах своих: «Врач Тайки [собаки поэта - A.M.] и меня, / Любезный друг Илья...». Карл Григорьевич Бейтель, умный практик и веселый человек. Долго жил при доме, приезжал на Званку и до самой смерти был лекарем дома в Петербурге. Максим Фомич (фамилии не помню) был последним доктором при котором и скончался Гавриил Романович» (Там же, л.6). Кроме докторов поэт постоянно держал при себе личного секретаря Евстафия Михаиловича Абрамова, которого Кожевников характеризует как человека «весьма дельного, а на Званке незаменимого» (Там же). Помимо письма в кабинете Державина Абрамов принимал участие в организации всех праздников и фейерверков, а если нужно исполнял обязанности архитектора и живописца. Опирающийся на вышеприведенные воспоминания Я.К. Грот в «Жизни Державина» сообщает: «Из Петербурга приезжали часто братья Львовы, Дьяковы и Капнисты. Семен Вас. Капнист,

Александр Павлович Кожевников (1807-после 1868) - сын небогатого помещика Павла Александровича Кожевникова и Екатерины Петровны Яхонтовой, двоюродной сестры Дарьи Алексеевны Державиной. Дети Кожевниковых - Нил, Александр и Александра - подолгу гостили у тетушки в Петербурге, впрочем, и на Званке у них была своя комната (О Кожевникове см. подробно: Калинин, 1994).

28

в городе исполнявший отчасти роль секретаря при поэте, в деревне был душою праздников, на которые он иногда привозил с собою фейерверки. <...> Особенно оживлялась Званка в июле месяце, по случаю рождения и именин Гаврилы Романовича [3-го и 13-го июля соответственно — A.M.]. Из числа посторонних лиц, съезжавшихся здесь около этого времени и вообще посещавших Званку, самыми обычными гостями были Ф.П. Львов, Вельяминов, Яхонтов и Кожевниковы» (Грот 1997, 646). Последние были соседями поэта: их имение Змейско (Пристань) располагалось в 30 верстах выше по Волхову. Державины любили заезжать к ним по дороге в Новгород или Хутынский монастырь. Почти на таком же расстоянии от Званки жили и Яхонтовы.

Ближайшим соседом Державина был граф А.А. Аракчеев, чье знаменитое Грузино лежало всего в 18 верстах от Званки. По отношению к всесильному вельможе поэт держался независимо, более того вел с ним не прекращающуюся до самой смерти тяжбу о размежевании земель. Подкреплялась ли натянутость их отношений какими-либо политическими расхождениями сказать сложно - всю жизнь Державин придерживался весьма консервативных взглядов. Занимая пост министра юстиции, он с особой настойчивостью противился любым идеям Александра I о постепенной отмене крепостного права и был одним из самых активных борцов с исполнением указа о вольных хлебопашцах, чем даже навлек на себя гнев государя (см. Грот 1997, 541). Однако в отличие от Аракчеева в имении которого «всегда стояли кадки с рассолом, в котором мокли розги и палки» (Отто Н. Черты из жизни графа Аракчеева // барон Н.Н. Врангель 2001, 115), Державин был беззлобным, в определенной мере либеральным хозяином. «Помнящие его крестьяне говорят, - указывает в примечаниях к «Жизни Званской» Грот, - что он был для них истинным отцом: бедным покупал лошадей, коров, давал хлеб и строил дома. Он вставал в шесть часов утра, выходил на крыльцо, где его каждое утро ожидали до 30 человек мальчиков и девочек, садился среди их, заставлял читать молитвы и

29

раздавал им разные сладости» (II, 637) . В «Жизни Державина» ученый развивает тему взаимоотношений поэта с собственными крестьянами: «В праздничные дни поселяне и поселянки собирались около барского дома, составляли хороводы и веселились до позднего вечера. Из своих рук поэт потчевал мужиков водкою, бабам и девушкам раздавал ленты, платки и лакомства. Когда в саду поспевали яблоки, то почти каждый праздник, в заключение гулянья, выносили наполненные ими мешки, высыпали яблоки под гору и крестьяне с шумом бросались подбирать их. Хозяйством Державин вовсе не занимался и, прогуливаясь в поле, не обращал никакого внимания на работы, тогда как появление колоссального образа Дарьи Алексеевны уже издали выводило ленивых из бездействия» (Грот 1997, 644).

