4.1.1. Коррекция, интервенция и психотерапия

В психологической литературе при обсуждении вопросов гар­монизации психического развития и психологического статуса личности понятия коррекция, психотерапия и интервенция исполь­зуются едва ли не как синонимы. Однако правомерность взаимной подмены указанных понятий выглядит далеко не бесспорной. Про­блема социального, научного и прикладного статуса, содержания и перспектив развития психотерапии в контексте становления пси­хологической практики в современном обществе стала предметом глубокого и всестороннего анализа и оживленной дискуссии в ряде работ [190]. Сегодня можно говорить о психотерапии в медицин­ском аспекте как об определенном методе лечения больных, ока­зывающем через психику влияние на соматическое состояние и функционирование организма, а также на психологические проявления человека. В философском аспекте — как об определенной категории общения между людьми; в социологическом аспекте - как об инструменте социального контроля и манипуляции созна­нием и поведением людей; и, наконец, в психологическом аспекте - как о методе психологического воздействия, обеспечивающем развитие и научение человека. Психотерапия, понимаемая с конца XIX столетия как лечение души, рассматривается как особый вид социального и межличностного воздействия, в котором специально обученный и облеченный соответствующими социальными полномочиями профессионал (психотерапевт) оказывает с помощью психологических средств помощь клиенту в разрешении его проблем и трудностей психологического характера. Диалогическая природа психотерапии позволяет моделировать в особой ситуации человеческую связь, отношения и взаимодействие как основу формирования психологических новообразований сознания и личности человека. Центральным и определяющим мо­ментом в психотерапии, таким образом, выступает общение тера­певта с клиентом, реализуемое через установление терапевтиче­ский связи, помощь в исследовании проблемы и поиске путей ее решения, где мера активности терапевта значительно варьирует в зависимости от теоретической модели механизмов терапевтиче­ского воздействия. Мы остановимся лишь на нескольких различиях психотерапии и психологической коррекции, отдавая себе отчет в сложности и неоднозначности подходов к разрешению этой про­блемы.

Первое различие связано с генезисом психотерапии, коррекции и интервенции как практик психологического воздействия на челове­ка с целью оптимизации его психического развития. Генезис психо­терапии, получившей широкое распространение в конце XIX в. в связи с появлением техники гипноза, неразрывно связан с ме­дициной, коррекции — с дефектологией и образовательной сфе­рой, а интервенции — с психологией развития и детской психо­логией, а также с общественной системой обучения и воспита­ния. Отметим, что исторически именно психотерапия впервые выступила как самостоятельная психологическая практика рабо­ты с больными, как форма оказания психологической помощи человеку, испытывающему психологические трудности и страда­ния. Роль «первопроходца» в открытии принципиально нового источника ресурсов психического здоровья и качества жизни и функционирования человека определила авторитет, известную компетентность психотерапии и значительное опережение других видов психологических практик как в теоретическом, так и в инструментальном отношении.

Второе различие связано с каузальной моделью объяснения причин трудностей и проблем развития личности, ставшей объектом психологического воздействия. Соответственно психотерапия ори­ентируется на медицинскую модель, в то время как интервенция и коррекция — на ту или иную модель развития, определяющую роль и значение основных детерминант психического развития человека. Так, в медицинской модели акцентируется значение наследственного фактора и конституциональных особенностей человека, неблагоприятных средовых факторов, в модели развития - значение социального контекста общения и деятельности и возрастной специфики, определяющей формы реагирования человека в отношении факторов риска и защитные ресурсы, определяющие неуязвимость и жизнестойкость ребенка и подростка [190; 209].

Третье различие определено основной целью психологического содействия — обеспечение психического здоровья (психотерапия) или создание условий для оптимального развития личности на основе пре­дельно полного использования потенциала развития (коррекция и ин­тервенция). Подчеркнем, что потенциал возможностей развития личности выходит за пределы телесности и даже духовности кон­кретного индивида и личности, а определяется целостной соци­альной ситуацией развития, широким социокультурным и исто­рическим, а также и конкретным семейным, образовательным и межличностным контекстом развития личности, характером об­щения и отношений между личностью и ее социальным окруже­нием [47; 86; 183; 191].

