2. Тематическое пространство

Тема коммуникации определяется коммуникативной сферой и общей иллокутивной целью КА — проповедь Слова Божия. Тема каждой кон­кретной проповеди зависит от того, какому церковному событию было посвящено данное богослужение и задается в начале проповеди [7]. Ср.:

Ныне мы празднуем память / четырнадцати тысяч / святых мучеников младенцев / в Вифлееме избиенных / первых страдальцев за Христа //; Сегодня Церковь прославляет память / святых отцов Первого Вселенского Собора //

В дни, когда отмечается не один, а несколько церковных праздни­ков (например, один из двунадесятых праздников и память какого-либо святого), текст проповеди может распадаться на несколько тематически самостоятельных фрагментов, ввод каждого из которых специально ого­варивается проповедником. Ср., например, два отрывка из проповеди архимандрита Иоанна (Крестьянкина):

Ныне мы / возлюбленные во Христе братья и сестры / други на­ши / празднуем Покров I Пресвятыя Богородицы // — Сегодняшний день / совершается и память / Святаго / Преподобного /Романа Сладкопевца //

Каждая из тем получает дальнейшее развитие и композиционно вы­страивается в жанровую цепочку. Тематическая цельность про­поведи достигается благодаря последующему разъяснению проповедником истинной сущности описываемых событий и установлению логической свя­зи между ними. Так, рассказ архимандрита Иоанна о Святом Романе завершается разъяснением духовного содержания произошедшего и по­следующим поучением:

Из этого повествования / мы видим / други наши / кто податель / премудрости / и разума // Это / Бог / Предвечная-а / Премудрость // И действительно / кому и когда / отказал Бог / в благодати / просвещения / кто из христиан / не может получить / себе мудрости от Бога? Бог преподает нам / такое учение / какого никто / ни-ко-гда / не услышит / ни в каком / самом / блистательном / человеческом училище // Было бы только / наше желание учиться // Ещё раз повторяю // Было бы только / наше желание учиться //

Затем обе темы сливаются в заключительной молитве, обращенной к Богородице:

А Ты / Мати Божия / Предстательство Христиан Непостыдное / (...) Непреложное / моли Господа / Преблагого и Милосердного / да усилит нас / взаимную любовь / и сострадание / к нашим / братьям и сестрам / дабы мы / не по имени только / но и по делам своим / были истинными его последователями / и удостоились / некогда / войти / в вечные кровы / уготованные / на Небе / людям / благотворительным // Едиными устами / и единым сердцем / со всеми христианами / нашей Святой Православной Руси / (...) радуйся / радостью нашей! Покрый нас / от всякого зла /

честным твоим / омофором! Аминь!

Тема проповеди обычно перекликается с темой евангельского чтения, что также специально оговаривается проповедником:

Сегодня великий двунадесятый праздник Рождества Богородицы / сов­падает с воскресеньем перед Воздвижением // В это воскресенье / Церковь открывает перед нами Евангелие / в том месте / где говорится о самой драгоценной / высочайшей тайне // «Тако возлюбил Бог мир / что Сына своего отдал» //

3. Жанровая структура, композиционные и стилистические особенности современной проповеди

Комплексный жанр проповеди представляет собой «цепочку» более мелких жанров, композиционно и логически связанных друг с другом.

Началом проповеди может служить молитва Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, представляющая собой своеобразное приветствие, обращен­ное к прихожанам, и являющаяся речевым сигналом начала проповеди. Ответной реакцией является молитвенное восклицание слушателей Аминь! Проповедь может также начинаться этикетным приветствием, принятым в данной коммуникативной сфере: Мир вам / братья и се­стры! Нередко иерей обращается к пастве со словами поздравления, за которым в жанровой «цепочке» следует пожелание: Всех вас с вос­кресным Днем / братья и сестры! Да хранит вас всемилостивый Господь / и воистину / утешит / даст нам некой радости в жизни / радости духовной /.