Державин вел в Званке активную творческую жизнь. Здесь он написал многие из своих поздних стихотворений («Хмель», «Анакреоново удовольствие», «Эхо», «Евгению. Жизнь Званская», «Крестьянский праздник», «Деревенская жизнь», «Тишина» и др.), создал «Записки» и продиктовал подробные объяснения к собственным произведениям.

Званка после смерти Державина

После смерти поэта (8 июля 1816 года) Дарья Алексеевна продолжала приезжать на лето в новгородское имение. В своем завещании, написанном 30 мая 1839 года и дополненным двумя неделями позже - 15 июня, она

Записки П.Н. Львовой дают несколько иную трактовку событий. 14 августа 1811 года она записала: «Поутру, после завтрака, дядя мой обыкновенно уходит в свой кабинет, где собирается множество детей, которым он раздает по будням крендели, а по воскресеньям пряники. И тут, как во всем, он любит соблюдать строжайшую справедливость. Если случится, что кому-нибудь из мальчиков недостает кренделя, дядя посылает искать его по всему дому и успокоится не прежде, как когда всем достанется поровну. Тогда они расходятся довольные с тем, чтоб воротиться на другой день. Я часто присутствую при этом дележе и любуюсь почтенным лицом дядюшки; в каждом слове его отражается ангельская доброта. Иногда он берет на себя роль судьи, выслушивает жалобы ребят друг на друга и при себе заставляет их мириться» (Цит. по: Грот 1997,644).

30

выразила волю, чтобы на Званке после ее смерти устроили женский монастырь. Вследствие чего в 1851 году по докладу Священного синода был принят указ о зачислении угодий и земель села Званки в духовное ведомство, причем крестьяне переходили в собственность казны. В исполнении указа была учреждена специальная комиссия, которая в 1858 году при участии архитектора духовно-учебного ведомства Кудинова, осмотрев усадьбу, постановила вместо пришедшего в негодность господского дома воздвигнуть новый каменный корпус для монастырского духовного училища, существующие каменные флигели использовать под кельи, а прочие строения разобрать или перенести в более удобные места. По предложению архитектора было решено немедленно приступить к разборке здания, чтобы сберечь древесину, которая из-за плохого состояния кровли подвергалась постоянному воздействию влаги. і

Посетивший Званку в 1863 году Грот стал свидетелем разрушений, постигших ее в результате этого распоряжения: «Плывя по Волхову, вы тщетно стали бы искать на возвышенном: его берегу жилище поэта, двухэтажный дом с мезонином. Берега Волхова от самого Новгорода вообще низки и ровны; но здесь земля подымается довольно длинным овальным холмом. Посредине его возвышалась усадьба: перед фасадом ее, обращенным к реке находился балкон на столбах, с каменной лестницей, перед которой бил фонтан; снизу по уступам холма был устроен покойный всход. Теперь ничего этого уже нет; видны только остатки крыльца, на месте же самого дома лежат разбросанные кирпичи и сложена груда камней. Рано исполнилось предвещание поэта, выраженное им в стихотворении «Жизнь званская»:

Разрушится сей дом, заглохнет бор и сад.

<...>Влево от дома (если стоять перед ним лицом к реке) был сад, теперь совершенно заросший: только на стоящем отдельно крутом холме видны деревянные столбы находившейся тут беседки, около которой еще и

31

теперь особенно густо растет зелень с одичалыми цветами. Здесь поэт любил подолгу сидеть и обдумывать новые стихотворения; здесь, любуясь Волховом, он заставлял его говорить:

Я мирный гражданин, торговый...

Уцелели только немногие строения: баня, где отводилось иногда помещение некоторым из гостей, съезжавшихся на Званку; каретный сарай и часовня. Стоявшая внизу, вправо от усадьбы, ткацкая, где приготовлялись сукна и полотна, совершенно исчезла. Но сзади места, где был господский дом, виден теперь навес, под которым сложены разобранные бревна и доски его; там же стоят два каменные небеленые флигеля, построенные по смерти Державина его вдовою для келий предполагавшегося монастыря. Все здесь тихо, пустынно, мрачно; а было время, когда в этих местах кипела жизнь привольная и шумная» (Грот 1997, 642-643).

