Некоторые жанровые и стилистические особенности сферы религиозной коммуникации

Тематическое своеобразие религиозного дискурса и особенности его иллокутивного потенциала послужили основанием для выделения особого религиозно-проповеднического стиля (см. об этом в [Крысин 1966]). Не отрицая утверждения о функционально-стилистическом своеобразии сфе­ры религиозной коммуникации, А. Д. Шмелев справедливо замечает, что далеко не всякое произведение на религиозную тему может быть отнесено к религиозно-проповедническому стилю. Например, богословские трактаты используют средства научного стиля, бытовые разговоры «о божественном» ведутся на разговорной речи и т.п. [Шмелев 1999: 222].

Кроме того, многие жанры, представленные в коммуникативном про­странстве православного храма, стилистически ориентированы на другие коммуникативные сферы и могут встречаться в иных ситуациях (напри­мер, информативные микродиалоги, объявления, фатические беседы, эти­кетные жанры приветствия, прощания и т. п.). Однако текстовые реа­лизации жанров специфичны в тематическом отношении и отличаются особенностями словоупотребления. Перечислим некоторые жанры, встре­чающиеся в данном локусе, но не определяющие его функционально-стилевой специфики.

В настоящее время недостаток или отсутствие сведений о нормах по­ведения во время службы обусловили необходимость непосредственного ознакомления прихожан с этими нормами. В результате в коммуникатив­ном пространстве данной речевой сферы появился новый жанр, ранее ей не свойственный, — жанр письменной инструкции. В качестве при­мера приведем вывешенное перед входом в один из московских храмов объявление. Помимо лексического наполнения, обнаруживающего при­надлежность текста к религиозному дискурсу (ср. слова типа храм, алтарь, молитва, славословие и благодарение, предстоять Богу, Иисус Христос, Пресвятаая Богородица и мн. др.), данное речевое произведение примечательно тем, что в нем содержатся метаязыковые комментарии, касающиеся особенностей речевого поведения прихожан в храме. Сам также выдержан в соответствии с этими нормами. В нем практически отсутствуют прямые формы побуждения, выраженные глаголами в повелительном наклонении. Категоричность снимается за счет того, что те представляет собой цепочку наиболее «мягких» прескриптивных жанров просьбы (убедительно просим, не забывать...), совета (Если пришедшие с ми дети... лучше дать им возможность...). Ср. также косвенное выражение запрета в форме констатирующего высказывания (В Храме не принято) предупреждения в форме совета (При стечении народа, лучше не подходить к иконе самому...). Интересно также, что в одном из пунктов приводимой инструкции специально оговариваются допустимые речевые реакции на жанр замечания, принятые при общении верующих друг с другом (На сделанное замечание, даже если оно окажется ошибочным, принято отвечать извинением и благодарностью, а не возражением и самооправданием).

Вниманию входящих в Храм.

Дорогие сограждане! Храм — это место особого присутствия Бога и предназначен для славословия, благодарения и моления, обращаемых к Богу во время службы священником, чтецами, певцами, прихожанами. На­ходящиеся в Храме либо внимают словам службы, либо, если слова не совсем понятны, молча молятся Иисусовой Молитвой. Каждый человек, пришедший в Храм, может считать, что он удостоен возможности, непосредственно предстоя Богу, обращаться к Нему, что ответственнее, чем предстояние любым земным властям и гораздо интимнее любых челове­ческих отношений, не выставляемых на всеобщее обозрение (на обзор, на позор). Поэтому убедительно просим не забывать, что в Храме неуместны беседы громкие или на житейские темы, стук каблуков, пререкания, воль­ные позы или любопытствующее поведение, кино- и фотосъемка, яркая косметика и пребывание женщин с непокрытой головой или в нескром­ной одежде (предпочтительнее традиционное женское платье).

Если пришедшие с вами дети, утомившись, расплакались или расша­лились, лучше дать им возможность отдохнуть и успокоить их вне Храма.

В Храме не принято стоять спиной к алтарю, прислоняться к стенам. А сидеть во время службы могут позволить себе немощные душевно или телесно.

При необходимости пройти не расталкивают людей, не протискивают­ся между ними, тем более это относится к опоздавшим на службу. При стечении народа лучше не подходить к иконе самому, чтобы поставить све­чу, а передать ее: так вы причините меньше беспокойства. Не забывайте, что не люди мешают вам пройти, а вы мешаете молящимся.

Любые действия нужно прекращать при чтении Евангелия, во время пения Херувимской Песни и Песни Пресвятой Богородице.

На сделанное замечание, даже если оно окажется ошибочным, принято отвечать извинением и благодарностью, а не возражением и самооправда­нием. Если же Господь даровал вам намерение обратиться к Церкви, то, не смущаясь своей неосведомленности, сначала прочитайте Евангелие и ознакомьтесь со значением Таинств. И уж после этого решайте, посильны ли для вас обязательства и нуждаетесь ли вы в том, что получает человек, становящийся членом Церкви.

Иным отношением и поведением, даже не сознавая этого, вы можете либо прогневить Бога, либо огорчить прихожан.

Просим также иметь в виду, что земные поклоны и коленопреклонения в воскресные дни не совершаются в памятование воскресения Господа нашего Иисуса Христа.