Собственно содержательная часть проповеди чаще всего начинается с информационного сообщения либо о том, какое событие от­мечает Церковь в этот день, либо о теме сегодняшнего евангельского чтения. Ср.:

Сегодня вы слышали притчу евангельскую / о талантах / которые раздавал / Всемилостивый Господь //; Сегодня / во второе воскресенье Великого Поста / Церковь открывает перед нами Евангелие / в том ме­сте / где рассказывается об исцелении человека / параличного / которого принесли / Господу / его друзья / или родные //; Нынешнее воскресение Великого Поста / Церковь посвящает / памяти / святителя / Григория Паламы //

Следующим в «цепочке» жанров обычно является рассказ, кото­рый можно отнести к информативным жанрам лишь условно, поскольку, как справедливо отмечает А. Д. Шмелев, высказывания подобного типа не сообщают слушателям новой информации, а представляют собой напо­минание [Шмелев 1999: 224] [9]. Однако некоторым из присутствующих сообщаемое священником может быть неизвестно. Показательно, напри­мер, следующее метатекстовое замечание священника:

Начало сего / празднества / без сомнения / известно вам //Но на­помнить / нелишне / тем / кто знает / а возможно / найдутся и такие / которые впервые услышат от нас / об этом празднике //

Тематически рассказ чаще всего связан с каким-либо событием Цер­ковной Истории (например, Неделя Святых Отцов Седьмого Вселенского Собора), с именем подвижника Церкви или святого, чья память ныне совершается (например, равноапостольной царицы Елены, преподобного Ефрема Сирина и т.п.).

Композиционно рассказ обычно выстраивается по законам жанра: экс­позиция, собственно повествование и заключение. Каждый из выделенных фрагментов имеет и свои языковые особенности. Так, в начале рассказа преобладают высказывания бытийного типа, в которых говорящий дает характеристику историческому событию или человеку, о которых пойдет речь. Очерчиваются также временные рамки события. Ср.:

В воспоминаемый нынешний день / Церковью / Преподобный Роман / был церковнослужителем / Софийского Храма // В Константинополе // И жил / в пятом веке // То есть пятнадцать столетий тому назад //; Когда начались / первые гонения / на / веру Христову / отряд / воинов / римских / вёз / в столицу / человека / обречённого / на казнь // Этого человека звали Игнатий // И был он / епископом / города Антиохии // В Сирии // Один из первых епископов этого города // Ученик / апостолов / знавший лично / Иоанна Богослова / и апостола Петра / и других / из первых / учеников Христовых //; В царствование императора Льва Мудрого / в пределы греческие / вторглись / опасные / неприятели / сарацины / мусульмане // Успехи их оружия / тем были несомненнее / чем более / виден был упадок / в силах империи //

Основная часть, повествующая о деяниях святого, обычно предикатив­но насыщена и наиболее динамична:

Преподобный / по окончании службы / долго плакал и молился/ перед иконой / Божьей Матери // В ту же ночь / явилась ему в видении Богоматерь // И подала свиток / с повелением / съесть // Исполнив это / он получил дар / искусного чтения и пения //

Эта часть рассказа обычно наиболее эмоциональна за счет использо­вания различных интонационных средств (растяжка гласных, акцентные выделения, смена регистров, темп речи и др.). Динамичность повествова­ния усиливается при включении в текст praesens historicum: Ср.:

И вот он идёт уже / когда был в темнице / Дмитрий / э-э Салунский / он приходит к нему и говорит что «вот / благословение дай мне на то / чтобы я пошёл / и погиб вместе с ними» //

Особую драматичность рассказ приобретает, если говорящий включает в него прямую речь персонажей:

Сподобившись узреть / боголепное видение / он сообщил о нём / ученику своему Епифанию // «Ви-и-дишь ли ты бр-а-те-е» / говорит ему / «Царицу и Госпожу / всех / молящуюся-я / о всем мире?» «Вижу!» / отвечал / этот / объятый / священным страхом / «вижу / отче святый / и / ужасаюся» //При характеристике кого-либо из действующих лиц нередко включение описательных фрагментов:

Э-э так сказать там был один могу-у-чий / имя его было Лий / он сильный был и крепкий гладиатор //; Он ещё очень / э-э с не совсем могучим таким / сложением человек / не... молод / не имеет / сноровки и сил таких / да //

Другим нарративным жанром, часто присутствующим в проповеди, является пересказ Священного Писания. (Строго говоря, и рассказ о событиях Священной Истории или о жизни сподвижника представляет собой также пересказ.) Включение пересказа Евангелия в текст проповеди обусловлено прежде всего необходимостью перевести на русский язык и таким образом довести до сознания всех присутствующих содержание фрагмента, читавшегося во время Литургии по-церковнославянски.

Речевыми сигналами пересказа обычно являются разного рода метатекстовые замечания (типа как сказано в Евангелии, и вот Евангелие сообщает о том, что и др.), обилие цитат и т.п. Ср. показательный фрагмент:

Сегодня мы слышали притчу / о неком богатом / человеке / и о Лазаре // То что они жили / э каждый особой своей жизнью // (...) богатый жил / в некой / роскоши / сытости / да / а Лазарь / нищий / лежал у врат его / и вот тому / доставались / крупицы со стола / этого богатого человека // Тело его было в стру-у-пьях / и боле-е-зненно / и вот писано как собаки приходили / зали-и-зывали его струпы // Но пришло время / когда они оба умерли //

Пересказывая текст Священного Писания, проповедник не просто пе­рекладывает его на русский язык, но он его определенным образом пере­рабатывает: объясняет непонятные места, подчеркивает наиболее важные моменты, иногда добавляет некоторые эмоциональные подробности, встав­ляет свой комментарий. Приводимый ниже фрагмент взят из проповеди о. Александра Меня. Евангельская история об исцелении парализованного при переложении ее на современный русский язык превращается в эмо­циональный, яркий рассказ с выразительными деталями и подробностями:

Господь учил в одном доме / и было там много народу / и войти уже в дом / не мог ни один человек // А один больной / который / вероятно давно уже лежал / в параличе / имел / искренне преданных ему / любящих людей // Кто это были / мы не знаем // Может это были братья / и сестры его / может быть это были / сыновья / его / неважно // Это были ему / родные люди // И услышав о том / что / Бог творит чудеса / через / этого чудотворца Иисуса / они решили во что бы то ни стало / принести / своего больного к нему // И понесли его на носилках // Четверо его несли // И когда они подошли к дому / то они / не только что... они едва во двор могли войти / такая там была толпа // Другие бы люди сказали // «Ну что делать? Не судьба» // Вернулись бы восвояси //

Или может быть ждали бы бесполезно часами / а то и днями / потому что одни люди уходили / другие приходили / войти было невозможно // Но они во-первых очень уж хотели / помочь / своему другу / родному человеку / во-вторых они очень / верили / в то что сила Иисусова / его поднимет // И они решились на такой дерзкий шаг // Залезли / все четверо на крышу / дома / а крыши делались там лёгкие / на юге / просто переборки из ветвей / (нрзбр.) разобрать их ничего не стоит // Разобрали всю эту крышу / протянули туда / носилки на верёвках / и на верёвках спустили / носилки / прямо / к ногам / Христа Спасителя // И говорит Евангелист Марк / которого мы сегодня читали // «Иисус / видя / веру их / сказал больному // „Возьми свой одр и встань / прощаю тебе твои грехи" // И тот поднялся» // Заметим эти слова // «Иисус видя веру их» // Даже не веру этого больного // Быть может он находился / в состоянии / бессознательном / может быть он / и никакой веры-то не имел / а лежал как бревно // Но / за / веру / тех / кто пришли / и кто любой ценой / всё-тки / доставили его Господу / они как бы молча говорили // «Вот мы тебе / так доверяем / что мы готовы как говорится / крышу пробить / только б тебе принести / нашего больного» // И видя эту веру / Господь простил грехи / этому человеку // А болезнь-то его была от грехов //

