Четырнадцатый раз

Наши с капитаном отношения не особенно изменились после событий Брина V, хотя мы больше не касались друг друга и тем более не обнимались. На мостике мы вели себя ровно и профессионально, по крайней мере, так же профессионально, как прежде, и порой, когда расписание позволяло, ели вместе. Джим даже не прибег к человеческому обычаю притворяться, будто то, что произошло той ночью… не произошло. Напротив, он часто упоминал это, когда мы были наедине. Весьма часто.

До странного часто.

Это даже раздражало — то, как часто он поднимал эту тему, пытаясь поймать меня врасплох или вынудить «признать» что-то. Он был упрям и настойчив, но я всю жизнь учился скрывать свои мысли. Я не видел логики в подтверждении его подозрений; если бы Джим знал, что привлекает меня сексуально, это никоим образом не изменило бы нашу ситуацию.

После долгой медитации и внутренней борьбы я решил не рушить стены, которые в порядке самозащиты возвел мой разум. Я не знал, от чего они защищали, но если моя реакция была так инстинктивно сильна, вероятно, лучше сначала было дать себе время восстановить силы и порядок разума. Непосредственной опасности не было. После напряженного периода, во время которого я начал скатываться по опасной спирали Джима Кирка… было логично отложить возможный кризис до тех пор, пока я не буду готов встретиться с ним и принять необходимые меры.

Лишь изредка, на грани сна и бодрствования, странный насмешливый голос шептал мне в ухо… что я боялся.

— Ты хоть слово слышал из того, что я говорю, Спок? — раздался из коммуникатора громкий голос Джима.

Я был в своей каюте, готовился к спаррингу с ним. Мы с капитаном никогда раньше не боролись… ради развлечения. Должен признаться, поначалу эта идея вызвала у меня негативную реакцию, поскольку Джим предложил присоединиться к нему в весьма своеобразной манере. Дословно беседа звучала так:

— Слушай, Спок, вот тебе ненормальная идея; ты и я, завтра, спарринг. Звучит заманчиво?

— Не особенно.

— …Ух ты, ну ладно. Не хочешь пояснить свой отказ?

— Я бы с легкостью вас победил. Драка с вами не будет сложной задачей, и вам лучше попрактиковаться с кем-нибудь другим. С землянином, чтобы условия были примерно равными.

— Считай это личной услугой, чтобы я развивался…

— Вы будете развиваться, борясь с другим землянином.

— …Ага. Ладно, наверно, ты прав… возможно, я мог бы спросить Кайла, он вряд ли откажет.

— Энсин МакГрегор? Не лучший выбор: он значительно выше вас и обладает большей мышечной массой.

— Эй, мои мышцы идеальны.

— Я сказал, что у него больше мышц. Я не говорил, что ваши не идеальны.

— …

— Джим?

— Мм? Ничего. Ну ладно, а как насчет офицера безопасности?..

— Если вы так настаиваете на том, чтобы противник превосходил вас по силе, полагаю, мне придется вызваться добровольцем. Я лучший кандидат, поскольку не причиню вам непреднамеренного вреда.

— Ну и чудно. Значит, ты и я, завтра, спарринг. Отличный план.

— Спок! Ау-у-у? Ты вообще здесь?

— Я здесь, капитан.

— Аллилуйя. Значит, увидимся через пять минут?

— Да.

Хотя спокойствие и невозмутимость вернулись ко мне после Брина V, испытывать их границы не являлось логичным образом действий.

Я вышел из своей каюты, чтобы встретиться с ним.

Ровно через четыре минуты и тридцать две секунды я вошел в один из гимнастических залов, где капитан уже ожидал меня в своем обычном тренировочном костюме: красные штаны и легкая серая майка. Он сидел на куче матов в углу небольшой квадратной площадки.

Он слегка улыбался, но без особого счастья. Я не понимал выражение его лица.

— Привет, Спок.

— Здравствуйте, капитан.