Необходимость общения прихожан друг с другом или со служащи­ми Храма по самым разным вопросам, связанным с повседневной жиз­нью прихода, обусловливает появление малых жанров — микродиало­гов различной иллокутивной направленности. Обычно взаимодействие ПК протекает в соответствии с речевыми (и поведенческими) нормами, принятыми в данной коммуникативной сфере (ср. формы обращений типа матушка, батюшка, этикетные речевые формулы приветствия, благодарно­сти: Во славу Божию!; Слава тебе Господи!; Спаси Господи! и др.). Приведем несколько примеров.

Информативные микродиалоги:

(Женщина А., войдя в Храм, обращается к одной из прихожанок Б.)

А. Матушка / простите / вы не скажете / где здесь Николай Угодник?

Б. А вон прямо (показывает) //

А. Спасибо большое //

Б. Спаси Господи!

Прескриптивы (жанр просьбы):

(Женщина А. обращается к служке Б. (протягивает записки)

А. Пожалуйста / о здравии и о успокоении //

Б. Простые? Заказные?

А. Заказные / обе заказные //

Б. Так / еще что? Свечки нужны?

А. Ой / да / конечно // мне пять за три / и одну большую / за десять // (протягивает деньги)

Б.(подает А. свечки) Пожалуйста //

А. Спаси Господи!

Б. Во славу Божию!

Апеллятивы (жанр замечания):

(Пожилая женщина А. обращается к одной из прихожанок Б., кладущей земные поклоны перед распятием Спасителя)

А. Матушка / вы меня простите // Но сегодня воскресенье / земные поклон в храме не кладут // Вы лучше просто постойте / помолитесь //

Б. (смущенно благодарит) Спасибо матушка // Я ведь не знала / буду знать теперь //

А. Да я раньше тоже не знала / мне бабушки сказали // (когда Б. отходит крестится на икону и произносит слова молитвы) Прости меня Господи!

Малые жанры фатической коммуникации: <…>

монологическая реплика-оценка <…> микродиалог-беседа <…>

поздравление <…> приветствие.

Жанрами, составляющими специфику данной коммуникативной сферы, являются молитва и проповедь [3].

Наибольший интерес с точки зрения отражения тенденций развития современного литературного языка представляет проповедь. Среди жестко регламентированных, «канонизированных» жанров богослужебной комму­никации проповедь всегда занимала особое место. Ее своеобразие — в наибольшей степени авторской свободы. Эту особенность проповеди в ряду других жанров литературы Древней Руси отмечал Д.С. Лихачев: «...Различные жанры по-разному относились к проблеме авторской собственности. „Чувство авторства" было различно в жанре проповеди и в жанре летописи, в жанре послания и в жанре повести. Первые предполагают индивидуального автора и часто надписывались именами своих авторов, а при отсутствии данных об авторе приписы­вались тому или иному авторитетному имени» [Лихачев 1979: 70]. При этом, обращаясь к средневековой литературной традиции, исследователи отмечали, что сакральная культура создавала свои законы, в том чис­ле и законы авторства. Автор в рамках данной культуры не был собственно автором текста, а был его передатчиком, носителем высшей Истины. Пророческая функция сакрального текста любого жанра (включая и проповедь) вытекала из представления о природе Слова. Сло­во, произнесенное в храме, было отмечено мистическим ореолом, так как это было Слово Божие, не подлежащее какой-либо проверке и критике [4]. Проповедь как особый богословский жанр, ее теоретические и практи­ческие основы, являются предметом специального изучения в гомилетике. Данный феномен исследуется также в работах по риторике, литературо­ведению, поэтике, истории языка.

Проповедь, представляющая собой специфический жанр религиозного дискурса, в последние годы привлекает особо пристальное внимание лингвистов (как «историков», так и «современников»). Например, в работе [Зееман 1988] проповедь рассматривается с позиций теории речевых ак­тов. Классификация средневековой проповеди, предложенная автором, ба­зируется на таких коммуникативных параметрах, как иллокутивная цель, перлокутивный эффект, предмет речи, тема-ситуация, стиль изложения. В кандидатской диссертации Ю. В. Кагарлицкого рассматривается русская проповедь XVIII века «как особая разновидность дискурсивной практи­ки». Автор подробно исследует риторические техники, применявшиеся проповедниками в этот период [Кагарлицкий 1999]. О. А. Прохватило­ва, обратившись к изучению современной православной проповеди, предлагает свой принцип классификации, в основу которой положены параметры, характеризующие проповедь как особый вид КА: время бо­гослужения, место произнесения проповеди, адресат, содержание, цель, способ изложения, форма изложения [Прохватилова 1999: 137—138].

Задача любого речевого произведения, произносимого священник в Храме, — это проповедь Слова Божия. В соответствии с этой основной иллокутивной целью проповеднический текст следует рассматривать в рамках семиотической оппозиции: Божественное I земное (и как вариант — Божественное и дьявольское). Различные речевые средства (особенности словоупотребления, отбор стилистических средств, риторические приемы и др.) направлены на то, чтобы соотнести и противопоставить друг другу данные понятия. Ср., например, наблюдение А. Д. Шмелева о лексическом своеобразии текстов, относящихся к сфере богослужебной коммуникации: «Есть нечто общее для самых разнообразных жанров религиозного дис­курса, что отличает его от других видов дискурса на русском языке. Это особое употребление слов, относящихся к этическим концептам» [Шмелев 1999: 224-225].

Современная храмовая проповедь сохранила во многом черты средне­вековой традиции. Однако можно выделить некоторые композиционные, тематические и текстовые особенности данного жанра религиозного дис­курса, определяемые изменениями в социокультурной ситуации последних лет.