Тема 8 Коммуникативный акт и его структура. Прагматика

Теория речевого акта (понятие локуции, иллокуции, перлокуции). Модель речевого акта. Типология речевых актов. Прагматика как лингвистическая дисциплина. Максимы общения

Теория речевого акта (понятие локуции, иллокуции, перлокуции)

Создатели теории речевого акта Дж. Остин, Дж. Серль исходили из того, что основной единицей коммуникации является не предложение, а выполнение определенного рода действий, таких как приказ, выражение благодарности, поздравление, извинение и т.д. Стоит заметить, что взгляды Серля формировались под влиянием его учителя, английского логика и философа Джона Л. Остина (J.L.Austin).Таким образом, речевой акт – минимальный, относительно самостоятельный отрезок процесса коммуникации, коммуникативной деятельности, совершаемой субъектом по отношению к определенному адресату в определенных конкретных условиях с определенными намерениями. Речевой акт в теории речевого акта представлен как трехуровневое образование, состоящее из иллокуции, локуции и перлокуции [19, c. 28].

Понятие иллокуции соотносится с коммуникативной интенцией говорящего. Так, произнося Я приду, мы можем просто констатировать факт, планируемый в будущем обещать, угрожать, предупреждать, т.е. произносить одно и то же предложение с разной иллокутивной силой. Каждая иллокутивная сила состоит из упорядоченной последовательности определенных элементов. Так, иллокутивная сила утверждения отличается от иллокутивной силы вопроса следующими критериями: иллокутивной целью (сообщение информации/ запрос информации), способом достижения этой цели (различные модусы высказываний-предложений), отношением адресата к пропозициональному содержанию высказывания (уверенность, сомнение или незнание) и прочие.

Локуция соотносится с актом произнесения высказывания. Локутивный аспект PA – это языковая структура высказывания. Локутивная сила предложения заключается в его когнитивном (познавательном) содержании. Джон Остин писал, что локутивно-пропозициональный акт грубо соответствует произнесению определенного предложения с определенным смыслом и референцией , что опять-таки грубо соответствует «значению» в традиционном смысле этого слова. Примерами реализации лишь локутивной силы может быть произнесение ребенком предложения ради произнесения, оперирование предложением учащимися в учебных целях, например при работе над произношением. В реальном же общении реализация предложения неразрывно связана с придачей ему иллокутивной силы.

Адекватно реализованное предложение достигает цели в виде Перлокутивнoгo эффекта. Перлокутивный эффект – это воздействие, которое данное высказывание оказывает на адресата, при этом имеется в виду не сам факт понимания адресатом смысла высказывания, а те изменения, которые являются результатом этого понимания: адресат испугается, поверит в свою неправоту, совершит требуемый поступок и пр.

В настоящее время модель речевого акта претерпела некоторые изменения. Под речевым актом понимается высказывание, выражающее определенное речевое действие в определенной коммуникативной ситуации [19, c. 20].

Самая известная работа Дж. Серля так и называется «Что такое речевой акт?». В этой работе Серль пишет, что в типичной речевой ситуации, включающей говорящего, слушающего и высказывание говорящего, с высказыванием связаны самые разнообразные виды актов. При высказывании говорящий приводит в движение речевой аппарат, произносит звуки. В то же время он совершает другие акты: информирует слушающих либо вызывает у них раздражение или скуку. Кроме того, он высказывает утверждение или задает вопрос, отдает команду или докладывает, поздравляет или предупреждает, то есть совершает акт из числа тех, которые Остин назвал иллокутивными [59].

Серль, отмечает, что вопреки распространенному мнению основной единицей языкового общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения речевого акта. Точнее говоря, производство конкретного предложения в определенных условиях есть иллокутивный акт, а иллокутивный акт есть минимальная единица языкового общения [59].

По поводу предложения в качестве единицы общения следует еще раз отметить, что общение происходит не при помощи предложений, а при помощи высказываний. Различия между этими двумя единицами кратко описаны выше, в разделе о семантике языковых единиц. Сейчас стоит еще раз остановиться на проблеме предложения и высказывания. Причина того, что предложение до сих пор считают единицей общения заключается в неверной трактовке основного признака простого предложения. Мы отмечали, что предикативность является единственным признаком предложения. В.А. Звегинцев справедливо замечает, что «предикативность выполняет роль отмычки ко всем тайнам природы предложения» [29, с. 158]. В настоящий момент существует два понимания предикативности:

1. Отнесение содержания предложения к действительности [17, с. 404].