— Ты собираешься драться в форме? — хихикнул он.

— Да.

— Не снимешь хотя бы эту голубую рубашку?

— Хорошо.

Я подчинился, надеясь, что это его удовлетворит. Джим встал и плавно размял плечи.

— Отлично. Ты готов?

— С вашей стороны будет благоразумнее растянуть мышцы перед физической активностью.

Странный огонек в его глазах вспыхнул ярче. Что-то с ним было не так, он опять прятал эмоции. Теперь мы оба их прятали.

— Я сегодня в безрассудном настроении. Давай пропустим этот этап.

— Я сомневаюсь…

Внезапно он бросился вперед, целясь кулаком в мою скуловую кость. Я отразил удар, но он был совершенно неожиданным и обманчиво сильным.

Джим усмехнулся, и я не испытал обычных сложностей с тем, чтобы не ответить тем же. Я собирался спросить, что его беспокоит, но он ударил снова, на этот раз — одновременно рукой и ногой, возможно, пытаясь отвлечь меня.

Это сработало.

Я избежал его кулака, но пинок заставил меня потерять равновесие, и когда он ударил меня в следующий раз, я пошатнулся, хоть и не упал: гравитация на корабле была эквивалентна земной, облегчая мои движения.

— Да ладно, Спок, ты же говорил, что для тебя это проще пареной репы!

Проигнорировав странную идиому, я кинулся на Джима и легко швырнул его на пол, прижимая его руки к полу над головой, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения.

— Я сказал, что драка с вами не будет сложной задачей для меня, — напомнил я.

Его кожа начала потеть, и я быстро встал, ощущая легкое давление на стены моего разума — что-то угрожало выплеснуться из него, что-то взывало к капитану. С моей стороны было глупостью приходить сюда.

И все же, глядя на него, распростертого на полу, я понял, что не могу уйти.

Джим хватал ртом воздух.

— Это было… жестко, — сказал он. На мгновение привычная усмешка заменила на его лице этот нервирующий лихорадочный огонь.

— Капитан, что?..

Прежде, чем я успел закончить вопрос, он с немыслимой проворностью вскочил и занял защитную позицию.

— Давай не болтать, — выдохнул он.

— Мне кажется, что-то не так…

— Заткнись, Спок.

Я начал раздражаться и вынужден был жестко подавить это чувство.

— Джим. Ты ведешь себя странно…

Он ударил меня открытой ладонью по лицу, и я не успел остановить его. Удивительно болезненный удар отдался громом в моей голове.

— Давай, — поддразнил он, и на сей раз мне пришлось бороться с гневом, кипучим, яростным гневом к этому призраку Джима Кирка, овладевшему скульптурным телом моего капитана и скрывавшему его эмоции. Иррациональный гнев усиливался от отсутствия в нем структуры. — Дерись со мной.

Я не мог отказать.

Через две целых шесть десятых секунды он рухнул, и я позволил ему снова встать, только чтобы пнуть в колено с тщательно отмеренной силой, опять отправляя его на пол. На третий раз он встал медленно, щадя правую ногу, и я дал ему время восстановить равновесие. Он прыгнул, и мы оба покатились по мягкому полу.

По его шее бежали капельки пота, и я пристально и отстраненно наблюдал за ними, не позволяя себе снова упасть, не позволяя вспышкам цвета затуманить себе рассудок, как в прошлый раз. Не позволяя себе воистину увидеть его, потому что это привело бы к повторению некоторых событий, событий, так внезапно прерванных…

Джим боролся оригинальной комбинацией приемов удивительно отточенной техники и грубой силы, если приемы не работали. Мы катались по полу, поскольку я потерял маневренность и легко отвлекался, когда он окружал меня отовсюду; к моему легкому удивлению, тактика работала безупречно. Мне пришлось приложить гораздо больше усилий, чем я ожидал, чтобы продолжать доминировать.