Из-за сложностей с финансированием строительство каменного здания для монастыря было начато лишь в 1865 году и закончено через два года — в 1867. По представлению святейшего синода в 1869 году на Званке был учрежден Знаменский женский монастырь с 10 монахинями, а при нем Державинское трехклассное училище для 30 бедных девиц духовного звания. Все существовавшие здесь постройки были полностью уничтожены в годы Великой отечественной войны, когда в этом районе проходила линия фронта. «Увы, из 11 деревень Новгородской губернии, принадлежащих Державиным, существуют две: Опочивалово (Подшивалово) на Московском шоссе и Водос (Водосье) — на железной дороге, связывающей Чудово с Волховом, - пишет Н.Н. Калинин - Но самую печальную картину представляет когда-то цветущая Званка: кучи щебня, оставшиеся от храмов, руины надвратной колокольни, часть стены епархиального училища, изломанные сиреневые кусты, вязы и липы старинного парка; изуродованные траншеями и воронками, изрытые современными варварами и поросшие ежевикою склоны холма» (Калинин 1994, 22-24).

32

Званка: обзор иконографии

Сохранился обширный иконографический материал, посвященный усадьбе Званка, многие ее изображения часто репродуцировались и хорошо известны. Их наиболее подробную картину дает статья А.Б. Никитиной «Об усадьбе Г.Р. Державина Званка», вошедшая в изданный в 1986 году сборник «Памятники культуры. Новые открытия. 1984». В ней же впервые в научный оборот были введены многие ранее не публиковавшиеся архивные чертежи и кроки - главным образом из отдела рукописей ИРЛИ. Большинство хранящихся там материалов поступило от Грота: а) папка под названием «Общий план села, дома и комнат «Званки» (6949 / XXXV 6.44), где содержатся раскрашенные акварелью чертежи Кожевникова: генеральный план усадьбы (л.1), главный фасад дома (л.З), а также план нижнего (л.5) и верхнего этажей (л.7)⁶⁴, б) карандашный чертеж главного фасада здания и планов обоих этажей (лист 15905 / XCVIII 6.6) с подписью «План петербургского (? - A.M.) дома Державина (поступил от Д.П. Поленова)»⁶⁵, в) акварельный рисунок комнаты в селе Званке (6950/XXXV 6.45). Более подробные чертежи с расстановкой мебели сделаны Александром Кожевниковым - на плане нижнего этажа, пунктирной красной линией обозначен последний путь Державина по дому перед смертью, а экспликация верхнего этажа содержит примечание, что обстановка комнаты для гостей дана в том виде, в котором она находилась во время болезни и смерти Дарьи Алексеевны, — вдова поэта была вынуждена туда перебраться в связи с малярными работами на первом этаже. В экспликации к первому

Графологический анализ, проведенный А.Б. Никитиной, позволяет установить, что эти чертежи выполнены Александром Павловичем Кожевниковым и призваны проиллюстрировать его рукописную статью «Черты званской жизни». Кожевникову также принадлежат хранящиеся в архиве ИРЛИ планы дома Державина на Фонтанке (6944/XXXV 6.42). По мнению Никитиной они были созданы в начале 50-х годов XIX века, вскоре после смерти Дарьи Алексеевны Державиной. Эти чертежи впервые опубликованы Я.К. Гротом в монографии «Жизнь Державина» (СПб., 1880, между с. 748 и 749).

⁶⁵ Эти кроки , по-видимому, были использованы авторами монографии о Н.А. Львове, написанной М.В. Будылиной, О.И. Брайцевой и A.M. Харламовой.

33

этажу особо подчеркивается, что все остальные помещения представлены на чертежах в том состоянии, в котором находились при Державине: Дарья Алексеевна относилась к званковскому дому как к мемориальному месту, где жил и работал великий поэт (Грот 1997, 662). Достоверность чертежей Кожевникова, который при жизни поэта был маленьким мальчиком и потому опирался на более поздние воспоминания, связанные с периодом вдовства Дарьи Алексеевны, косвенно подкрепляется тем фактом, что в течение многих лет после смерти Державина все вещи в его петербургском кабинете оставались на неизменных местах (Воспоминания М.Ф. Ростовской, ИРЛИ, 15.887 / XCVIII 6.2, л. 2/3).

В отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в архиве Г.Р. Державина хранится план первого этажа званковского дома, несколько отличающийся от других его известных чертежей и изображений (впервые опубликован А.Б. Никитиной). Четырехколонный портик, поддерживающий балкон, здесь показан не со стороны восточного фасада, обращенного к реке, а у бокового, северного, по центральной же оси здания располагается одномаршевая лестница. На плане также обозначено, нигде более не встречающееся крыльцо, ведущее в сад из помещения, расположенного в юго-западном углу дома (кабинет Дарьи Алексеевны на чертеже Кожевникова). Различно изображены и внутренние межэтажные лестницы: на чертеже из архива ГПБ лестница в сенях — винтовая, а не маршевая, как на планах из коллекции Пушкинского дома. Зато здесь отсутствуют потайные лестницы в форме ложных печей, соединяющие угловые помещения верхнего и нижнего этажей со стороны двора. «Чем объяснить эти несоответствия? - спрашивает Никитина. -Возможно, чертеж из архива Державина в Публичной библиотеке является одним из вариантов проекта будущего дома» (Никитина 1986, 510).

Довольно конкретное представление о том, как выглядело центральное ядро усадебного ансамбля, можно составить по единственному натурному изображению Званки при жизни Державина, написанному

34

акварелью Абрамовым в 1807 году. Местонахождение оригинала неизвестно, однако с него была выполнена гравюра, один из раскрашенных оттисков которой хранится в коллекции музея ИР ЛИ (6950 / XXXV б. 45). Эта гравюра неоднократно воспроизводилась в посвященной Державину, а также русской усадебной жизни литературе⁶⁶. Автор парадного портрета Дарьи Алексеевны Державиной В.Л. Боровиковский, близкий кругу друзей поэта, использовал в качестве фона для своей картины фрагмент этой акварели с господским домом.

Званка: структура усадебного комплекса

Званка была типичным имением «доходного» типа. К ней вполне применимы строки, которые B.C. Турчин адресует подмосковной усадьбе: «...она была и увеселительной резиденцией, и местом тихого уединения, и хозяйственным предприятием деятельного владельца. Летом в ней веселилась молодежь, устраивались балы и театральные представления, тихо коротали свои дни старики; мануфактурные «затеи» карликового типа давали товары на внутренний рынок, помещик зачитывался модными, рекомендациями, как улучшить качество зерна. Сама грань между увеселением и серьезным экономическим предприятием была нечеткой» (Турчин 1979, 147-148). Мысль ученого о зыбкости разделения между досугом и заботами по хозяйству в русской усадьбе подтверждается автором «Жизни Званской». Во время утреннего чая в промежутках между беседой о политике и докладом доктора о здоровье местных крестьян в гостиную приносят образцы изделий усадебной ткацкой фабрики. Единственное объяснение, которое поэт находит для этой демонстрации, заключается в том, что она устроена для получения хозяйкой похвалы от гостей. Державин описывает множество занятий, которым владельцы и посетители усадьбы

⁶⁶ Никитина 1986, Державин 1987, Roosevelt 1995 и др. Это же изображение было помещено в «Вестнике Европы» в 1810 г.

⁶⁷ Хранится ныне в ПТ.

35

предаются по окончании обильной трапезы: шахматы, игра в волан, купание, катание на лодке и т.д. Подчеркивая многовариантность форм досуга и их равнозначность, поэт выстраивает длинное перечисление, связывая однородные строфы нейтральным союзом «иль». Сюда же включены следующие увеселения:

Иль смотрим, как вода с плотины с ревом льет И, движа машину, древа на доски делит⁶⁸; Как сквозь чугунных пар столпов на воздух бьет, Клокоча, огнь толчет и мелет⁶⁹.

Иль любопытны, как бумажны руны волн В лотки сквозь игл, колес, подобно снегу, льются В пушистых локонах, и тьмы вдруг веретен Марииной рукой прядутся⁷⁰.

Имеется в виду водяная пильная мельница.

⁶⁹ Речь идет о паровой машине.