2. Приписывание признака предмету.

Согласно первому определению, предложение понимается как единица речи, т.к. в современном языкознании для обозначения соотнесения любой значимой единицы (не только предложения) с действительностью используется термин референция. Второе определение подразумевает понимание предложения как единицы языка, имеющей двухкомпонентную структуру.

Кроме того, необходимо разграничить понятия «предикация» и «предикативность», потому что многие авторы отождествляют эти неравнозначные понятия. Д.Э. Розенталь определяет предикацию как «отнесение содержания высказывания к действительности, осуществляемое в предложении». Определение предикативности звучит как «выражение языковыми средствами отношения содержания высказываемого к действительности как основа предложения» [56, с.351-352]. Виноградовское определение неприемлемо в современной лингвистике, потому что в нем отсутствует упоминание языковых средств как способа приписывания признака предмету. А это, в первую очередь, предикативное отношение имени и глагола, потому что предикативная связь «характерна, прежде всего, для сочетания «подлежащее + сказуемое» [6, с. 39]. Вместо предложения Он пришел невозможно употребить ни он, ни пришел. Следовательно, предикативность, выступая как основа предложения, подразумевает соответствующую форму. Поэтому говорить о том, что «слово или словосочетание может стать предложением, обретя этот признак», [36, с.34] не совсем корректно. Таким образом, во избежание путаницы, отметим еще раз: предложение – это единица языка, инвариант, характеризующийся наличием грамматической предикативности, который всегда соответствует одной из существующих в языке моделей. Высказывание – речевая реализация предложения, форма которой определяется контекстом и ситуацией.

Таким образом, языковая единица вне речи обладает лишь потенциальными, возможными, способными проявиться свойствами. При употреблении этой единицы в речи происходит, по мысли лингвиста Шарля Балли, ее актуализация, то есть переход из языка в речь и реализация тех свойств из числа потенциально возможных, которых требует данная речевая ситуация. Средства, с помощью которых осуществляется актуализация высказывания, называются анализаторами.

Дж. Серль формулирует три исходных понятия иллокутивного акта: правило, суждение и значение.

Правило. Моделью, или образцом, правила для большинства философов является регулятивное правило, но, если мы будем искать в семантике чисто регулятивные правила, мы вряд ли найдем что-либо интересное с точки зрения логического анализа. Несомненно, существуют правила общения (social rules) вида «Не следует говорить непристойности на официальных собраниях», но едва ли таким правилам принадлежит решающая роль в экспликации семантики языка. Гипотеза, на которой основывается данная работа, состоит в том, что семантику языка можно рассматривать как ряд систем конститутивных правил и что иллокутивные акты суть акты, совершаемые в соответствии с этими наборами конститутивных правил [59].

Суждения. Разные иллокутивные акты часто имеют между собой нечто общее. Рассмотрим произнесение следующих предложений:

1) «Джон выйдет из комнаты?»

2) «Джон выйдет из комнаты»

3) «Джон, выйди из комнаты!»

4) «Вышел бы Джон из комнаты».

5) «Если Джон выйдет из комнаты, я тоже выйду».

Произнося каждое из этих предложений в определенной ситуации, как отмечает Дж. Серль, мы обычно совершаем разные иллокутивные акты. Первое обычно будет вопросом, второе – утверждением о будущем, то есть предсказанием, третье – просьбой или приказом, четвертое – выражением желания, а пятое – гипотетическим выражением намерения. Однако при совершении каждого акта говорящий обычно совершает некоторые дополнительные акты, которые будут общими для всех пяти иллокутивных актов. При произнесении каждого предложения говорящий осуществляет референцию к конкретному лицу – Джону – и предицирует этому лицу действие выхода из комнаты [59].

Референция к некоему Джону и предикация одного и того же действия этому лицу в каждом из рассматриваемых иллокутивных актов позволяет мне сказать, что эти акты связывает некоторое общее содержание. То, что может, видимо, быть выражено придаточным предложением «что Джон выйдет из комнаты», есть общее свойство всех предложений. Не боясь слишком исказить эти предложения, мы можем записать их так, чтобы выделить это их общее свойство: «Я утверждаю, что Джон выйдет из комнаты», «Я спрашиваю, выйдет ли Джон из комнаты» и т.д. [59].