Следующим в жанровой «цепочке» оказывается жанр объяснения. Задача проповедника — довести до сознания присутствующих, сделать по­нятным истинный (духовный, нравственный) смысл описанных событий. Ср.:

И вот видите как Господь сегодня показывает // Опять приоткрывает некую тайну / нам / жизни вечной / этой новой эпохи / той / которую мы называем с вами смертью // Смерть это есть новая эпоха жизни / и вот перед нами раскрывается эта великая тайна // Что ждёт кого / за ту жизнь / которую человек проживает здесь //

В языковом отношении эти жанровые фрагменты изобилуют повто­рами, наиболее важные сегменты речевой цепи выделяются фразовыми акцентами.

Центральной частью проповеди, ее «ядром» является дидактический жанр поучения (назидания). Иллокутивная цель проповедника — воз­действовать на адресата таким образом, чтобы он захотел изменить свою жизнь в соответствии с нравственными установками, данными в Еванге­лии, т.е. сформировать в сознании слушателей определенные моральные концепты. Именно это жанровое звено включает в себя основную лекси­ческую особенность религиозного дискурса — насыщенность текста словами морально-этической оценки (см. [Шмелев 1999: 225 и сл.]). Особый интерес представляют те фрагменты проповеди, в которых содержатся метатекстовые замечания проповедника об особом характере употребления в данном дискурсе некоторых слов и об отличии их религиозного содержания от «бытового». Ср.:

(о подвиге воздержания; фрагменты проповеди, прочитанной в послед­нее воскресенье перед Великим Постом)

Мы должны заострить наше особое внимание на слове подвиг // Я хочу остановить наше внимание на подвиге воздержания // Это основной христи­анский подвиг / который мы должны понести // (...) Еще осталось у нас времечко / понести этот наш подвиг / это иго / для спасения //; Знаете / сказать хороший человек / у нас у христиан нет этого понятия / Ну что хороший? Что хороший? Нам ведь приоткрыла Мать Церковь / что есть понятия грешный / и святой // Ну / а хороший / это такое земное понятие / этическое понятие / да //

Композиционно назидание нередко выстраивается по принципу антитезы, противопоставления должного (в согласии со Священным Пи­санием) и недолжного бытия. При этом, говоря о грехах человеческих, проповедник употребляет инклюзивное мы, т.е. не отделяет себя от при­сутствующих. Ср.:

Мы / грешны / и нечисты // А Она [Богородица] / Пречистая // (...) Мы / горды / при своих нечистотах / А Она / так смиренна / при своих добродетелях / и при всём / своём величии //

Высказывания, описывающие правильное, должное бытие, часто содер­жат показатели (прямые или косвенные) деонтической модальности. Ср.:

И мы должны это сознавать и видеть это сейчас //; Бог преподает нам / такое учение / какого никто / ни-ко-гда / не услышит / ни в каком / самом / блистательном / человеческом училище // Было бы только / наше желание учиться // Ещё раз повторяю // Было бы только / наше желание учиться //

Аргументативная часть поучения может также включать в себя рече­вые акты убеждения или доказательства. Доказательство обычно строится на обращении к авторитетным источникам христианского уче­ния — Евангелию, Посланиям Апостолов или Поучениям Отцов Церкви, которые могут включаться в текст либо в виде прямой цитаты, либо в виде пересказа [10]. «Чужое слово» в этом случае обычно просодически маркируется. Ср.:

(...) потому как апостол Павел учит нас / (повышает громкость) «плод духовный / есть некая радость / радость в жизни / сознавать то / что мы имеем с вами / особую великую... великий дар / и чувство особое / принести достойный плод покаяния / просветиться / укрепиться верою / и спасти душу свою» //

Наиболее часто в качестве текстовых средств ввода аргументативной части используются союзы (потому что, ибо, поэтому и др.), риторические вопросы. Ср.:

И действительно / кому и когда / отказал Бог / в благодати / про­свещения / кто из христиан / не может получить / себе мудрости от Бога?