⁷⁰ «Государыня императрица Мария Федоровна выписала из Англии прядильную машину, на которой один человек более нежели на сто веретенах прясть может» (Из «Объяснений» Державина). Такие же машины делались впоследствии на Александровской мануфактуре. Данная строфа любопытна и тем, что в ней в дополнение к ранее правящим монархам Екатерине и Павлу, а также ныне царствующему Александру, вводится упоминание о вдовствующей императрице Марии Федоровне. Именно благодаря ее стараниям и тонкому художественному вкусу комплекс Павловского дворца превратился в уникальный образец гармоничного синтеза классицистической архитектуры с искусством организации живописной садово-парковой среды. Павловский парк не только крупнейший из пригородных (около 600 га), но и то место, где пейзажная - «английская» - ландшафтная планировка воплощена с наибольшей последовательностью и мастерством. Подобно тому как яркий пропагандист пейзажных садов Делиль в «Садах» отдает дань уважения устроителям самых замечательных европейских парков (от древнего Алкиноя до Ленотра, Кента, Фридриха II, графа д'Артуа, маркиза де Жирардена и проч.), Державин, восхваляя сельское уединение, оставляет пусть и нечаянное, но весьма символическое напоминание о создательнице самой уютной и живописной императорской резиденции. Известно, что Державин с симпатией относился к Марии Федоровне и в своем стихотворении «Обитель Дорады» (1808) противопоставил ее благодетель императору Александру I, которому похвальных стихов не писал. Характерно, что среди произведений анакреонтического цикла только в этой пьесе появляются связанные с

36

Иль как на лен, на шелк, цвет, пестрота и лоск -Все прелести, красы берутся с поль царицы ; Сталь жесткая, глядим, как мягкий, алый воск,

ТУ

Куется в бердыши милици . В этих строках перечислены в сущности все основные званские производства. В начале 1800 года Державин побывал на Александровской текстильной мануфактуре и по соглашению с ее директором Н.И.Брусиловым решил отдать туда двух деревенских мальчиков для обучения на ней ткацкому ремеслу (письма от 21 февраля и от 20 апреля 1800 года, см. VI-93 и VI-100 соответственно). Чуть позже Державин обратился со сходной просьбой к И.Я. Блудову: «Прошу мне сделать одолжение, на новотроицкой суконной вашей фабрике выучить моих несколько баб прясть шерсть, которых я тотчас прикажу туда из Оренбургской губернии отправить; а между тем прошу одолжить приказать вашим пряхам несколько шерсти перепрясть для присылки ко мне; ибо я завел в новгородской деревнишке маленькую фабрику» (VI, 102-103). Ткацкое дело было заведено у Державиных весьма основательно — об определенных успехах званской фабрики свидетельствует обращение новгородского губернатора В.А. Васильчикова к поэту с просьбой о содействии в организации казенного текстильного производства во вверенной ему губернии (1810 год). Отвечая государственному чиновнику (декабрь 1810 года), Державин дал собственной фабрике такую характеристику: «У меня хоть есть суконная фабрика, но самая маленькая, только на два стана, кроме других тканей, единственно для домашнего

оссиановским стилем мотивы северных сказаний. Перед домом Дорады, т.е. в Павловском парке, «ходят лики небесных валк» - валькирий, небесных дев, взятых из древнеисландской мифологии.

⁷¹ «Т.е. красильня, где красят шелк, шерсть, лен и бумагу травными красками, сбирая оные с царицы полей, т.е. Флоры» («Объяснения» Державина).

37

моего обиходу заведенные <...>. Работают у меня дворовые люди, получающие все мое содержание, несколько денежного жалованья и награждений, смотря по прилежности и успехам. Женщины прядут, а мужчины ткут. Шерсть домашняя из других моих деревень, скотоводством изобилующих, подвозится. Главного мастера, который бы разумел фабричное устройство, я не имею; а занимаемся сами...» (VI, 204). В том же письме Державин изложил собственные соображения по организации ткацкого дела в масштабах губернии. В целях уменьшения финансовых расходов и сопутствующих созданию крупного производства организационных трудностей он предложил ограничиться учреждением казенного училища для крестьян, в котором те могли бы приобретать навыки необходимые для изготовления сукна. Одновременно следовало создать сеть мелких текстильных производств — «в каждом пятисотном участке по одному или два стана», — которые обеспечивали бы нужды государства в необходимом главным образом для армии первичном сукне. При этом средства казны освобождались для развития фабрик, занимающихся выпуском высококачественных тканей.