Дж. Серль предлагает называть это общее содержание суждением, или пропозицией (proposition).

По поводу «предложений», о которых пишет Серль, стоит добавить, что о подобном же феномене писал и французский лингвист, ученик Ф. де Соссюра, Шарль Балли. Вслед за средневековыми учеными в предложении он выделяет модус и диктум. Диктум – это то, о чем говорится в предложении, его содержание, а модус – это отношение говорящего к высказываемому. В примерах Серля «Я утверждаю» – это модус, а «Джон выйдет из комнаты» – диктум.

Дж. Серль пишет: «Резюмируя описанную концепцию, я мог бы сказать, что разграничиваю иллокутивный акт и пропозициональное содержание иллокутивного акта. Конечно, не все высказывания имеют пропозициональное содержание, например, не имеют его восклицания «Ура!» или «Ой» [59].

Подобный вывод Серля нельзя не найти нелогичным, поскольку его опровергают многочисленные исследования. Тот же Ш. Балли, рассматривая проблемы предложения, делает вывод, что для каждой темы (высказывания) (А) необходим повод (Z) [4, с. 209]. Причем Z – это логически полное высказывание, а А иногда необходимо восполнять из контекста. Балли пишет, что «при соответствующей ситуации «Бум!» будет означать «Я с удивлением констатирую, что эта тарелка упала!» [4, с. 63]. Подобные высказывания он называет моноремами. Монорема – это «предложение с одним артикулируемым членом» [4, c. 63], которое является выразителем логически полной мысли, воспроизводя в речи только ее часть, «если только последняя находится в центре внимания». [4, c. 63-64] Ш. Балли считает, что монорема часто имеет «фиксированную, стереотипную форму» [4, c. 62]. Моноремой также является «сложное выражение, в котором различается только повод к речи, а тему приходится восполнять» (Королевство за лошадь! На фонарь аристократов!) [4, c. 62]. «Являясь выразителем логически полной мысли, монорема может воспроизводить любую ее часть, если только последняя находится в центре внимания и представляет собой повод» [4, c. 63-64].

Резюмируя сказанное, Серль пишет о том, что можно выделить типы речевых актов: «Я могу указать на тип совершаемого мной иллокутивного акта, начав предложение с «Я прошу прощения», «Я предупреждаю», «Я утверждаю» и т.д. Часто в реальных речевых ситуациях иллокутивную функцию высказывания проясняет контекст» [59].

Значение. Совершая иллокутивный акт, говорящий намерен получить определенный результат, заставив слушающего опознать свое намерение получить этот результат, и далее, если он употребляет слова в буквальном смысле, он хочет, чтобы это опознание было осуществлено благодаря тому факту, что правила употребления произносимых им выражений связывают эти выражения с получением данного результата. Именно такое сочетание элементов нам и нужно будет отразить в нашем анализе иллокутивного акта [59]. Серль приводит следующий пример. Американский солдат, попавший в плен к итальянцам во время Второй мировой войны, хочет сообщить им, что он немецкий военный, но, поскольку ни немецким, ни итальянским он в достаточной степени не владеет, то говорит по-немецки строчку из стихотворения, которое учил в школе: «Kennst du das Land, wo die Zitronen bluhen?» (Знаете ли страну, где цветут лимоны?). Но формальное содержание высказывания совершенно неважно в данной ситуации. Чтобы заставить итальянцев думать, что он имеет в виду «Я немецкий офицер», он должен заставить их думать, что именно это означают произносимые мною слова в немецком языке, вместо того, чтобы сказать напрямую «Ich bin ein deutscher Offizier». Серль пишет, что причина, по которой этого сделать нельзя, заключается в важной закономерности: то, что мы можем иметь в виду, является функцией того, что мы говорим. «Субъективное значение обусловлено не только намерением, но и конвенцией» [59]. Совершая иллокутивный акт, говорящий намерен получить определенный результат, заставив слушающего опознать свое намерение получить этот результат, и далее, если он употребляет слова в буквальном смысле, он хочет, чтобы это опознание было осуществлено благодаря тому факту, что правила употребления произносимых им выражений связывают эти выражения с получением данного результата.

Приведенный пример и рассуждения Серля на эту тему – это пример прагматического использования языка.