Убеждая, говорящий стремится воздействовать не только на менталь­ное состояние адресата, но и на его эмоциональную сферу. Именно по­этому проповедь отличается высокой экспрессией. Это в первую очередь получает воплощение в своеобразии просодического оформления текста (обилие растяжек, «риторические» паузы, замедление темпа, разного рода акцентные выделения и различные просодические средства выражения модальности). Ср.:

Мы далеко (со слезами в голосе) не понимаем / други наши / того / сколь необходимы / молитвы для нас / Пречистыя Матери / Господа / и чтобы видеть эту необходимость / нужно о-о-ко / или у-у-м / гораздо чище / и светлее нашего //

Обычно вслед за апеллятивным жанром поучения следует прескриптивный жанр наставления. Иллокутивной целью говорящего является на основании изложенных в поучении главных принципов должного бытия привить собеседнику определенные стереотипы правильного, христиан­ского поведения и скорректировать возможные отступления от нормы. Данная иллокутивная цель получает языковое воплощение в виде различ­ных форм побуждения (глаголы в повелительном наклонении, в форме буд. вр., 1 л. мн. ч., инфинитив, модальные частицы типа давайте, пусть, пускай и т.п.). Ср.:

Постараемся / навсегда сохранить / для себя / премирное / всемощ-ное / охранительство / спасительную помощь / Богоматери // Потщимся / избегать / всего того / что могло бы / лишить нас / этого покровительства / греховной жи-и-зни / нераска-а-янности / отчаяния / отвергающих всякую / благодатную помощь / и лишающих ея / человека //; (о грехе блуда) Надо поскорее исповедовать этот грех / который совершили // Изблёвывать / его / избавляться от него поскорее // Поскрести / скребочком внутри се­бя / исповедоваться искренне // Вот что нам нужно / братья и сестры //; Призыв Матери Церкви / ко всем нам // Не коснейте / дети мои / во грехе // Раскаивайтесь / во грехах содеянных // Избегайте грехов новых // Старайтесь быть / добродетельными / и благочестивыми // Молитвенно просите себе / покровительства Божией Матери / и-и / Покров Ея будет / постоянно / действенно / простерт / над всеми нами» //; Сегодня кто имеет труд / кто имеет возможность / да / трудиться / по-всякому / мы должны служить друг другу // Кто в немощи сегодня / тот может вести совер­шенно другую активную жизнь / имея некий опыт в жизни / имея некое понимание жизни / э да / он может как-то проявить через это свою жизнь //

В качестве аргументативной части за наставлением может следовать предостережение, в котором проповедник предупреждает слушате­лей о возможных нежелательных (или даже трагических) последствиях нарушения норм христианской жизни. Ср.:

Нераскаянность / во грехе / и ожесточение / лишают / Покрова / Богоматери / и тех / кому она / многократно / покровительствовала // Припомните / сколько-о / благодатных оказывала-а / Пресвятая / Дева / Византийской Империи / благ и милостей // Она любила / это православ­ное Греческое Царство // И всемерно / охраняла / и защищала его / от всех врагов // Но и она / отняла / свой Покров от этого царства / когда оно / погрязло во грехе / в развращении / и царство это / разрушено // И сделалось / добычей Агаря // То же может быть / и со всеми нами / если мы / сделаемся / неисправимыми / грешниками //

Существенное место в цепочке жанров, составляющих проповедь, за­нимает литургический жанр молитвы. Композиционно молитва чаще всего располагается в конце проповеди как естественное завершение по­учения или наставления.