В зарубежной психологии аналогом понятия «коррекция» вы­ступает понятие «интервенция», содержание которого обосновано теоретическими представлениями о природе онтогенетического раз­вития как процесса, обусловленного взаимодействием наследствен­ности, среды и проявления активности самой личности. В наибо­лее широком смысле интервенция понимается как систематиче­ское вмешательство в процесс развития с целью влияния на него [195]. Интервенция предполагает «включение» во взаимодействие функционирующих систем, оказывающее воздействие на их эффективность. Направленная интервенция, таким образом, рассмат­ривается как система плановых (и неплановых) воздействий с целью внесения определенных изменений в проблемные компо­ненты системы — личность, среду либо в их взаимодействие [185]. Такое понимание интервенции, абсолютизируя стихийный харак­тер развития, оставляет место для непрогнозируемых и непланируемых эффектов, допуская возможность непредсказуемого разви­тия событий. Психологическое содержание интервенции уточняет­ся в гуманистически ориентированном подходе, где в центре вни­мания оказывается система отношений «ребенок—взрослый» и ком­муникация в этой системе. Здесь интервенция рассматривается как вмешательство в «естественную» ситуацию развития ребенка для устранения барьеров в коммуникации, смысловой интеракции и взаимопонимании друг друга.

В настоящее время в зарубежной, и в первую очередь в американской, детской психологии, накоплен богатый опыт разработки и реализации программ интервенции, охватывающий широкий круг детей различных возрастов. Наиболее известна программа «Head Start», реализация которой была начата в 60-е гг. XX в. в США. Программа была направлена на коррекцию умственного развития и поведения детей дошкольного возраста из малообеспеченных, социально-неблагополучных семей в процессе подготовки их к по­ступлению в школу.

Неоднозначные результаты программы и ее относительно низ­кая эффективность дали основание поставить вопрос о необхо­димости подключения к реализации коррекционных программ не только специально обученных учителей и психологов, но и родителей детей, выявили значение семейного и социоэкономического контекста. Еще одно заключение, сделанное в результате всестороннего анализа эффективности программы «Head Start», состояло в том, что психологическая коррекционная работа с детьми должна быть подкреплена комплексом социальных ме­роприятий, направленных на оптимизацию социальной ситуа­ции развития ребенка в целом, а не только на ускоренное разви­тие и «подтягивание» отдельных психологических функций и спо­собностей, не отвечающих социальным требованиям и нормам развития [224; 195].

В последние 10—15 лет в зарубежной психологии исследова­ния программ интервенции становятся все более популярными и привлекают значительное внимание не только практически ори­ентированных психологов, но и исследователей. Интерес к ин­тервенции связан с усмотрением в ней новых возможностей орга­низации экспериментальных исследований, позволяющих оце­нить роль и значение различного рода переменных в психиче­ском развитии ребенка по принципу «если вы хотите что-нибудь понять, постарайтесь это изменить». Поскольку интервенция опирается на определенные представления о каузальных моделях раз­вития ребенка, ее результаты могут быть использованы для изме­нения и дополнения этих моделей точно так же, как и результа­ты экспериментальных исследований.

Тенденция использования программ интервенции в исследо­вательских целях отражает растущую неудовлетворенность ряда психологов возможностями констатирующей стратегии и осозна­ние ими необходимости поиска новых средств и путей организа­ции исследования. Поскольку, по мнению Д.Брунера [192], интервенция отражает теоретические представления о том, какими средствами обеспечиваются процессы роста и развития ребенка, содержание ее программ, как правило, замыкается в пределах манипулирования факторами и условиями развития ребенка, не затрагивая вопроса об организации его деятельности. Поэтому, хотя использование интервенции в определенной мере и приближается к формирующей стратегии, различия в понимании самого содержания развития не позволяют исследователям в полной мере реализовать принцип управления и планомерного фор­мирования психической деятельности [41], а значит, и поднять­ся на качественно иную ступень в познании механизмов и зако­номерностей развития.

Определяя интервенцию как последовательность процедур вме­шательства в процесс развития, воздействия на развитие с целью изменения его характеристик, мы можем свести к интервенции фактически любую психологическую или образовательную про­грамму.

Однако специальное значение интервенции как вида психоло­гической практики в контексте проблемы оптимизации психичес­кого развития ребенка фактически совпадает со значением терми­на «коррекция». Основное различие этих понятий связано с акцентированием различных сторон психологического воздействия: ин­тервенция акцентирует момент вторжения, вмешательства в ход развития, понимаемый как естественный, а коррекция подчерки­вает целевой аспект психологического воздействия — преодоле­ние отклонений в развитии и обеспечение достижения уровня воз­растных норм развития.

В этой связи возникает ряд актуальных и весьма далеких от сво­его окончательного разрешения вопросов:

• что следует понимать под отклонением в развитии;

• каковы показания для осуществления психологической кор­рекции;

• кто принимает решения и берет на себя ответственность за целесообразность интервенции и определение задач коррекции;

• кто и по каким критериям оценивает эффективность коррек­ции?

Признавая всю сложность и неоднозначность поставленных во­просов, ниже мы постараемся обозначить нашу позицию.