То, что званковское текстильное производство являлось предметом гордости его владельцев свидетельствуют не только поэтические строки Державина, но и характер расположения фабричных корпусов в общей структуре усадьбы. За исключением пильной машины другие строения, составляющие промышленный комплекс имения, обозначены на плане с «описанием места и строений на Званке», хранящемся в архиве Я.К. Грота в ИРЛИ (6949/XXXV 6.44, л

. 3). Использование водяных двигателей и большой расход воды на промывание шерсти и окраску холстов обусловили размещение связанных с ними производств на берегу канала, соединяющего Волхов с перекрытым плотиной прудом. Скорее всего этот пруд предназначался не только для

⁷² «В сие время по повелению императора Александра была набираема милиция для защищения границ империи от французов, для которой ковали бердыши и всякое белое (холодное) оружие» (Там же).

38

рыбной ловли (на легенде к плану он обозначен как «рыбный»), но и служил для забора воды в технических целях в соответствии с условиями ткацкого дела того времени (см. Слюнькова 1998, 199). Расположенные вдоль дороги красильные корпуса, а также здание кузницы были сооружены с расчетом их последовательного восприятия при движении от берега вглубь усадьбы к ее парадному ядру - вынесенные на всеобщее обозрение они встречали каждого посетителя Званки.

Вода подавалась к дому, службам и фонтану на каменной лестнице, ведущей к реке, с помощью двух водоподъемных машин. Одна из них паровая, расположенная на берегу в юго-восточной части усадьбы, в отличие от прочих служб, спрятанных за косогором, хорошо просматривалась с противоположного берега реки, и потому была запечатлена Абрамовым на его акварельной панораме. Сложенное из некрашеных бревен и покрытое тесом, двухэтажное строение с чуть выступающим центральным ризалитом, акцентированным плоским треугольным фронтоном, весьма типично для своей эпохи — сходное сооружение для паровой машины существовало, к примеру, в Царском селе . Другое водоподъемное устройство, оформленное в виде живописной ротонды, стояло на вершине холма в непосредственной близости от дома. Прочие хозяйственные постройки были отнесены вглубь усадьбы и располагались в зависимости от практических надобностей. В юго-западной, прилегающей к полям части имения были сосредоточены сооружения, связанные с хранением и переработкой зерна (гумно, риги, молотильные машины), ближе к дому находились фруктовые сады, теплицы, оранжереи и парники, а также кухня с погребом и сыроварня; внизу рядом с прудом размещался скотный двор.

С запада к усадебному дому примыкал парадный двор, окруженный крытыми переходами. Характер этих переходов, напоминающих по своей

⁷³ Сообщено Д.О. Швидковским.

39

конфигурации планировку парадного двора дома Державина в Петербурге, а также спроектированную Львовым колоннаду усадьбы Знаменское-Раек, неизвестен, как и неизвестно то, каким образом они сопрягались с господским домом, выходящим на сторону двора полукруглой колоннадой. По середине двора располагался ключ с питьевой, «белой» водой, а въезд в это замкнутое со всех сторон пространство осуществлялся через ворота, увенчанные колокольней. С юга к ним практически вплотную примыкала Воскресенская церковь, сооруженная уже после смерти поэта в 1821 году - по неизвестному суеверию Дарья Алексеевна не решалась строить храм при жизни мужа (Грот 1997, 646). По данным Н.Н. Калинина эта церковь была обновлена в 1871 году, а затем полностью разрушена во время Великой отечественной войны (Калинин 1994, 22). Единственное известное изображение дома Державиных вместе с церковью сохранилось в ИР ЛИ - это акварель А. Кожевникова «Погребальное шествие за телом Д.А. Державиной», где на фоне Званки в обрамлении деревьев и памятника над могилой поэта в Хутынском монастыре изображен пароход с гробом (Р-1, 208)⁷⁴. Церковь на акварели, как и господский дом, запечатлена весьма схематично, к тому же ее нижняя часть полностью скрыта парковой зеленью. Различимы лишь контуры треугольного фронтона и полусферический купол на барабане, намекающие на>

позднеклассицистический характер постройки и позволяющие сделать предположение о некотором ее композиционном сходстве с собором Андрея Первозванного в соседнем Грузине, построенным Ф.И. Демерцовым. С севера к территории двора подходил участок сада, где росли дикие вишни, а также размещались парники и оранжереи. С запада двор был ограничен располагавшимся симметрично относительно его основной пространственной оси комплексом хозяйственных построек, в который входили кухня, сырная, погреб, виноградная оранжерея и сараи.

⁷⁴ Впервые опубликовано Н.Н. Калининым (Калинин 1994,23).

40