Завершается проповедь обычно также цепочкой жанров, которые могут следовать один за другим: призыв + пожелание + поздравле­ние. При этом порядок следования не является строго фиксированным и может варьировать. Ср. один из возможных вариантов завершения проповеди:

Да исполнит Господь нас той великой благодатной милости / и откроет в каждом сердце /ив каждой душе нашей / тот особый талант / которым Господь наградил нас // И мы сможем воистину с вами послужить / по милости Божией / да / друг другу // (пожелание) Будем просить / и молить об этом / Всемилостивого Господа // (призыв) Всех вас с праздником! (поздравление)

В жанре пожелания довольно часто присутствует инклюзивное мы, т.е. проповедник обращается с пожеланием чего-либо ко всем, включая и себя. Характерно, что этот жанр может иметь «молитвенный» зачин. Ср.:

Помоги Господи нам это усвоить и по молитвам Матери Церкви / чтоб мы имели с вами / эту / великую милость / благодатную силу / которую Господь нам ниспосылает с вами //

В поздравлении же обычно местоимение употребляется в форме 2 л. мн. ч. и обращено от лица говорящего ко всем присутствующим. Напри­мер: Всех вас с воскресным днем / братья и сестры! Ср. также концовку одной из проповедей, где поздравление «сцеплено» с пожеланием:

Всех причастников поздравляю с принятием Святых Тайн Христовых // Постарайтесь не расплескать той Божественной благодати / которой вы сподобились сегодня // Храните её как можно дольше в своей душе //

Тексты современных проповедей стилистически неоднородны. Реалии нашей жизни активно вторгаются в религиозный дискурс. В речи проповедников можно обнаружить немало «светских» слов и выра­жений, что на фоне обычной для данного жанра лексики высокого стиля создает яркий стилистический контраст. Ср.:

Открывшись / Господь открыл нам с вами вечную жизнь // Господь открывшись / научил нас / с вами / величайшему достоинству // К сожа­лению сегодня мы только везде и слышим / что / там убивают / здесь уничтожают / там бандиты / там воры / одни злодеи на земле //; Эко­номика / прогресс / это то / что стремительно бежит вперед / и уводит нас от нашего истинного естества //; Пришлось собрать Первый Вселен­ский Собор / чтобы воистину утвердить учение о нашем Господе // В это время распространилась такая ересь / что Христос есть просто / мож­но назвать по-современному I прости меня Господи / суперчеловек II; (о Евангелии) А потому не считайте за труд / а полюбите / с любовью / со вниманием / читайте эту чудесную / божественную книгу // Она вас научит только добру // Потому что сейчас люди находятся / в таком озлоблении все / ожесточенные / такие ну... нервозные I потому что не приобщаются к Божескому естеству //

Наиболее часто «светская» лексика встречается в аргументативной части поучения. Для того, чтобы быть убедительным, проповедник нередко об­ращается к образам и понятиям повседневной жизни, используя метафоры и сравнения, близкие современному человеку. В качестве примера при­ведем небольшой отрывок из проповеди протоиерея Дмитрия Смирнова. Интересно, что как эффективное средство воздействия на современного слушателя проповедник использует прием иронии, «смягчая» ее за счет употребления инклюзивного мы.

(...) Поэтому самое простое упражнение / которое мы можем себе поз­волить / это не духовное упражнение / не душевное // А чисто телесное // Взять / решимость / каждое воскресенье / приносить свое тело в храм // Приносить туда / и ставить // И стоять до тех пор / пока не изнемо­жешь // А потом выносить свое тело домой / ложиться бездыханным / и отдыхать // Это покажется очень тяжело // И будем смотреть / «странно / там люди стоят / я-то изнемогаю / а они стоят / молятся / хоть бы что» // Почему так происходит? Откуда у них силы? (...) И вот входя в храм / мы конечно / ничего там не поймем / что происходит // Но / если мы придем / в какой-нибудь цех / Уралмаша / в первый раз / мы тоже ничего не поймем / что там происходит // И если мы придем / на какую-нибудь лекцию / в экономическую академию / на пятый курс / мы тоже не пой­мем / о чем там говорят // Это / сразу понять / невозможно // Нужно в это войти // Нужно в это вникнуть // Лучший способ / выучить иностранный язык / это поехать в страну / где говорят на этом языке // Почему? А ты вынужден будешь его учить // Вынужден // И поэтому когда человек / возьмет решимость / ходить в храм / он / вынужден будет вникать / в то что там происходит //