— Сдаешься? — пробормотал он с чем-то отдаленно похожим на смешок и оседлал мои бедра.

-----------------------------

Я снова перевернул его на спину и не ответил. Блокировать нежелательные мысли становилось все сложнее, но я был силен, гораздо сильнее его, и я избегал его сияющих глаз и закрыл разум от всех звуков.

Внезапно его ногти впились в мою ладонь, и я ощутил вкус крови во рту: я слишком сильно прикусил щеку. Джим использовал мою рассеянность, чтобы перевернуть меня и прижать к полу. Но он не ударил.

— Теперь-то ты это признаешь?

— Нет.

Он расхохотался, и тут я дернул ворот его майки в попытке сместить его, но не рассчитал силы и разорвал ткань. Джим был явно изумлен, что наконец-то дало мне возможность сбросить его с меня.

— Полагаю, нам пора заканчивать тренировку, — сообщил я.

Мне нужно было пространство, нужны были время, медитация и контроль.

— Что? Но мы же только начали… Стой, у тебя кровь. — Его тон радикально изменился; он тут же встал и подошел ко мне. — Сильно болит?

Боль не выдерживала сравнения с необходимостью сопротивляться его присутствию, когда то нечто за стенами моего разума хотело его, пело ему, жаждало…

— Нет, капитан. Как вам известно, я способен контролировать нервные импульсы…

— Да, да, ты суровый парень, я помню. — Джим протянул руку, чтобы коснуться меня; стоит ли говорить, что этот контакт был нежелателен и я отступил назад. Он вздохнул. — Дай мне взглянуть, — упрямо прибавил он, и прохладные пальцы наклонили мою голову.

Он раздвинул мои губы большим пальцем и с безупречной сдержанностью осмотрел мой рот.

Если бы не стук его колотящегося сердца и быстрое дыхание, возможно, я смог бы убедить себя, что этот контакт полностью лишен сексуального подтекста.

Увы, это было не так.

— Видимо, ты нечаянно прикусил щеку, — медленно сказал он, хотя и знал, что я никогда не сделал бы ничего подобного ненамеренно. — Я скажу Боунзу глянуть, ладно?

— В этом нет необходимости.

— Еще как есть. — Он глубоко вздохнул и снял разорванную майку быстрым легким движением. Отточенно, будто на нем каждый день рвали одежду. — Можешь идти, если хочешь. Ничего страшного.

Он ошибался. Я должен был уйти, не хотел. Но я был обязан, так что кивнул и ввел в дверной замок нужный код.

— Стой! — вскрикнул он, будто это отчаянное слово вырвалось из его груди без разрешения, жалобно и грустно. И это более, чем его обнаженная грудь, заставило меня остановиться и повернуться к нему. — Обними меня.

Нет. Невозможно.

— На данный момент для объятия нет никаких логических причин.

— Для этого никогда нет логической причины, — парировал Джим.

— Тем не менее, я хочу уйти.

— Но… но мне это нужно. Пожалуйста. Перед уходом?

Я очень хотел сдаться, но все это было ради него, ради его защиты. Я не мог сейчас быть его другом, если хотел остаться таковым в будущем.

— Простите, капитан. Я не могу.

Внезапно он склонил голову к плечу. На его шее выступили жилы, а поразительные глаза вспыхнули этим неприятным, тревожным светом.

— О, ну ясно. — Он моргнул. — Ладно, иди.

— Благодарю.

Я снова пошел к двери, и только тогда он произнес это.

— Ты не выдержишь.

— Прошу прощения?

Он потянулся. Мышцы его пресса напряглись и отчетливо выступили из-под кожи. Секреция моей слюны значительно увеличилась, однако я каким-то образом сумел сохранить видимость спокойствия.

— Ты меня хочешь и прямо сейчас не выдержишь слишком много контакта. Это нормально, я все понимаю. — Он услужливо кивнул в сторону двери. — Можешь идти.

— Нет.

