Употребление притч до Иисуса Христа

В Ветхом Завете обнаруживается ряд рассказов очень напоминающих стиль притч Христовых: рассказ Нафана Давиду об овечке бедняка (2Цар. 12:1-10); рассказ женщины из Фекои о ее двух сыновьях (2Цар. 14:5-20); песнь Исайи о винограднике (Ис.5:1-7); притча об орлах и виноградной лозе (Иез. 17:2-10); о льви­це и ее детенышах (Иез. 19:2-9); и о виноградной лозе (Иез. 19:10-14); притча о том, как деревья выбирали себе царя (Суд. 9:8‑15).

Огромное множество раввинистических притч, сходных с теми, которые рассказывал Иисус, наводит некоторых ученых на мысль, что Он об­ращался к популярным поговоркам мудрецов или, по крайней мере, заимствовал из подобного источника сюжеты. В межзаветной литературе сохранилось много иудейских поговорок притчевого жанра. Однако нет свиде­тельств о том, чтобы кто-нибудь до Иисуса использовал притчи столь последовательно, вдохновенно и эффек­тивно, как Он. Притчи Спасителя – не просто занимательные истории, они – передают нравственно-сотериологические фундаментальные истины.

Притчи Господа – это иносказательные поучения, образы и примеры, заимствованные из быта и религиозной жизни еврейского народа. Особенность притч Иисуса та, что Он не всегда давал объяснение Своим рассказам: слушатели должны сами постигнуть их смысл, быть внимательными к тому как они слушают (Лк.8:18). Митрополит Антоний Сурожский: «Притча — рассказ многогранный, рассказ, в котором есть множество оттенков, разный смысл; его содержание может быть понято каждым человеком в меру его чуткости, его понимания, его способности уловить намерения говорящего. В этом отношении понимание притчей зависит от того, до чего ты сам дорос, от того опыта, который в тебе сложился». Поэтому притчи Господа – это только начало, рассказ, который «заденет» внимание человека и повлечет к дальнейшему размышлению над своей жизнью³²⁸.

Характерные свойства притч Господа

Притчи, как правило, кратки и симметричны. В них часто используется сбалансированная структура, со­стоящая из двух или трех событий.

Сюжет притч может заимствоваться из повседневной жизни, однако он не обязательно реалистичен. Гиперболы и элементы «невероятного» придают притчи оттенок псевдо реальности, а некоторые элементы рассчитаны на то, чтобы вызвать удивление. К примеру, невероятно, чтобы кто-нибудь из простых обывателей Палестины I в. имел долгов на 10 тыс. талантов, как в притче о жестокосердном слуге (Мф 18:23-35).

Нередко притчи служат для прояснения и заострения мысли: многие из них начинаются вопросом типа «Кто из вас?..» или «Что вы думаете?..». Часто притча требует от слушателя коренным образом пересмотреть свои по­нятия: презираемый самарянин оказывается ближ­ним, а мытарь – более угодным Богу, чем фарисей.

Глав­ная мысль сдвигается к концу рассказа, и отсюда воз­никает «правило ударного конца», согласно которому при истолковании следует сосредоточиваться именно на заключении, выводах притчи.

В притче о злых виноградарях просле­живаются христологические мотивы, однако большинство притч теоцентричны, т. е. они говорят о Боге, Его Царстве и Его отношениях с людьми.