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Богатая церковная традиция выработала свои способы выражения актантных значений. Так, в трагические дни гибели экипажа атомной подводной лодки «Курск» священники во всех храмах призывали прихожан «молиться за души во­инов, погибших в подводном плену». Показательно, что именно данное обозначение ситуации оказалось наиболее удачным, соответствующим эмоциональному состоя­нию людей и получило широкое распространение в обществе.

2. Об интересе лингвистов к данной речевой сфере свидетельствуют и различные публикации последних лет, посвященные исследованию некоторых жанров религиозно-проповеднического стиля. Ср., например: [Крысин 19966; Гостеева 1997; Чойтак 1998; Майданова 1999; Прохватилова 1999; Шмелев 1999, Крылова 2000].

3. Ср. справедливое замечание А. Д. Шмелева: «По-видимому, безусловно спе­цифичны, с точки зрения используемых функционально-стилистических средств лишь два религиозных жанра: молитва и проповедь» [Шмелев 1999: 2-3]. Особенности просодической организации современной духовной речи на материале православной молитвы и проповеди рассматриваются в [Прохватилова 1999J, также исследования данных жанров на материале других языков и других профессий: [Savic, Vojnovic 1992; Wojtak 1999].

4. См. об этом подробнее в [Лотман 1993: 127 и ел.]. Ср. также: «Проповедь в известном смысле противостоит собственно богослужению (литургии). Если чинопоследование служб строго задано Служебником и Типиконом, то проповедь — это жанр свободный, менее ответственный, менее обязательный, и поэтому предостав­ляющий проповеднику возможность определенного выбора содержания и способа пастырского учительного общения с верующими (выбора, разумеется, в известных границах). Новые тенденции в конфессиональной области обычно проявляются раньше всего в проповеди. Достаточно сказать, что вхождение народных языков храм начиналось с проповеди, затем разрешалось чтение отрывков из Писания на народном языке, позже — новые молитвы и песнопения и только в последнюю очередь народный язык допускался в литургию» [Мечковская 1998: 209].

5. Подробный анализ просодических характеристик проповеди см. в [Прохватилова 1999].

6. Неоднородность ролевого статуса священника в данной ситуации отмечается в [Savic, Vojnovic 1992]. В работе дается прагматический и лингвистический анализ католической проповеди. Исследуются дискурсивные стратегии, особенности текстовой организации жанра (композиция, тематическое строение, отбор стилистических средств, функционирование глагольных форм и нек. др.).

7. При публикации проповедей их тема маркируется в заглавии («Проповедь в День памяти Вифлеемских младенцев»; «Проповедь на Преображение Господне».

8. Один из возможных вариантов названия проповеди при ее публикации по теме евангельского чтения: «На притчу о богаче», «О милосердном самарянине» «Исцеление десяти прокаженных» и т. п.

9. Следует заметить, что не только рассказ, но и другие жанры в составе про­поведи представляют собой по сути дела напоминание.

10. Использование этого риторического приема в качестве основного «ресурса убе­дительности проповеди как дискурса» имеет богатую культурную традицию. Ср.: «Риторические техники, применяемые проповедником, можно в целом охаракте­ризовать как широкое использование авторитетного набора шаблонов, образцов, топосов для разработки конкретной ситуации. Причем технически проповедник отправлялся именно от ситуации, в интересах ее реинтерпретации манипулируя имеющейся в его распоряжении авторитетной топикой: местами Св. Писания. Религиозными представлениями, формами духовной практики и т.д.» [Кагарлицкий 1999: 2].

Печатается по изданию:

Розанова Н.Н. Сфера религиозной коммуникации: храмовая проповедь // Современный русский язык: социальная и функциональная дифференциация. М. 2003. С. 341–363.

О.Б. Сиротинина