— Спок, все в порядке. Я же сказал, можешь уходить. Ты практически признался. Я ведь говорил: это ничего не значит. Ничего страшного.

— Я отказываюсь признать…

— Но это обычная человеческая…

Оскорбление переполнило чашу моего терпения. Я подошел к нему так близко, что наши носы почти соприкасались, и приготовился к неизбежному.

— Хорошо.

Челюсть Джима упала.

— Давайте, капитан.

— Просто… просто на случай недопонимания: ты просишь, чтобы я тебя обнял?

— Да. Из-за вашей просьбы, конечно. И чтобы доказать свое равнодушие к физической близости к вам.

— Ух ты. Я и не думал, что оно реально сработает. Видимо, даже вулканцы не могут сопротивляться реверсивной психологии.

— На вулканцев не влияют старинные земные выдумки наподобие психол…

Джим прервал меня, обняв руками за шею. Его аромат наполнил ноздри: потный и человеческий, крепкий и пьянящий.

Он отстранился не сразу. Вместо этого он начал двигаться, медленно, нерешительно — ласка рук, и ног, и бедер, и торсов; его обнаженная грудь заставила мое сердце биться громче, и именно в ту секунду я решил вспомнить Брин V, «По-моему, ты горячая штучка» и смутные образы, которые уловил в разуме Джима, когда он думал обо мне, о нас, потому что он сказал, что хочет меня, он умолял о большем, разве нет?..

— Джим!

Холодный, холодный воздух там, где только что был Джим, и яркий румянец на его щеках. Доктор МакКой стоял в дверном проходе, глядя на нас сурово и гневно.

— Привет, Боунз…

— Что это ты такое?..

— Не начинай.

— Не говори мне, что делать, безмозглый ты мазохист! — рявкнул доктор. — Ты пропустил осмотр, а еще ты…

— Спок как раз собирался уходить, верно, Спок? — устало сказал Джим.

Я понял не более пятидесяти процентов их диалога.

— Ну, может, Споку не повредит услышать…

— Нет. — На секунду меня встревожил огонь в его глазах. — Спок, иди. Сейчас же. А ты, Боунз, можешь наорать на меня в другой раз, ладно? У меня смена начинается через полчаса, а мне еще надо сполоснуться…

— Сначала ты десять минут послушаешь меня, а потом пойдешь в чертов душ. Спок, пшел вон отсюда.

Я отправился к выходу: беседа явно не касалась меня, а доктор МакКой настроился… защищать Джима и смотрел на меня с неприкрытым презрением. Я не знал, что на это время у Джима был запланирован осмотр. Очевидно, Джим затеял спарринг только для того, чтобы сбежать оттуда, и я просто был одним из вариантов.

Я прошел мимо врача, дыша тяжело и утомленно.

— Только пробуй снова его ранить, Спок.

Он произнес эти слова на грани слышимости, чтобы их не уловил Джим, предположил я. Они поставили меня в тупик: доктор имел в виду, что я уже причинял капитану боль, а я всегда хотел только того, чтобы Джим был счастлив, чтобы Джим улыбался и смеялся, потому что когда он смеялся, все попросту становилось светлее и лучше. Конечно, это было иррационально, но я знал, что это так.

— Пока, Спок. Увидимся на мостике во время альфа-смены?

— Да, капитан.

Их голоса были слышны еще некоторое время после того, как я вышел.

— Что же ты с собой творишь, безголовый ты дурень?!

— Со мной все прекрасно.

— Выглядишь отвратительно. После альфа-смены придешь на полный осмотр. И пока я не выясню, что с тобой не так, хватит обнимать вулканца.

— Но это помогает…

— Не помогает, это эмоциональное саморазрушение, тебе от этого только…

Я больше не мог бы ничего уловить, если бы не вернулся назад, чтобы целенаправленно подслушать. Поступок, неслыханный для вулканца.

А еще в коридоре как раз появилась энсин Рэнд, у которой могли бы возникнуть вопросы.